Они долго стояли так, обнявшись, боясь даже шелохнуться. Солнце, теперь уже яркое, ослепительное, оранжевое, пробиваясь сквозь густые заросли, вплетало тонкие лучики в распущенные волосы Элизабет, обжигая золотым жаром ее шею и спину, словно заставляя отстраниться от Амарто, разомкнуть эти долгие объятия. Но Элизабет только крепче прижималась к его груди, потому что знала, что этот миг – единственный на всю жизнь, что больше никогда, сколько бы мужчин ни раскрывали для нее свои объятия, эти минуты тихого, молчаливого, солнечного счастья не повторятся….
И вдруг она увидела над собою белоснежные облака, нарисованные верхушками высоких деревьев на ярко-голубой акварели неба, почувствовала спиной прохладу мягких листьев папоротника и дурманящий вкус поцелуя на губах. Пальцы Амарто тронули завязки ее шелкового топа, и они медленно соскользнули с шеи, подарив его губам бархатистое прикосновение и солнечный блеск ее кожи. Золотистые лучи рисовали на ее обнаженной груди фантастический рисунок из теней листьев и веток, продолжая его все дальше и дальше, и вот уже все ее тело было покрыто узорами солнца и листвы. И это зрелище было настолько завораживающим, что Амарто на мгновение замер, не в силах оторвать взгляда от этого безукоризненного шедевра, затем осторожно провел ладонью по ее коже… Элизабет откликнулась на это прикосновение жарким вздохом.
И солнечные рисунки их тел медленно слились в один, отдавая друг другу неповторимые оттенки палитры страсти, которая с каждой секундой все больше отдаляла их от земли, от мира, от вселенной, перенося в только им одним теперь известное пространство, где были лишь небо и солнце… Небо над головой, небо под ногами… Небо, где они узнали друг о друге то, что раньше было скрыто за нерешительными взглядами, за осторожными словами. Где была раскрыта последняя существующая между ними тайна, тайна безудержной страсти – страсти губ, страсти рук, страсти кружащих голову признаний…
Элизабет откинулась на сиденье кабриолета, наблюдая, как мимо проносятся обширные усадьбы с раскинувшимися вокруг них садами.
В подобных случаях принято хотя бы притворно раскаиваться в содеянном, мысленно рассуждала она. Вопрошать себя с наигранным ужасом: "Боже мой, что же я наделала?! Зачем?". А у меня в душе ни намека на раскаяние… И спрашивать себя, что же именно я сделала, как-то глупо, и так понятно, что… Но зачем?.. Да затем, что я влюблена в этого мужчину, честно ответила себе Элизабет.
Ее мысли были прерваны незнакомой мелодией мобильного. Амарто сразу же направил автомобиль к обочине и, остановившись, поднес трубку к уху. Несколько минут он напряженно слушал, делая какие-то пометки в записной книжке, затем принялся что-то объяснять своему собеседнику, изредка поглядывая в сторону Элизабет. Наконец он отключил телефон и, бросив на нее еще один, теперь уже виноватый взгляд, немного помедлив, объяснил:
– Это звонил мой помощник. Мне нужно как можно скорее приехать в офис… Я совсем забыл, что на сегодняшний день назначены переговоры с представителем бельгийской фирмы. Прости, но до отеля я не смогу тебя подвезти, нет времени… Может быть, ты подождешь окончания переговоров в моем кабинете? Конечно, если тебе это не покажется скучным…
Элизабет радостно улыбнулась.
– Для меня никогда не будет скучным то, чем занимаешься ты, – с мягким упреком проговорила она. – И потом, раз уж ты забыл о важном деле по моей вине, то я должна хоть немного это компенсировать… – Она взглянула на наручные часы Амарто. – Хотя я не знаю точного времени, на которое назначены переговоры, но предполагаю, что ты на них наверняка опоздаешь… – Элизабет бросила на него вопросительно-испытующий взгляд и, не дожидаясь ответа, продолжила: – А потому я поеду с тобой, чтобы извиниться перед твоими деловыми партнерами… Конечно, если ты не против.
Амарто рассмеялся и, обняв Элизабет за плечи, привлек к себе.
– Буду только рад, если ты выступишь перед господином Лекером в качестве моего личного адвоката. Только сначала мы заедем ко мне домой, я оставил там кое-какие документы…
Пока Амарто расспрашивал о чем-то консьержа – мужчину примерно того же возраста, что и он сам, с осветленными, забранными в хвост волосами, который то и дело бросал любопытные взгляды в сторону Элизабет, она с неменьшим любопытством разглядывала просторный холл высотки, пол которого был выложен уже знакомой ей плиткой – азулежу. На этом полу были изображены космические корабли самых разнообразных форм, которые держали куда-то путь по темно-серому галактическому пространству. Консьерж, передав Амарто ключи от квартиры, достал из ящичка конторки сложенную вчетверо записку и протянул ее Амарто, что-то при этом ему объясняя. Амарто, утвердительно кивнув в ответ, пригласил Элизабет следовать за ним, и они пересекли холл, направляясь к темной квадратной нише, где находился пассажирский лифт.
– Видимо, Антонио решил, что я страдаю потерей памяти, – с усмешкой сообщил ей Амарто, помахав в воздухе запиской. – После звонка на мобильный он прислал сюда курьера с напоминанием о назначенных переговорах…
Стремительно подняв их на шестнадцатый этаж, лифт бесшумно раздвинул серебристые створки дверей, и Элизабет увидела перед собой темно-синие стены коридора, с развешенными на них светильниками в виде пальмовых листьев. Они прошли мимо нескольких дверей с трехзначными номерами, рядом с которыми стояли заглавные буквы португальского алфавита, и остановились возле той, где стояла буква S. Амарто отпер замок, и они вошли в залитую солнечным светом квартиру.
– Располагайся, чувствуй себя как дома. – Амарто обвел широким жестом со вкусом обставленную гостиную, выдержанную в светло-оливковых тонах.
– Цвет тоже работает на фирму? – шутливо поинтересовалась Элизабет, кивнув в сторону длинных занавесей оливкового цвета.
– Что ты имеешь в виду? – удивленно вскинул брови Амарто.
– Скрытую рекламу продукта, чье масло вы экспортируете за рубеж, – с улыбкой ответила Элизабет.
Амарто весело рассмеялся.
– Тонко подмечено… – сквозь смех проговорил он. – А мне даже и в голову не приходила подобная ассоциация, как, кстати, и моим друзьям, бывавшим здесь не один раз…
– Видимо, оливковые плоды стали для вас уже чем-то большим, чем источник дохода, – заметила Элизабет, усаживаясь на один из полукруглых диванов, стоявших у окна.
– Видимо, так… – согласился Амарто, включая большой плазменный телевизор, чей экран висел на стене, прямо напротив Элизабет. – Поищи что-нибудь развлекательное, пока я соберу документы. – Он положил пульт рядом с ней и поднялся на второй этаж.
Элизабет переключила несколько каналов и, не увидев ничего интересного, прошлась по комнате, с удивлением отмечая идеальную чистоту. Она провела пальцем по прозрачной столешнице небольшого журнального столика, ножка которого была выполнена в форме бутона тюльпана, и, вопреки ожиданиям, не обнаружила ни пылинки.
– А кто здесь наводит порядок? – спросила она, увидев спускающегося по лестнице Амарто.
Он спрыгнул с последней ступени и раскинул руки в стороны.
– Я сам, собственной персоной, – хвастливым тоном ответил он.
Элизабет широко раскрыла глаза.
– Не может быть… – с сомнением проговорила она. – Ты занимаешься уборкой?!
– А что, в этом есть что-то предосудительное? – с улыбкой поинтересовался Амарто.
– Нет, конечно. Но… как ты справляешься?
– Думаю, неплохо, если порядок в моем доме привлек твое внимание, – шутливо заметил Амарто, положив папку с документами на стол. – И сейчас я попробую доказать тебе свою состоятельность, как развитого домохозяина, еще одним умением… Умением мастерски готовить крепкий кофе.
Элизабет выразительно постучала по циферблату своих наручных часиков.
– А как же переговоры с господином Лекером? Или ты снова забыл о них?
Губы Амарто тронула легкая полуулыбка.
– Нет, я помню. И помню не только о них… – Он провел ладонью по волне ее струящихся до плеч волос и, медленно склонившись к ней, тихо прошептал на ухо: – Я помню еще об одном мгновении… о солнечном рисунке на твоем горячем теле, об отпечатавшихся на нем узорах папоротника… – Его голос с каждым словом становился все тише…
Амарто прижался губами к мочке ее уха, и Элизабет, порывисто вздрогнув от его прикосновения, медленно закрыла глаза.
– Амарто, не сейчас… – прошептала она в ответ. – Не здесь.
– А еще я помню запах твоих духов, – вновь продолжил Амарто. – Твой запах… И я чувствую его в эту секунду… вот тут…
Элизабет почувствовала, как губы Амарто плавно переместились на ее шею и заскользили вниз, словно капли обжигающей влаги.
– И этот запах такой густой, такой пряный, такой притягивающий и околдовывающий, – шептал Амарто, перемежая слова поцелуями, которые теперь медленно поднимались к ее губам.
И Элизабет, откинув голову назад, нежно обняла Амарто за шею, не в силах сопротивляться магии его слов, его прикосновений, его разгорающейся страсти…
Но звонок мобильного заставил ее пробудиться от этого колдовского дурмана и осознать, что они уже не в лесной чаще, а в доме Амарто, в доме, где до сих пор негласно пребывает образ другой женщины… Женщины, которая все еще была его женой. Амарто дотянулся до столика, где лежал телефон, и, даже не взглянув на дисплей, отключил его. Элизабет с мягкой решимостью высвободилась из его объятий и отступила на несколько шагов назад. Попытавшись придать своей улыбке безмятежность, она вопросительно взглянула на Амарто.
– Это наверняка Антонио… – негромко проговорила она. – Нам нужно поторопиться.
– Да, видимо, это он, – согласился Амарто. – Но мне сейчас все равно… Я не могу думать ни о ком, кроме тебя… – Он вновь приблизился к ней, раскрывая объятия.
Но Элизабет ловко увернулась от его манящих рук и задорно рассмеялась.
– Похоже, тебе придется добавить в кофе немного коньяку, чтобы привести мысли в порядок… Я всегда прибегаю к подобному способу, когда мне необходимо сосредоточиться. Где тут у тебя кухня? – поинтересовалась она.
– Там… – Амарто махнул в сторону коридора. – Но кофе, как и обещал, буду готовить я.
Амарто, прижав трубку к уху, что-то растолковывал успокаивающим тоном своему помощнику, разливая крепкий напиток в маленькие фарфоровые чашечки персикового цвета. Элизабет, сделав несколько глотков, немного отстранила чашку, любуясь ее красивым оттенком.
Точь-в-точь цвет моей помады… Если Мануэла вдруг решит вернуться, то не обнаружит ни одной приметы моего визита, вдруг подумала Элизабет и тут же ужаснулась этой мысли. Боже мой, что это я? С чего ей возвращаться после стольких лет… Вечно мне в голову приходит всякая чушь… Я влюблена в Амарто, и он в меня, без сомнений, тоже. Мануэла сейчас за сотни километров отсюда. И эти дни подарены нам… А о том, что будет после, я не буду думать… По крайней мере, сейчас.
Амарто припарковал кабриолет возле старинного трехэтажного здания, выкрашенного в зеленый цвет, и открыл Элизабет дверь, помогая выйти из машины. Она с интересом оглядела полукруглые выступы на главном фасаде, где были размещены невысокие прямоугольные окна с наполовину поднятыми жалюзи, такого же зеленого цвета, что и само здание. На верхнем этаже вдоль трех выступов протянулся узкий балкон с коваными перилами.
Они вошли внутрь и поднялись по черной мраморной лестнице на второй этаж. Им навстречу из распахнутой двери расположенного возле лестницы кабинета выбежал низкорослый, худощавый мужчина в помятом пиджаке, который был ему немного великоват. Он сразу же начал что-то объяснять Амарто негромким, доверительным голосом. Но, заметив Элизабет, оборвал свою речь на полуслове и, учтиво кивнув, сказал ей несколько слов, приветливо улыбаясь. Элизабет бросила быстрый взгляд на Амарто и, улыбнувшись незнакомцу в ответ, отошла немного в сторону, ожидая окончания их беседы. Мужчины обменялись еще несколькими фразами, и Амарто, взяв Элизабет под локоть, повел ее в сторону кабинета, расположенного в конце узкого коридора.
– Это и есть твой помощник? – поинтересовалась она.
– Нет, это Диего – наш менеджер по рекламе.
– И что он тебе сообщил? Господин Лекер уже здесь?
– Да, приехал полчаса назад. С ним сейчас беседует Антонио, вот он, если ты помнишь, и есть мой помощник.
– Должно быть, ему нелегко прикрывать тебя…
– Поскольку это всего лишь второе мое опоздание за долгие годы нашей совместной работы, то его обязанности в данном случае не так уж и обременительны… Расскажет господину Лекеру об увеличении объемов наших поставок за рубеж, а также о недавнем футбольном матче… в общем, заговаривать зубы он умеет…
Они наконец подошли к кабинету, на котором висела черная металлическая табличка с серебристой надписью на португальском языке, и Амарто, открыв дверь, посторонился, пропуская Элизабет вперед. Она осторожно переступила порог и увидела в нескольких метрах от себя двух мужчин, которые беседовали, сидя за овальным столом красного дерева, расположенным посреди кабинета.
– Прошу… – негромко произнес Амарто, делая плавный жест в их сторону. – Ты можешь начать оправдательную речь, – с мягкой улыбкой завершил он.
И только теперь Элизабет поняла, насколько безрассудным было ее решение извиниться за опоздание Амарто. Ведь она не знала ни слова из португальского языка, кроме краткого приветствия, которым обычно обменивалась с горничной, убиравшей ее номер.
– А можно мне говорить на английском? – тихо спросила она Амарто.
– Ну конечно. Это главный язык всех переговоров.
Элизабет немного помедлила, собираясь с духом.
– Добрый день, – наконец проговорила она вслух, обращаясь к мужчинам. – Я не знаю, кто из вас господин Лекер, но я хотела бы перед ним извиниться за опоздание сеньора Амарто. Это произошло по моей вине. Я впервые в Лиссабоне и попросила его показать мне окрестности города…
Не успела Элизабет завершить свою речь, как один из мужчин, тот, что сидел справа от них, с выразительным взглядом выпуклых серо-голубых глаз, в котором ясно читался наивысший балл, поставленный им Элизабет за очаровательную наружность, поднялся из-за стола и направился к ним, широко улыбаясь.
– Господин Лекер – это я, – представился он, окидывая Элизабет зачарованным взглядом. – Для вас – просто Кристиан. И я безмерно благодарен господину Ферейро за сегодняшнее опоздание… – Он повернулся к Амарто, продемонстрировав Элизабет тонкий профиль с прямым узким носом. – Ведь благодаря этому мне представилась счастливая возможность познакомиться с такой восхитительно красивой девушкой. – Он остановил завистливый взгляд на Амарто. – И моя благодарность будет еще более безмерной, если господин Ферейро представит нам свою прелестную спутницу, – немного помедлив, добавил он.
– Думаю, благодарность, как и все прочие чувства, все же должна иметь определенную меру, – с едва уловимой насмешкой проговорил Амарто. – И я уверен, что госпожа Элизабет разделяет мое мнение, не так ли? – Он склонился к ней, положив руку на ее талию.
– Элизабет… – задумчиво повторил Лекер, не дав ей времени на ответ. – И в какой же стране мира так безупречно сочетают в женщинах красоту имени с красотой внешности? – вкрадчиво поинтересовался он.
– В Соединенных Штатах, – с достоинством ответила Элизабет.
Лекер удивленно вскинул бровь.
– О, а я еще ни разу не был в Штатах… Думаю, мне стоит там побывать… – неопределенным тоном заметил он.
– Вне всяких сомнений, – откликнулась Элизабет.
– Ну а пока вы все еще здесь, нам необходимо приступить к обсуждению условий договора, – напомнил Амарто. – Я только провожу Элизабет в мой кабинет и сразу же вернусь…
– Был счастлив познакомиться, – с чувством проговорил Лекер, целуя Элизабет руку.
И почувствовала, как Амарто, крепко обхватив рукой ее талию, изо всех сил прижал ее к себе.
Элизабет несколько минут растерянно разглядывала заваленный разноцветными папками и высыпавшимися из них бумагами рабочий стол Амарто. Затем, удрученно покачав головой, принялась наводить порядок в его кабинете. Документы, составленные на английском языке, она разложила по темам и датам, поместив их в оранжевые, сиреневые и светло-коричневые папки, на португальском – в темно-серые, синие и ярко-желтые. Аккуратно расставив их на открытых стеллажах, Элизабет окинула удовлетворенным взглядом результаты своей работы: на столе, по одну сторону от монитора компьютера теперь были только часы, сделанные в виде старинной башни, по другую – серебристый стакан для авторучек.
Элизабет подошла к окну и, подняв жалюзи, выглянула на улицу. В этот час та была тихой и пустынной, и только на противоположной стороне, возле дверей маленького кафе прощалась влюбленная пара. За обменом несколькими фразами последовал легкий поцелуй, затем еще один, и вдруг парень жадно приник к губам хрупкой, невысокой девушки, приподняв ее над землей. Элизабет некоторое время с улыбкой наблюдала за этой сценой, потом присела на подоконник, устремив задумчивый взгляд на рекламный плакат, висевший возле одного из стеллажей и изображавший большую бутыль в оплетке и рассыпанные вокруг нее оливки.
А ведь я раньше, до встречи с Амарто, не знала, что такое страстный поцелуй, что такое страстная любовь, что такое страсть вообще, подумала Элизабет. Мне казалось, что я люблю Дэймона, что меня влечет к нему… а его ко мне… На самом деле это было не так. Я поняла это только теперь. Только теперь я знаю, что такое настоящее влечение, безумное, безудержное, безоглядное…
Элизабет вспомнила нежные поцелуи Амарто и медленно провела кончиками пальцев по шее, там, где к ней прикасались его губы.
Прошло всего полчаса, а я соскучилась так, будто мы не виделись долгие годы, продолжала мысленно рассуждать она. Что же я буду делать, когда придет пора расставаться по-настоящему… когда мне нужно будет возвращаться домой? – Элизабет быстро встала с подоконника. Нет, не нужно заранее терзать себя тем, что наступит еще не скоро… Мы ведь расстаемся с Амарто не сейчас, не в эту минуту.
И, словно подтверждая ее слова, дверь кабинета распахнулась и появился Амарто. Радостно улыбаясь, он направился было к Элизабет, но на полпути остановился, с удивлением глядя на свой стол.
– Боже правый, я просто не узнаю свой кабинет… И это при том, что я провожу здесь пять, а то и все семь дней в неделю вот уже на протяжении почти десяти лет.
– Да, в отличие от твоей квартиры, он вовсе не отличается идеальным порядком, – заметила Элизабет. – Вернее, не отличался… до сих пор, – уточнила она.
Амарто развел руками.
– Это вовсе не потому, что я небрежно отношусь к своей работе. Просто мне приходится часто ездить в командировки… – Он иронично улыбнулся. – Вот видишь, в порыве хвастовства я немного преувеличил количество рабочего времени, проводимого здесь. Но это только из-за стремления произвести на тебя благоприятное впечатление, – оправдывающимся тоном уточнил он.
Элизабет снисходительно улыбнулась.
– Не увиливай от главной темы, – проговорила она, направляясь к вращающемуся креслу с высокой спинкой. – Так что же, когда тебя здесь нет, в документы заглядывают все, кому не лень? – уже серьезно спросила она.
Амарто присел на краешек стола.
– Ну что же делать? В мое отсутствие всеми делами фирмы занимается Антонио… Когда ему нужно найти определенный документ, он вытаскивает из папок все подряд, потому что не помнит, в какой именно он находится…
– А чем же занята в это время секретарша? – с удивлением поинтересовалась Элизабет.