- Наверное, – сказала я, прежде чем принять заказ от маленького мальчика в моем окне. После того как толпа сошла, Френки начала убирать беспорядок, что мы оставили. Я взяла тряпку и помогла ей. Мы очистили от шоколадного сиропа и клубничного соуса, и затем убрали конфеты подальше. Странное, незнакомое чувство овладело мной, словно я погрузилась в сон, которого некогда не было.
- Что? - Фрэнки спросила.
- Ничего, - ответила я.
Она скорчила гримасу.
- Я не видела тебя довольно долго, и ты что-то скрываешь от меня? Серьезно?
- Это будет звучать ужасно, если я скажу это вслух.
- Сделай это в любом случае.
Я вздохнула.
- Это странно быть здесь.
Ее выражение лица превратилось в то, что я видела только, когда арийцы были вокруг.
- Странно, что ты не была здесь некоторое время, и не было практики? Или странно, что тебе слишком хорошо, чтобы быть здесь?
- Фрэнки! - Я заныла.
Румянец на ее щеках изменил цвет с розового на ярко-красный, она отвернулась от меня, вздохнула, а затем посмотрела на меня снова.
- Я сожалею. Ты предупреждала меня, но я все еще не была готова.
- Это действительно то, что ты думаешь обо мне?
- Может быть, я просто жду от тебя, что ты теперь Альдер. Просто... столько всего изменилось для тебя в короткий промежуток времени, но ты все еще та же для меня. Это режет слух.
- Я согласна, - сказала я, раздраженная, что мой голос до сих пор плаксивый. Я пыталась остановиться, но каждый раз, когда мой рот открылся, я вела себя как избалованный ребенок. Было неудивительно, что она чувствовала, как-будто я превратилась в Альдер. Я звучала очень похоже на нее в тот момент.
Фрэнки опустила голову и сдула челку с лица.
- Я знаю. Ты права, - сказала она, качая головой. - Весь наш мир крутится, и я жалела себя, потому что на тебе целая банка краски на стодолларовых джинсах, и ты даже не упомянула это.
Я посмотрел вниз.
- Эти не такие дорогие, да?
Она кивнула.
С ужасом, я уставилась на джинсовую ткань Skittles colored.
- Почему не сказать Джулианне что-нибудь?
- Она купила их для тебя. - Фрэнки невозмутима. - Конечно, она сделала это. Ты ходила за покупками в секонд-хенд всю свою жизнь, как и все мы. Почему я думаю, что ты знаешь, что на тебе надето?
- Как очистить краску от джинсов? - спросила я, взяв мокрую чистую тряпку. Было уже слишком поздно. Краска высохла.
- Так, каково это, не беспокоиться ни о чем? - Фрэнки пыталась скрыть горечь в своем голосе, но не смогла.
- Я до сих пор беспокоюсь. Сэм и Джулианна беспокоятся. Они просто разные.
- Как так?
- В принципе, они беспокоятся не только о покупке вещей. Они беспокоятся обо мне. Они беспокоятся о будущем, о своих друзьях, о работе и тому подобное. Имея деньги, это не делает вещи сложным.
- Подожди-подожди, – сказала она, подняв один палец. - Я, может быть, пролью слезу за богатых людей во всем мире.
Я бросила тряпку на нее, стараясь не улыбаться.
- Я имела в виду то, что я сказала ранее, что моя жизнь была разделена на две полосы – тогда и сейчас. Это была огромная часть моей жизни, прежде чем в ней появились Сэм и Джулианна.
- И Уэстон?
- Нет. Он единственный, кто остался частью того и другого. Он мост, что нес меня.
- Ты сбалансировала сегодня.
- Я задолжала ему один из пятидесяти.
Мы продолжили уборку, только ожидая полдюжины клиентов до закрытия.
- Подвезти? - Фрэнки спросила, как в старые добрые времена.
- Нет, спасибо, - сказала я, не упоминая очевидное.
- Прощай, сучечка!
Я помахала ей и села в машину, смеясь и качая головой. Я нажала на кнопку зажигания, и двигатель, зарычав, проснулся. Я не планировала работать снова до тех пор, пока не окончу институт, и хотя я собиралась отпустить Фрэнки и "Молочную королеву", она не была больше моим убежищем. Теперь мой дом - мои родители и Уэстон. Они все заставляли меня чувствовать себя защищенной и в безопасности.
Мысли об Уэстоне, Сэме и Джулиане, Джине, Фрэнки, и как сильно все изменилось, кружились в моей голове, когда я доехала до дома, но это не было случайностью, что я обошла дом Ольдерменов и пошла прямо к дому Гейтсов.
Грузовик Уэстона был припаркован на улице. Дни становились длиннее, так что заходящее солнце было залито розовыми и оранжевыми оттенками с вишнево-красной краской. Я залезла на кровать в грузовике и открыла заднюю крышку кулера. После того, как моя рука была облита водой, я остановилась на апельсиновой Фанте. Я достала из холодильника банку.
Соседи, должно быть, хотели завести щенка, потому что за забором залаяла маленькая немецкая овчарка, когда я подходила по изогнутому тротуару к входной двери. Я не ходила по этому пути. Я заходила со стороны гаража Уэстона. Я позвонила в звонок, освещенный светом двери, и колокольчики заиграли мелодию. Пару минут спустя, Вероника открыла дверь с теплой улыбкой и усталыми глазами. После второго признания, она сделала шаг назад, открывая дверь шире, и жестом пригласила меня войти.
- Он внизу, - сказала она, глядя вниз на мою одежду, покрытую краской.
- Сухая, - пообещала я.
- Надеюсь на это. - Веселье подорвало ее укоряющий тон.
Она погладила бедра своими ладонями и покачала головой, когда я прошла мимо. Я легко направлялась по пути. С каждым шагом вниз, знакомое трепетание в животе усиливалось. Это не гравитация тянет меня вниз по лестнице. Это была неопровержимая сила, желание лечь в кровать красного "Шеви" и раствориться в паре изумрудно-зеленых глаз.
Я задавалась вопросом, перестану ли я однажды чувствовать меньше по отношению к Уэстону, и до меня дошло, насколько опустошенной я была бы, если бы этот день когда-нибудь настал.
На полпути вниз по ступенькам, можно было видеть лицо Уэстона. Он сидел на диване, его торс повернут спиной к приостановленному эпизоду реалити-шоу. Его локоть прижат вниз, небольшая подушка рядом с ним. Он был чистым, его кожа блестела и покраснела от оттирания.
- Привет, - сказал он, наблюдая за мной, когда я подошла к дивану.
Прежде чем я успела ответить, он схватил меня и потащил вниз, пока я не приземлилась спиной на подушки. Он оставил на моих губах теплый влажный поцелуй. Его руки были подо мной, вжимая мое тело в его, пока он искал мой рот своим языком. Я запустила пальцы в его волосы и вдохнула, мои колени раздвинулись, позволяя ему лечь между ними.
Когда он, наконец, отстранился, мы оба задыхались.
- Прости, - сказал он, его глаза по-прежнему были сосредоточены на моих влажных губах.
- Что это было?
- От тебя пахнет мороженым, -сказал он, смахнув прядку волос с моего лица.
- Как ты себя чувствуешь?
Голод в его глазах испарился, и он сел с расстроенным вздохом.
- Хорошо, Эрин.
Мое тело последовало за ним, мои руки пристроились позади меня.
- Что я сказала?
Он посмотрел на меня, потом выражение его лица смягчилось.
- Меня спросили около ста раз об этом за сегодня.
- Что случилось?
- Что-то про обезвоживание от нового бронходилататора. Это происходит в доле процента с людьми. Просто случайность. Я, правда, в порядке. Два пакета физраствора, и я как новенький.
- Два пакета? - Я увидела доказательства на руке - пластырь, частично охватывающий новый синяк.
Уэстон подошел к углу комнаты, там, где потолок соединялся со стеной, его небритость была уже заметна.
- Почему ты так зол на меня?
- Я просто хочу поговорить о нормальных вещах. Ты заставляешь меня чувствовать себя инвалидом. Я не умираю.
- Я не могу быть обеспокоенной? Ты был доставлен в больницу скорой помощи пару дней назад.
- Ну и что? - отрезал он.
Я застыла.
- Я больше не терплю дерьмо от кого бы то ни было, помнишь? Даже от тебя.
Мои слова заставили его приостановиться, и он вытянул шею, медленно поворачиваясь в мою сторону. Глаза у него были круглые как сферы, широкие, с недоверием.
- Кто испортил тебе настроение?
- Ты! Я ожидал немного чудачества, но ты… у меня уже аллергия.
Он задумался на некоторое мгновение, потирая виски большим и средним пальцем.
- Вау. Я просто взвалил все на тебя в последние несколько дней?
- Ты еще спрашиваешь? - сказала я, выгибая бровь.
Он взглянул на меня, а потом хихикнул.
- Не то, чтобы я не люблю тебя такой, детка, но ты немного сердита сегодня.
- Я вспыльчива? - мой голос взметнулся на октаву. - Я вспыльчива, - я невозмутимо глядела вперед.
Уэстон подавлял нарастающий смех из его уст, а затем это переросло в полноценный гогот. Он потянул меня рядом с ним и поцеловал за ухо.
- Я только что увидел наш проблеск навсегда, и это потрясающе.
Он дрался грязно. Как я могу злиться на него, когда он говорит такие вещи?
Он вклинил свои пальцы между моими, и тогда его рука прикоснулась с меньшим давлением к моей руке. Другую руку он положил между кушеткой и мною и посмотрел на меня знающими глазами.
- Ты все еще со мной в субботу?
- Ты все еще хочешь, чтобы я была с тобой?
Он покачал головой, как если бы мой вопрос был разочаровывающим.
- Я хочу, чтобы ты была нужна мне, как дыхание, Эрин. Это всего лишь половина того, чего я хочу.
Он отразил мою благодарную улыбку, поцеловав мою руку, а затем откинулся на спинку дивана на подушку, прежде чем нажал на кнопку пульта.
Глава 5
- Мать-медведица, - сказала Фрэнки, выдыхая слова.
Джулиана взялась за сердце рукой с таким же потрясенным выражением лица. Они обе наблюдали за тем, как я выходила из ванной комнаты в своем прекрасном розовом платье.
Я стояла перед зеркалом в полный рост.
- Я не могу дышать, - сказала я.
- Не слишком туго? - спросила Джулианна, подойдя помочь мне. - Это даже не молнии.
- Нет, я просто…
- Ты потрясающая, - сказала Джулианна со слезами на глазах. Она подняла молнию и потом разгладила красновато-коричневый пучок, который парикмахер сделал мне, проведя полчаса накручивая мне локоны: "Это для дела, - сказала она. - Поверь мне".
- Уэстон описается, - сказала Фрэнки. Она фыркнула. Интересно, какой образ был в ее голове.
- Нет, потому что Сэм упомянул: "Уэстон был в ванной, по крайней мере, четыре раза с тех пор, как он прибыл", - сказала Джулианна.
- Он нервничает?
- В ужасе, - сказала она, подмигнув с озорной улыбкой.
Я повернулась еще раз, чтобы убедиться, что прозрачная ткань на спине платья оставалась на довольно высоком уровне над моей поясницей, и почувствовала себя драгоценностью, которой я могла бы быть.
- Стоп, - сказала Фрэнки. - Ничто не показывает, что это не прилично. Никто не смеет сказать хоть один отрицательный комментарий о тебе в этом платье.
Мои губы были розовые и блестели, ресницы длинные и черные, а мои щеки раскраснелись, что подходило к моему платью. Джулианна наняла Эмми, визажиста из соседнего города, чтобы она приехала и потратила колоссальное время на мой мейкап. Я была похожа на себя, но с обложки - модельная версия меня.
- Ну? - поторопила Джулианна. - Наш Сэм внизу с фотоаппаратом. Вероника, тоже. Что скажешь, если мы отправимся по этой дороге?
- Если я смогу сделать это в этих туфлях, - сказала я, идя осторожно к ней.
Она взяла мою руку и повела по коридору. Прежде чем я дошла до основания лестницы, Джулианна и Фрэнки прошли мимо меня и поспешили вниз, чтобы они могли поймать меня, если вдруг я полечу вниз по лестнице. Я ухватилась за перила и сделала первый шаг. Я слышала несколько взволнованный шепот, пока не появилась в поле зрения, а потом был коллективный вздох. Джулианна схватила Веронику за руку от волнения, хотя она старалась делать фотографии.
Уэстон посмотрел на меня исподлобья, но его взгляд был нечитаемым. Выражение его лица не изменилось. Он просто смотрел на меня, пока я не сошла с последней ступеньки. Когда я подошла к нему, он сделал глубокий вдох.
- Ну? - сказал Питер, толкнув локтем своего сына. Уэстон открыл, было, рот, но ничего не вышло, поэтому он просто покачал головой.
Все засмеялись вокруг нас.
Уэстон открыл пластиковый контейнер и протянулся к запястью моей левой руки. Розовые розы, такие же, как в бутоньерке, которую я хотела закрепить на лацкане его пиджака. Сэм протянул мне бутоньерку, что я подобрала накануне вечером. Она была все еще холодной. Внутри прозрачного контейнера были затуманенные места, и маленькие капельки пота соответствовали блестящим шарикам, которые образовались вблизи линии роста волос Уэстона. После десятков снимков: внутри, снаружи, внутри опять же, с родителями, друг с другом, и стоя около белого лимузина, Уэстон повернулся, и наконец-то я шагнула в автомобиль, быстро наклонив голову. Водитель, Луи, закрыл дверь, как только Уэстон присел рядом со мной.
- Я никогда раньше не была в лимузине, - сказала я, разглядывая вокруг интерьер.
Кожаная скамейка, на которой мы сидели, могла уместить может трех человек, но скамейка напротив нас охватывала почти всю длину лимузина. Тонировка на окнах закрыла солнце, и веревочная окантовка потолка превратила каждый цвет в более насыщенный. С пассажирской стороны была линия из стаканов и бокалов рядом с вырезом для ведра со льдом. Я не была уверена, для чего нам лед, и как думал водитель, мы будем его использовать.
Жевать?
- Я тоже, - сказал Уэстон.
- Правда?
Он пожал плечами.
- Я взял Hutton’s кабриолет в прошлом году. Он пощекотал нервы. Этот гораздо лучше.
В прошлом году Уэстон ходил на выпускной с Альдер. Я работала, но видела все модные автомобили и лимузины, которые проезжали мимо "Молочной королевы", как они следовали по главной улице по направлению к школе. Я вспомнила, как видела Уэстона и Альдер в том блестящем белом кабриолете. Ни один из них не улыбался, и я задавалась вопросом, понравился бы мне разговор, когда рядом бы сидел Уэстон Гейтс по дороге на выпускной.
Я собралась это выяснить.
- Каково было в прошлом году?
- Плохо, - сказал он с улыбкой.
- Тогда, почему ты захотел пойти в этом году?
- Потому что ты сказала "да".
Я вытянула свой рот в сторону и покачала головой, уставившись на поддельные белые полоски наращённых ногтей на концах моих пальцев. Они не давали мне покоя, и были сделаны после полудня, когда Джулианна взяла меня, чтобы сделать их. Это было для меня загадкой, почему женщины наклеивали эти вещи на свои ногти. Мои руки были довольно бесполезными в течение большей части дня, хотя я советовала состричь их как можно короче.
- Ты всегда красивая, но мне нравится платье и все остальное, - сказал Уэстон, сжимая мою руку.
- Мне нравится твой костюм и галстук.
Оба были черные, но костюм был скроен у´же, чем брюки Сэма или Питера, которые носились на работу. Лохматые коричневые волосы Уэстона были на пару сантиметров короче, чем обычно, но не опущены вниз и не спутаны на голове, как большинство мальчиков делали, когда играли в переодевания. Он выглядел мягким, и я вроде хотела запустить пальцы в него. Глаза Уэстона остановились на мне с такой нежностью, что кровь прилила к моим щекам. Я обернула свои руки вокруг его бицепса и прижалась к его боку. Его губы коснулись моего виска один раз и затем снова.
- Это не последний раз, когда мы будем в модных шмотках и в лимузине, - прошептал он.
Я знала, что он имел в виду. Он любил намекать на наше будущее, и хотя это одновременно радует меня и пугает до смерти, я наслаждалась тишиной. Наш район не далеко от школы, поэтому у нас было только несколько драгоценных минут наедине, прежде чем мы бы могли ступить на тротуар возле аудитории перед большой частью города для торжественного Гранд-Марша. Я схватила его за руку крепче, пытаясь удержать момент.
Посчитав это нервным, Уэстон накрыл рукой мою.
- Расслабься. Мы просто делаем это на память. Все, что нам нужно сделать, это наслаждаться этим.
- Я уже.
Слишком рано лимузин замедлился, и дверь открылась.
Отец Лизы Каль держал дверь с приветливой улыбкой на лице. Он был одним из многих отцов, которые действовали в качестве лакеев, направляя лимузины и кабриолеты на парковку и даже объединили для посетителей выпускного.
- Выходи, - сказал он, отступив в сторону.
Уэстон вылез со своего места и стоял на бетонной школьной стоянке, прежде чем предложить мне свою руку. Я вылезла и обхватила его руку. Вместе мы прогулялись вокруг лимузина.
- О, боже, - прошептала я.
Сотни людей стояли по бокам дорожки, ведущей к палате общин области, где выпускной проходил каждый год. Замигали и запищали фотокамеры, которые стали бы конкурентами любой группы папарацци, прежде чем мы даже сделали шаг. Родители, бабушки и дедушки, братья и сестры, студенты младших курсов стояли в пять рядов далеко за пределами дорожки. С другой стороны, Уэстон погладил мою руку. Я расслабила мертвую хватку, понимая, что мои пальцы уже зарываются в его руку. Мы остановились для фотографии, а потом папа Лизы прожестикулировал для нас, чтобы мы продолжили двигаться дальше. Уэстон привел меня к следующей остановке, где десятки людей подняли свои телефоны, фотоаппараты и видеокамеры. Вспышки замигали, как стробоскопы. Я была так рада, что Уэстон делал это раньше, хотя я не хочу об этом думать.
- Все в порядке, Эрин. Я обещаю, - сказал он.
Он улыбался перед камерами, а затем наклонился, поцеловав меня в щеку.
Люди толпились вокруг нас, фотографируя, словно документируя это для чего-то большего, и это казалось милым. Мне казалось, что это станет свидетельством будущих разговоров.
- Это ужасно. Почему люди делают это? - сказала я сквозь сжатые зубы, выдавливая улыбку.
Уэстон хмыкнул и затем повел меня вперед до следующей остановки. Мы шли медленно, и все мои мысли отпали от волнения, ведь столько глаз смотрело на нас. Вместо этого, я начала концентрироваться на ходьбе на высоких каблуках. Фотографии, сделанные со мной, будут не очень, но упасть на глазах у всех было бы гораздо хуже.
Прошло чуть больше десяти минут, прежде чем добраться до главного здания, но я чувствовала, будто прошло десять часов. После того, как мы повернули за угол, Питер, Вероника, Сэм и Джулианна появилась в поле зрения. Джулианна коснулась руки Сэма до того, как поднять камеру для съемки. Ее глаза были на мокром месте, и Вероника сделала несколько фотографий с ее собственного фотоаппарата, отведя Джулианну в сторону. Они все помахали нам, а после двери открылись, и Уэстон со мной шагнули внутрь. Свет был тусклый, и музыка, доносящаяся от ди-джеев, выступавших в углу, была громкой и жизнерадостной.