Несмотря на то что Лоуренс был очень терпелив, одной вещи он терпеть не мог - лицемерия. Граф Сэндборн считал, что все люди по сути своей одинаковы. И политический деятель, и ремесленник, и лорд, и сапожник в основе своей походили друг на друга. У них одинаковые потребности и желания: еда, кров, уважение близких и ублажение плоти. А это означает, что мужчины вроде Уильяма Гладстона, которые выносят приговор обывателям, тем временем тайно удовлетворяя собственные грязные желания, являются худшими из лицемеров. И нет им прощения.
Придерживаясь этой прямолинейной философии, Лоуренс заработал себе репутацию здравомыслящего и беспристрастного человека. Но та же самая прямота, перенесенная на личную жизнь, навлекла на Лоуренса немало бед. Его собственная мать, леди весьма строгих правил, считала сына развратником и повесой. Для тех же знатных особ, которые решили разоблачить и низвергнуть Гладстона, положение Лоуренса в свете, его знакомства и открытое презрение ко лжи оказались весьма кстати. Лучшую кандидатуру на роль обвинителя Гладстона трудно было отыскать.
- Не стоит так расстраиваться, дорогой друг. Я лично не считаю сегодняшний вечер потерянным, - продолжал Лоуренс. - Мне удалось убедить девчонку еще раз увидеться с Гладстоном. Потом она расскажет о том, как прошла их встреча. Может статься, в первый раз старик только заигрывал с ней.
- О, это уже кое-что. - Тоттенхем выпрямился и поставил свой бокал на столик. - Я знал, что мы можем рассчитывать на вас, Сэндборн.
Лоуренс кивнул:
- Как только у меня появятся доказательства, я дам вам знать. Полагаю, ждать этого осталось недолго.
Тоттенхем попрощался и вышел так же осторожно, как и вошел. Лоуренс посидел еще некоторое время у камина, раздумывая, отправиться ли ему в клуб или вернуться домой и завалиться спать. От мыслей его отвлек приход лакея, сообщившего, что карета графа вернулась. Услышав это, граф схватил шляпу, перчатки и быстро направился к выходу.
- Куда ты ее отвез, Джек? - спросил он у кучера, прежде чем зайти в экипаж.
- Туда, куда она приказала, милорд. На Итон-сквер, двадцать один.
- Она вошла в заднюю или переднюю дверь?
- В переднюю, милорд, определенно в переднюю.
От мрачного настроения Лоуренса не осталось и следа. Девчонка назвала ему настоящий адрес, так, может быть, и в остальном она не лгала? Дай-то бог!
- Домой, Джек, - приказал Лоуренс и удовлетворенно откинулся на спинку сиденья.
Ночной ливень словно умыл Лондон. Со стен исчезли неизменные сажа и копоть, а воздух стал чист и прозрачен. Люди высыпали на улицы, наслаждаясь свежестью и ярким солнцем. То тут, то там раздавался смех, и казалось, все вокруг было заряжено весельем.
Только настроение графа Сэндборна ничуть не соответствовало атмосфере всеобщего ликования. Лоуренс с унылым выражением на лице сидел в карете и ежеминутно смотрел на часы. Он опаздывал. Намного опаздывал. Это было неприлично само по себе, а если учесть, что он ехал в незнакомый дом, его опоздание превращалось в настоящую катастрофу. Было от чего прийти в уныние. Да еще неизвестно, как встретит его мать Вивьен…
Задор и пыл вчерашнего вечера угасли, и сейчас графу Сэндборну было не по себе. Зачем он только принял предложение Вивьен? Как выглядит девушка, он почти не помнил, и, может, при свете дня она не покажется ему такой уж пленительной. Эх, если бы не старик Гладстон, Лоуренс с удовольствием плюнул бы на все и покатил в клуб.
Карета постепенно замедляла ход и наконец остановилась перед большим домом в итальянском стиле. Граф посмотрел по сторонам и пришел к выводу, что это, пожалуй, самый роскошный особняк на площади. Расправив плечи, он поднялся по ступенькам к двери и позвонил.
В дом Лоуренса впустил какой-то тевтонский рыцарь, судя по манерам, исполняющий здесь обязанности дворецкого. Слуга, а это был конечно же Барни, почтительно принял у джентльмена шляпу, перчатки, трость и, оставив гостя любоваться кафельными плитками пола, неторопливо пошел к дверям гостиной.
Оставшись один, Лоуренс Сент-Джеймс изумленно присвистнул. Дом, в котором он оказался, нисколько не напоминал бордель. Массивная мраморная лестница, стены, украшенные коринфскими пилястрами - все это вполне соответствовало классическому стилю в архитектуре.
Вернулся дворецкий и с поклоном пригласил его в гостиную. При этом он слегка прищелкнул каблуками, а может, Лоуренсу это только показалось.
После того как "тевтонский рыцарь" объявил его имя и титул, граф, выдержав надлежащую паузу, вошел в комнату. Готовый ко всему, он все-таки был поражен увиденным и едва удержался от того, чтобы не присвистнуть вторично. Гостиная, в которую он попал, являла собой истинное произведение искусства. Большие окна, задрапированные тяжелыми бархатными портьерами, мебель, обитая прекрасными гобеленами и парчой, зеркала в позолоченных рамах делали комнату уютной и комфортабельной.
В центре перед роскошным камином сидели четыре женщины, одетые по последнему писку моды. Особенно выделялась одна, облаченная в красивое зеленое платье, выгодно оттеняющее белизну ее кожи. Когда женщина поднялась и с улыбкой на лице направилась к нему, Лоуренс едва не лишился дара речи. Приветствующая его дама была точной копией Вивьен. Только копией более зрелой и утонченной, а в остальном сходство было просто поразительным. Те же волнистые светлые волосы, огромные голубые глаза, пленительный, изогнутый в лукавой улыбке рот…
- Граф Сэндборн, - гортанно произнесла женщина. - Добро пожаловать в мой дом.
- Я счастлив, мадам, что вы согласились принять меня. А учитывая столь короткий срок уведомления, я расцениваю ваш поступок как подлинное великодушие.
Он взял ее руку и поднес к губам, внутренне негодуя на себя за то, что не удосужился даже спросить у Вивьен имя ее матери. Впрочем, до того ли ему было вчера?
- Да, уведомление было коротким, - согласилась она и повела Лоуренса к остальным дамам. - Но моя малютка Вивьен была так настойчива, что убедила меня принять вас. Вам ведь должно быть известно, как она умеет убеждать?
Граф вежливо улыбнулся в ответ.
- Дорогой граф, позвольте представить вам моих подруг.
Они остановились у кресла, в котором сидела хорошенькая черноволосая женщина, чью внешность смело можно было бы назвать пикантной.
- Женевьева Франсет, уроженка Парижа.
- Рад с вами познакомиться, миссис Франсет, - пробормотал Лоуренс, целуя томно протянутую руку. Под пронзительным взглядом Женевьевы он почувствовал себя напроказившим школьником, которому выставляют отметки за поведение.
- Клементина Боул, - продолжала хозяйка, беря его под руку с той грациозной фамильярностью, которая ясно давала понять, что эта женщина привыкла не только дотрагиваться до мужчин, но и манипулировать ими.
Лоуренс обнаружил, что стоит перед полногрудой рыжеволосой женщиной, чья искусственная бледность говорила о бесконечной и, увы, тщетной борьбе с веснушками.
- Очень приятно, - выдохнул он, запечатлев легкий поцелуй на ее руке.
- А это Ариадна Баден-Пауэлл. - Хозяйка потянула его к третьей гостье, высокой стройной женщине с каштановыми волосами и глазами, как у кошки.
- Граф Сэндборн, - процедила Ариадна, - наконец-то мы с вами познакомились. У нас есть общий друг, и он очень много рассказывал мне о вас.
- В самом деле? - искренне удивился Лоуренс. - И кто же это, позвольте узнать?
- Джеральд Грейвс, лорд Тависток, - ответила она, как показалось Лоуренсу, с интонацией собственницы.
- Джеральд? Ах да, старина Тависток, - отозвался Лоуренс, тут же пожалев о своих словах. Пытаясь исправить положение, он только усугубил свой промах, брякнув: - Простите, но я думал, он умер.
- Да, в прошлом году, - подтвердила Ариадна и откинулась на спинку кресла с таким видом, словно ей до сих пор тяжело об этом вспоминать. - Он умер у меня на руках, - добавила она и прикрыла глаза, давая понять, что тема исчерпана.
Ее признание застигло Лоуренса врасплох. Ясно, что она была любовницей старика, но как принято обращаться к скорбящей любовнице? Поразмыслив, Лоуренс остановился на нейтральном:
- Мои соболезнования, мадам. Лорд Тависток был настоящим джентльменом.
- Да-да, вы правы, - выходя из транса, согласилась Ариадна. - Джентльмен старой закалки, как говорится. Благородный, честный, щедрый…
- Тогда вы, должно быть, знаете и Эдисона Савоя, лорда Кэньона? - спросила хозяйка, усаживая Лоуренса в кресло с высокой спинкой. - Сэр Эдисон был большим другом нашей Женевьевы. А Дики Говард, лорд Батлзфорд - давний знакомый и наперсник Клементины.
Сэндборн кивнул каждой женщине по очереди. Нетрудно было догадаться, что названные господа, ныне почившие в бозе, были их любовниками и покровителями. Лоуренс пробормотал какие-то сочувственные слова и исподтишка поглядел на хозяйку дома, гадая, кому же принадлежит она. Тоже лорду? Скорее всего, да, и, судя по обстановке, это очень состоятельный человек и конечно же джентльмен. Он перебрал всех своих богатых и титулованных знакомых, которые имели пассий на стороне, но ни одного из них не смог представить рядом с матерью Вивьен.
- Дорогой граф, с вашей стороны было очень мило прийти сюда и составить нам компанию за чаем, - проворковала хозяйка. - Когда Вивьен рассказала мне о своих злоключениях, я пришла в ужас. Мы обе в огромном долгу перед вами, ваша светлость.
Лоуренс натянуто улыбнулся в ответ, недоумевая, что же такого "ужасного" наболтала хитрая девчонка своей мамаше.
- Это ваша дочь сделала мне честь, мадам. На моем месте любой поступил бы так же.
- Думаю, мы можем обойтись без "мадам", лорд Сэндборн. Обычно меня называют миссис Лерой. - Она игриво посмотрела на графа и добавила: - Но вы можете звать меня просто Арабеллой. Учитывая те отношения, которые завязались у вас с моей дочерью, полагаю, это не будет выглядеть фамильярно.
Арабелла Лерой! Глаза Лоуренса округлились. Так вот куда он попал! Неужели это та самая Арабелла - любовница герцога Карлайлза?
О любовной связи герцога в свете ходили легенды. Говорили, что он содержит сказочную красавицу, но никто ее никогда не видел. Она не посещала излюбленные места полусвета - скачки, рестораны и сомнительные вечеринки. И сам пэр после смерти жены оставил общество и посвятил себя целиком своей дорогой Арабелле.
Внезапно Лоуренс понял, кто такая Вивьен. Она и есть то самое таинственное "дитя любви", которое Арабелла, не без помощи герцога, разумеется, произвела на свет. Вивьен - дочь герцога… Соблазнительный плод страстного и запретного союза. Боже, во что он впутался!
- Скажите, ваша светлость, - продолжала Арабелла, пристально наблюдая за сменой выражений на лице Сэндборна. - Почему вы, элегантный, знатный, богатый молодой человек, до сих пор не женаты? Насколько мне известно, вы никогда не были даже обручены. Неужели не нашлось ни одной женщины, которая завоевала бы ваше сердце?
Слова Арабеллы не оставляли сомнений в том, что ей хорошо известна его репутация повесы.
- Видите ли, миссис Лерой, я… э-э… человек, превыше всего ставящий личную свободу, - промямлил граф, с трудом приходя в себя после сделанного им открытия. Он нервно забарабанил пальцами по подлокотнику, подыскивая правдоподобное объяснение внезапной перемене в своем образе жизни. Что же ей ответить? А что-то ответить просто необходимо, ведь он пришел в этот дом как потенциальный любовник Вивьен.
- Значит, вы любите свободу и не желаете связывать себя узами брака? - зондировала почву Арабелла. - Вы, надеюсь, понимаете, что это дает мне право задать вам несколько вопросов?
- Вопросов? - тупо переспросил Лоуренс, чувствуя, как у него засосало под ложечкой.
- Да, и вполне определенных. Вы уверены, что вам нужна именно любовница, а не просто партнерша для секса?
Лоуренс оцепенел. Такой прямоты он не ожидал даже от знаменитой куртизанки. Поистине, ее практичность сделала бы честь любому торговцу скобяным товаром.
- О, я вполне уверен в этом, мадам, - горячо заверил Лоуренс. - Свет рампы, шумные компании, скачки - все это меня больше не привлекает. Я чувствую, что нуждаюсь в наслаждении другого рода.
- Вы хотите сказать, что подобное наслаждение вам уже известно? - подала голос Женевьева. - Вы были влюблены?
- Как долго длилась ваша связь? - подалась чуть вперед Клементина.
- И что это была за женщина? - потребовала ответа Ариадна.
К допросу с пристрастием Лоуренс не был готов. Он привык к тому, что женщины предлагают ему себя сами, а тут он вынужден был доказывать свою состоятельность. И главное - где? В нарядной гостиной за чаем! Ну уж нет, граф Сэндборн не распространяется о своих амурных делах и не намерен изображать из себя тушку курицы, которую придирчивая хозяйка вертит на базаре, раздумывая - брать или не брать. Лоуренс выпрямился и с плохо скрываемым раздражением проговорил:
- Ну какой же мужчина не увлекался представительницами прекрасного пола? - Дипломатичность этого суждения удивила даже его самого. - Однако все знают, что ранние привязанности редко бывают долговечны. Рассудительность и умение разбираться в людях приходят с возрастом. Признаюсь, до сих пор я не до конца сознавал произошедшую со мной перемену, но, увидев Вивьен, понял, что все остальные блага мира мне неинтересны.
Арабелла обменялась многозначительными взглядами с подругами и спросила:
- И чем же вас пленила наша Вивьен?
- Пленила… да, это именно то слово. Очаровала, околдовала… - Он огляделся. - Но где же Вивьен? Разве она к нам не присоединится? Я так надеялся увидеть королеву моего сердца.
- Ну разумеется, - ледяным тоном ответила Арабелла, взглядом пригвождая его к месту. - Вивьен скоро спустится к нам, а пока вам придется довольствоваться нашим обществом. Моя дочь еще очень юная и неопытная девушка, и ее эмоции иногда бегут впереди здравого смысла. Как мать я должна предостеречь ее от каких бы то ни было ошибок, надеюсь, вы меня понимаете?
Взгляд, которым она одарила Сэндборна, ясно говорил о том, что, несмотря на древнюю профессию, ей не чужда добродетель. В широком смысле этого слова, разумеется.
- Я понимаю и восхищаюсь вами, мадам, - натянуто улыбнулся Лоуренс.
Дальше ему задали не меньше дюжины вопросов, целью которых было выяснить его планы на будущее, размеры его винного погреба, местоположение родового имения, фамилию ювелира, услугами которого он пользуется, и многое другое.
Арабелла оценивала Сэндборна как породистого скакуна. Будь ее воля, она не преминула бы заглянуть ему в рот и проверить, хороши ли зубы. Лоуренсу с трудом удавалось сохранить самообладание. В аристократическом обществе никто не стал бы вслух интересоваться его платежеспособностью, однако здесь, в полусвете, где все перевернуто с ног на голову, это было не только возможно, но и необходимо. Здесь женщины выносят приговор мужчинам точно так же, как мужчины обсуждают достоинства женщин в так называемом приличном обществе.
После некоторой паузы Арабелла взглянула на пылающее лицо Лоуренса и, удовлетворившись увиденным, сказала:
- Итак, ваша светлость, я по-прежнему жду ответа на вопрос: чем же пленила вас моя Вивьен?
- Она прелестна, - проговорил он, хватаясь за первое пришедшее ему на ум слово. - Восхитительна, совершенна…
- Возможно, - с уксусно-медовой улыбкой отозвалась Арабелла. - Если вам нравятся босые, насквозь промокшие, перепуганные школьницы, то это, безусловно, так.
Шевеля мозгами, Лоуренс понял, что обычной лестью эту дамочку не возьмешь.
- Вивьен умна, артистична и… совершенно непредсказуема, - честно признался он.
- Ну последнее очевидно. Девушка с другими наклонностями не стала бы бегать по лондонским улицам ночью под проливным дождем. - Арабелла вздернула подбородок, явно бросая ему вызов.
Граф Сэндборн сделал глубокий вдох и бросил испепеляющий взгляд на своего инквизитора. Мадам Лерой настаивает на правде, а не на эфемерных любезностях? Прекрасно, она ее получит, и тогда посмотрим, действительно ли великолепная Арабелла хочет ее слышать.
- Честно говоря, я сам не могу понять, что привлекло меня в этой маленькой сумасбродке, - с обезоруживающей искренностью проговорил Лоуренс. - Единственное, что я могу сказать вам наверняка, так это то, что мои пальцы горят, кровь бросается в голову, а в паху начинает зудеть при одном взгляде на Вивьен. Вчера она меня рассмешили, заставила задуматься и остановиться. Видит бог, уже одно это ставит ее на голову выше всех остальных женщин.
Лица куртизанок вытянулись от удивления, а в глазах забегали веселые искорки. Глядя на них, Лоуренс понял, что этот раунд выиграл он.
- Обязуюсь быть щедрым и выполнять любые прихоти Вивьен, - добавил граф для пущей убедительности.
Услышал это, Арабелла расслабилась и довольно улыбнулась. Она величественно поднялась, дернула шнурок звонка. Дворецкий в своих блестящих латах появился незамедлительно.
- Барни, пригласи мисс Вивьен присоединиться к нам.
Глава 5
В это время Вивьен, сидя за столом в своем будуаре, запечатывала конверт.
- И запомни, ты должна отнести письмо сразу же, как только я спущусь в гостиную, - инструктировала она служанку.
В эту ночь Вивьен почти не спала. Тяжелые мысли и мрачные предчувствия не давали ей покоя. Правильно ли она сделала, доверившись Лоуренсу Сент-Джеймсу? Сумеет ли граф исполнить роль ее мнимого любовника, пока она не подыщет себе мужа? Да и где его искать? Не в доме же матери, в самом деле.
Промучившись до самого утра, Вивьен так и не нашла ответа на этот вопрос, и только когда Рут принесла чай и свежие газеты, ее осенило. Ну конечно! Газеты! Теперь она знала, что нужно делать.
Вивьен взглянула на часы и изумленно ахнула. Прошло уже четверть часа, как прибыл Лоуренс, а мать до сих пор не прислала за ней. Что могло их так задержать?
Она попятилась и опустилась на диван, нимало не заботясь о мнущихся складках пышной юбки. Обдумывая свой план, Вивьен не учла одной вещи - проницательности Арабеллы. Уж в чем в чем, а в вопросах любви мать трудно обмануть. И как она могла быть так наивна! Ведь Арабелла стоит на вершине лондонского полусвета и знает мужчин как никто другой. Ей не составит труда разобраться в истинных причинах, побудивших графа прийти к ним в дом. Сможет ли Сэндборн убедить мать в том, чего на самом деле нет? Оставалось уповать лишь на то, что он знает правила игры не хуже самой Арабеллы и сумеет дать ей отпор.
Барни появился в дверях как раз в тот момент, когда Вивьен окончательно уверилась в провале собственного плана.
- Миссис Лерой просит мисс Лерой спуститься, - невозмутимо проговорил он.
Вивьен вскочила с дивана и подбежала к трюмо. Она должна войти в гостиную с блаженной улыбкой на лице и выглядеть при этом немного взволнованной. Вместо улыбки получалась какая-то кривая ухмылка, зато взволнованности было хоть отбавляй.
Рут ни на шаг не отходила от своей хозяйки, расправляя шелковые юбки, которые девушка помяла, пока сидела.
- Если вы не светитесь от радости, то у вас хотя бы платье должно быть в порядке, - приговаривала она.
- Если я появлюсь перед гостями с такой миной, на мое платье никто и внимания не обратит, - возразила Вивьен, еще раз косо улыбнулась зеркалу и поспешила вниз.