Но нет, только не туда. В библиотеку Питхарли я не войду ни за какие сокровища мира. Слишком много воспоминаний, постыдных и сладких, связано с этим помещением. Лучше посидеть и подумать, не найдется ли более разумного выхода…
И вот самое страшное уже позади - я только что вернулась из очередной вылазки. Надо сразу сказать, что мое любопытство и осторожность были по заслугам вознаграждены. Я узнала очень много нового и полезного, но сколько боли мне принесло мое открытие…
Но все по порядку. Поразмыслив, я поняла, что самым логичным было бы побеседовать с леди Джулией. По ее поведению я сразу пойму, как обстоят дела. Удивляясь про себя, почему эта мысль сразу не пришла мне в голову, я быстро пошла по лестнице на третий этаж, где располагались покои леди Джулии. Я знала, что в это время она обычно бывает у себя - занимается необходимыми счетами и письмами.
Я оказалась права - леди Джулия была у себя. Дверь, ведущая в ее главную комнату, была чуть приоткрыта, и я явственно слышала ее голос. То, что она с кем-то беседует, несколько обескуражило меня. Я решила просто подождать снаружи, когда она освободится.
Все это я говорю лишь для того, чтобы потомки МакНорманов, которые будут впоследствии читать мой дневник, не заподозрили меня в том, что я бесстыдно решила подслушать разговор Джулии и ее пока неведомого мне собеседника.
Впрочем, как только я услышала голос человека, находящегося в комнате Джулии, я сразу позабыла обо всех благих намерениях. Вместо того чтобы отойти подальше и присесть на маленький диванчик в углу, как я планировала, я прильнула к стене и стала самым позорным образом слушать разговор, совершенно не предназначенный для моих ушей. Все мысли о воспитании и приличиях были благополучно отброшены в сторону.
Искушение было слишком велико - собеседником Джулии был никто иной, как Уолтер.
Поначалу сердце мое колотилось так сильно, что я не могла разобрать ни слова, хотя и Уолтер, и его мать говорили достаточно громко. Усилием воли я заставила себя успокоиться.
Я просто обязана была это сделать, потому что эти двое наверняка говорили обо мне и обсуждали эпизод в библиотеке. Иначе Уолтера просто бы не было в комнате матери. Они никогда не беседовали по утрам, когда леди Джулия занималась своими делами.
Наивная самонадеянность! Первые же слова, которые я расслышала, убедили меня в том, что речь идет отнюдь не о бедняжке Гвендолин.
- Я отказываюсь тебя понимать, Уолтер, - сухо проговорила леди Джулия.
Я никогда не слышала, чтобы она использовала такой повелительный тон с обожаемым сыном.
- Мне жаль, мама, что ты воспринимаешь это именно так, - сухо ответил Уолтер. Его интонации тоже явились для меня сюрпризом. - Я думал, что ты поддержишь меня…
- Поддержу тебя, когда ты ведешь себя как несовершеннолетний мальчишка? - фыркнула леди Джулия. - Ты меня удивляешь.
Я так и представляла себе презрительное выражение ее лица. Хотя Джулия была очень мила со мной, я не забыла ее первоначальной холодности.
- Мне тридцать пять лет, мама. И я, кажется, уже имею право принимать решения.
Было очевидно, что только сыновняя почтительность удерживает Уолтера от резких слов. Что же произошло между ними? Я даже стала жалеть о том, что слишком много времени потратила на булочки и кофе и не поднялась сюда раньше, чтобы присутствовать при самом начале разговора.
Хотя, конечно, подслушивать нехорошо.
- Разве я когда-нибудь сопротивлялась твоим решениям? - осведомилась леди Джулия.
Так как ответа не последовало, я заключила, что Уолтер мимически выразил несогласие с матерью, потому что позднее она обиженно протянула:
- По-моему, мать имеет право советовать сыну, как ему лучше поступить в том или ином случае. Я старше и опытнее тебя…
Уолтер рассмеялся.
- Тебе нет равных, мама. Значит, теперь ты называешь советом то, что ты фактически вынудила меня жениться на Констанции и тем самым испортила мне жизнь? Это ты называешь положительным влиянием мудрой матери?
Леди Джулия всхлипнула. Я невольно пожалела ее, но в то же время я не могла сомневаться в правдивости слов Уолтера. Если вспомнить настойчивость, с которой леди Джулия сватала меня и Николаса, то легко представить себе, что она творила, когда дело коснулось ее собственного сына.
- Ты не должен так говорить со мной, я хотела, чтобы ты был счастлив. Все было хорошо, и не я виновата в том, что сейчас ваши отношения испортились, - плаксиво произнесла леди Джулия, прибегнув к извечному женскому оружию - слезам.
- Ах, мама, не надо разыгрывать комедию, - резко сказал Уолтер. - Ты прекрасно знаешь, что наш брак с Констанцией был с самого начала обречен на провал и будет только лучше, если мы наконец разведемся. Давно пора исправлять ошибку, совершенную много лет назад.
Не успело мое сердце забиться в радостном предчувствии после упоминания о разводе, как леди Джулия разрушила все мои сокровенные надежды.
- Ты совершишь очередную ошибку, если женишься на ней, - заявила она.
Кто имелся в виду? На одну секунду мне показалось, что разговор идет обо мне. Почему? Тяжело сказать, но дурацкое сердце замерло в сладком предвкушении, не слушая доводов разума. Однако потом здравый смысл возобладал над фантазиями. Они же говорят об ошибке, совершенной шесть лет назад. Когда Уолтер, влюбленный в одну сестру, женился на другой. Теперь пришла пора исправить роковую оплошность. Не зря Марион Гастингс вздумала приехать в Питхарли в такой мрачный месяц, как ноябрь…
- И потом, Уолтер, развод будет позором для нашей семьи, - продолжала леди Джулия, ободренная молчанием сына. - Подумай о том, что скажут другие.
- Моя женитьба на Конни Гастингс была позором, - мрачно заметил он. - К тому же мы, к счастью, не венчались в церкви, так что развод будет пустой формальностью. На общественное мнение можно не обращать внимания. Разводы в наше время не такая уж редкость, мама.
- Ты сошел с ума, - обреченно произнесла леди Джулия. Видимо, она стала понимать, что убедить сына в этот раз невозможно. - Подумай хотя бы об имуществе! Сколько средств Констанция вложила в твои заводы!
- Она сможет остаться акционером, если пожелает, - хладнокровно ответил Уолтер. - Или я с удовольствием куплю ее долю.
- Бедняжка этого не переживет!
- Смею тебя заверить, что чувства моей дражайшей супруги по отношению ко мне уже не те, что были, - сказал Уолтер с сарказмом. - Я уверен, что она совсем не против развода.
- Ты уже говорил с ней об этом?
- Еще нет…
- Вот видишь! - торжествующе воскликнула леди Джулия. - Ты ничего не понимаешь в женщинах. Констанция без ума от тебя. Вы так долго прожили вместе. Будет безумием разрушить ваш брак и ваше деловое партнерство.
- А, так вот в чем дело, - рассмеялся Уолтер. - С этого и надо было начинать, а не рассуждать о наших чувствах и приличиях. Ты так беспокоишься о благосостоянии нашей семьи, что готова пожертвовать счастьем родного сына?
- Господи, да с чего ты решил, что твое счастье в этой девчонке? - воскликнула леди Джулия с досадой. - Я не сомневалась, что за столько лет ты уже привык к своей жене, даже полюбил ее… Ведь она такая умница…
После этих слов у меня не осталось и капли сомнения относительно личности женщины, в которую влюблен Уолтер. Марион Гастингс, вот кто вызывает такую жгучую неприязнь в груди леди Джулии. Шесть лет назад она не позволила сыну жениться на ней, и сейчас одна мысль об их союзе приводит ее в дрожь. Как же сильно она ненавидит ее, раз удивляется тому, что за столько лет Уолтер не позабыл ее и не привязался к своей жене…
- Мама, мы говорим о разных вещах, - устало вздохнул он. - Я больше не могу выносить это существование. События последней недели убедили меня в том, что я еще не совсем потерял способность чувствовать…
Каждое слово Уолтера кинжалом вонзалось в меня. В то время, когда я даже боялась мечтать о его любви, он думал о другой! Он открывал для себя новую способность чувствовать! Я прикусила руку, чтобы не застонать. Еще не хватало, чтобы они меня здесь застукали.
- Уолтер, ты рассуждаешь, как ребенок. Состояние Констанции очень велико. Ты погубишь нас этим шагом. Что станет с заводами? - благоразумно заметила леди Джулия. - Нельзя же думать только об удовольствии…
Да, но состояние Марион не меньше, захотелось сказать мне. Думаю, она с радостью поддержит любое начинание Уолтера. Хотя вряд ли мать и сын обрадуются моему вмешательству. Такой беседе не нужны свидетели. Слишком уж тема щекотливая.
- Если я скажу, что за годы совместной жизни с Конни я значительно увеличил наше состояние и теперь мы вполне независимы, ты не будешь возражать против нашего развода? - спросил Уолтер.
Этот вопрос застал леди Джулию врасплох. Меня тоже. Тетя Пэм уверила меня, что Уолтер и до женитьбы на богатой наследнице обладал значительным состоянием. Получается, что это не так, и в основе его брака с Конни Гастингс все тот же расчет. Вот чем объясняются его горькие слова насчет подобных свадеб. Он все это испытал на себе…
- Что ты хочешь этим сказать, Уолтер? - наконец выдавила из себя леди Джулия.
- Что я достаточно преуспел в делах, - ответил он весело. - И могу теперь обойтись без помощи Конни.
Уолтер рассмеялся. Видимо, вытянувшаяся физиономия леди Джулии представляла собой поистине забавное зрелище. Я пожалела, что не могу видеть ее в этот момент.
- Мама, давай поговорим начистоту. Ты хотела, чтобы я женился на Конни и поправил материальные дела нашей семьи. Помнится, ты долго рассуждала о былой славе и величии МакНорманов и ужасалась расточительности отца, из-за которой Питхарли был обременен долгами. Ты уверяла меня, что мы все заслуживаем гораздо большего, и в минуту слабости я поддался твоим уговорам…
Мне тут же вспомнилась леди Сесилия. Она рассуждает примерно также о Джеймсе и его женитьбе. Но, увы, ее сын, в отличие от Уолтера, не настолько хорош собой, чтобы американские миллионерши падали к его ногам.
- Тебе же нравилась Констанция, - слабо возразила Джулия.
- Ты прекрасно знаешь, что нет, - отрезал Уолтер.
Это было уже слишком. Выслушивать из его собственных уст признания в том, что он был увлечен другой женщиной, - это свыше моих сил.
- Но это сейчас к делу не относится, - продолжал Уолтер через некоторое время. - Я не хочу ворошить прошлое и обвинять тебя в чем-либо. Достаточно того, что я казню сам себя. Но точно могу сказать одно - сейчас наше финансовое положение значительно улучшилось. Если желаешь, я посвящу тебя в детали. Однако ты вполне можешь поверить мне на слово. Я считаю, что выполнил свой сыновний долг. Ты можешь гордиться мной, МакНорманами, нашими заводами, Питхарли, всем чем угодно. А мне оставь женщину, которую я люблю. И учти - развод с Конни неминуем, независимо от того, что ты думаешь по этому поводу!
Леди Джулия ненатурально засмеялась.
- Ах, какой ты горячий, Уолтер. Весь в меня.
Я очень хорошо понимала, о чем сейчас размышляет Джулия. Ей нет никакого дела до любви Уолтера, она сама признавалась в том, что для нее не существует такого понятия, как любовь. Только деньги имеют для нее значение, и раз Уолтер говорит, что эта проблема давно решена, она не будет препятствовать ему ни в чем.
Уолтер что-то сказал, но я, будучи занята собственными мыслями, ничего не поняла.
- И все равно твой выбор меня удивляет, - ответила ему леди Джулия. - Она милая девочка, но несколько непонятная. Ты хотя бы уверен в ее взаимности?
Да, это был очень важный вопрос. Может быть, Марион попросту играет с ним, как шесть лет назад? Действительно, трудно разобраться, что мисс Гастингс чувствует и думает на самом деле.
Впрочем, какая мне разница. Ее отношение к нему не имеет значения.
- Я уверен, - тихо сказал Уолтер. - Хотя мы еще ни о чем не говорили.
Джулия снова засмеялась.
- Забавно ты рассуждаешь. Не говорил ни с одной, ни с другой, но не сомневаешься в том, что одна даст согласие развестись с тобой, а другая - выйти за тебя замуж.
- Звучит смешно, - согласился Уолтер. - Но есть вещи, которым не нужны доказательства. Я видел ее глаза. Я знаю, о чем говорю…
Слушать то, как Уолтер говорит о неоспоримости чувств Марион, было невозможно. Я на цыпочках отошла от двери комнаты. К чему просить совета у леди Джулии? Все уже забыли о столь незначительном происшествии, как объятия в библиотеке. Грядут более важные события - развод и свадьба, в которых леди Гвендолин нет места.
Ей пора собираться домой.
12
Гвендолин закончила писать и закрыла дневник. Затем она внимательно изучила скудное содержимое своего кошелька. Как раз хватит на обратную дорогу, но вот как ей добраться до города? Оставаться в Питхарли после того, что она услышала, она не могла. Слишком больно будет наблюдать за торжеством Марион. Ведь не сегодня-завтра всем станет известно, что она вскоре выйдет замуж за Уолтера…
Гвендолин с большим удовольствием предпочла бы просто вызвать такси и исчезнуть. Никому ничего не объясняя. Уехать, чтобы больше никогда не возвращаться в этот дом, забыть его как кошмарный сон. Но это было невозможно. Во-первых, у нее нет денег, а во-вторых, это будет слишком невежливо. Что бы ни происходило, леди МакНорман из Гвендильского замка должна помнить о собственном достоинстве. Значит, придется проинформировать хозяев о своем отъезде и попросить их отвезти ее в город.
Она стала собирать вещи. Их было немного, и она быстро закончила. Теперь оставалось самое трудное - разговор с хозяевами. О том, чтобы встретиться с Уолтером, не могло быть и речи. Гвендолин невыносимо страдала при мысли, что никогда больше не увидит его, но в то же время знала, что церемония прощания будет слишком болезненна. Она не выдержит и признается ему во всем, опозорив себя этим на всю жизнь. Нет, достаточно будет поставить в известность хотя бы одного члена семьи, чтобы он передал остальным ее извинения. За ужином они порассуждают немного о причудах маленькой леди Гвендолин и забудут о ее существовании.
Конечно, есть еще Николас, с жалостью подумала девушка. Он, кажется, испытывает ко мне искреннюю симпатию. Но что поделать? Я не могу стать его женой, несмотря на все его миллионы. Впрочем, возможно, он и не собирался делать мне предложение.
Это соображение несколько утешило Гвендолин. Ей было очень неприятно думать, что она оставляет позади себя разбитое сердце, но гораздо хуже было то, что она увозила разбитое сердце с собой…
Гвендолин вышла в коридор. Она уже не таилась, как несколько часов назад. Все страхи, терзавшие ее тогда, казались такими мелкими и смешными сейчас. В коридоре ей встретилась горничная, и Гвендолин спросила ее, где может быть леди Джулия.
- Она беседует у себя с сэром Уолтером, - вежливо ответила девушка.
Гвендолин была разочарована. Она надеялась, что беседа матери с сыном давно закончилась, и рассчитывала найти Джулию в одиночестве. Она не сомневалась, что та не станет ее удерживать. В этой семье проблем хватает и без ненужной гостьи.
Однако теперь Гвендолин была вынуждена отказаться от первоначального плана. Леди Джулия была недосягаема…
- А леди Констанция и мисс Гастингс беседуют сейчас в гостиной, - продолжила горничная.
Гвендолин встрепенулась. Леди Констанция? Почему бы и нет? Ведь она тоже член этой семьи. Пока, по крайней мере. И она, несомненно, обрадуется, когда Гвендолин сообщит о своем отъезде.
- Благодарю вас, - произнесла Гвен и решительно направилась в гостиную.
Было бы лучше, если бы Констанция была одна. Больше всего на свете Гвендолин не хотела встречаться с Марион Гастингс. Но если она будет медлить, то ее решимость уехать растает, и она останется в Питхарли. Невозможно даже представить себе страдания, через которые придется ей пройти, когда Уолтер официально объявит о своем желании развестись с Констанцией, чтобы жениться на Марион…
Гвендолин вошла в гостиную. Это была просторная светлая комната с полукруглыми диванчиками и небольшим столиком, на котором гости Питхарли иногда раскладывали карты по вечерам. На стене над камином висел портрет леди Джулии в молодости. На ней был элегантный костюм для верховой езды, и правой рукой она держалась за гриву гнедого коня. Сходство Джулии с сыном сильно бросалось в глаза.
Гвендолин на секунду остановила взгляд на этом портрете. Те же черные глаза, густые волосы, овал лица и горделивая посадка головы… Леди Джулия надменно смотрела на Гвендолин, словно вопрошая ее, почему она медлит и ничего не говорит.
Констанция первая нарушила тишину.
- Вам уже лучше, Гвен? - спросила она резко. - Как вы себя чувствуете?
- Да, благодарю вас, - робко ответила Гвендолин, вовремя вспомнив, что утром сказалась больной, чтобы не выходить к завтраку.
Марион и Констанция во все глаза разглядывали девушку. Они обсуждали одну очень неприятную тему, касающуюся их наследства, и вторжение Гвендолин было весьма некстати. Ее молчание очень удивляло их.
- Если вы не против, мы бы с сестрой хотели поговорить наедине, - заметила Марион.
В отсутствии мужчин она не считала нужным быть вежливой. Эта леди Гвендолин с ее рыжими кудрями и наивными глазами была ей глубоко неприятна. Особенно после того, как она поймала несколько выразительных взглядов, адресованных ей Уолтером.
- Извините меня за вторжение, - покраснела Гвендолин, придя в себя от резкого тона Марион. - Я не хотела вам помешать. Просто леди Джулия и Уолтер заняты, и я решила попросить вас, Констанция…
- Я вас внимательно слушаю, - проговорила Конни более мягко и заинтересованно.
- Мне очень жаль причинять вам неудобство, но дела складываются так, что я вынуждена немедленно вернуться домой. Это очень срочно. Я уже собрала вещи и хотела просить вас, чтобы меня довезли до вокзала.
На лице Марион появилась такая откровенная радость, что Гвендолин стало жаль себя. Неужели ее удачливая соперница не могла проявить хотя бы чуточку милосердия и не демонстрировать своего восторга так явно?
Констанция владела собой лучше. Но в ее голосе явно послышались нотки торжества, когда она произнесла:
- Мне очень грустно слышать это. Надеюсь, ничего серьезного не произошло?
- Заболел мой брат, - солгала Гвендолин, - сегодня утром мне позвонила мама и срочно попросила меня вернуться…
Надеюсь, они не станут проверять, звонил ли сегодня кто-нибудь из Гвендиля или нет, подумала девушка.
- Ваш брат? - воскликнула Марион с притворным беспокойством. - Как досадно. А я так рассчитывала с ним познакомиться…
- Я не сомневаюсь, что вам еще представится такая возможность, - с горечью произнесла Гвендолин.
Когда вы станете леди Уолтер МакНорман и нанесете нам родственный визит, добавила она про себя.
- Конечно, такое дело не терпит отлагательств, - произнесла Констанция и встала. - Я покину вас на несколько минут, чтобы отдать распоряжение…