Невольно я сравниваю Джеймса с этими блестящими молодыми людьми. Ему придется нелегко. Конечно, у них нет титула или замка, зато достаточно денег, чтобы купить и то, и другое. Почему Марион не выбрала до сих пор кого-нибудь из них? Или ей нравится возить за собой свиту поклонников и наслаждаться их преклонением? Может быть, но здесь, в Питхарли, они ей явно не нужны. И вчера, и сегодня она близко к ним не подходит - сидит либо в своей комнате, либо с сестрой, либо, как ни отвратительно это сознавать, уединяется с Уолтером МакНорманом.
Мои былые подозрения на ее счет укрепляются с каждой минутой. Марион, похоже, совершенно забывает о том, что ее сестра - супруга Уолтера. Столь явное внимание к мужу Констанции очень компрометирует ее, но Марион, видимо, все равно. Она может позволить себе все, что угодно, с ее-то внешностью…
Но я забываю о цели своего визита. Я должна поближе присмотреться к Марион Гастингс и решить, подойдет ли она Джеймсу. Вернее, он ей.
Относительно Марион меня терзают двоякие ощущения. С одной стороны, я восхищаюсь ее красотой и умением преподнести себя, но, с другой стороны, я не могу представить ее в Гвендиле. Она слишком современная. Хотя, наверное, если бы у меня были ее средства, я бы тоже покупала все лучшее и шла в ногу со временем.
24 ноября.
Сегодня после обеда случилось нечто возмутительное. Марион с сестрой уехали в город за покупками, основная часть гостей последовали за ними. В Питхарли остались только я, Уолтер, его мать и кто-то из молодых людей мисс Гастингс, то ли Николас, то ли Джимми. Я шла по коридору к себе в комнату, чтобы спокойно изучить вчерашнюю газету. Но буквально на пороге меня перехватил Уолтер. Я говорю именно "перехватил", потому что никаким другим словом нельзя описать его отвратительное поведение. Он загородил собой вход в мою комнату, схватил меня за руку и требовательно спросил, почему я стала избегать его.
Какое поразительное самомнение! Как будто мне есть до него дело! Хотя, конечно, я старалась держаться от него подальше после сцены в библиотеке. Но я даже представить себе не могла, что он это заметил, ведь Марион Гастингс занимала почти все его время!
С приличествующим достоинством я ответила, что он ошибается, что я ни в коем случае не стала бы избегать его общества. Мама бы безусловно гордилась мною, если бы слышала меня.
Но Уолтер на этом не успокоился. Он продолжал выпытывать, не обидел ли он меня чем-нибудь. Должна сразу признаться, что если он начинает настаивать, то ему практически невозможно отказать. За два дня холодной войны между нами я уже успела забыть, какими проникновенными могут быть его черные глаза. Мне стало не по себе. Вдруг кто-нибудь из прислуги увидит нас в коридоре? Какие выводы они могут сделать?
Уолтер не оставлял меня в покое до тех пор, пока я не пообещала ему, что перестану прятаться от него.
- Мы ведь останемся друзьями, Гвендолин, да? - спросил он под конец.
Друзьями! Я чуть не рассмеялась ему в лицо. Ни одна женщина в здравом уме не сможет быть ему другом - для этого он слишком хорош собой. На месте его достойной супруги я бы ни на минуту не оставляла его одного, особенно, когда в доме есть такая красивая девушка, как Марион.
Одним словом, почитать газету мне так и не удалось. Когда я наконец убедила его в том, что не держу на него зла, и он позволил мне войти в мою комнату, послеобеденное чтение потеряло для меня всякую прелесть.
7
Вечером было решено пить чай в библиотеке. Все хрустящие булочки, пирожные с воздушным кремом, фруктовые рулеты из слоеного теста и прочие сладости, которыми славился Питхарли, были перенесены из столовой в библиотеку. Леди Джулия немного поворчала, но Уолтер мог уговорить кого угодно.
- Нас совсем мало, мама, - уговаривал он ее словно ребенок. - Остальные вернутся только завтра. Почему бы не отступить от рутины и не устроить себе небольшой праздник? Я уверен, Гвендолин не будет против…
Один лукавый взгляд в сторону покрасневшей девушки убедил его в том, что она готова поддержать его в любом начинании. Леди Джулия тоже посмотрела на Гвендолин и сдалась.
Николас Кармайкл, тот самый художник-финансист, который не присоединился к свите Марион сегодня, тоже не возражал. Он остался в Питхарли в надежде сделать в одиночестве несколько зарисовок мрачных, но живописных окрестностей, однако погода сыграла с ним злую шутку. Сразу после отъезда Марион полил дождь, и Николас был вынужден весь день бродить по дому как привидение.
Гвендолин была уверена, что ничего хорошего из этого торжественного чаепития не выйдет. Вряд ли у Николаса и Уолтера есть о чем поговорить. Значит, получится лишь обмен стандартными фразами и общеизвестными шутками. Но она ошибалась. В этот вечер хозяин Питхарли был на высоте. Забавные остроты так и сыпались с его языка. Николас Кармайкл тоже оживился и перестал походить на привидение из заброшенного замка. Разговор не умолкал ни на минуту, и у Гвендолин уже начали болеть щеки от смеха.
Это был самый изумительный вечер, проведенный ею в Питхарли. Она невольно удивлялась про себя, почему Уолтер, такой скованный и надменный в присутствии Констанции и Марион, становится совершенно другим, когда их нет рядом. Словно два абсолютно разных человека скрываются под одной внешностью.
Эпизод с замужеством был полностью забыт, Уолтер МакНорман прощен. Гвендолин хотелось лишь одного - чтобы таких вечеров было впереди как можно больше.
Когда чаепитие закончилось и слуги унесли приборы и остатки лакомств, веселье приобрело более спокойный характер. Леди Джулия достала вечное вязание и, устроившись в глубоком мягком кресле, принялась щелкать спицами. Уолтер постоял немного у окна, потом присел на подоконник. Вся комната была перед ним как на ладони.
Гвендолин сидела на диване, подогнув ноги, и с блестящими глазами внимала каждому его слову. Уолтер рассказывал о своих путешествиях по Востоку. Это было настолько увлекательно, что Гвендолин даже не могла поверить в то, что все это происходило с ним на самом деле. Николас Кармайкл успел сходить в свою комнату за пачкой листов и карандашом, и теперь усердно рисовал что-то. Учитывая то, что его кресло стояло как раз напротив Гвендолин, а также частые взгляды, которые он кидал на девушку, нетрудно было догадаться, кого он избрал моделью.
- Что вы там рисуете, Николас? - внезапно спросил Уолтер, закончив очередную захватывающую историю.
- Гвендолин, - невозмутимо ответил Кармайкл, не отрываясь от работы.
Он один из всех мужчин, приехавших вместе с Марион, называл Гвен по имени, объясняя это тем, что само его звучание вдохновляет его на шедевры.
- Меня? - встрепенулась Гвендолин. Она одна не замечала трудов Николаса, слишком поглощенная рассказами Уолтера. - Не надо меня рисовать!
В голосе девушки прозвучал настоящий ужас. Кармайкл тут же опустил карандаш.
- Почему, Гвендолин? - рассмеялся Уолтер. - Неужели вам не интересно?
- Я не люблю, когда меня рисуют, - пробормотала недовольная Гвендолин.
И когда фотографируют тоже, хотелось добавить ей. Рисуйте красавицу Марион, а меня оставьте в покое. Хватит с меня моего отражения в зеркале.
- Предрассудок, - презрительно фыркнул Николас и продолжил работу.
Гвендолин залилась краской. Теперь ее сочтут капризной девицей, которая набивает себе цену.
- Гвен, милочка, ты просто не обращай внимания на художника, - успокаивающе проворковала леди Джулия. - Мне очень интересно посмотреть, что получится у мистера Кармайкла.
Гвендолин пожала плечами, делая вид, что ей все равно. Они не догадываются об истинной причине ее нелюбви к портретам и фотографиям, и замечательно. Пока они думают, что это всего лишь девический каприз и желание пококетничать, она готова позировать.
- Гвен, вы к себе несправедливы, - раздался голос Уолтера.
Никто не обратил внимания на его слова, все были слишком заняты своим делом. Но Гвендолин медленно повернулась к нему и, встретив понимающий взгляд его черных глаз, покраснела еще сильнее. Он видит. Он догадывается. Ну и пусть. Она гордо вздернула голову. Мнение всех этих людей не страшит ее!
- Я считаю, что художникам не стоит растрачивать свой талант на меня, - отчеканила она. - Николас, вы зря тратите время. Вам следовало выбрать более достойный объект. Мисс Гастингс, например…
- Только не говорите мне о Марион! - воскликнул Кармайкл с неподдельным ужасом. - В жизни больше не буду ее рисовать!
Гвендолин стало жаль беднягу. Видимо, его сердце больше не в состоянии выдерживать страдания, которым его подвергает златокудрая Марион.
- А в чем дело? - насмешливо спросил Уолтер. - Чем она так не угодила вам, Ник?
Гвендолин была готова растерзать Уолтера за бесцеремонность. Неужели трудно догадаться? Ник, как и все остальные, безумно влюблен в нее без всякой надежды на взаимность. Или в Уолтере говорит ревность?
- Она ничего не понимает в живописи, - буркнул Николас. Эта тема была ему явно неприятна.
- Но разве модель должна разбираться в живописи? - искренне удивилась наивная леди Джулия.
Она-то не чувствовала истинной подоплеки этого разговора. Гвендолин сидела как на раскаленных углях.
- Конечно, это совершенно необязательно! - воскликнул Николас, продолжая яростно терзать бумагу. - Но Марион считает, что художник должен лишь отображать ее красоту, а еще лучше приукрашать ее. Что такое искусство никак не укладывается в ее хорошенькой головке!
Гвендолин было жаль его и всех других, страдающих от неразделенной любви. Себя она пока не думала относить к их числу, но при виде интереса, который Уолтер проявлял к персоне мисс Гастингс, ей становилось очень тоскливо.
- Хорошо, - кивнул Уолтер, - а чем же тогда Гвендолин отличается от Марион? Разумеется, за исключением нелюбви к позированию. Неужели вы думаете, что ей не хочется, чтобы вы изобразили ее как можно прекраснее? Разве женщинам есть дело до вашего искусства?
Гвендолин буквально задохнулась от возмущения. Уолтер говорит так, как будто ее нет здесь. Неужели он не понимает, что оскорбляет ее?
- Не знаю… - протянул Кармайкл, пытливо оглядывая Гвендолин.
Девушка заерзала на месте, смущенная его пристальным взглядом.
- Гвендолин кажется мне совсем другой, - продолжал Николас невозмутимо. - Конечно, я могу ошибаться, но точно одно - ее голова не забита лишь драгоценностями и поклонниками…
- Ах, мистер Кармайкл, вы, кажется, забываете, что Гвендолин находится здесь, - улыбнулась леди Джулия покровительственно. - Вы не боитесь вскружить девушке голову своими комплиментами?
- Лично я не услышал ни одного комплимента в адрес Гвендолин, мама, - довольно резко заявил Уолтер. - Лишь одни голые факты.
Гвендолин поджала губы. Естественно, ему не очень понравилось то, что о его обожаемой Марион посмели отозваться в таком тоне. В любом случае глупо сердиться на бедного Ника - оскорбленная любовь побуждает его говорить такие горькие слова.
- Дорогому кузену даже в голову не может прийти, что кто-то сочтет нужным сказать мне комплимент, Джулия, - пояснила Гвендолин с непринужденной улыбкой.
Обида на Уолтера была так сильна, что она не могла молчать.
Пожилая леди растерянно оглянулась на сына. Атмосфера накалялась.
- Леди Гвендолин полагает, что я слеп и глух и не в состоянии оценить ее многочисленные достоинства, - саркастически заметил Уолтер, обращаясь к матери.
Гвендолин открыла рот. Что происходит? С чего он вдруг ополчился против нее?
- Дети, успокойтесь, - умиротворяюще сказала леди Джулия, словно Уолтер и Гвендолин были несмышлеными малышами. - Что подумает мистер Кармайкл, если вы начнете ссориться?
- О, не обращайте на меня внимания, - махнул рукой американец. - Я буду просто рисовать. Представьте, что меня здесь нет. У меня есть одна идейка…
И он углубился в работу. Но Гвендолин не собиралась больше препираться с Уолтером. Наоборот, она решила подчеркнуто не замечать его. Такой приятный вечер был безнадежно испорчен.
- Вы не поделитесь с нами вашей идеей, Ник? - спросила девушка ласково. - Очень интересно, на что я могла вас вдохновить…
Гвендолин подчеркнуто отвернулась от Уолтера. Можете провалиться сквозь землю с вашими занимательными историями и проникновенными взглядами, сэр МакНорман! Вы не единственный человек в Питхарли, с которым можно приятно провести время!
- Вообще-то я не очень люблю рассказывать о своих замыслах, - протянул Кармайкл, но Гвен видела, что ее просьба польстила ему.
Она удвоила усилия, леди Джулия присоединилась к ней.
- Хорошо, - сдался наконец Николас. - Я пытаюсь изобразить вас, Гвен, как древнеримскую богиню Диану. Мне кажется, что вы - точный тип…
- Я? - звонко расхохоталась Гвендолин. - Древнеримская богиня? С моими рыжими волосами и веснушками? Вы мне льстите, Ник.
- Дело не в цвете волос, - поморщился Кармайкл. - А в характере. Диана, богиня охоты, жительница лесов, надежно скрывающих ее красоту от любопытных глаз. Сильная, ловкая, независимая, беспощадная, но в то же время очень нежная и женственная. Горе неосторожному смертному, который осмелится преследовать ее в лесной чаще, но кто знает, не ожидает ли наглеца в конце пути заветный приз… С Дианой никогда нельзя знать наверняка…
Николас устремил вдаль мечтательный взгляд. Гвендолин почувствовала, как кончики ее ушей предательски запылали. Это называется, напросилась! Как теперь уберечься от града язвительных насмешек Уолтера?
- Да вы настоящий поэт, мистер Кармайкл, - тактично нарушила многозначительную тишину леди Джулия. - Я умираю от желания увидеть готовый портрет…
- Если Гвендолин согласится мне позировать каждый день, я быстро закончу его, - сказал Николас. - Что скажете, Гвен? Согласны забыть о своей нелюбви к позированию?
- Х-хорошо, - неуверенно ответила девушка.
Молчание Уолтера пугало ее. Почему он не высмеивает ее? Решил приберечь насмешки для более удобного случая? Например, когда все вернутся. Марион Гастингс будет рада лишний раз посмеяться.
- Я уверена, что получится изумительный портрет, - продолжала леди Джулия.
Гвендолин была благодарна ей за легкий, ни к чему не обязывающий разговор, но в то же время ее смущали многозначительные взгляды, которые леди Джулия порой кидала в ее сторону.
- Мистер Кармайкл - чудесный художник, - ворковала пожилая леди. - Я уверена, у вас получится изумительный портрет.
- Вы мне льстите, вы слишком добры ко мне, - стал протестовать Николас.
Этот обмен маленькими любезностями мог бы продолжаться до бесконечности, если бы не Уолтер.
- О, моя мать никогда не станет льстить, - произнес он иронично. - По крайней мере, намеренно…
Все почувствовали себя неловко.
- Если вы позволите, я покину ваше общество, - продолжал Уолтер, не обращая внимания на всеобщее замешательство. - Мне нужно сделать несколько звонков.
И он стремительно вышел из библиотеки.
- Ох, мой сын порой такой забывчивый, - извиняющимся тоном сказала леди Джулия, но ее слова никого не обманули. Уолтер повел себя очень некрасиво. Гвендолин не узнавала воспитанного хозяина Питхарли.
Остаток вечера они провели спокойно. Николас рисовал, Гвендолин откровенно скучала, а леди Джулия вязала бесконечный шарф. Когда пришло время идти спать, Гвендолин с облегчением покинула библиотеку. Почему-то в отсутствие Уолтера все казалось невероятно нудным…
Перед тем, как ложиться спать, Гвендолин понежилась в теплой ванне с ароматной пеной, а потом, завернувшись в белоснежный банный халат, купленный специально для поездки в Питхарли, устроилась с книгой в кресле. Однако спокойно почитать ей не дали. Не успела она перевернуть и страницу, как в дверь постучали. Это была леди Джулия.
- Гвендолин, милочка, вы еще не спите? Меня мучает бессонница, и я решила поболтать с вами немного. Вы не против?
- Конечно, нет.
Гвендолин распахнула дверь и пригласила леди Джулию, недоумевая про себя, что на самом деле привело почтенную леди к ней в такой час. Комнаты леди Джулии находились довольно далеко от комнаты Гвендолин, и вряд ли она пришла из-за простого желания побеседовать с ней…
На леди Джулии был просторный темно-синий халат с золотой каймой по краям, в этом домашнем одеянии она смотрелась гораздо моложе, чем в строгих платьях, которые она обычно надевала днем. Ее сходство с сыном особенно бросалось в глаза сейчас, и Гвендолин чувствовала себя из-за этого очень неспокойно. Все, что сейчас ей требовалось, - это как можно меньше напоминаний об Уолтере МакНормане.
Леди Джулия помолчала немного, собираясь с мыслями. Гвен явно видела, что та пришла к ней с какой-то целью. Неужели Уолтер говорил с ней обо мне? - испугалась она. Что она собирается мне сказать?
- Знаете, Гвен, - наконец начала леди Джулия, - завтра возвращаются Констанция и Марион, в доме будет полно народу, и мне трудно будет улучить минутку, чтобы откровенно поговорить с вами…
Гвендолин сжала руки. Догадки, одна неприятнее другой, возникали в ее голове. Сейчас ее попросят уехать или намекнут о том, что и мечтать не стоит о свадьбе Марион и Джеймса. Или упрекнут в том, что она недостойно себя вела. Леди Джулия обожает своего сына и, скорее всего, решила, что Гвендолин ведет себя с Уолтером слишком непочтительно…
- Что вы думаете о Николасе Кармайкле, дитя мое? - последовал неожиданный вопрос.
Гвен только раскрыла рот.
- Ник… он очень милый, - произнесла она, запинаясь. - И симпатичный…
Ей было очень трудно ответить на этот вопрос, потому что она никогда не думала о своем отношении к Кармайклу. Он казался ей таким же, как все остальные - в меру привлекательный, в меру воспитанный. Немного скучноват, конечно, но это, наверное, лишь потому, что она не всегда его понимала. Да и знакомы они совсем недолго.
- Его отец очень состоятельный человек, а Николас - единственный наследник… К тому же он действительно славный юноша, добрый и образованный. Возможно, такой юной и очаровательной девушке, как ты, его внешность кажется несколько… простой, но ведь это не главное?
Растерянная Гвендолин кивнула. Она не понимала, к чему ведет ее собеседница. Никто не сомневается в достоинствах Николаса Кармайкла, но зачем так срочно понадобилось говорить об этом на ночь глядя?
- Лично мне Николас очень симпатичен. Но, естественно, это ни в коем случае не должно на тебя влиять…
- Джулия, ради Бога, объясните, в чем дело, - взмолилась Гвендолин. - Почему вы говорите мне все это?
Леди Джулия озадаченно посмотрела на девушку.
- Деточка моя, неужели вы не видите, что Николас к вам неравнодушен?
Гвендолин невольно рассмеялась. Так вот в чем дело. Элементарное внимание со стороны молодого человека уже толкуется в ее пользу.
- Мы же так мало друг друга знаем, - сказала она, видя, что леди Джулия ожидает ответа. - К тому же о какой симпатии ко мне может идти речь? Ник влюблен в Марион и…
- И думать об этом забудьте. Никакой Марион нет и в помине, - резко перебила ее леди Джулия. - Гвен, дорогая моя, разве можно быть настолько наивной? Николас глаз с вас не спускает, сегодня никуда не поехал с Марион, собирается рисовать ваш портрет. Неужели вы забыли, сколько приятных слов он наговорил вам?
- Обычный разговор, - пожала плечами Гвендолин. - Это ничего не значит. Как можно влюбиться в меня, когда на свете есть Марион Гастингс?