- Потому что хочу быть уверен, что своим вниманием не стану докучать вам.
- И вы станете ухаживать за мной даже в том случае, если я заверю вас, что из этого ничего не выйдет?
- Я прошу всего лишь права делать то, что вы позволяете делать другим, но чего не разрешаете мне.
Камилла поднесла руку ко лбу, словно проверяя, не спит ли она.
- Вы с ума сошли? Нет, вы просто бредите! Неужели это говорит сам Филипп д’Амбремон?
Шевалье по-прежнему хранил спокойствие. Внезапно в глазах девушки также вспыхнули лукавые искорки; итак, если это игра, что ж, она готова в нее сыграть!
- Хорошо, согласна. Можете ухаживать за мной сколько вам будет угодно. Только потом не жалуйтесь на мою жестокость, если окажется, что вы ничего от меня не добились.
- Обещаю вам.
- Итак, куда же мы едем?
- Туда, где вам должно понравиться.
- А если не понравится?
- Если не понравится, мы тотчас уедем и переночуем в Пинероло. Но, я уверен, вам понравится.
- Хорошо, ну а точнее?
- Мы едем ко мне. Вернее, к моему дяде, маркизу де Пери-Бреснелю; он вырастил меня.
- Вы хотите сказать, что везете меня в места, где прошло ваше детство?
- Совершенно верно. А теперь в путь, иначе мы никогда туда не доедем.
Камилла не верила своим ушам. Филипп, всегда исключительно сдержанный во всем, что касалось его прошлой жизни и его семьи, приглашал ее в настоящее святилище - в место, где он вырос, где все дышало дорогими его сердцу воспоминаниями, где каждый камешек хранил память о его детстве.
Взволнованная девушка больше не задавала вопросов. Ей хотелось как можно скорее доехать до цели, но в то же время ее охватывала какая-то робость. Совершенно очевидно, Филипп решил раскрыть перед ней сокровенную страницу своей жизни. Сумеет ли она не поддаться обаянию обстановки и сохранить свою тайну? Не станет ли для нее это бремя слишком тяжким, сумеет ли она умолчать о своем подлинном титуле?
Она не имеет права рассказывать, что она - принцесса Савойская и, может быть, даже наследница трона; увы, это именно так. Но сможет ли она и дальше скрывать тайну своего происхождения?
74
Старый замок, расположившийся на высоком утесе, гордо возносил к небу свои вековые башни. И хотя это был самый настоящий средневековый замок, время явно пощадило его стены: он выглядел горделиво, величественно и внушительно. Когда путешественники подъехали поближе, Камилла смогла убедиться, что замок поддерживается в превосходном состоянии; в стенах не было заметно ни малейшей трещины, крыши, перекрытые свежей черепицей, сверкали в лучах заходящего солнца.
Всадники обогнули поместье; с другой стороны оно выглядело менее строго благодаря множеству окон в ренессансном стиле, разбросанных по фасаду, и великолепных садов, простиравшихся далеко за каменной кладкой. Через ворота офицеры въехали во двор и спешились.
Навстречу им заспешил старый слуга в сопровождении мальчика-подростка; узнав шевалье, старик радостно воскликнул:
- Мессир Филипп! Какое счастье видеть вас здесь!
- Как поживаешь, Джакомо?
- Хорошо, хорошо.
- Как твой ревматизм?
- О, конечно же, со мной, хотя, по правде говоря, хотелось бы видеть его где-нибудь подальше.
Шевалье повернулся к Камилле и указал ей на маленькую дверь, зажатую между хозяйственными постройками:
- Входите здесь, я догоню вас. Мне надо сделать два-три распоряжения, и я присоединюсь к вам.
Несколько оробев, девушка толкнула дверь и тотчас же едва не вскрикнула от восторга. Перед ней, окруженный высокой стеной, раскинулся волшебный сад, наполненный чудесными розами, чей сладостный аромат разливался в вечернем воздухе.
Розы были всех сортов и всех цветов. Здесь высились стебли, увенчанными целыми букетами, и низенькие кусты, чьи ветви гнулись к земле под тяжестью огромных цветов; еще дальше поднималась шпалера, вся увитая нежными стеблями с мелкими застенчивыми бутонами; за ней стояла беседка, оплетенная изысканными растениями с бархатистыми цветами.
Среди роз, дабы подчеркнуть их великолепие, рука неведомого художника расположила островки зелени. Повсюду царила гармония и совершенство; Камилла не сомневалась, что такой сад может создать только поэт. Или же какая-нибудь фея или чародей ради собственного удовольствия наколдовали этот восхитительный уголок. Еще немного, и девушке наверняка бы послышалось пение перепархивающих с цветка на цветок эльфов. От восторга у нее перехватило дыхание, она не смела даже пошелохнуться.
Внезапно ее внимание привлек легкий звон, и она поняла, что в этом зачарованном уголке она не одна. Встав на цыпочки, она увидела широкополую соломенную шляпу, почти целиком скрывавшую лицо садовника, любовно склонившегося над своими цветами. Обогнув подстриженный куст, она направилась к незнакомцу; ей хотелось выразить ему свое восхищение.
При ее приближении человек поднял глаза; на лице его читалось удивление; он был в одной сорочке, с закатанными для удобства работы рукавами. Пока он поднимался с колен, удивление его сменилось приветливой улыбкой.
- Филипп! - воскликнул он, слегка отстраняя молодую женщину и устремляясь навстречу шевалье, совершено беззвучно выросшему у нее за спиной. - Какая радость вновь видеть тебя!
- Дядюшка, - произнес д’Амбремон, когда улеглась первая радость от неожиданной встречи, - разрешите мне представить вам Камиллу де Бассампьер, сопровождающую меня в инспекторской поездке по альпийским фортам.
Даже если старый дворянин и был изумлен мундиром Камиллы, он совершенно не подал виду. Подойдя к ней, он, низко поклонившись, поцеловал ей руку:
- Мадам, я рад, что Филипп предоставил мне возможность познакомиться с вами. Добро пожаловать в мое скромное жилище.
- Камилла, как и я, офицер на службе его величества.
Восхищенный маркиз широко открыл глаза:
- Счастливый человек его величество! Монарх, которому служат такие очаровательные офицеры, заслужил благословение богов! Но что же я все говорю да говорю! Вы ведь, наверное, умираете от жажды. Соблаговолите следовать за мной, нам принесут чего-нибудь освежающего.
- У вас великолепные розы, сударь, - осмелилась наконец вымолвить слово девушка.
- Да, вы правы, они неплохи, - скромно, но не без гордости ответил старый дворянин.
Исполняя роль проводника, он подвел их к маленькой каменной лестнице, поднимавшейся вдоль стены до самой террасы, обрамленной стрельчатыми арками. С этой галереи открывался чудесный вид на сад с розами, позволяя в полной мере любоваться его искусной планировкой.
Через открытое венецианское окно маркиз прошел в гостиную и хлопнул в ладоши, призывая слуг:
- Марина, Клаудио, у нас гости!
Заметив свое отражение в огромном зеркале, стоящем на камине из серого мрамора, он обнаружил, что голову его все еще украшает соломенная шляпа, и проворно снял ее.
- Прошу извинить меня за мой внешний вид, - произнес он. - Я никак не ожидал таких дорогих гостей. Филипп, почему ты не предупредил меня о своем визите, а главное, что с тобой будет такой очаровательный товарищ?
- Потому что до самого последнего мгновения мы не знали, сможем ли приехать. Никто не знал, сколько времени займет проверка; а так как послезавтра нам нужно быть уже в Турине…
Миловидная служанка принесла поднос с лимонадом; она наградила Филиппа широкой улыбкой.
- Благодарю, Марина, - сказал тот, беря стакан и делая глоток. - Вижу, ты не растеряла свой талант. Ты всегда готовила самый лучший лимонад во всем Пьемонте!
Женщина сделала реверанс и удалилась, явно довольная его похвалой.
- Не сомневайся, у нас впереди еще превосходный ужин, - воскликнул маркиз, понимающе подмигивая. - Что ж, дети мои, вы можете пройти к себе в комнаты и привести себя в порядок. Полагаю, Филипп, ты уже приказал отнести вещи мадам в желтую спальню?
- У нас нет вещей, дядя. Я же сказал вам, что мы совершаем инспекционную поездку.
Маркиз с сожалением посмотрел на Камиллу:
- Уверен, что это мой племянник помешал вам взять с собой все необходимые вещи. Вы не должны были ему позволять этого; любая женщина нуждается хотя бы в минимальном комфорте, это всем известно. Но Филипп иногда бывает так упрям…
- Однако он превосходный офицер, - отозвалась девушка.
- Разумеется, разумеется, но все же… Впрочем, это не имеет никакого значения, мы все уладим. В спальне моей покойной супруги имеется масса туалетов, которые хотя и вышли из моды, тем не менее весьма неплохи. Выбирайте, надевайте то, что вам больше подходит, и я с удовольствием полюбуюсь вашей красотой.
- Идемте, сейчас вас проводят, - с улыбкой произнес Филипп. Он позвал служанку и, поручив ее заботам Камиллу, исчез в своей комнате, чтобы также привести себя в порядок. Молодой человек знал, какое большое значение маркиз придает церемонии ужина. Поэтому он уделил своему внешнему виду повышенное внимание, словно отправлялся на ужин к самому королю.
Наконец, решив, что он вполне готов, Филипп спустился в гостиную, куда вскоре явился дядя. Они принялись разговаривать на самые различные темы. Шевалье расспрашивал о местных новостях, дядя интересовался тем, что происходит в Турине.
В это время Камилла в сопровождении горничной вошла в гардеробную маркизы; благодаря стараниям безутешного супруга здесь все сохранилось в полной неприкосновенности. Глядя на платья, она решила, что мадам де Пери-Бреснель была удивительно хороша.
- Давно умерла ваша хозяйка? - спросила девушка у горничной.
- Восемь лет назад. Ах, бедняжка, да приберет ее душу Господь! Смерть ее глубоко потрясла господина маркиза, и он окончательно обосновался в замке.
- А почему? Разве раньше они жили не здесь?
- Не всегда; пока была жива госпожа, они проводили здесь не более полугода. Вторые полгода они проживали во Франции, в фамильном владении маркиза, в замке Бреснель. Эту крепость господин маркиз получил в приданое к свадьбе. Госпожа была родом из Пьемонта.
- А теперь маркиз больше не ездит во Францию?
- Он предпочитает оставаться здесь, окруженный воспоминаниями о своей супруге, и выращивать розы, которые она очень любила.
- Но разве у них не было детей?
- Увы, нет! Господь не пожелал этого. Именно поэтому они, если можно так сказать, усыновили Филиппа.
- В самом деле? А я думала, что семья шевалье проживает в Версале.
- О, это правда, там живут его мать и брат. Но если вам интересно мое мнение, то настоящий его дом здесь. Когда маркиз и маркиза увидели, какой он одинокий и заброшенный, они взяли его к себе и воспитывали как собственного сына…
Камилла была захвачена рассказом горничной; она хотела продолжить разговор, однако служанка сменила тему:
- Вы уже выбрали платье, мадам? Скоро подадут ужин, и мне кажется, вам не следует опаздывать.
- Признаюсь, мне очень трудно сделать выбор. Это платье необычайно красиво, но боюсь, что злоупотреблю законами гостеприимства, если надену столь роскошный туалет. Не вызовет ли это раздражения маркиза?
- Не думаю, мадам. Напротив, ему доставит удовольствие убедиться, что наряды госпожи еще могут пригодиться.
- Тогда я надену его.
Платье, выбранное Камиллой, выглядело поистине великолепно. Сшитое из багряного бархата, оно смотрелось в такую жаркую погоду несколько тяжеловато. Однако девушка не могла устоять перед искушением и не примерить эту красоту. Облачаясь в платье, она чувствовала, что одновременно погружается в совсем другую эпоху. Корсаж оканчивался заостренным треугольником прямо посреди живота. Декольте овальной формы подчеркивало красоту плеч. Очень широкие рукава доходили до локтя, где стягивались тяжелыми браслетами из мелких жемчужин. Широкая верхняя юбка была разрезана спереди, позволяя восхищаться пеной расшитых жемчугом кружев, украшавших нижнюю юбку; два шелковых банта придерживали приподнятые складки верхней юбки, отчего они напоминали театральный занавес.
В самом деле, в этом платье, сшитом по последней моде прошлого века, было что-то театральное. Глядя на него, становилось понятным, что женщины, носившие подобные перегруженные множеством деталей костюмы, постоянно чувствовали себя словно на сцене. Предписанная такими платьями выправка не имела ничего общего со свободой манер: это было торжество искусства над природой.
Камилла вздохнула; она никак не могла привыкнуть к невероятно жесткому корсажу. Мода на юбки, именуемые "корзинами", прошла совсем недавно; некоторое время назад для придания большего объема верхнему платью женщины надевали множество нижних юбок, которые были тяжелы, но зато прекрасно сохраняли тепло; в них никогда не мерзли ноги. Сейчас же юбка была принцессе немного коротка; вдобавок девушка никак не могла найти себе туфель по размеру. Расторопная горничная несколькими взмахами ножниц отрезала у закрытых туфель задники, и Камилла получила вполне сносную обувь, позволявшую ей и соблюсти приличия, и чувствовать себя относительно удобно. Эта же служанка предложила сделать Камилле прическу "а ля фонтанж", заколов волосы высоко на затылке и выпустив на шею несколько кудрявых прядей, но девушка отказалась; ей и так казалось, что она одевается на карнавал! Дитя своего времени, она предпочитала простые прически по моде сегодняшнего дня.
Поэтому она подобрала волосы в маленький аккуратный пучок, украсила его тоненькой ленточкой и спустилась в гостиную, стараясь передвигаться как можно осторожнее, чтобы не испортить роскошное платье.
Войдя в гостиную, она увидела обоих мужчин возле погасшего камина: они мирно беседовали. Она с трудом узнала маркиза, сменившего свой наряд садовника.
Облаченный в темно-голубой костюм, затканный серебром, старый дворянин выглядел на диво величественно; он держался прямо, гордо вскинув голову; в его горделивой осанке было даже нечто надменное. Седые волосы были тщательно причесаны, во всем его облике чувствовались утонченность и ум, что необычайно понравилось Камилле.
Она с улыбкой направилась к нему, а тот, едва завидев ее, поспешил к ней навстречу и поцеловал ей руку.
- Мадам, вы восхитительны! - восторженно воскликнул он. - Уже давно стены этого замка не видели такого изящества и такой красоты!
- Прошу вас, маркиз, - с невольным кокетством отвечала девушка, - называйте меня просто Камиллой.
- Почту за честь, - ответил старый дворянин, вновь восторженно целуя ей пальцы.
Его маленькие живые и насмешливые глаза светились радостью. Нос весьма внушительных размеров отнюдь не уменьшал исходившего от него обаяния, или, вернее, обольстительности. И, хотя его кожу испещрили сотни мелких морщин, нетрудно было заметить, что черты его точеного лица все еще не утратили своей привлекательности. Судя по форме рта, маркиз обладал легким характером, любил пошутить и посмеяться.
Он необычайно понравился Камилле, и она с радостью вручила ему свою руку, дабы он проводил ее в столовую. Улыбаясь, Филипп следовал за ними, наблюдая, как его дядя и Камилла болтают как два старых приятеля. Ясно, что оба они уже попали под действие чар друг друга. Шевалье даже почувствовал укол ревности в самое сердце, ибо вынужден был признать, что Камилла вела себя с маркизом совершенно непринужденно. С ним она никогда не была такой.
Пери-Бреснель обернулся и увидел расстроенную физиономию своего племянника.
- Я целиком завладел вами, дорогая, - шепнул он, нагнувшись к своей даме, - а это нравится далеко не всем из присутствующих.
Она залилась звонким смехом и тоже обернулась к Филиппу. Выражение лица последнего было наполовину страдающим, наполовину лукавым:
- Это правда, из вас получилась такая восхитительная парочка, что я начинаю чувствовать себя лишним.
Камилла и маркиз обменялись заговорщическими взглядами и с двух сторон взяли шевалье под руки; постаравшись, чтобы голос его звучал как можно более обиженным, Филипп обратился к Камилле:
- Значит, если бы дядя не напомнил вам, вы бы так и не вспомнили о моем существовании!
- Конечно, ведь ваш дядя гораздо галантнее вас!
- Камилла, дитя мое, признайтесь, - вмешался маркиз, помогая гостье занять место подле огромного роскошно убранного стола. - Наверное, Филипп далеко не всегда был с вами вежлив? Но я точно знаю, он иногда может… вести себя как истинный рыцарь со своими дамами.
- Я не знаю ни одной дамы, которая была бы недовольна его манерами, - ответила девушка, обходя поставленный вопрос.
- Ах! - вздохнул старый дворянин. - Филипп и женщины! На эту тему можно говорить так долго, что лучше сразу сменить ее. Поэтому, прекрасная дама, скажите мне, как случилось, что вы стали офицером?
Под испытующим, хотя и доброжелательным взглядом маркиза Камилла тотчас же почувствовала себя в ловушке.
- Мне кажется, что у нее это призвание, - иронически заметил шевалье.
- Она предана армии душой и телом; так некоторые люди посвящают себя служению Господу.
- Он прав, отчасти дело обстоит именно так, - ответила она, бросая в сторону Филиппа поистине убийственный взор.
- Но разве это не утомительно - все время общаться с мужчинами, зачастую грубыми и жестокими?
- Я не обращаю внимания на их манеры.
- К тому же Камиллу не так-то просто задеть, - уточнил Филипп. - Мало кто так владеет оружием, как она, и все уважают ее таланты. Они знают, что она может сражаться любым оружием: на шпагах, на пистолетах, пешей, конной… Поэтому всем приходится держаться на расстоянии от нее!
Пери-Бреснель от удивления широко раскрыл глаза:
- Не знаю, дорогая моя, насколько справедливо все то, что говорит Филипп, но, клянусь вам, я впервые слышу, как он возносит хвалы своему ближнему; Боже, как он только что вас расхваливал!
- Я сказал чистую правду, - совершенно серьезно произнес шевалье.
- Согласен, но я предпочитаю считать мадам немного волшебницей, - серьезно отозвался маркиз.
Камилла рассмеялась:
- Забавно, я только что думала о вас то же самое, когда любовалась вашим садом. Мне показалось, что подобная гармония может быть создана только сверхъестественным существом.
- Следовательно, вы оба околдовали друг друга, - несмешливо резюмировал Филипп.
- Признаюсь, племянник, что для моего возраста совсем неплохо пробудить ревность записного ловеласа вроде тебя.
Во время всего ужина сотрапезники перекидывались остроумными замечаниями. Кухарка, у которой было очень мало времени, ухитрилась буквально сотворить чудеса. Особенно вкусным оказалось блюдо под названием flnanziera di polio, нечто вроде рагу из сладкой телятины, почек и печенки домашней птицы в соусе из трюфелей с белым вином. Все с удовольствием отдали должное превосходной стряпне.
Маркиз расспрашивал Камиллу о ее детстве, о ее вкусах и привычках; она отвечала, как могла, стараясь не проговориться о своем истинном происхождении; Филипп слушал с огромным интересом: когда подобные вопросы задавал он, девушка всегда отвечала бегло и неохотно.
Пери-Бреснель попросил их рассказать о проверке, проведенной в Экзиле, и бурно восторгался успехом девушки. Когда ужин был окончен, они втроем отправились немного прогуляться по сумрачным аллеям парка, окружавшего замок, а потом вернулись в гостиную и расположились вокруг шахматной доски.
- Сыграем партию, Камилла? - предложил маркиз.
- Боюсь, что я окажусь не на высоте…
- Это не имеет значения; к тому же признаюсь: я страшно не люблю проигрывать!