Боря приехал в больницу и прошел сразу в приемный покой. Туда стекались сведения обо всех поступающих. Он не задумывался, как отнесутся Алена и Ксения Матвеевна к его неожиданному появлению, просто чувствовал, что должен делать то, что делает. Вскоре ему удалось выяснить, что Аленину ба поместили в гастрологическое отделение, и он поспешил туда.
12
Лена устроила ба у окна. Та любила свежий воздух. Из трех женщин, лежавших в пятиместной палате, ба была самая тяжелая больная. Ей сделали обезболивающий укол, какой-то сильнодействующий, и она задремала.
Притихшая, с покрасневшими глазами Катя осталась сидеть возле ба, а Лена вышла в коридор. Больница жила своей жизнью, по своим законам. Медсестра разносила градусники по палатам. К кому-то пришли родственники, кто-то сидел в кресле, читал книгу, в большинстве палат работали телевизоры. Лена стояла возле комнаты с надписью "Ординаторская". Ей велели ждать здесь. Она ждала.
С ней происходило что-то странное. Нет, она не чувствовала дурноты, липкий страх не опутывал ее паутиной, ее не бросало ни в жар, ни в холод, она словно превратилась в андроида с заданной программой. И она выполняла ее пункт за пунктом с невероятным упорством. Нужно было вызывать "Скорую", она вызывала. Нужно было идти на гастроскопию, она шла, поддерживая под руку ба, нужно было стелить ба постель, она стелила, потом помогала переодеваться, убирала вещи в пакеты, сдавала их в раздевалку. И все время ей казалось, что все эти события происходят не с ней, а с кем-то другим, а она просто наблюдает за ними со стороны. Наверное, вступила в силу защитная реакция организма, помогающая пережить сильное эмоциональное напряжение.
– Ничего, девочка, ничего, за месяц подлечат вашу бабушку, – принялась успокаивать моложавая соседка по койке, заметив Лену, задумчиво стоявшую возле окна. – Врач в нашей палате хорошая, знающая, зовут ее Ирина Валерьяновна. Вам, можно сказать, повезло, что она сегодня дежурит. Ты с ней уже разговаривала?
– Нет еще. Она сказала, что позовет меня, когда освободится.
– Значит, так и будет. Жди, никуда не уходи. А я пока на кухню сбегаю. Тарелку с чашкой и ложку для Ксении Матвеевны попрошу. Забыли из дома прихватить?
– Забыли, – спохватилась Лена, да поздно, и, будто извиняясь, пояснила: – Впопыхах собирались. Никто и не вспомнил об этом.
– Ничего, завтра привезешь. Я тебе подскажу, что нужно, у меня опыт большой, полный курс лечения прошла, во вторник на выписку.
Тут Лену позвала в кабинет Ирина Валерьяновна. Сначала врач расспросила о взрослых родственниках и, узнав, что, кроме Лены и Кати, у Серовых нет близких, тяжко вздохнув и обреченно покачав головой, принялась объяснять Лене положение бабушки. Лена не очень хорошо понимала медицинские термины, несколько раз ей приходилось переспрашивать, задавать вопросы, чтобы разобраться, но к концу разговора у нее в голове сложилась более-менее ясная картина. У ее бабушки язва, расположенная с правой стороны в верхней части желудка. "Заболевание весьма распространенное в наши дни и в общем-то подробно изученное. Как-никак, занимает третье место после инфарктов и инсультов", – сообщила Ирина Валерьяновна Лене. Но возникли некоторые осложнения… Она так и сказала – осложнения! В этом месте нервы у Лены натянулись как струна.
– Какие осложнения? – спросила она, чувствуя, как в висках отчаянно пульсирует кровь.
– Видишь ли, Лена, у меня большая практика работы в этом отделении, более пятнадцати лет, и на моем веку я всего лишь второй раз встречаю каллезную язву таких больших размеров. Она примерно со спичечный коробок, края плотные, а это говорит о длительном воспалительном процессе. Давно бабушка жалуется на желудок?
– Около года, – опустив голову, призналась Лена, как никогда остро ощущая свою вину.
– Вот видишь. А к врачу ни разу не обращались, – укорила Ирина Валерьяновна. – К сожалению, такие запущенные язвы, поражающие обширные участки желудка, плохо поддаются консервативному лечению. Не стану скрывать от тебя, это серьезно, девочка. Но ты должна верить, что мы сделаем все возможное, чтобы поставить твою бабушку на ноги.
– Да, я верю, – закивала головой Лена.
– Хорошо, – энергично сказала Ирина Валерьяновна. – С сегодняшнего дня начинаем активно лечиться. Ваша бабушка пробудет в нашем отделении около месяца, если лечение, разумеется, покажет положительную динамику. Лекарства у нас бесплатные, препараты самые новейшие и оборудование отличное. Первую неделю, кроме минеральной воды, вы ничего сюда не приносите, – напомнила врач. – Ксении Матвеевне нужна строгая диета – все протертое, паровое, жидкое. Позже мы поподробнее об этом поговорим. Каждый вторник и пятницу с двух до четырех я беседую с родственниками. Ты тоже можешь зайти в пятницу, узнать результаты первичных анализов. Часы посещения больных вывешены на двери. Старайтесь их соблюдать. У тебя еще есть ко мне вопросы?
– Да. – Лена поднялась, но, почувствовав слабость в ногах, снова присела на край стула. – Вы сказали, что такие большие язвы плохо залечиваются… – Она запнулась, вспоминая слово. – Консервативно.
– Да. Это, к сожалению, так. Возможно, понадобится хирургическое вмешательство, – с честной прямотой ответила Ирина Валерьяновна и, чтобы хоть как-то подбодрить сникшую Лену, сказала мягче, почти с материнской заботой: – У нас в клинике трудится очень хороший хирург, Леночка. Александр Иванович Туполев.
– Туполев! Юлин папа? – На губах Лены появилась слабая улыбка. – Мы с ней учимся в одном классе.
– Значит, ты знаешь, какой он прекрасный специалист, и мне не придется тебя в этом убеждать. Я предупрежу, когда состоится консультация с Туполевым. Если, конечно, в этом возникнет необходимость. А пока давай надеяться на лучшее. – Ирина Валерьяновна ободряюще улыбнулась. – На это же настраивай и бабушку. Дело в том, что первое условие для полнейшего и скорейшего выздоровления больного – это его правильное отношение к своему заболеванию.
– Спасибо. Я постараюсь, – пообещала Лена.
Выходя из кабинета, она могла ожидать чего угодно, но только не то, что увидит Борю! Растрепанный и взволнованный, он шел широким шагом по коридору, всматриваясь в номера палат.
– Боря! – позвала она едва слышно, все еще не в силах поверить, что он оказался здесь. Но он каким-то чудом услышал ее и обернулся.
Сердце Лены забилось тревожными толчками. Ощущение, что она пробирается сквозь зыбучие пески, боясь сделать неверный шаг, стало отступать. Лена бросилась к Боре навстречу, не обращая внимания на любопытные взгляды больных. Он привлек ее к себе, крепко обнял – так, словно хотел сказать: не бойся, теперь я с тобой. И сразу, как по мановению волшебной палочки, исчезло внутреннее оцепенение, и ее сердце затопила такая безмерная нежность к нему, что слезы застелили глаза.
– Как ты узнал? – прошептала Лена, спрятав лицо у него на груди.
– Мария Семеновна сказала. – Он прикоснулся губами к ее макушке. Она не смогла сдержать судорожного всхлипа, и в тот же миг он обхватил ее лицо руками. – Не плачь, Ален.
– Не буду, – пообещала она.
Он погладил ее по щеке, осторожно стер подушечками пальцев повисшую на ресницах слезу. А потом, спохватившись, что они не одни, отвел ее к дальнему окну в конце коридора.
– Расскажи, что случилось?
Она начала свой рассказ неохотно, с трудом подбирая слова, но потом, как это случается, когда утрачивается контроль над своими чувствами, ее как будто прорвало. Через десять минут Боря был посвящен во все подробности этого дня, долгого и трудного, как полярная ночь.
– Ты хочешь зайти к ба? – спросила Лена.
– А можно?
– Я думаю, что она будет тебе рада, если только она не спит.
Ба не спала. Она действительно обрадовалась Боре и даже как-то заметно приободрилась и повеселела.
– Это кто ж такой будет? Жених, что ли, старшей твоей? – спросила любопытная соседка, лежавшая возле умывальника.
– Угадали – жених, – ответил бойкий Борька за всех.
Катька привычно хихикнула. Лена смутилась, а ба добродушно хмыкнула и распорядилась:
– Садитесь поближе, и ты, жених, тоже. Ну, что там тебе наш врач наговорила? – настороженно посмотрела она на Лену.
– Ничего страшного, – сказала Лена и улыбнулась.
Именно эта улыбка, подсказанная наитием свыше, успокоила ба лучше всяких слов.
Они проговорили с полчаса, и тут ба заволновалась, заметив, что за окном стало темнеть.
– Идите-ка домой. И тебя, Боря, мама, наверное, ждет. Волнуется. Завтра не приходите, у меня все есть, я тут под присмотром.
– Ну конечно, – перебила Катька недовольным и даже обиженным голосом.
– Жаль, что телефон в холле не работает, – вставила соседка у умывальника. – Сказали, что починят не раньше среды. Мы все туда звонить ходим.
– Это не проблема. – Борька полез в карман кожаного пиджака, достал сотовый телефон. – Вот, Ксения Матвеевна.
Ба заворочалась на кровати, пружины заскрипели.
– Что ты, Боря, не возьму. Я и обращаться с ним не умею.
Лена, прикусив губу, переводила растерянный взгляд с ба на Борю и обратно, испытывая при этом двойственное чувство: конечно, было неудобно вот так взять у парня телефон, воспользовавшись его любезным предложением, а с другой стороны, насколько Лене было бы спокойнее, если бы она смогла перед сном услышать голос ба.
Боря сжал ее руку. Он держал ее за руку почти все это время, и Лена поняла, что ее мысли для него не секрет. Может, он поэтому и предложил, с теплотой подумала она, украдкой любуясь его профилем.
– Ничего не хочу слышать, – заявил Боря и стал объяснять ба, как пользоваться мобильником.
– Да не пойму я! – сопротивлялась ба, но Лена видела, как она заинтересовалась.
Ну честное слово, радуется, как малый ребенок новой игрушке, не переставала удивляться она. Но ее душе от этого, как ни странно, становилось легче.
– Поймете. – Боря подмигнул Лене и, обернувшись к ба, сказал: – Все просто, как три копейки. Нажимаете вот на эту кнопку, а когда вас соединят, жмете вот сюда, где нарисован зеленый телефончик.
Он еще несколько минут поучил ба, а потом они стали прощаться с соседками по палате. Уже у самого выхода, повинуясь внезапно возникшему порыву, Лена поспешно вернулась, обняла ба руками за шею и затихла у нее на груди.
– Ну, ну. – Ба погладила ее по спине шершавой ладонью. – Не собираюсь я умирать-то. Не пришло мое время. Идите домой, за Катюшей присмотри, и сама тоже… – Ба не стала договаривать, но Лена и без того поняла, что она хотела сказать.
13
Все она, конечно, поняла, не глупенькая, но сил отпустить Борю в этот вечер и остаться одной у нее не было. Катька давно спала в своей комнате, вымотавшись за день, а Лена все оттягивала момент прощания. Они сидели на кухне, пили кофе. На часах было начало одиннадцатого.
– Мне, наверное, пора? – неуверенно произнес он и, чуть помедлив, поднялся на ноги.
– Я боюсь! – вырвалось у Лены, едва она представила себе, что останется наедине со своими ночными страхами.
Ей стоило большого труда не вцепиться в его пиджак, но он сам бросился к ней, прижался губами к виску и горячо зашептал:
– Хочешь, я останусь? Лягу в соседней комнате или всю ночь просижу в кресле рядом с тобой. Только скажи.
– А как же твоя мама? Что она подумает? – взволнованно спросила Лена, обхватив его за талию руками. И, внезапно вспомнив, спросила: – Она передала тебе, что я звонила?
– Когда? – Боря отодвинулся, чтобы заглянуть ей в глаза.
– Около двенадцати. Ба с утра почувствовала себя неважно. Я подумала, какой уж тут каток, и позвонила тебе. А твоя мама сказала, что тебя нет дома, и мне ничего другого не оставалось, как попросить ее передать тебе, чтобы ты мне сам перезвонил. А потом все так завертелось, что мне стало не до звонков.
– Понятно, – задумчиво произнес Боря. – Не волнуйся, я позвоню домой.
– Но…
– Я скажу, что заночую у товарища, – сказал он и как-то решительно, по-мужски, незнакомо сжал губы.
Лена стелила Боре и прислушивалась к его разговору с матерью. Да, это нехорошо. Все это знают. И она это знала, однако упорно напрягала слух, болезненно реагируя на малейшие изменения в его голосе. По резкому Бориному тону она поняла, что совершила ошибку, пойдя на поводу у собственной слабости. Нужно было отпустить его домой. Кроме того, из обрывков фраз она поняла еще и то, что мама Бори не передала, что она звонила ему утром. Забыла или не захотела? Скорее второе, чем первое.
Когда он вошел в комнату, она внимательно посмотрела на него:
– Ты что, поссорился с мамой?
– Это ерунда. У нас в доме ссоры довольно частое явление, – беззаботным тоном откликнулся Боря, но ему не удалось ее обмануть.
– Нет, наверное, не ерунда, если ты и вчера не ночевал дома. – Лена отбросила волосы за спину. – Извини, я слышала твой разговор.
– Вчера я ночевал у Кольки. – Боря взглянул на нее исподлобья. – И между прочим, у меня от тебя секретов нет.
– Да? Тогда скажи, из-за чего вы с мамой поссорились? – Что-то подсказывало Лене, что она задала нужный вопрос.
Боря отвел глаза.
– Не важно.
"Из-за меня! Не ко двору пришлась!" – сердцем ощутила Лена. Думать сейчас об этом просто не было сил. Лена была измучена и вымотана до предела.
Спустя час Лена лежала в своей комнате, в своей кровати, а сон все не шел. В голове теснились мысли, воспоминания сменяли друг друга, и им не было конца. Она вдруг вспомнила, как успокаивал ее отец, когда она прибегала к нему в слезах, стараясь выплеснуть обиду или пожаловаться на неудачу. "Не отчаивайся, дочка, – говорил он, покачивая ее на коленях. – Помни, когда закрывается одна дверь, всегда приоткрывается другая…" Но ведь и мама говорила о том же. Не зря же в недавнем сне она напомнила Лене, что зеленый цвет – это цвет надежды.
Тут в голову Лене пришла страшная мысль, что Бог забирает к себе тех, кого мы больше всего любим, и в отчаянии взмолилась: "Господи, не дай мне ее потерять! Ба и Катька – это все, что у меня осталось в этой жизни. И еще Боря!" Влага переполнила глаза, и соленые слезы покатились вниз. И не правда, когда говорят: слезами горю не поможешь. Поможешь, еще как! Для Лены эти горестные слезы были необходимы, они несли облегчение ее уставшей душе. Но едва скрипнула дверь, Лена бросилась вытирать их уголком пододеяльника. Боря стоял в проеме, привыкая к темноте. Лена отчетливо видела его силуэт, освещенный со спины светом ночника из смежной комнаты. Видимо, он еще не ложился, потому что был полностью одет.
– Ален, ты спишь? – Его голос прозвучал легким шелестом.
Он пришел проверить, спит ли она, и боялся ее разбудить.
– Нет, не сплю. Иди ко мне, – позвала она, стараясь не шмыгать носом, чтобы не выдать себя.
Он шагнул вперед, закрыл дверь. Теперь только слабый свет луны проникал в комнату сквозь окно.
Она подвинулась, и он присел. Она провела по его спине рукой. Он дернулся, как от удара, резко повернул голову, стараясь разглядеть в темноте ее лицо, и, когда она протянула к нему руки, опустился на кровать и обнял ее. Она не сопротивлялась, напротив, уткнулась лицом в его шею, и он прижал ее сильнее, как если бы мог защитить от перемен, неизбежных для них обоих. Позже, когда Лена вспомнила этот момент, к ней пришло понимание, что интуиция не обманула ее, но она просто отмахнулась от этих тревожных ощущений, решив, что издерганное сознание во всем готово увидеть опасность. Ее рука, ища удобное положение, легла ему на грудь. И Лена слегка вздрогнула от удивления, когда поняла, что ее ладонь лежит прямо там, где сильно и ровно билось его сердце. Она крепче прижала пальцы, прислушиваясь к его ритмичному биению, и вздохнула от радости, когда оно проникло в нее через кончики пальцев, и теперь она уже больше не могла различить, чье биение она чувствует. Его? Ее? Их. Два сердца, ставшие одним…
Лена спала, уютно прикорнув у него на плече. Ее ладошка по-прежнему лежала на его сердце, оно стучало, как молот о наковальню – равномерно и неустанно. А Борька все не мог заснуть. Перед глазами стояло ее мертвенно-бледное застывшее лицо, на котором выделялись только широко распахнутые глаза. Такой он увидел и запомнил ее в больничном коридоре, когда обернулся, нет, вернее, почувствовал ее безмолвный крик.
"Сколько же ей пришлось пережить? А ведь ей всего пятнадцать, как и мне…" – снова подумал он, и сердце, до этого ритмично бьющееся, внезапно защемило от мучительной боли. И сразу возникло желание защитить ее от всех бед, уберечь от любых неприятностей, сделать так, чтобы ее солнечная улыбка никогда не пряталась в тень, а из глаз навсегда исчезла печаль.
Боря осторожно отвел светлый шелковистый локон со щеки Алены.
– Я люблю тебя, – тихо сказал он, хотя знал, что она спит и не слышит.
Но ему необходимо было произнести это вслух.
14
Наступил понедельник, за ним вторник. Последующие несколько дней ничем не отличались от предыдущих. Боря с Леной встречались на остановке, вместе ехали в школу. После уроков они возвращались чаще всего к Лене, вместе делали уроки, иногда так, на скорую руку, потом обедали втроем с Катюхой и уже после этого ехали проведать ба.
– Ален, давай устроим маленький праздник, – предложил Борька, заметив, что фиолетовые подпалинки под ее глазами стали глубже.
Они возвращались от ба. Лечение шло в соответствии с назначенным курсом, анализы у ба были хорошие, и даже ответ из онкологического центра, о котором они впервые сегодня услышали, пришел отрицательный.
– Что это значит? – прошептала Лена, недоуменно глядя на врача, разглядывая бумажку с печатями.
– Это значит, что у твоей бабушки нет раковой опухоли, девочка. Я не хотела тебя волновать раньше времени, поэтому не стала об этом говорить. Сейчас уже причин для такого рода беспокойств нет. И вообще твоя ба молодец. Перчик, а не ба! – рассмеялась довольная Ирина Валерьяновна. – Если бы все пациенты были настроены на победу так, как она, мне бы жилось намного проще.
Однако вопрос об операции не был снят с повестки дня. И Боря видел, что это сильно беспокоит Лену, потому что у ба возраст, давление и потому что в каждом человеке живет страх потери… А у его Алены это особенный страх…
– Что ты молчишь? – напомнил Боря. – Давай забьем на английский и пойдем вечером куда-нибудь посидим?
– Не получится, – наконец-то открыла рот Алена. – Сегодня вечером у меня генеральная уборка. Полы буду драить, плитку отчищать, туалет мыть, вот так.
– А до субботы это не может подождать?
– Нет. Это не дома, Борь, – вздохнув, пояснила Алена. – В офисе, где ба работает.
– Так она у тебя работает?
– Да. Жить как-то нужно, – просто отозвалась Лена. – Я хожу за нее убираться все эти дни вместе с Катькой.
– Когда же ты успеваешь? – изумился Борька. – Мы вроде все время вместе?
– Ну, иногда все же и врозь.
– Но только не сегодня. – Борька обнял Алену. – Сегодня я иду с тобой, раз у тебя генеральная уборка у какого-то хмыря в офисе.
– Не говори так, – строго предупредила она.
– Почему?
– Потому что речь идет о твоем отце.
– Вот как! – присвистнул Борька и, развернув ее к себе, поцеловал прямо на улице.
И это так не вязалось с предыдущим разговором, что Лена от неожиданности растерялась и часто-часто заморгала длинными ресницами.