- Я просто согласился с мисс Патрицией, - покраснел Эдмунд. - История могла быть гораздо хуже.
Патриция скорчила гримасу:
- Пожалуй, мистер Флетчер в чем-то прав. Не могу даже представить, что случилось бы, если бы этим негодяям удалось тебя похитить, Люси.
- Но ведь не удалось, - мрачно возразила Люсинда. - А теперь вы, наверное, начнете обсуждать последствия статьи Отфорда? Представляю, какой поднимется скандал.
- Боюсь, вы недооцениваете влияния Виктории в обществе "Аркейн" и в свете.
- Вы имеете в виду могущество семьи Джонс? - спросила Патриция.
- Да. - Калеб не гордился этим и не извинялся, а просто констатировал факт.
Люсинда потрясла газетой.
- Некоторые вещи не под силу даже Джонсам.
- Верно. Но статейка Отфорда к ним не относится. Люсинда уронила газету и улыбнулась:
- Вы не перестаете меня удивлять, мистер Джонс.
- Я это часто слышу. Но, как правило, это замечание звучит неодобрительно.
- Если ни мистера Джонса, ни леди Милден не беспокоят последствия этой истории, Люси, то и нам нечего волноваться, - сказала Патриция и посмотрела на часы. - Между прочим, леди Милден будет здесь с минуты на минуту. У нас на сегодня намечена большая программа, и начинается она с похода по магазинам.
Эдмунд тяжело вздохнул:
- Как увлекательно. Я просто не могу дождаться.
- Никто не говорил, что вам нужно нас сопровождать, - вспыхнула Патриция.
- Нет, кое-кто сказал. - Калеб подцепил на вилку кусок яичницы. - Я.
- О! Да ладно. - Патриция сверилась со своим списком. - А днем у нас намечено посещение лекции по археологии.
- И там наверняка появится этот идиот Ривертон, - пробормотал Эдмунд.
- Мистер Ривертон убеждал меня, что археология - его страсть.
- Единственная страсть Ривертона - это ваше наследство, - не удержался Эдмунд.
- Леди Милден никогда бы его мне не представила, если бы она в это верила, - возразила она. - А вот и наша гостья, - добавила Патриция, услышав стук в дверь.
- Что такого привлекательного в археологии? - недоумевал Эдмунд. - Просто какие-то реликты и памятники.
- Будьте внимательны на лекции и, возможно, поймете, почему артефакты так интересны. - Патриция снова заглянула в свой список. - Сегодня еще одно светское мероприятие - бал у Роутмиров.
- Как мне уследить за мисс Патрицией на балу? - нахмурился Эдмунд, взглянув на Калеба.
- Придется там присутствовать, - сказала, входя, Виктория. - А в роли друга семьи вы будете обязаны потанцевать с мисс Патрицией раз или два, чтобы поддержать иллюзию.
Калеб и Эдмунд встали, чтобы приветствовать Викторию. Эдмунд подвинул ей стул. Он был явно ошарашен.
- В чем дело? - удивилась миссис Милден. - У вас нет вечернего костюма, мистер Флетчер? Если нет, я полагаю, портной Калеба сможет вам что-нибудь подобрать.
- Я… У меня есть вечерний костюм, - тихо сказал Эдмунд. - Он был нужен мне на сцене.
- Это когда вы выступали в качестве мага? Вот и отлично. - Леди Милден повернулась к Люсинде: - Мадам Лафонтен уже прислала второе бальное платье, которое мы для вас заказали?
- Да, еще вчера днем. Но разве вы не видели эту ужасную статью в газете?
- Хм? - Леди Милден мельком взглянула на газету. - Как же, читала. Это о тех людях, которые пытались похитить вас, а потом продать в бордель? Должна сказать, очень занимательное чтение. Держу пари, что сегодня вечером джентльмены выстроятся в очередь, чтобы потанцевать с вами.
Глава 27
Спустя час Люсинда все еще не могла успокоиться.
- Я, право, не понимаю, почему леди Милден уверена, что моя в очередной раз подмоченная репутация будет ценным качеством на сегодняшнем балу.
- Не ждите от меня объяснений, - сказал Калеб. - Нюансы поведения светского общества выше моего понимания.
Они стояли в таинственном царстве, куда она даже не мечтала попасть, - в библиотеке-лаборатории Калеба. Он пригласил Люсинду к себе, после того как леди Милден, Патриция и Эдмунд отправились по магазинам. Люсинда сначала удивилась, но любопытство победило. Статус старой девы дозволял некоторую степень свободы, равную той, что имели вдовы. Ей уже не надо было так строго следить за своей репутацией, как Патриции. Тем не менее, визит в дом неженатого джентльмена был, несомненно, смелым поступком.
Впрочем, если дело касается репутации, подумала Люсинда, терять уже нечего.
Отойдя от полки с пыльными томами в кожаных переплетах, она взглянула на Калеба.
- Нет, мистер Джонс, я вам не верю. Вы слишком наблюдательны. Возможно, вам скучны приличия, но я ни на секунду не сомневаюсь, что вы их замечаете. Вам хорошо известно, каких правил придерживаются в светских кругах, но вы предпочитаете игнорировать их, если только они не служат вашим целям.
- И в этом, моя дорогая, истинный секрет силы.
- В вашей семье все придерживаются таких взглядов?
- Это могло бы стать девизом семьи. - Он заметил, что она снова повернулась к полке со старинными книгами. - Здесь трактаты по алхимии. Вас интересует этот предмет?
- Алхимиков древнего мира интересовали преимущественно химические элементы - такие как ртуть, серебро, золото. Я как-то больше склоняюсь к ботанике, как вам известно.
- Мой предок Сильвестр Джонс считал себя алхимиком, но круг его научных интересов был гораздо шире. Он провел множество исследований в области ботаники. Большинство ингредиентов в его проклятой формуле были извлечены из различных растений.
- Вы храните его дневники и записи в этой библиотеке?
- У меня есть некоторые, но не все. Их гораздо больше в хранилище Аркейн-Хаус. Гейб хочет скопировать все записи основателя, чтобы у нас были дубликаты, на случай если какие-либо из них пропадут или будут уничтожены. Но сделать это будет непросто, понадобится много времени.
- Из-за большого объема оставленных документов?
- Из-за этого тоже, но дело еще в том, что мой предок зашифровывал свои работы собственным кодом. Похоже, что некоторых томов все еще не хватает. Когда мы вскрыли склеп Сильвестра, то обнаружили большую библиотеку, но в датах были значительные пробелы.
- А что произошло с недостающими книгами?
- Кто знает? Думаю, что некоторые из них остались в руках трех женщин, от которых, как известно, у Сильвестра были дети. Какие-то записи, возможно, похитили. У него было много врагов и соперников.
- А где вы храните дневники основателя?
Он посмотрел на солидную стальную дверь, вмонтированную в одну из стен.
- Они находятся в этом сейфе вместе с… другими книгами.
Интуиция подсказала Люсинде, что, какими бы ни были эти другие книги, он не хочет о них говорить.
- Какое завораживающее место, - сказала она и, поставив на место книгу, прошла по проходу между двумя длинными книжными стеллажами, читая на ходу названия на кожаных корешках. - Это похоже на мою оранжерею. Свой особый мир. Всякий раз, как заворачиваешь за угол, находишь что-либо неожиданное и уникальное.
Калеб промолчал, и, оглянувшись, Люсинда увидела, что он изучает библиотеку так, будто видит ее в первый раз.
- Я никогда не думал об этом в таком плане, но вы правы. Это моя оранжерея. - Он прикоснулся к одной из древних книг. - Большинство людей находят атмосферу этой комнаты гнетущей. Они удивляются, как я могу проводить здесь столько времени. Не знаю почему, но многие в моем доме чувствуют себя неловко.
- Вы не похожи на большинство людей, Калеб, - улыбнулась Люсинда.
- Вы тоже.
Она прошла мимо еще одного ряда стеллажей. Калеб шел за ней по пятам.
- Вас все еще заботит эта заметка в газете? - спросил он.
- Уже не так, как в тот момент, когда я ее прочитала, - призналась она и вытащила еще одну книгу. - Меня больше беспокоило то, как это может повлиять на планы Патриции. Но если леди Милден считает, что попытка похищения кузины ее клиентки - это ерунда, кто я такая, чтобы спорить?
- А как насчет того, что вы здесь со мной наедине? Это вас беспокоит? - спросил он.
Голос его снова звучал мрачно, а атмосфера вокруг них вдруг оказалась заряженной его энергией. Энергетические потоки, пульсировавшие между ними, особенно когда они находились близко друг к другу, день ото дня становились все мощнее. Интересно, думала Люсинда, Калеб это ощущает?
Она попыталась разрядить атмосферу.
- Вы забыли, что мне была уготована карьера падшей женщины, обязанной удовлетворять порочные желания развращенных представителей мужского пола. - Люсинда раскрыла книгу. - Уверяю вас, что по сравнению с такой судьбой пребывание наедине с вами меня не особенно беспокоит.
- Я мужчина, - напомнил он.
- Да, я заметила. - Люсинда перевернула страницу, но латинские буквы слились у нее перед глазами. Пришлось сосредоточиться, чтобы перевести заглавие: "История алхимии".
- И каждый раз, когда я о вас думаю, меня начинают обуревать сильные желания, - тем же тоном сказал Калеб.
Люсинда медленно закрыла книгу и повернулась к нему. Огонь в его глазах был таким же мощным и интимным, как невидимые энергетические потоки вокруг. Пульс начал биться быстрее.
- А эти желания носят порочный характер? - тихо спросила Люсинда.
- Не думаю. "Порочный" означает "неестественный"? - все также серьезно ответил Калеб.
Она захлопнула книгу.
- Да, пожалуй, это правильное определение.
- А то, что я чувствую рядом я с вами, кажется мне совершенно естественным. - Он осторожно высвободил книгу из ее пальцев. - И крайне необходимым.
- В таком случае мне незачем слишком беспокоиться, - прошептала Люсинда.
Глава 28
Он вдруг почувствовал невыразимый прилив восторга и уверенности, как всегда, когда она была рядом. Калеб знал, что стоит лишь прикоснуться к ней, и он забудет обо всех этих проклятых книгах, спрятанных в склепе, и о чувстве обреченности, которое всегда накатывало на него, когда он их читал.
Калеб поставил обратно на полку "Историю алхимии" и заключил Люсинду в свои объятия. Она охотно ему подчинилась. Ее взгляд был страстным, возбуждающим.
- Вчера, в том душистом сарае, вы на какое-то время подарили мне свободу, - сказал Калеб у самых ее губ. - Я хочу почувствовать то же самое еще раз.
- Не понимаю, о чем вы, Калеб?
- Не важно. Важны лишь вы.
По ее лицу пробежала тень. Он догадался, что сейчас Люсинда начнет с ним спорить и потребует ответа, который он не мог ей дать. Поэтому Калеб ее поцеловал.
Объятия сначала были неспешными. Ему хотелось продлить их как можно дольше, чтобы прочувствовать правильность того, что происходит. Но когда Люсинда вздохнула и обвила его руками за шею, страсть вспыхнула в нем с такой силой, что грозила поглотить. Его интуиция подсказывала - нет, она просто вопила: "Может статься, что у тебя осталось очень мало времени на то, чтобы быть с ней. Так что нельзя терять ни минуты".
Он поднял Люсинду на руки и отнес на кушетку, стоявшую перед камином. Калебу показалось, что прошла вечность, пока он снимал с нее башмачки, тяжелое платье и многочисленные нижние юбки.
Когда Люсинда осталась только в чулках, он опустил ее на смятое одеяло, покрывавшее кушетку.
Несколько мгновений он стоял над Люсиндой, наслаждаясь зрелищем. Тогда, в темноте сарая, он полагался лишь на чувство осязания и на энергию, исходившую от них обоих. Сейчас то, что он увидел, было ослепительным.
- Как вы прекрасны, - прошептал он.
Люсинда застенчиво улыбнулась:
- Это вы заставляете меня чувствовать себя красивой.
- А вы заставляете меня чувствовать себя свободным.
Свободным от той клетки, которая медленно смыкается вокруг него.
Ему захотелось рассказать Люсинде о дневнике и о записной книжке, но он боялся, что это разрушит возникшую между ними магию. У Калеба все еще оставалась надежда на то, что ему удастся избежать своей судьбы. Когда он был с Люсиндой, эта надежда вспыхивала с особой силой. Черт возьми, он сможет…
Он быстро скинул сюртук, рывком сдернул галстук и снял рубашку. За ней последовали ботинки и брюки. Все это Калеб швырнул на пол. Потом вдруг остановился, почувствовав себя неловко, оттого что Люсинда смотрит на него так же, как он смотрел на нее минуту назад.
До него вдруг дошло, что единственными голыми мужчинами, которых она видела в своей жизни, были классические статуи. Он, конечно, не был Давидом, идеальным красавцем, высеченным из мрамора. Он был обычным мужчиной со всеми недостатками, присущими его полу.
- На мужчин вовсе не так приятно смотреть, как на женщин, - предупредил Калеб.
Она улыбнулась:
- Я нахожу приятным смотреть на вас, Калеб Джонс.
Она протянула ему руку. Вздохнув с облегчением, он схватил ее руку и позволил повалить себя на кушетку. Он опять поцеловал Люсинду и повернул на спину, при этом прижав одну ее ногу своей, чтобы иметь возможность изучать ее так, как ему захочется.
Он склонился над ней, восхищаясь изящными изгибами ее грудей, и взял губами один сосок. Она вздрогнула. А когда он провел ладонью по внутренней стороне ее бедра, Люсинда пробормотала что-то невнятное и уперлась рукой ему в грудь.
А потом, медленно и осторожно, она начала свое знакомство с его телом, и теперь уже он содрогался при каждом ее прикосновении. Все нараставшее взаимное желание заряжало окружавшую их атмосферу. Интимность момента все больше возбуждала Калеба. Пусть в его жизни будет не слишком много таких мгновений, но теми, которые ему подарила судьба, он будет наслаждаться всем своим существом. Он ждал это чувство всю свою жизнь.
Когда воздерживаться было больше невозможно, он вошел в нее - медленно и глубоко, - отдавшись ей полностью и без остатка.
С Люсиндой он мог не стесняться выпустить на волю ту опасную страсть, которая бушевала в самой глубине его естества. Их взаимные потоки сшиблись и начали резонировать. Такого полного слияния он никогда не испытывал. Все вокруг озарилось яркими цветами радуги.
Люсинда пошевельнулась, и он еще крепче прижал ее к себе. Но она попыталась освободиться из его объятий. Он открыл глаза и неохотно отпустил ее. Она быстро села, а потом встала и начала одеваться с такой скоростью и решительностью, что он испугался.
- Что-то не так? - спросил он, взглянув на часы. Прошло менее сорока минут. - Вы из-за меня опоздали на какую-то встречу? - Он натянул брюки.
- Да. - Люсинда надела сорочку и, водрузив на нос очки, строго посмотрела на него. - Эта встреча происходит сейчас. С вами. Пора сказать мне, что вы от меня скрываете.
- Почему, черт возьми, вы думаете, что я от вас что-то скрываю?
Люсинда надела платье.
- Не пытайтесь увильнуть от ответа на мой вопрос, Калеб Джонс. У вас больше секретов, чем у большинства мужчин. Я сказала себе, что вы имеете право на личную жизнь, но больше не могу ни минуты думать, что вы от меня что-то скрываете. Мы с вами теперь любовники. Я имею право знать.
- Если быть точными, мы были близки всего два раза. - Он одевался, чувствуя, что начинает сердиться. - Почему вы думаете, что это дает вам какие-то права?
- Возможно, я и неопытна в этих делах, но не столь наивна. - Пристально глядя на него, она застегивала платье. - У любовников нет секретов друг от друга.
- А я и не знал, что существует такое правило. У меня никогда не было необходимости обсуждать свои секреты с другими… - Он запнулся и откашлялся.
- С другими женщинами, с которыми вы состояли в интимной связи? Но я не другая женщина, Калеб.
Он почувствовал, что краснеет.
- Незачем напоминать мне об этом. - Он был на грани срыва, что редко с ним случалось.
- Так продолжаться не может, - тихо сказала Люсинда.
У Калеба похолодело внутри.
- Я понимаю. - Он сосредоточился на застегивании пуговиц рубашки, и их расположение относительно петель показалось ему страшно сложным. - У вас есть полное право потребовать, чтобы я на вас женился. Но я уже говорил, что это единственное, чего я не могу сделать.
- Чушь. Я имею в виду не брак, а нечто гораздо более важное.
- Что именно вы хотите узнать?
- Правду.
Он медленно выдохнул:
- Этого я тоже не могу вам дать.
- Почему?
- Потому что это разрушит то, что возникло между нами, а вы мне слишком дороги.
- Ах, Калеб, в любом случае это не может быть таким ужасным, чтобы мы не могли справиться. Неужели вы не понимаете? Мы должны противостоять этому вместе.
- Почему?
- Потому что это касается нас обоих.
- Это касается меня, а не вас. Не думайте об этом, Люсинда.
- Прекратите. - Она начала свирепеть. - Не пытайтесь убедить меня, что между нами не возникла определенная связь. Даже если вы завтра уплывете на самый край земли, я никогда от вас уже не освобожусь.
Теперь и его уже переполнял гнев. Он схватил ее за руки.
- А я никогда не освобожусь от вас. Что бы со мной ни случилось, как глубоко я ни впал бы в безумие, я никогда вас не забуду, Люсинда Бромли. Клянусь своей душой.
- Безумие? - Она смотрела на него в недоумении. - О чем вы говорите? Я понимаю, что вы склонны к упрямству, иногда даже к одержимости, но вы не безумны.
- Пока не безумен.
Он отпустил ее руки и быстрыми шагами направился к склепу. Калеб набрал код, и массивная дверь открылась.
Когда Люсинда подошла ближе, она сначала увидела… темноту. Навстречу вырвались почти физически ощутимые потоки энергии от множества паранормальных предметов, находящихся внутри.
Дверь открылась шире, и в свете лампы стали видны полки с древними книгами и странными артефактами. Калеб достал с верхней полки тяжелую стальную коробку, в которой находились дневник и записная книжка.
Люсинда сдвинула брови, почувствовав, что дрожит от холодного сквозняка.
- Что это? - спросила она.
- Здесь причина того, что я немного напряжен все эти дни. - Взяв коробку, Калеб прошел мимо стеллажей библиотеки и поставил ее на стол перед камином. Потом поднял крышку и достал две книги в кожаных переплетах.
- Что это за книги?
- Вам будет интересно узнать, что агентству Джонса недавно удалось раскрыть довольно старое дело об убийстве. Убийцу звали Барнабус Селборн, и его нет на свете уже почти столетие. Но Селборн не из тех людей, которых может остановить такой пустяк, как смерть. Велика вероятность, что он снова собирается кого-то убить.
- Господи помилуй! Кого же?
- Так случилось, что я стою в его списке первым.