Ровно в восемь почтенная супружеская пара села за столик с красными розами. Лили приготовилась. Как только официант откупорил бутылку шампанского, она повернула к себе микрофон и глубоким альтом запела "Двенадцатый из ниоткуда".
Лили заметила, как Дотти Фриш, ахнув, мельком глянула на нее, а потом, лучезарно улыбнулась своему благоверному. Лили была счастлива.
Когда песня кончилась, раздались негромкие аплодисменты, и она продолжила попурри из хитов Джонни Матиса, после чего снова вернулась к Бродвею. Лили завершила эту серию в половине девятого, когда наступило время очередного перерыва.
- Пятнадцать минут, - объявила Лили и, отвернув микрофон, поклонилась публике.
Дэн беседовал с метрдотелем в алькове сразу за выходом из обеденного зала. Он поднял оба больших пальца, показывая Лили, что она молодец.
- Ты отлично справилась. Он был на седьмом небе.
- Но ты мне не говорил, что он собирается прийти.
- А вот теперь говорю. Он уже идет, - посмотрев ей за спину, сообщил Дэн.
Широко улыбаясь, Лили оглянулась. Кардинал обнял ее, и она ответила тем же. Не важно, что этот человек - священнослужитель. Он и сам говорил, что происходит из семьи с весьма приземленными традициями. Лили не сразу привыкла к этому, но невинность его прикосновений доставляла ей настоящую радость.
- Спасибо, - сказал Россетти.
- За что?
- За мою любимую песню. За все мои любимые песни. За вчерашний вечер и за то, что эта музыка прозвучала снова. - Он сжал плечо Дэна. - Ты знаешь, что она сделала? После трех часов игры без перерыва поехала домой, а потом вернулась, чтобы привезти мне музыкальный сборник, о котором мы говорки. Он опять обратился к Лили: - Представьте себе, я потом до двух часов ночи не спал. Играл и не мог оторваться. Это прекрасная коллекция.
- А как тебе наш стол? - спросил Дэн.
- Отлично. Прекрасная кухня. Правда, не совсем то, что у мамы, - он лукаво подмигнул Лили, - но довольно близко к этому. - Пожав ей руку, кардинал вернулся в общий зал.
Лили поднялась по винтовой лестнице на третий этаж. Из дамской комнаты она вышла как раз в тот момент, когда репортер "Пост" покинул мужскую. Он был в блейзере и широких брюках, высокий, стройный и вполне приятный на вид; однако несносные усы, как на зло, приковывали к себе внимание.
- У вас чудесный голос, - сказал Терри.
Вообще-то он уже говорил ей об этом. Даже дважды: один раз в клубе и потом еще, когда звонил домой. Лили не давала ему своего номера. В телефонном справочнике его тоже не было. Но в школьной канцелярии ее телефон знали, а значит, Терри просто выпросил его у Митча Релледжика, своего друга-писателя, по совместительству работавшего консультантом школьной газеты.
Митч и сам звонил Лили, чтобы рассказать, какой замечательный парень - Терри. Ее, однако, его слова не убедили, как не убеждала и лесть самого Салливана. Не желая поддерживать беседу, она просто улыбнулась ему и, тихо поблагодарив за комплимент, направилась к лестнице.
Репортер не отставал:
- Вы никогда не разочаровываете. И здесь, в клубе, и на вечеринках вы всегда замечательны. И красивы к тому же. Впрочем, вам, должно быть, постоянно твердят об этом. Кстати, вы, кажется, ни капельки не волнуетесь?
Лили предпочла не реагировать на комплименты, к которым не привыкла, хотя кому из смертных, тем более из женщин, не польстили бы такие речи?
- Я делаю это ради заработка, - сказала она.
- А я имел в виду выступление перед кардиналом. Это важная птица. Разве вы не волновались хоть немножко, играя для него?
Она усмехнулась:
- О нет. Он уже много раз слышал меня.
- Ну да. Правильно. Говорят, кардинал любит музыку.
- Не просто любит. Он и сам неплохо музицирует.
- Поет? Играет на чем-то?
- И то и другое.
- Значит, настоящий человек эпохи Ренессанса?
Уловив в тоне журналиста сарказм, Лили остановилась на верхней ступеньке и пристально посмотрела ему в лицо:
- Именно так.
Терри улыбнулся и шутливо поднял руки вверх.
- Я никого не хотел обидеть. Я такой же его поклонник, как и многие другие. Просто очарован им. Ни разу не встречал такого священника. Он внушает уважение.
Лили немного успокоилась.
- Да.
Терри прищурился.
- Половина моих знакомых женщин влюблены в него. Это настоящий мужчина.
Лили смутилась. Она и помыслить не могла о Фрэне Россетти подобным образом.
- Только не говорите мне, что вы этого не замечали, - добавил Терри.
- Но я действительно не замечала. Ведь он священник.
- И что же, вы ни капельки не влюблены в него?
- Ну, разумеется, он импонирует мне как личность. Кардинал умеет понять и поддержать ближнего. Он слушает, слышит и отзывается.
- Похоже, вы неплохо знаете его.
- У нас давние отношения, - с гордостью сказала Лили. - Я познакомилась с ним, когда он был просто отцом Фрэном и готовился принять сан епископа Олбани.
- Шутите?
Его небрежный тон показался Лили немного наигранным, и она тут же вспомнила, что перед ней репортер. Кивнув, Лили посмотрела на свои часики:
- Мне пора работать.
- До которого часа вы сегодня играете? - спросил Терри, следуя за ней.
- До десяти тридцати.
- Без обеда?
- Я поела заранее.
- А можно, я угощу вас ужином, когда вы закончите работу?
Что-то подобное он уже предлагал, когда звонил ей домой. Тогда Лили подумала, что Терри просто пытается убедить ее дать интервью. Теперь же, когда он стоял перед ней - подходящий рост, подходящий возраст, притом совершенно свободный, если верить Митчу Релледжику, - ей чуть было не показалось, что тут есть нечто иное… Вот именно: чуть было не показалось. Но эти усы, такие франтоватые и вместе с тем жесткие… И потом, этот пристальный взгляд… Он не внушал доверия.
Нет. Она не настолько истосковалась по свиданиям.
Уже на пороге зала Лили улыбнулась и покачала головой.
- Тем не менее, спасибо за заботу, - сказала она и пошла дальше.
Снова усевшись за рояль, Лили заиграла. Теперь она выбирала из своего репертуара любимые вещи публики, предпочитающей приходить в клуб попозже. Лили спела "Почти рай", "Свеча на ветру" и "Полное затмение сердца". Потом - немного из Чарли Саймона, Джеймса Тейлора и Гарри Конника-младшего. Она любила каждую из этих композиций. Если бы не любила, то не смогла бы вложить столько чувства, но с этими песнями чувства приходили сами по себе. Ведь это были любимые вещи ее поколения.
Играя свободно и непринужденно, Лили овладевала аудиторией и вела ее за собой по велению сердца. Пение всегда было спасением для Лили, единственной возможностью полностью забыть о заикании. Хотя время и специальные упражнения развязали ей язык, пение оставалось для нее чем-то особенным. Возможно, на Бродвее Лили никогда не достигала подобного состояния, но именно в те минуты, когда ей удавалось вот так забыться, растворяясь в мелодии, она как будто снова оказывалась там и вновь ощущала счастье, успех и некое избавление.
Вторая серия песен была уже спета до половины, когда к Лили подошли супруги Фриш и поблагодарили ее за то, что она сделала их праздник особенным. Вскоре после их ухода другой член клуба, Питер Свифт, присел рядом с Лили за рояль, и они спели дуэтом. У него был прекрасный голос, и, обедая с женой в клубе, он частенько присоединялся к Лили на пару номеров. Эти импровизированные выступления пользовались неизменной благосклонностью публики. Когда Питер вернулся за свой столик, его место занял кардинал. Тем временем Лили исполняла "Мне снился сон". Кардинал подхватил мелодию на низких октавах и доиграл до конца, после чего они вместе исполнили "Красное и черное". Когда музыка стихла, кардинал пожал пианистке руку и вместе со своими гостями покинул зал.
В общем, вечер удался на славу. Лили устала, но, закрывая крышку рояля, испытывала удовлетворение. Последние гости еще допивали по второй-третьей чашке кофе, но с остальных столиков уже убрали и приводили их в порядок. Половина персонала разошлась по домам. Шеф-повар Джордж Мендес, сменив свою белую униформу на джинсовый костюм, поджидал Лили в офисе. Он был ее ровесником и тоже когда-то учился в Нью-Йорке.
- Я знаю, ты любишь ризотто. - Джордж протянул ей пакетик. - Сегодня ты была в ударе.
Он не так давно работал в клубе, но Лили, как и многие другие, причисляла себя к горячим поклонникам его кулинарного искусства.
- Спасибо, - с чувством сказала она, взяв пакетик. - Это мой завтрашний обед. Ты идешь?
Лили знала, что им по пути.
- Пока нет. Нам с Дэном еще предстоит поколдовать надо мною. Он ждет меня наверху.
На третьем этаже здания находились отдельные кабинеты для желающих пообедать в уединении, а на четвертом - комнаты, где можно было переночевать. Лили поняла, что Дэн задержит Джорджа. Она же слишком устала, чтобы ждать его.
- Тогда я пошла, - сказала Лили и, уже направляясь к выходу, добавила: - Еще раз благодарю за ризотто.
Выходя на улицу, она думала, что, не будь Джордж голубым, им можно было бы всерьез заинтересоваться, но вдруг остановилась, заметив на широком каменном крыльце Терри Салливана. В свете фонаря он выглядел вполне мирно, но какое-то необъяснимое беспокойство шевельнулось в душе Лили. Она уже трижды отказала ему, но Терри упорно преследовал ее.
Лили быстро спустилась с лестницы и, не глядя в его сторону, засеменила по тротуару в надежде, что Терри поймет этот прозрачный намек.
- Эй, эй! - Терри быстро поравнялся с ней. - Куда это вы так бежите?
- Домой.
- Не против, если я пойду рядом?
- Смотря для чего. Учтите, насчет интервью я не передумала.
- Но это глупо. Мы сделали бы вам такое паблисити!
Наверное, несколько лет назад Лили согласилась бы, но тогда она только пробивала себе дорогу. А теперь, работая то в школе, то в клубе, Лили ежемесячно получала по два чека на определенную сумму. Плюс дополнительный заработок от игры на приемах и вечеринках. Это вполне устраивало ее. Лили не нуждалась в дополнительной нагрузке, а, следовательно, и в паблисити.
- Может, дело во мне? - вдруг спросил Терри. - Я вам чем-то неприятен?
- Что вы, нет, - возразила Лили, никогда никого не обижавшая. - Просто я… крайне нелюдима.
- Но меня в вас интересует совсем другое. Ведь вы, можно сказать, на короткой ноге с такими людьми, как кардинал Россетти. - Терри присвистнул. - Просто поразительно, как вы сегодня вдвоем музицировали. - Он вздохнул. - Правда, мне очень хочется взять у вас интервью.
Они дошли до перекрестка. Лили, молча покачав головой, остановилась, чтобы пропустить транспорт, и сразу же поспешила через улицу.
Терри не отставал.
- А вы уверены, что дело не во мне? Может, согласитесь поговорить с кем-то из моих коллег?
- Нет.
- Вы, наверное, ненавидите прессу. Боитесь, как бы не исказили ваши слова. Но я порядочный парень, Лили. Да разве с вами можно быть непорядочным? Я убежденный католик, вы - приятельница кардинала Россетти. Думаете, я посмею сделать какую-нибудь гадость, рискуя получить вечное проклятие?
Лили не верила в вечное проклятие, но если Терри Салливан верил, то это уже кое-что значило. Она немного смягчилась.
- Мне кажется, я знаю о нем абсолютно все, - не умолкал Терри. - Дело в том, что моя газета уже описала его жизнь во всех подробностях. Уж что-что, а это "Пост" умеет. - Он посмотрел на собеседницу, на сей раз очень серьезно. Голос его стал низким, тон - почти доверительным: - Послушайте. Четвертой власти в последнее время изрядно достается. Порой по заслугам, но иногда напрасно. Возможно, в стаде иногда и заведется паршивая овца, но это же не значит, что все таковы. И уж поскольку я признался вам, что боюсь вечного проклятия…
Терри считал, что в награду за его откровенность Лили тоже должна ему довериться.
- Самое удивительное, - продолжал он, кажется, искренне увлекшись, - что кардинал так естествен. Надо же - запросто сидел рядом с вами и играл на рояле… Я даже боялся, что он, чего доброго, вот-вот запоет.
- О, это он уже проделывал, - улыбнулась Лили.
- Шутите.
Она покачала головой.
- Что, публично?
- Нет, приватно, перед небольшим кругом слушателей. Раньше кардинал чаще позволял себе такие вольности, еще до всего этого.
- То есть до того, как стал кардиналом?
Лили кивнула.
- Итак, вы повстречались в Олбани. Каким он был тогда? - Терри, увлеченный разговором, походил не на репортера, с пристрастием допрашивающего свою жертву, а на лично заинтересованного человека. Лили же питала слабость к поклонникам своего друга.
- Каким? - переспросила она. - Теплым. Трепетным. Но на самом деле я встретила его на Манхэттене.
- Что же он там делал?
- Приезжал к кардиналу. Они вместе были на приеме у мэра. Я там играла.
- Вы играли в доме мэра? Поразительно!
- Вовсе нет. В те времена я выступала на подпевках на Бродвее и давала уроки игры на фортепиано, чтобы оплачивать свои счета. Дети мэра были моими учениками. Вот как мы познакомились.
- На подпевках? - ошеломленно повторил Терри. - Только и всего? И с кем вы работали?
- С несколькими ансамблями. Ничего примечательного.
- Так вы, наверное, и танцуете?
- Не слишком хорошо.
- О, понимаю. - Терри не стал развивать эту тему. - Итак, вы познакомились с кардиналом Россетти в Нью-Йорке и потом поехали за ним в Олбани?
Лили не отвечала. Направляясь вперед по улице, она ощутила на себе пристальный взгляд Терри и посмотрела ему в глаза.
- Почему вы хмуритесь? - спросил он.
- Наш разговор смахивает на интервью.
- Но это не так. Просто я интересуюсь вами.
Теперь на лице Лили явно читалось недоверие.
- Мне ни разу не случалось знакомиться с религиозной девушкой на подпевках, - пошутил Терри.
Лили вздохнула:
- Я не религиозная девушка на подпевках. Я не ездила в Олбани за кардиналом Россетти. Я поехала туда за мэром… Оп! - осеклась она. Ну и оговорочка! Лили постаралась успокоиться. Медленный глубокий вздох избавил ее от волнения. И она объяснила безупречно четко и плавно: - Я общалась только с его детьми. Они любили меня и были потрясены разводом родителей. Когда мэра избрали губернатором, ему пришлось отправиться в Олбани, и дети поехали с отцом. Он решил, что если я продолжу занятия с ними, то хоть что-то в их жизни останется незыблемым. А когда в здешней частной школе открылась вакансия, я поняла, что это судьба.
- И вы отказались от карьеры бродвейской звезды?
- Я отказалась от себя. - Лили бросила на него опасливый взгляд. - А вы очень ловкий.
- Почему? - удивился Терри.
- Втянули меня в разговор после того, как я отказалась от интервью.
- Но это только светская беседа. - Он показал ей свои руки. - Ведь у меня нет ни ручки, ни бумаги. Видите? Никаких заметок. Как я уже сказал, кардинал мне интересен, но… Он ведь был епископом Олбани, когда вы туда приехали, не так ли?
Ни в светской беседе, ни при любых других обстоятельствах Лили не хотелось рассказывать Терри Салливану о себе и о кардинале. Но он действительно казался живо заинтересованным. Кроме того, Митч Релледжик поручился за него. Да и вопрос в общем-то звучал совсем невинно. И потому она ответила:
- Да, был.
- Тогда-то вы с ним и познакомились?
Лили кивнула.
- Скажите, вы предполагали тогда, что в один прекрасный день он станет кардиналом?
Она покачала головой:
- Но я не удивлена. Отец Фрэн достоин этого.
- Правда?
- Он понимает людей.
- Вы сами это испытали?
Тем временем они дошли до следующего перекрестка и остановились у светофора. Поток автомобилей, мчащихся из города, проносился мимо в сиянии огней и хрома.
- Да, он понимал меня, - сказала Лили. - Я тогда была в непростой ситуации. А он стал для меня… - Ну как назвать Фрэна Россетти: другом, советчиком, врачевателем? - С ним было хорошо, - нашлась она.
- И вы поехали за ним в Бостон?
Взгляды их встретились. Терри снова превратился в репортера, гоняющегося за сенсацией. Он моргнул.
- Виноват. Я не имел в виду нечто непристойное. Всему виной моя дурная привычка задавать вопросы. Я вечно доставал всех, пока был ребенком, наверное, именно поэтому и стал журналистом. Просто ни для чего иного не гожусь. Дурацкая манера. Очень трудно от нее отделаться, но я постараюсь.
Он говорил так искренне, что Лили успокоилась.
- Я последовала за ним в Бостон, то есть приехала сюда вскоре после него.
Терри молчал. Зажегся зеленый свет, и, перейдя улицу, они направились дальше.
Все еще укоряя себя за необоснованную подозрительность, Лили продолжила:
- Отец Фрэн рассказал мне об Эссекском клубе. Это было на ступеньку выше того заведения, в котором я работала в Олбани. Дэн как раз искал тапера. А уж когда я нашла еще и работу учителя, все сложилось самым наилучшим образом.
Терри, казалось, задумался. Он шел, засунув руки в карманы и сосредоточенно глядя вперед.
- Престижное место. Эссекский клуб… Не слишком ли накладно для кардинала?
- Нет, если хозяин клуба - его племянник.
- А разве это не предосудительно?
- С какой стати? К тому же люди, с которыми обедает кардинал, очень часто платят по его счетам. Обычно это солидные церковные спонсоры.
- А это разве не предосудительно?
- Почему?
- Ну как же? Взяточничество. Подкуп.
- Кого? Кардинала? Да что он может предложить взамен?
- Например, политическое влияние. Дав благословение какому-нибудь губернатору или президенту… - Терри неопределенно хмыкнул. - А то, может, и поцелуй.
Лили вперила в него взгляд.
- Едва ли.
- Да я шучу, - усмехнулся Терри, - а вы уж и вправду подумали.
Лили не слишком понравилась эта шутка, но она знала, что воспринимает все слишком буквально. Разве не это сказал ей на прощание тот парень, с которым она в последнее время встречалась? Он даже назвал Лили слишком суровой, и хотя тогда она не поверила ему, но после стала замечать, что ей действительно трудно держаться более свободно.
- Поцелуй, говорите? - подхватила Лили шутку Терри. - А почему бы не уик-энд, проданный с благотворительного аукциона?
- Ага, Лили Блейк, растаяли! - рассмеялся Терри. - А что? Это принесло бы немалые денежки на пользу святого дела. Ручаюсь, немало дам приняло бы в этом аукционе самое горячее участие.
- Представьте себе, какая-нибудь красотка хвастается подружке: "У меня с кардиналом роман"? - улыбнулась Лили.
- Ах, неужели? И страстный? - спросил Терри голосом воображаемой подружки, наповал сраженной этим известием.
- Конечно, страстный! А какой же еще? И при чем тут аукцион? Наша связь длится уже много лет - подыграла ему Лили, а потом добавила: - Очень мило. Только это не об отце Фрэне. Если кто-нибудь и остается в выигрыше от всех этих обедов, так это церковь. Вот так, - подытожила она, останавливаясь возле своего дома.
- А вы интересная, - сказал Терри. - Может, встретимся как-нибудь в промежутках между вашими свиданиями с кардиналом?