Ее слова прозвучали так, будто она приняла окончательное и бесповоротное решение, и Алекс был несколько обескуражен.
- Вы отказываете мне - после всего?
- Это было ошибкой, лорд Грант. - Она отступила назад, пытаясь справиться с неровным дыханием. - Дочь Дэвида - единственное, что вынуждает нас быть вместе. Я собираюсь привезти ее со Шпицбергена. А вы отправитесь туда, куда вас направит адмиралтейство. - Джоанна выдержала его взгляд. - И поскольку вы всегда ясно давали мне понять, что у нас с вами нет никаких эмоциональных уз или долгов, связывающих нас, возможно, в будущем вам будет удобнее осуществлять свои обязанности опекуна через адвоката.
Теперь Алекс уже не скрывал своего гнева:
- Вы все еще пытаетесь представить все так, будто уклоняюсь от своих обязанностей опекуна?
- Нет, - ответила Джоанна. Она сложила влажные ладони вместе. - Конечно нет. По крайней мере, не в плане материального обеспечения.
- Я также не собираюсь уклоняться ни от каких своих обязанностей по отношению к Нине. И именно поэтому я обязательно поеду с вами и постараюсь сделать это путешествие для вас наименее опасным.
- Но я не желаю видеть вас рядом с собой, - воспротивилась Джоанна, чувствуя, как теряет контроль над собой. - Я уже сказала вам! Вы что, не понимаете?
- Я только понимаю, что вы боитесь нашего взаимного притяжения, - резко ответил Алекс, - и в этом причина, почему вы отказываете мне. - Его глаза приобрели стальной оттенок. - Вы опасаетесь, что, если мы будем проводить время в компании друг друга, мы станем любовниками, потому что мы оба хотим этого.
У Джоанны пересохло в горле, когда она это услышала. Ведь она боялась именно этого.
- Но для начала мы поубиваем друг друга, - мягко заметила она.
Алекс улыбнулся:
- Что ж, мы можем попробовать. Стоит рискнуть.
- Нет и нет.
- Вы пытаетесь убедить себя, что между нами ничего не произошло.
- Нет, - снова возразила Джоанна, - не пытаюсь. Я не могу отрицать, что между нами существует какое-то вызывающее беспокойство притяжение. - Она неопределенно махнула рукой. - Но у меня нет абсолютно никакого желания заводить с вами интрижку .
Алекс шагнул к ней.
- Вы хотите этого, - повторил он. - Я уверен в этом. То, что произошло между нами, волнует вас так же сильно, как и меня, Джоанна.
Парализованная его физической близостью, Джоанна смогла лишь неопределенно пожать плечами:
- Видите ли, мы никак не можем прийти к единому мнению. - Она слегка наклонила голову, чтобы иметь возможность противостоять его напряженному взгляду. - Я не отрицаю, что хочу вас, - честно призналась она. - Мне это не нравится, и я этого не понимаю, но… - Она оборвала себя на полуслове.
Алекс снова взял ее за руку, его прикосновение было теплым, настойчивым, он попытался привлечь ее к себе. Она сделала шаг назад, отстраняясь от него, охваченная сильным чувством. Джоанна инстинктивно чувствовала, что Алекс не мог быть ненадежным или непорядочным человеком. Он никогда не причинит ей боль. Но тем не менее вступать с ним в любовную связь было бы верхом неблагоразумия с ее стороны. Как только желание сожжет само себя, между ними не останется ничего, кроме упреков и неприязни.
- Я не стану этого делать, - заявила Джоанна. - Вы считаете меня поверхностной и легкомысленной, принимая во внимание мою репутацию, но я не такая, вы были бы последним человеком, которого я взяла бы себе в любовники. Я никогда не смогла бы отдаться мужчине, который не испытывает ко мне уважения.
"Но вы уже были готовы сделать это", - подумал Алекс.
Температура в комнате упала так резко, как будто открыли дверь на улицу в морозную зимнюю ночь.
- И тем не менее я решительно настроен сопровождать вас на этом корабле, - произнес он.
- Я не хочу, чтобы вы там были, - повторила Джоанна, приходя в себя.
- Ваши желания не имеют никакого значения, - парировал Алекс. - Я не имею права, будучи в здравом уме и как опекун Нины, позволить вам отправиться в полный опасностей путь.
Джоанна стиснула зубы:
- Сколько же в вас высокомерия! Мне не нужен герой, чтобы защищать меня.
Она вырвала руку из его рук, схватила пальто и шляпку со стула и распахнула дверь.
- Брук, - крикнула она, бросая на Алекса дерзкий взгляд, - лорд Грант уходит.
- Милорд. - Профессиональный боксер поклонился Алексу с преувеличенной вежливостью, которая едва ли скрывала его враждебное отношение, и посторонился, давая Алексу пройти.
Алекс не обратил на него внимания. Он взял руку Джоанны и поцеловал ее. Она почувствовала, как его губы прижались к ее коже, и подавила ответное чувство, немедленно вспыхнувшее во всем ее теле.
Брук развернулся на каблуках, готовый немедленно нанести удар.
- Миледи? - спросил он, но Джоанна покачала в ответ головой. Алекс вежливо пропустил ее вперед, и они вышли.
На улице царила ночь - темная, жаркая. Члены клуба боксеров неторопливо покидали гостиницу, так как матч закончился. Их голоса были хриплыми от крика и выпитого эля, и они пребывали в добром расположении духа, так как сумели выиграть немного денег. Когда они увидели Джоанну, в толпе послышались приветственные возгласы. Они окружили ее, придвигаясь все ближе, кланяясь и желая поцеловать ее руку.
Джоанна заметила, что Алекс наблюдает за всем этим и на его лице в свете уличного фонаря можно было отчетливо видеть неодобрение. Джоанна почувствовала себя беспечной и непокорной и посылала воздушные поцелуи всем своим поклонникам. Шум разгульной толпы нарастал, и вместе с ним возрастало недовольство Алекса. Пара завсегдатаев клуба отвесила Джоанне изысканные поклоны и стала наперебой читать сонеты в ее честь, тогда как более несдержанные из толпы свистели и выражали свое удовольствие так громко, что Джоанна посчитала себя обязанной вмешаться, чтобы не нарушить спокойствия.
- Идите домой, лорд Селсей, - сказала она, когда один из отпрысков знатного рода попытался поцеловать ее и чуть было не свалился в канаву. - Вы пьяны.
- Совсем чуть-чуть, мадам, - возразил Селсей, едва ворочая языком. - Я вполне трезв и предлагаю вам свою руку и сердце.
- Ну, вот опять, - вздохнула Джоанна. - Боюсь, ваш опекун никогда этого не допустит.
- Мы можем убежать, - с надеждой в голосе предложил Селсей, отрываясь от фонарного столба и не особенно огорчаясь, когда Брук схватил его за шиворот и вернул на дорогу.
- Мне вряд ли стоит беспокоиться о вашей безопасности, - предположил Алекс, с трудом пробираясь сквозь толпу к Джоанне, - поскольку вас охраняют более ста преданных вам мужчин.
Джоанна улыбнулась:
- Да. Это так замечательно, не правда ли?
- Они пьяны и грубы, - сказал Алекс.
- И полностью преданы мне, - заметила Джоанна. - Я люблю их всех.
- И мы вас любим, мадам! - выкрикнул один из боксеров, в то время как толпа продолжала бурно выражать свой восторг.
Селсей, которому помогал стоять на ногах такой же пьяный друг, не отрываясь смотрел на Алекса, как филин в ночи.
- Послушайте! - вдруг воскликнул он. - Ведь это… Боже мой! Это же вы, лорд Грант, огромная честь увидеть вас, сэр! - Селсей попытался поклониться еще раз и снова чуть не упал. - Посмотрите, эй вы, - теперь он обращался к толпе, - это же Алекс Грант, путешественник, вы все знаете, тот самый, который вступил в драку с пумой, чтобы спасти жизнь друга, он нашел развалины Азер… Азербан… В общем, нашел какие-то развалины в пустыне и…
Джоанне показалось, что не прошло и секунды, как доброжелатели окружили Алекса. Толпа добродушно настроенных боксеров была готова восхвалять этого героя светских хроник, которому посчастливилось оказаться на их пути.
- Поцелуй! - выкрикнул кто-то. - Поцелуй от нашей доброй феи удачи лорду Гранту!
Алекс повернулся, в его глазах плясали чертики.
- Леди Джоанна, вы, конечно, не станете разочаровывать своих поклонников?
- Конечно нет, - беспечно заявила Джоанна.
Она приподнялась на цыпочках, рассчитывая "клюнуть" его в щеку, но Алекс обхватил ее лицо обеими руками и захватил ее губы своими губами. Жаркая летняя ночь исчезла, шум толпы звучал в ушах, а звезды кружились над головой.
- Мне показалось, - заметила она, когда Алекс отпустил ее и поддержал, положив руку ей на плечо, - что у вас нет абсолютно никакого желания быть знаменитым, лорд Грант. Или я ошибаюсь?
- Желания стать знаменитым нет, а поцеловать вас еще раз я бы не отказался.
- Лицемер, - заявила Джоанна и услышала, как он рассмеялся в ответ.
Толпа поглотила Алекса и унесла прочь.
- Полное затмение, никого не осталось, - подвела итог Джоанна, надевая перчатки. - Я потеряла всех моих обожателей, они переключились на лорда Гранта, а ему они совсем не нужны!
- Он показал себя с лучшей стороны, - произнес Брук и хитро взглянул на Джоанну. - Интересно, каков он в бою. Надеюсь когда-нибудь увидеть.
- Сегодня у тебя почти что была такая возможность, - сказала Джоанна. - Я думала, что ты уже давно готов начать драку.
Брук пожал плечами:
- Ни за что не стану драться с ним, миледи, пока он вам нравится.
- Но он мне совсем не нравится! - возразила Джоанна, и краска залила ее лицо.
- Дайте мне знать, когда он вам разонравится, - попросил боксер, - я разукрашу ему физиономию. - Брук придержал дверцу наемного экипажа. - Пожалуйста, миледи. Это - Том Финн. - Он кивнул в сторону кучера. - Он отвезет вас домой, на него можно положиться.
Джоанна оглянулась и увидела, как герцог Кларенс с трудом пробирается через толпу, окружающую Алекса, и буквально повисает на нем. Они едва устояли на ногах, а шумная толпа уже несла их дальше в поисках пивнушки. Ну и поделом этому Алексу Гранту, подумала Джоанна, раз уж он, сам того не желая, стал предметом поклонения братства боксеров. Собьют с него спесь хотя бы.
Джоанна решительно закрыла дверцу кареты и со вздохом откинулась на спинку скамейки. Она понимала, что Алекс не отказался от идеи сопровождать ее на Шпицберген. Он был, как заноза в пальце, источником постоянного раздражения, от которого ей так хотелось избавиться и который так сильно волновал ее. Джоанна устроилась поудобнее на скамейке. И попыталась понять, почему ее так сильно влекло к Алексу: с одной стороны, ей очень хотелось избавиться от этого чувства, а с другой - она должна была признать, что тоже желала его.
"Никогда не отдамся человеку, который будет с неуважением относиться ко мне".
"Но ты почти сделала это…"
Дэвиду Уэру было абсолютно все равно, что чувствует его жена, он не считался ни с ее чувствами, ни с ее самоуважением, и поэтому Джоанна решила, что ни в коем случае не позволит, чтобы подобное случилось с ней снова. Она не свяжет себя еще с одним искателем приключений. Джоанна понимала: ни одна женщина не сможет удержать Алекса Гранта, поскольку его первой любовью навсегда останутся путешествия и исследования. С Алексом можно лишь на краткое время вкусить все прелести удовольствия, размышляла она, и поэтому делать его своим любовником - полное безумие, поскольку затем наступит горькое разочарование и чувство потери. К тому же Алекс никогда не сможет полностью ей доверять, никогда не сможет безоговорочно полюбить ее, потому что тень Дэвида всегда будет между ними. Даже если бы она рассказала ему обо всех жестокостях Дэвида, он вряд ли поверил ей. Он был другом Дэвида с детства, Дэвид спас ему жизнь, и Джоанна понимала, что для Алекса было делом чести оставаться верным памяти друга.
Она снова напомнила себе об этом, поднялась наверх и попыталась уснуть.
Ночь казалась долгой, а постель - пустой.
Глава 7
В комнате было жарко и душно. Пахло пчелиным воском и пылью, а совсем не свежим соленым воздухом, и не было видно бескрайнего горизонта моря. С того момента, как он ступил на палубу, он чувствовал себя в ловушке, и это было ему крайне неприятно. Несмотря на то что он был моряком, а моряки - самые суеверные мужчины в мире, Алекс никогда не считал себя человеком, лишенным способности логически рассуждать. Тем не менее сейчас он был уверен в том, что что-то плохое обязательно должно произойти, и, глядя на мужчин, сидящих вокруг стола, чувствовал, как внутри у него все сжимается.
Вся предыдущая неделя была крайне напряженной из-за "благородства" Дэвида Уэра, который по совершенно непонятным причинам вынудил его заниматься состоянием его дочери. Алексу очень хотелось простить Уэра и понять, почему его друг поступил таким образом, но он не мог придумать никакого приемлемого объяснения. Оставались вопросы, на которые не было ответов и которые мучили Алекса во время бессонных ночей. Например, почему Уэр никогда не упоминал о дочери раньше и не интересовался ее благополучием? Почему, когда он узнал, что умирает, не рассказал Алексу о малышке и не вручил ее его заботам, вместо того чтобы заставлять Джоанну совершать это безумное путешествие. На эти вопросы убедительных ответов не было, и ему становилось все труднее объяснять поступки Дэвида, нужно было просто закрывать глаза на более чем неприятные моменты поведения Уэра, его измены супруге, его безразличие к тем, кто зависел от него, и его грубость.
Встреча Алекса с Джоанной накануне вечером не принесла успеха, а только вызвала в нем гнев, он просто кипел от негодования. Алекс самым решительным образом собирался сопровождать ее на Шпицберген и был обескуражен ее отказом. Но еще в большей степени его раздражал тот факт, что он был не способен контролировать свою физиологию, страстно желая Джоанну и одновременно не доверяя ей; с одной стороны, у него болело за нее сердце, с другой - он пытался достучаться до ее разума. Алекс испытал в той таверне совершенно неожиданный порыв приласкать ее. Он пытался объяснить ее слезы женским капризом, но инстинктивно чувствовал, что она не притворялась. Ее огорчение было искренним. Джоанна потеряла контроль над собой, потому что много всего обрушилось на нее за это время, и Алексу захотелось защитить ее. Это желание не имело ничего общего с похотью, он просто хотел заслонить ее от всех бед. И именно это и волновало его больше всего.
Алекс провел рукой по шее, пытаясь снять напряжение в мышцах. Вся эта ситуация сводила его с ума, а Джоанна Уэр приводила в бешенство.
Он чувствовал, что она его околдовала.
Поведение Джоанны также удивляло его. И Алекс признавал это. Он заранее сделал неверные выводы, предположив, что она склонна к любовным авантюрам, подобно многим пресным вдовушкам. Но она отвергла его, в ее словах звучали и искренность, и страсть, в которых он не сомневался. Это была другая Джоанна Уэр - противоположность той напыщенной, самоуверенной хозяйки светского салона.
В то утро Алекс пытался избавиться от скверного настроения и телесных недугов, посетив сеанс фехтования в академии Генри Анджело. Это было ошибкой, так как у него сильно разболелась раненая нога и ему было неприятно осознавать, что старая рана дает о себе знать, ограничивая его подвижность. В глубине сознания был страх, незначительный, но неумолимый, что однажды эта рана помешает ему отправиться в плавание и вынудит остаться "дома" и он будет вынужден коротать остаток своих дней, как заключенный в клетку зверь, бессмысленно мечущийся по клетке взад-вперед день за днем. Эта мысль приводила его в ужас. А затем, когда он вернулся в "Гриллонс", Фрейзер с радостью сообщил ему, что, наконец, из адмиралтейства пришло сообщение о его новом назначении.
- Вас хотят немедленно видеть, милорд. - Когда Фрейзер произнес эти слова, уголки его губ опустились. - Я вынужден был объяснить им, что у вас сейчас неотложные дела. Они были здесь два часа назад.
Алекс ожидал, что его примут достаточно холодно, так как он заставил себя ждать, и был крайне удивлен очень теплым приемом. Но именно это и насторожило его. Он незаметно повернулся в кресле и потер ногу, которая доставляла ему массу проблем.
- Как хорошо, что вы присоединились к нам, Грант! Очень рад вас видеть, старина! - Чарльз Йорк, первый лорд адмиралтейства, пожал ему руку.
Алекс никогда не относился к этому человеку с особым уважением. Ему не нравилось, что первый лорд морей был скорее политиком, чем моряком. Да и как мог такой человек, не имеющий опыта понять, с чем сталкиваются офицеры. Ничего хорошего не было и в том, что брат Йорка Джозеф также состоял в правлении адмиралтейства. Но по крайней мере, Джозеф Йорк раньше служил в морском флоте, хотя, как считал Алекс, его назначение выглядело скорее как кумовство. Алекс сел в кресло, на которое Чарльз Йорк указал ему, и постарался не показывать свое истинное отношение.
- Рад снова видеть вас в Лондоне, Грант, - продолжил Йорк. - Развлекаетесь, знаю. Его светлость лорд Кларенс рассказывал мне, что вы имели грандиозный успех у боксеров в Криббсе вчера вечером.
Алекс приложил все усилия, чтобы на его лице не отразились те чувства, которое он испытал при упоминании о вчерашнем приключении. Он провел большую часть ночи, пытаясь скрыться от перевозбужденной толпы, которая не уставала поднимать бокалы в его честь. Его поили до тех пор, пока он чуть не сполз со стула.
К счастью, Йорк, похоже, не собирался дальше развивать эту тему и не ждал ответа.
- Для нас будет огромным удовольствием видеть вас в адмиралтействе на работе, - продолжил он и широко махнул рукой. - Продвижение по службе, знаете… Возможно, должность контр-адмирала через год-два. - Алекс заметил, что Джозеф Йорк улыбается сквозь зубы и остальные члены совета согласно кивают. - Вы - герой, капитан Грант, кумир многих, и здесь нет ошибки.
Алекс был потрясен. Работать в адмиралтействе?
Он с трудом смог выдавить из себя слова.
- Польщен, джентльмены, - сказал он, - но я не совсем понимаю…
- Конечно, конечно, - гремел великодушно Йорк. - Простой моряк, а, Грант? - Он повернул голову к другому члену коллегии морского министерства, Джейсу Буллеру, профессиональному политику.
- Правительство довольно вами, Грант, - доложил Буллер высоким голосом, смахивая табак с рукава. - Теперь, когда нет Нельсона, нужен герой. Кокрайн слишком знаменит и, как вы знаете, слишком своенравен. Сегодня общество высоко ценит исследователей.
- Понимаю, - не ожидая ничего хорошего, произнес Алекс. Он поймал на себе взгляд сэра Ричарда Бикертона, который какое-то время служил вместе с Нельсоном, и, как ему показалось, тот подмигнул ему.
- Вы знамениты, Грант, - сухо заметил Бикертон. - Я уверен, что вы сможете высоко оценить оказанное вам доверие.
- Уверен, сэр, - подтвердил Алекс и, глубоко вздохнув, продолжил: - Джентльмены, вы оказываете мне слишком большую честь. Все, чего я ожидал, направляясь сюда, - так это получить новое назначение и отправиться в плавание на моем корабле.
Сидевшие за столом стали переговариваться. Алекс посмотрел на Чарльза Йорка, тот нетерпеливо теребил в руках перо.
- Сэр? - вежливо обратился к нему Грант, но в его голосе звучал металл.
- Видите ли, Грант, - сказал Йорк, постукивая пальцами по полированной поверхности стола, - денег на дальнейшие исследования в настоящее время нет и ничего нельзя сделать.
- Правительство не может позволить себе выделить на это средства, - угрюмо подтвердил Буллер.