Вместе с тем шевалье должен был признать, что она не кокетничала - ее обращение с Микаэлем свидетельствовало о дружеском расположении, но не более. Положительно у этой девицы было слишком много достоинств! И он мстительно сказал себе, что сегодня вечером постарается вывести на чистую воду юную особу, которую все считали образцом совершенства.
38
Укрывшись в тени, шевалье д’Амбремон пристально следил за окном Камиллы, спрашивая себя, не напрасно ли теряет время в засаде. В конце концов, девушка вполне могла раздумать. Сегодня день для нее сложился настолько удачно, что это могло побудить ее отнестись к уставу караульной службы с большим почтением…
Мысленно он прикидывал, в силу каких причин девушка решилась на такой отчаянный поступок. Что заставило ее идти на подобный риск? Зачем вылезать по веревке из окна, зачем ставить под угрозу карьеру офицера - ведь она, судя по всему, очень гордилась своим мундиром?
Первым и самым неприятным объяснением была любовная связь - Камилла отправлялась на свидание к любовнику, который не мог обойтись без нее, пусть даже всего трое суток. Кто же в таком случае этот любовник? Король? Или какой-нибудь могущественный вельможа, который и обеспечил ей привилегированное положение?
А может быть, она просто забавлялась из любви к авантюрам и опасность влекла ее неудержимо? Ничего невероятного в таком предположении не было - эта необыкновенная женщина способна пойти на любой риск.
Наконец, существовала и третья возможная причина; ночная вылазка Камиллы каким-то образом связана с ее темным прошлым - разве не свидетельствовало об этом и ее пребывание в таверне?
Размышляя над странным поведением девушки, Филипп постепенно начинал томиться, спрашивая себя, не напрасной ли оказалась его затея. Он мог бы сейчас заключить в объятия пылкую любовницу, что куда приятнее, чем заниматься этой смехотворной слежкой и прятаться за углом.
Но, когда на улице внезапно появился Пьер, все сомнения молодого офицера испарились как дым. Луна светила достаточно ярко, чтобы он смог узнать карлика - именно этого человека ему уже доводилось несколько раз видеть в обществе Камиллы.
Почти тут же распахнулось окно на третьем этаже, и девушка подала своему сообщнику знак. Убедившись, что площадь пуста, Камилла осторожно бросила веревку и начала спускаться, но на сей раз не проявила должной ловкости, ибо оступилась с карниза и повисла на одной руке. Подняться в комнату она уже не могла, поскольку не обладала необходимой для этого силой.
Филипп затаил дыхание, и крупные капли пота выступили у него на лбу. К счастью, Камилла сумела выправить положение - обхватила веревку ногами и заскользила вниз. Растерев ушибленную щиколотку, она бесшумно подбежала к своему спутнику, а тот принялся шепотом выговаривать ей:
- Ты меня до полусмерти напугала! Когда-нибудь ты доведешь меня до апоплексического удара!
Шевалье, скрывшийся в тени дома, не мог не согласиться со справедливостью этих слов - близким Камиллы нужно обладать железным здоровьем, чтобы благополучно сносить подобные выходки!
Мысленно проклиная отчаянную девицу, он двинулся следом за ней. Невзирая на жару он надел черный плащ, что позволяло ему почти сливаться с темнотой и не привлекать к себе внимания тех, за кем он шпионил. Они направились не в сторону королевского дворца, а в самые злачные кварталы города, где не было ни одного роскошного дворца или просто богатого дома, - следовательно, предположение о могущественном и пылком любовнике нужно отвергнуть.
Дворянин все больше склонялся к третьей версии - в жизни Камиллы таилась некая драма. Именно эта ужасная тайна и вынуждала ее рисковать собой, устремляясь навстречу бесчисленным опасностям. Но почему она молчала? Она принадлежала отныне к воинской части, где служили лучшие в королевстве мастера клинка. Любой из офицеров Королевского батальона с радостью вступился бы за прекрасную сирену!
Филипп машинально притронулся к поясу, желая убедиться, что пистолет и шпага на месте. Он не столько видел, сколько угадывал незримое присутствие рядом каких-то подозрительных людей. Ночью этот квартал буквально кишел всякой сволочью - днем их было гораздо меньше, ибо они предпочитали не показываться. Ни один порядочный горожанин не посмел бы сюда и носа сунуть, и причиной тому был даже не страх - здесь царил отвратительный запах, отпугивавший самых отважных.
В очередной раз шевалье сказал себе, что Камилла проявила либо незаурядное мужество, либо… Либо редкостную беспечность!
Словно подтверждая его мысли, из темного закоулка внезапно вынырнула черная тень и устремилась на девушку. Филипп увидел, как сверкнуло в темноте лезвие кинжала. Однако удар не достиг цели - Камилла была настороже, поскольку ожидала нападения в любую минуту. Выхватив свою шпагу, она мгновенно сделала выпад, и бандит рухнул как подкошенный, не успев даже вскрикнуть.
Но из темноты уже появились другие негодяи. Прислонившись к стене и стараясь прикрыть Пьера, который начал швырять в нападавших камнями, она отбивалась изо всех сил, и удары ее были точны, однако бандитов было слишком много, и ей вряд ли удалось бы продержаться хоть несколько минут.
Филипп решился выйти из безопасной тени. Времени на размышление не оставалось - в такой ситуации скрываться уже нельзя. Схватив пистолет, он выстрелил - один из мерзавцев упал, а все прочие кинулись врассыпную.
Камилла с удивлением обернулась в ту сторону, откуда раздался выстрел, и увидела шевалье д’Амбремона, который бежал к ней, потрясая шпагой. Он успел проткнуть бандита, подкрадывавшегося к девушке сзади с занесенным для удара кинжалом.
Сначала она онемела от изумления, а затем пробормотала, заикаясь от неожиданности:
- Филипп! Это вы? Вы спасли мне жизнь!
Дворянин с трудом одолел искушение взять ее на руки, чтобы утешить и убаюкать эту перепуганную девочку. Но вместо этого он схватил ее за плечи и резко встряхнул:
- Что вы делаете в этом мерзком районе? Зачем потащились сюда, хотя вам надлежит безотлучно пребывать в казарме?
- Эй, отпустите-ка ее, верзила вы эдакий! - злобно крикнул Пьер, ухватив офицера за плащ.
- А вы кто такой, собственно? - пренебрежительно бросил шевалье.
- Это Пьер, мой молочный брат, - сказала девушка.
- И какова же его роль во всей этой истории? Полагаю, вы обязаны дать мне объяснение.
- Каким чудом вы сами оказались здесь?
- Я следил за вами.
- С какого момента?
- Вопросы буду задавать только я! Итак, зачем вы направились в столь опасное место?
- Послушайте, Филипп, я все вам объясню, но сейчас мне нужно встретиться с одним человеком. Это крайне важно для меня.
- Нет, сначала вы мне все расскажете, - неумолимо произнес дворянин, еще крепче сдавив плечи Камиллы. - На сей раз я добьюсь от вас полного признания!
Камилла хорошо знала непреклонный характер шевалье. Понимая, что вырваться не сможет, она вздохнула и прошептала:
- Хорошо, идемте с нами. Мы вам все объясним по дороге.
Пьер с негодованием вмешался в разговор:
- Ты с ума сошла? Мы не имеем права брать его с собой!
- Полагаю, у вас нет другого выбора, - спокойно промолвил Филипп.
- Тогда поторопимся, - сказала Камилла. - Мы и так потеряли много времени. Боюсь, как бы мы не пришли слишком поздно!
Действительно, когда они явились в убежище Тибора, венгр встретил их недовольным бурчанием - человек, которого он выслеживал, исчез вместе со своими сообщниками. Второго такого случая могло и не представиться - пройдут недели или даже месяцы, прежде чем удастся выследить негодяя.
Оруженосец разозлился еще больше, увидев д’Амбремона. Девушка в нескольких словах объяснила, что они стали жертвой нападения и что ее ожидала неминуемая гибель, если бы не вмешательство молодого офицера.
- Не знаю, имеет ли эта засада какое-то отношение к нашему делу. Возможно, эти мерзавцы просто подстерегали случайных прохожих в надежде разжиться деньгами.
Заметив, что шевалье с любопытством присматривается к рыжему великану, девушка представила венгра.
- Филипп, это Тибор Хайноцеи, мой учитель фехтования.
- А, значит, вы тот самый мастер, который изобрел неотразимый тайный удар?
Вместо ответа венгр пробурчал нечто невразумительное.
- Тибор плохо говорит на нашем языке, - сказала Камилла извиняющимся тоном, а затем повернулась к оруженосцу со словами:
- Филиппа очень интересует, каким образом столь прославленный фехтовальщик взял себе в ученицы мадемуазель де Бассампьер, девушку небогатую и без титулов.
С помощью этого обходного маневра она хотела предупредить Тибора, что Филипп не знает о ее подлинном происхождении.
- Гораздо больше меня интересует вопрос, что вы здесь делаете, - резко сказал офицер, начиная раздражаться. - Вы будете наконец говорить?
Отступать Камилле было некуда, она должна кое-что открыть ему, иначе он не оставит ее в покое.
- Помните, король сказал вам, по какой причине ему пришлось заключить меня в крепость? Моя жизнь оказалась в опасности, потому что я обнаружила заговор, и его участники поклялись отомстить мне. К счастью, большую часть заговорщиков удалось арестовать, однако мы до сих пор не знаем имени главаря. В течение десяти дней Тибор выслеживал человека, который и должен был вывести нас на след. Увы, мы пришли слишком поздно - из-за нападения, произошедшего у вас на глазах. Наш план провалился, и только одному Господу известно, когда мы еще раз получим такую благоприятную возможность покончить с негодяями!
- Но отчего вы сами занялись слежкой? У короля имеется секретная полиция, которая действует вполне успешно.
- Мы не сомневаемся в этом, Но у нас есть основания полагать, что во главе заговора стоит один из приближенных к королю вельмож. Возможно, сообщники его сумели проникнуть и в недра королевской полиции. Именно поэтому мы должны действовать в тени.
Эти сведения совпадали с тем, что говорил монарх, и у шевалье не было причин сомневаться в истинности того, что рассказала Камилла.
- Почему вы не обратились за помощью к офицерам батальона? Вместо этого вы предпочли тайком спуститься по веревке из окна, подвергая свою жизнь страшной опасности… Почему вы так недоверчивы?
- Значит… Значит, вы все видели?
- Разумеется. Я повторяю свой вопрос: неужели нет вокруг вас людей, которым вы могли бы доверить свою тайну без опасений?
Камилла посмотрела на д’Амбремона - по правде говоря, только он внушал ей доверие. У него есть, конечно, недостатки, но он смел, честен и великодушен, словом, достоин принять участие в жизненно важном для нее деле. Но как сказать ему об этом?
- Это слишком опасное предприятие. Мне не хотелось подвергать кого-либо такому риску.
- Зато сами вы ринулись в это предприятие очертя голову. Неужели вы настолько легкомысленны?
- Мне помогают Тибор и Пьер.
- Карлик и чужестранец, который с трудом изъясняется на нашем языке! Прекрасная поддержка!
- Вы их недооцениваете! - бросила Камилла, уязвленная обидными словами в адрес своих друзей.
- Быть может, вы правы. Однако люди, за которыми вы следили сегодня вечером, ускользнули от вас. Следовательно, у вашей команды есть свои слабости.
- А что можете предложить вы, господин всезнайка?
- Я не умею творить чудеса, поэтому могу предложить лишь свою помощь, а это кое-чего стоит!
- Почему же вы решились на такое самопожертвование?
- Из чистого эгоизма. Когда мы уладим это дело, вы, возможно, станете вести себя должным образом, а я наконец обрету спокойный сон! Однако сейчас рекомендую вам вернуться в казарму - кто-нибудь может заметить, что из вашего окна свисает веревка!
Это был весьма разумный совет. Камилла стала просить Тибора уйти из этого подозрительного дома, но венгр уперся - он желал довести до конца свое расследование. Принцессе пришлось смириться с тем, что ее оруженосец останется в этой жалкой мансарде.
Филипп объявил тоном, не допускающим возражений, что проводит девушку в расположение батальона:
- Я хочу убедиться, что вы благополучно вернулись в свою комнату.
На обратном пути им никто не встретился, но, когда они подошли к фасаду здания, лицо у девушки вытянулось.
Веревка исчезла!
39
Камилла не смела поднять глаз на разгневанного монарха. Король послал за ней утром, и она сразу почуяла неладное - Виктор-Амедей никогда не заставил бы ее отлучиться из казармы во время караульной службы, если бы не какие-то чрезвычайные обстоятельства, ибо не желал нарушать установленный им же самим распорядок.
- Ваше поведение выходит за всякие рамки! - гневно произнес он. - Вам следовало безотлучно находиться в казарме, а вместо этого вы вылезаете из окна! Слава Богу, что д’Амбремон не растерялся и выдумал некое срочное поручение. Он спас вас от чудовищного скандала!
Девушка тоже благословляла догадливость шевалье. Когда Филипп увидел, что веревка исчезла, он тут же призвал одного из дежурных офицеров и гвардейцев, стоявших у входа, - только эти трое знали об исчезновении Камиллы. Сохраняя полное хладнокровие, он рассказал им о секретном поручении и взял с них клятву молчать о ночном происшествии. Более того, он сделал их своими сообщниками, похвалив за бдительность и объявив, что в этом деле государственной важности они также сыграли важную роль. Камилла была уверена, что ни один из этих людей не проронит ни слова!
Однако дворянин не мог умолчать о случившемся в рапорте королю - это показалось бы слишком подозрительным. Король пришел в крайнее раздражение: ему не в чем было упрекнуть командира батальона, который проявил себя с лучшей стороны, но на свою непослушную внучку рассердился изрядно.
- Я решил, что такой проступок не может остаться безнаказанным. Вам незачем было лезть в это дело с заговором, - сказал он резко. - Помнится, я вам категорически запретил это! Вы ослушались меня дважды - и как монарха, и как старшего родственника. Теперь вас ждет заслуженная кара.
Король отвел девушку в темную комнату, и Камилла задрожала, увидев, что камердинер держит в руках тонкохвостую плетку.
- Сир, - пролепетала она.
- Что такое? Вы считаете это несправедливым?
- Нет, сир, - ответила она, потупившись и понимая, что поделать уже ничего нельзя.
- Вы вели себя как взбалмошное дитя, а непослушных детей наказывают именно таким образом! - И добавил, повернувшись к камердинеру: - Приступайте!
Камилла, оставшись в одной лишь сорочке, встала на колени и, стиснув зубы, приняла порку. Удары по плечам оказались не такими уж болезненными, как она думала, ибо камердинер, лучше других знавший тайны короля, не слишком усердствовал. Но девушка остро почувствовала унизительность своего положения.
Мысленно она благословляла судьбу за то, что не подверглась публичному наказанию, как неминуемо случилось бы с любым другим офицером, совершившим тяжелый проступок. Какое счастье, что никто не узнал о ночной вылазке, тогда и сам король не спас бы ее от подобной участи!
Наконец Виктор-Амедей жестом остановил слугу и помог Камилле подняться:
- Знайте, что для меня это было столь же неприятным испытанием, как и для вас. Надеюсь, вы извлечете из этого урок и будете впредь вести себя осмотрительно! А теперь возвращайтесь в казарму.
Девушка безмолвно вышла из королевских покоев и направилась в свою спальню, чтобы переодеться. Спина у нее горела, а от узкого жилета и мундира боль становилась еще сильнее. Смочив вспухшие рубцы холодной водой, она надела вместо полупрозрачной сорочки рубашку из более плотного материала. Ленты, которыми она подвязывала грудь, немного ослабили силу ударов, однако плечи, ничем не защищенные, пострадали куда больше спины.
Подвязав волосы, Камилла спустилась в конюшню. Ей необходимо сейчас дружеское участие, чтобы хоть отчасти смягчить пережитое унижение. Никто не сможет это сделать лучше, чем Черный Дьявол. Она проскользнула в стойло и уткнулась в гриву жеребца, который стоял неподвижно. Казалось, он чувствует, как страдает его хозяйка, и старается утешить ее. Она с трудом сдерживала слезы, думая о тяжкой доле королевского офицера.
Погруженная в печальные раздумья, девушка не заметила, как к ней подошел Филипп, и вздрогнула, услышав его голос.
- Как прошла ваша встреча с королем? - спросил он озабоченно.
- Прекрасно! - ответила она раздраженным тоном и направилась к выходу. - Иначе и быть не могло!
Только этого человека и не хватало ей для полного счастья в подобную минуту! Уязвленный ее невежливостью, он решил объясниться с ней и схватил за плечо, чтобы задержать. Камилла вскрикнула от боли.
- Что это с вами? - с изумлением спросил он.
Девушка не успела ответить, потому что он спустил ей рубашку с одного плеча и замер, увидев багровые рубцы.
- Кто это сделал с вами? Неужели король?
Камилла судорожно застегнула рубашку, кусая губы от досады.
- Да, именно он. Полагаю, вас это должно обрадовать, - бросила она и вновь зарылась лицом в гриву Черного Дьявола.
Филипп смотрел на нее растерянно. В самом деле, он мог бы возликовать, что юная бунтарка получила заслуженное наказание - ведь сколько раз ему самому хотелось обойтись с ней именно таким образом!
Но он не испытывал никакого удовлетворения. Ему пришлось признать, что Камилла, невзирая на все свои недостатки, обладает необыкновенной храбростью и многочисленными талантами выдающегося бойца. Шевалье помимо воли начинал чувствовать к ней уважение, хотя это была всего лишь женщина. Будь она мужчиной, Филипп д’Амбремон гордился бы дружбой с подобным человеком.
Но она женщина, вот в чем дело! И Филипп, оглядывая тоненькую фигурку, прижавшуюся к черному жеребцу, боролся со страстным желанием взять девушку на руки, убаюкать ее, утешить за пережитые боль и унижение, приласкать эту белокурую головку.
Удивленная его молчанием, Камилла обернулась и резко бросила:
- Что же вам еще надо? Вы наслаждаетесь своей победой?
Она намеренно грубила, прекрасно зная, что несправедлива по отношению к дворянину, который сделал все, чтобы спасти ее от куда более тяжкого наказания, и вдобавок ко всему спас ей жизнь. Но ей была невыносима мысль, что он стал свидетелем ее позора, а его сострадательные взоры оскорбляли самолюбие. Она предпочла бы, чтобы он осыпал ее упреками, - тогда она смогла бы излить на него свою ярость. Но он смотрел на нее с такой жалостью, что ей хотелось броситься к нему на грудь и разрыдаться!
- Уйдите! - произнесла она умоляющим тоном. - Прошу вас, мне необходимо побыть одной!
Но молодой офицер не решался оставить ее в таком состоянии.
- Вопреки вашим словам, - сказал он наконец, - я сожалею о том, что с вами произошло, и постараюсь сделать все возможное, чтобы смягчить гнев короля. Однако вам следует понять, что вы, став офицером, должны принимать правила игры. За проступки всем приходится расплачиваться, и вы в данном случае не исключение. Каждый обязан подчиняться приказам. Камилла, только так можно создать сильную и боеспособную армию.
Девушка вздрогнула, услышав, как он впервые назвал ее по имени, и говорил при этом с мягкостью, совершенно ему не присущей. Она взглянула ему в лицо: оно утеряло свое привычное высокомерное выражение, насмешливые огоньки во взоре исчезли. В глазах Филиппа читалось искреннее сочувствие к ней.