- Я сыграю с победителем, - произнес Филипп.
Партия началась, но тут же стало очевидно, что Камилла - весьма посредственный игрок. Она сделала несколько неуверенных ходов и быстро проиграла. Пери-Бреснель ликовал:
- Благодарю вас, дорогая. Вы подкрепили мою уверенность, что я непобедим.
Однако, когда противником маркиза оказался его племянник, старому дворянину пришлось изрядно попотеть. Камилла наблюдала за этой дружеской схваткой. Никогда еще она не видела Филиппа таким безмятежным, таким естественным; ясно, что он обожает своего дядю и тот отвечает ему столь же горячей любовью. Между дядей и племянником царило взаимное нежное согласие, отчего рядом с ними она чувствовала себя легко и спокойно.
Обстановка комнаты также способствовала созданию подобного ощущения; казалось, здесь все было специально подобрано для того, чтобы дать отдохновение телу и душе. Как, впрочем, и повсюду в замке: яркие теплые тона гармонично смешивались друг с другом; каждый предмет мебели был устроен для удобства того, кто им пользовался, и одновременно гармонично дополнял обстановку помещения.
Камилла в восхищении говорила себе, что хозяин этих мест, имевший столько причин сетовать на жизнь, напротив, устроил так, что все в этом уголке дышало радостью бытия. Она с восхищением думала, что впервые сталкивается с таким теплым, живым почитанием ушедшего из жизни человека, со столь трогательной заботой о постоянном поддержании памяти о нем.
Если бы не смерть, то маркиз до сих пор бы выказывал своей жене высочайшие знаки любви; Камилла в первый раз стала свидетелем столь сильного и большого чувства, и это взволновало ее.
Она взглянула на Филиппа; он сидел к ней в профиль. Ничто не говорило о том, что он когда-либо был влюблен; казалось, он был холоден как камень. Но как он, выросший в атмосфере столь возвышенной любви, мог оставаться таким равнодушным к сердечным делам? Сама того не замечая, она тяжело вздохнула, и оба мужчины тотчас же обернулись в ее сторону.
- Что с вами, Камилла? Вы устали? - забеспокоился маркиз.
- День выдался очень долгим, - сказал д’Амбремон. - Полагаю, что вам лучше пойти спать.
- Вы правы. Мне совсем не скучно в вашем обществе, но я просто умираю от усталости.
Оба дворянина встали и, несмотря на ее протесты, проводили ее до дверей комнаты.
- Пожалуйста, не прерывайте из-за меня вашу партию!
- Но у нас впереди еще много времени.
Тотчас же пришла служанка и помогла ей раздеться.
- Если мадам пожелает сейчас выбрать себе платье на завтра, я смогла бы удлинить его, - предложила она.
Выбор дался Камилле с трудом. Большинство платьев маркизы, бережно сохраненных ее супругом, оказались парадными, очень тяжелыми, темных или слишком ярких тонов, в соответствии с требованиями тогдашней моды. Наконец девушка остановила свой выбор на одном из немногих светлых платьев, сшитом из довольно легкой ткани розового цвета.
Затем легла в огромную кровать под балдахином и тотчас же уснула.
75
Оставшись одни, мужчины какое-то время молча переставляли фигуры на доске. Наконец маркиз, продолжая глядеть на доску, спросил:
- Каковы твои намерения относительно этой девушки?
Шевалье задумался:
- У меня нет определенных намерений.
- Однако ты все же привез ее ко мне. Полагаю, что небезосновательно…
- А вот и нет. Мы нанесли тебе визит, потому что так было угодно случаю.
Маркиз оставил игру и откинулся в кресле, уставившись своим проницательным взором на племянника:
- И что же, Филипп, кого ты хочешь обмануть? Я знаю тебя так же хорошо, как если бы ты был моим собственным сыном, может быть, даже лучше. Я прекрасно вижу, что Камилла тебе нравится и ты привез ее сюда со вполне определенной целью.
Молодой человек не ответил.
- Во всяком случае ясно, что ты еще ничего не добился от нее, - продолжал Пери-Бреснель. - И рассчитываешь на ваше пребывание здесь, чтобы получить свое. Разве не так?
- Верно, Камилла пока еще мне не любовница…
- Ты хотел бы затащить ее в свою постель, но она сопротивляется.
- Да, пожалуй, это именно так, - нехотя признал шевалье.
- Так вот, я бы хотел сразу предупредить тебя: я не позволю, чтобы ты недостойно обошелся с ней под моей крышей. Ты знаешь, как я тебя люблю, Филипп, но на этот раз я не на твоей стороне. Если эта девушка чиста и незапятнанна, не бесчесть ее, этим ты обесчестишь сам себя. А главное, прошу тебя, не разбивай ей сердце, она этого не заслуживает!
Д’Амбремон смотрел перед собой - в пустоту.
- У меня и в мыслях не было причинить ей хотя бы малейшее зло, - медленно произнес он.
- Разумеется, сознательно ты этого не сделаешь. Но я знаю, как ты поступаешь с женщинами: ты используешь их, а потом, когда они теряют для тебя прелесть новизны, отбрасываешь в сторону. Так вот, прошу тебя: хотя бы раз постарайся думать не только о себе. Если твои намерения не самые благородные, оставь эту девушку в покое. Не играй с ней.
Филипп внимательно слушал дядю и слегка улыбался. В очередной раз, думал он, очарование Камиллы покорило окружающих. Она, сама того не зная, Сумела заручиться поддержкой маркиза. Бесспорно, это не могло не взволновать шевалье: он прекрасно знал, что старый дворянин умел читать самые сокровенные мысли и редко ошибался в людях.
Это расположение маркиза к Камилле укрепило уверенность. Филиппа в том, что он действительно встретил необыкновенную женщину. Любовь его вспыхнула с новой силой; казалось, он наконец избавился от одолевавших его страхов относительно Камиллы. Может быть, именно за этим он и приехал в старинный семейный замок: обрести некую гарантию, подтверждение того, что он не ошибся.
Пери-Бреснель встал и, заложив руки за спину, принялся расхаживать по комнате, призывая племянника почтительно относиться к девушке.
Несколько минут Филипп следил за ним глазами, потом, не выдержав, перебил его:
- Дядя, мне хочется тотчас рассеять ваши опасения. Для меня Камилла не обычная девушка, и я не собираюсь ни заставлять ее страдать, ни просто позабавиться с ней. Это… это трудно выразить, но… я люблю ее!
Старый дворянин, воздев руки к небу, мгновенно вернулся на свое место.
- Аллилуйя, - воскликнул он. - А я уже отчаялся, что это когда-нибудь случится. Должен тебе признаться: ты долго выбирал, однако выбор твой безупречен, это самая совершенная женщина, которую я когда-либо встречал! Ах, какая удивительная девушка!
- К несчастью, это еще и самая недоступная из женщин. Мне никогда не удавалось поговорить с ней серьезно, она постоянно уходит от подобных разговоров и убегает от меня.
Маркиз вновь посерьезнел:
- Возможно, она чувствует, что не может доверять тебе. Скажи честно, чего ты от нее хочешь?
- Чтобы она стала моей женой, - без колебаний ответил молодой человек; решимость, с которой прозвучал его ответ, поразила даже его самого.
Ибо он понял это только сейчас; действительно, он хотел именно этого - навсегда связать свою судьбу с Камиллой, а не просто пережить очередное приключение, не имеющее будущего. Он больше не мыслил своего существования без нее, он не мог жить без нее ни дня, ни часа. Он хотел быть с ней каждую минуту, делить с ней все радости и горести.
К тому же он хотел окончательно устранить всех соперников, постоянно увивавшихся вокруг нее в надежде на Бог весть что! Сейчас он не имел перед ними никакого преимущества; но, когда они поженятся, он воспользуется правами мужа и, если понадобится, то и со шпагой в руках успокоит всех нежелательных и излишне пылких вздыхателей.
И наконец, это решение должно удовлетворить Камиллу, которую так возмущали любовницы Филиппа. Он порвет со всеми без лишних объяснений; брак, как известно, оправдывает разрыв всех прошлых связей хотя бы на время!
- Да, - повторил он уже для самого себя, - я женюсь на ней. - И, усмехнувшись, добавил: - Ужасно глупо: я с полным правом могу утверждать, что знаю о женщинах почти все, но совсем не умею говорить о любви! И надо сказать, что Камилла вовсе не облегчает мне задачу, она такая пугливая!
Маркиз молча взирал на племянника. Сколько он себя помнил, Филипп всегда радовал его и маркизу. Он исполнил все их надежды, все возложенные на него ожидания, даже больше… Стал образцовым дворянином, другом короля, человеком, на которого можно с закрытыми глазами положиться в трудную минуту. Даже если бы он был их собственным ребенком, они не могли бы гордиться им больше.
Однако оставалась одна сторона его жизни, которая постоянно беспокоила их; им казалось, что душа его обретается в пустыне. Природа наградила Филиппа всеми качествами, о которых только может мечтать мужчина: он был красив, силен, изящно сложен и обладал той несравненной притягательной силой, которая заставляет биться женские сердца.
Но, как ни странно, казалось, что именно эти качества - причина его несчастья. Он стал предметом стольких вожделений, что очертя голову бросился в безудержную погоню за доступными удовольствиями; он не утруждал себя размышлениями и обращением к собственному сердцу, а лишь переходил от одной красавицы к другой.
И, что всего хуже, он стал сознательно подавлять в себе нежные чувства, упрятал их под прочный и толстый панцирь, в который облеклось его сердце. И вот теперь, когда к нему пришла любовь, он оказался беспомощным, словно новорожденный младенец, неспособным рассказать любимой женщине о том, что творится в его душе.
Старый дворянин покачал головой:
- Мне кажется, что пора спать, дорогой Филипп. Завтра мы продолжим нашу беседу… и нашу партию в шахматы. Ты, конечно же, не заметил, что мой слон угрожает твоему королю! - лукаво блеснув глазами, бросил маркиз, прежде чем пожелать племяннику доброй ночи. Его резкий и нарочитый переход на другую тему несколько смутил Филиппа, которому нелегко далось только что сделанное признание, он ведь не привык к такого рода разговорам; к тому же он рассчитывал получить какой-нибудь дельный совет.
Шевалье не догадывался, что его дядя сам решил вступить в игру, попытаться подтолкнуть ее участников друг к другу. Маркиз пожелал сыграть роль Провидения, ибо страстно желал довести дело до благоприятного разрешения.
76
Камилла с наслаждением потянулась в своей просторной кровати. Солнце стояло уже высоко, однако она не собиралась вставать, желая еще немного насладиться этим старинным, но на удивление удобным ложем. Кровать была так широка, что Камилла раскинула руки, и они все равно не доставали до ее краев. Как выгодно она отличалась от тех узких и жестких постелей, на которых ей приходилось спать в последние ночи!
Она неспешно изучала рисунки, покрывавшие деревянное панно балдахина, поддерживающее драпировку, затем взгляд ее перешел на резные колонны и тяжелые парчовые занавеси желтого и серого цветов. Она ворочалась, потягивалась и наконец решилась дернуть за шнурок звонка и позвать горничную.
Та тотчас же прибежала, неся на вытянутых руках розовое платье с отпущенным подолом. Горничная помогла Камилле одеться. Когда девушка спросила, можно ли ей позавтракать в своей комнате, служанка ответила:
- Господа уже ждут вас в малой гостиной. Но, если вам нездоровится, я могу предупредить их и вам принесут завтрак сюда.
- Нет, это необязательно.
Камилла, немного смущенная из-за того, что ей пришлось заставить ждать своего гостеприимного хозяина, поспешила завершить одевание и присоединилась к ждущим ее мужчинам.
- Простите меня, что я так долго спала, - заявила она, входя в гостиную, где ее с нетерпением ждали.
- Камилла! - радостно воскликнул маркиз. - Какое счастье видеть вас! Ах, как бы я хотел иметь это счастье каждый день. Ожидать вашего появления… - О, сколь сладостна эта мука, поверьте мне, - добавил он, галантно целуя девушке руку.
- Вы хорошо спали? - спросил Филипп.
- Прекрасно! Вы правы, это жилище действительно самое удобное из всех, какие я только знаю.
- Я никогда не лгу…
И прежде, чем она успела возразить, шевалье завладел ее рукой и запечатлел на ее запястье легкий поцелуй, который, несмотря на все ее внешнее сопротивление, заставил затрепетать ее сердце. Маркиз краем глаза наблюдал за ними; волнение его гостьи не ускользнуло от него.
- Прошу к столу, - произнес он, увлекая всех в маленькую столовую, где для них был накрыт Завтрак.
- Маркиз, у вас поистине чудесный замок.
- Да, это владение супруга принесла мне в качестве приданого к нашей свадьбе. В те времена он был почти полностью разрушен, но она в нем выросла и была к нему очень привязана. Вот почему мы решили восстановить его и обставить все помещения; постепенно он превратился в то маленькое сокровище, которое вы сейчас видите. Мы могли бы снести развалины и построить на их месте новое, модное жилище, как многие и делают. Но предпочли сохранить нетронутой средневековую архитектуру, и так уже несколько измененную во времена Возрождения, когда в стенах пробили большие, высокие окна. Первозданная красота этого уголка всегда восхищала нас.
- Не хотите ли осмотреть замок, Камилла? - поинтересовался д’Амбремон.
- С удовольствием, если вы мне дозволяете.
- Мы вам не только дозволяем, более того, я, с вашего позволения, сам стану вашим гидом.
- Да, конечно… Но мне неловко беспокоить вас, - прошептала Камилла, трепеща от одной только мысли очутиться под сумрачными сводами замка наедине с Филиппом.
- Однако я вынужден настоять на своем. Мне бы не хотелось, чтобы вы заблудились в бесконечных извилистых коридорах этой огромной цитадели. Вы можете провалиться в подземную темницу или, того хуже, встретиться с привидением!
- Да, лучше, если племянник будет сопровождать вас. А когда вы обойдете замок, приходите ко мне в сад, и там, если вам это интересно, я покажу свои розы.
- С большим удовольствием.
Маркиз вышел, чтобы предаться своему любимому занятию - садоводству, а Камилла осталась наедине с шевалье.
- Ваш дядя действительно необыкновенный человек, - произнесла она. - И он так любезен!
- Я рад, что он вам понравился. Он тоже высоко оценил вас. Откуда вы хотите начать - с чердака или с подвалов?
- Как вы сочтете нужным, ведь вы же мой гид.
- Тогда давайте поднимемся. С высоты башен открывается восхитительный вид.
Он повлек девушку через лабиринт лестниц и коридоров нежилой части замка. Они вскарабкались на старую, давно необитаемую башню и проникли в круглую комнату, где еще сохранилась ветхая обстановка.
- Эта часть замка необитаема?
- Да. Дядя поддерживает в ней порядок, однако вот уже несколько веков, как здесь никто не живет, кроме пауков, плетущих свои сети, да, может быть, нескольких мышей.
Камилла нахмурилась, но постаралась сохранить спокойствие.
- Увы, значит, эти маленькие зверьки не пугают вас, - притворно вздохнул Филипп. - А жаль: я-то надеялся, что вы испугаетесь и броситесь искать спасения в моих объятиях! Остается только пожелать, чтобы появился призрак Мелисандры; быть может, тогда мне повезет больше.
- Кто такая эта Мелисандра?
- Призрак. А вы разве не знаете, что в каждом старом замке непременно есть свой призрак?
- Конечно, знаю.
- Мелисандра была молоденькой девушкой, вышедшей замуж за одного очень злого барона. Она упорно отказывала ему, потому что любила прекрасного трубадура. Разгневавшись, супруг приказал заточить ее в эту башню, но она не уступила. Тогда барон приказал убить трубадура, и Мелисандра умерла от горя.
- Какая печальная история!
- С тех пор, когда наступает полнолуние, она каждый вечер возвращается в эти печальные для нее места. По крайней мере, легенда об этом передается из поколения в поколение. Что касается меня, то, когда я был ребенком, мы вместе с моим приятелем Жюстеном (он произносил "Джастин") приходили сюда, дабы выследить ее, но никогда ничего не видели. Дама всегда оставалась сокрытой для наших глаз.
- Это удивительно.
- Почему?
- Потому что мало у кого из женщин хватает сил сопротивляться вам, разве не так?
Шевалье рассмеялся:
- Это намек?
Камилла предпочла сменить тему:
- А кто такой этот Жюстен? Вы были очень храбры, раз отваживались ночью пробраться в башню, где водятся привидения!
- Да, мы и вправду ничего не боялись. Джастин Мак-Рей - мой дальний родственник; он племянник маркизы, сестра которой вышла замуж за шотландца. Он иногда гостил у нас. Каждый раз, когда он приезжал к нам, весь замок замирал в тревожных предчувствиях: каждый спрашивал себя, что на этот раз выдумает его живой и неукротимый ум.
- Словом, он был порядочный шалопай?
- Он таким и остался.
- А где он сейчас?
- Честно говоря, не знаю. Где-то на море… Он настоящий корсар!
- Невероятно!
- Уверяю вас, это чистая правда. Вы упрекаете меня за мои победы, но мне интересно, что в таком случае вы бы сказали о нем.
- А что, разве он такой же коварный соблазнитель?
- Гораздо больше! Рядом с ним я просто мальчик из церковного хора! Камилла чистосердечно рассмеялась:
- Ну и семейка!
Взяв ее за руку, Филипп встал у нее за спиной и принялся водить ее пальцем по воздуху, указывая на горные пики, точками черневшие на горизонте, называя их имена и пересказывая связанные с ними истории. Девушка ощущала горячее дыхание молодого человека и боялась обернуться к нему. Она старалась сосредоточить все свое внимание на словах шевалье, изо всех сил внимая рассказам и забавным историям, которыми он развлекал ее, и пытаясь не допустить, чтобы ее охватил всепоглощающий трепет. Она боролась с искушением прислониться к нему, крепко прижаться к его мускулистой груди. Она боялась даже взглянуть на него, уверенная, что при виде этого совершенного в своей красоте лица, все ее защитные укрепления мгновенно рухнут.
Филипп умолк.
Камилла почувствовала на себе его обжигающий взор и затаила дыхание. Он склонился к ней и прошептал на ухо:
- Вы очень красивы…
Жаркий и проникновенный голос заставил ее встрепенуться, и она мгновенно отстранилась:
- О чем вы говорите? Что с вами случилось?
Он вздохнул:
- Я всего лишь высказал истину. Более того, вы сами разрешили мне поухаживать за вами, помните? Таков наш уговор. Поэтому не надувайте обиженно губки. Я совершенно не собираюсь опрокидывать вас на эту пропылившуюся кровать, чтобы заняться с вами любовью, если вы именно этого боитесь!
- С вами никогда не знаешь…
- Знаете, ваша подозрительность становится просто оскорбительной. Стоит мне просто сказать вам, что вы красивы, как вы тотчас же хмуритесь. Однако, как мне кажется, это просто истина; вы прелестны и прекрасно это знаете, разве не так? И не я первый сообщаю вам об этом.
Камилла растерялась; Филипп сумел доказать ей, что она ведет себя как маленькая глупая девчонка.