- Я хор-р-роший, - повторял он.
Она ласково погладила его по голове.
- Конечно, ты хороший, ты очень хороший.
Бэгуэлл спрыгнул к ней на ногу и через минуту, нахохлившись, задремал. Она осторожно отнесла его в клетку.
С попугаем Морин чувствовала себя не так одиноко, но, по меньшей мере, двенадцать часов в сутки он спал. Поэтому почти каждый вечер повторял предыдущий - она в одиночестве сидела перед экраном телевизора.
Попивая кофе, Морин уселась на диване с книгой по истории династии Тюдоров. Но сосед постепенно вытеснил из ее мыслей короля Генриха VIII. Этот человек раздражал ее больше, чем кто-либо другой, а его поведение в столовой здорово ее разозлило. У нее никогда не было врагов - механик был первым. Ну почему, почему он так невзлюбил меня? - недоумевала она.
Вообще-то Морин никогда не была душой компании. В детстве она тоже держалась особняком. Отец ее был образованнейшим человеком, профессором; он преподавал в колледже физику, а ее мать - английский язык. Благодаря им, за время учебы в школе она узнала много из того, что выходило за рамки программы. Морин почти не общалась со своими сверстниками, не понимавшими, как можно все время сидеть, уткнувшись в книгу. Ей нравилось читать, нравилось учиться - но из-за этого страдали ее отношения с окружающими. Мальчики в школе не обращали на нее внимания, точно так же, как теперь мужчины. Она была без ума от истории Англии, орнитологии и многого другого, а поход в музей был для нее лучшим способом провести выходной. Секс представлялся чем-то далеким и непонятным, и она вряд ли отличила бы противозачаточную таблетку от аспирина. Со временем она примирилась с тем, что ей далеко до ослепительной красавицы…
Ее внимание привлекли постукивания по стене, доносившиеся из спальни. Она отложила книгу и направилась туда, но звук внезапно прекратился. Морин подошла поближе к стене и присмотрелась, выискивая отверстие. Конечно, новый сосед за ней подглядывал! Впрочем, подумала она, это на него не похоже. Или она ошибается? Никаких отверстий в стене она не обнаружила и со вздохом, в котором смешались раздражение и разочарование, вернулась к книге.
Когда она выключила свет, то еще долго ворочалась в постели перед тем, как заснуть. День выдался нелегкий, и она была рада, что впереди - два выходных.
Раньше выходные были самым любимым временем Морин. Эти дни она чаще всего проводила на свежем воздухе, занимаясь цветником. Но теперь все было иначе. Она не сомневалась, что сосед следит за ней. Поэтому утром в субботу Морин, против обыкновения, не вышла во дворик сразу же после завтрака. Она постоянно ощущала на себе его пристальный взгляд. Наконец, решившись, она вышла из дома, собираясь посадить маргаритки на своей маленькой клумбе. Но, находясь во дворе, она чувствовала себя так, будто оказалась голой в людном месте. Не выдержав, она собрала садовый инвентарь и вернулась в дом.
Механик уехал около полудня. Услышав звук мотора, она с радостным возгласом бросилась к клумбе и с наслаждением копалась в земле. До того как он вернулся, Морин вскопала две небольшие грядки, добавила удобрения и посеяла семена. Ха-ха, думала она, если я стану работать в саду по ночам, у меня скоро будет прекрасный сад!
Разумеется, это было смешно - позволять соседу ломать твои устоявшиеся привычки. Она начала подумывать о том, чтобы выстроить высокий забор. Но ведь он стоит больших денег. А все ее жалованье уходило на оплату счетов - тут уж не до роскоши.
Остаток дня прошел как обычно. Морин посмотрела телевизор и рано легла спать. Утром в воскресенье после завтрака она пошла в церковь. Раньше она в это время предпочла бы понежиться на солнышке. Но пикап ее соседа весь день простоял около дома. Из его квартиры не доносилось ни звука, и только когда уже стемнело, она услышала тихий скрип автомобильных тормозов. Выглянув на улицу, она увидела, как он вышел из шикарного "мерседеса" с откидным верхом. Машина сразу же уехала.
Он выглядел совсем не так, как раньше. На нем был очень дорогой костюм цвета мореного дуба и шелковая рубашка. Она отпрянула от окна, заметив, что он взглянул на ее окна. Ну-ну, подумала Морин, он ехидничал по поводу ее манеры одеваться, а это, стало быть, выходной костюм механика?
Она задумалась. А может, он и есть диверсант? Сердце ее учащенно забилось. Он работает в корпорации совсем недавно, о нем никто ничего не знает. Вроде бы механик, но одевается как очень состоятельный человек. Диверсантам ведь хорошо платят. Его вполне могли нанять для того, чтобы он подпортил самолет Макфабера. Вряд ли это дело рук "Питерс авиэйшн", твердо решила она. По странному стечению обстоятельств, мистер Питерс, президент конкурирующей компании, был на очень хорошем счету среди прихожан той церкви, которую посещала Морин. Нет, Питерс на такое не способен.
Но у Макфабера есть и другие враги - вроде двух бывших членов его же совета директоров, выступавших за слияние с компанией Питерса.
Если механик в самом деле диверсант, подумала Морин, то у нее есть отличная возможность следить за ним, выяснить, кто к нему приходит, где он бывает, что делает. Секретный агент Морин Харрис! Она усмехнулась. Представила себе, как разоблачает диверсанта и спасает компанию Макфабера. Вот ее награждают медалью… Впрочем, хватит фантазировать, вздохнула она.
Конечно, наблюдать надо осторожно, так, чтобы он не заметил. Ей опять пришла в голову мысль: а был ли его переезд на теперешнее место жительства просто совпадением? Возможно, он заранее узнал, что она работает у мистера Блейка, и надеялся с ее помощью что-нибудь разнюхать. Нет, вряд ли. Что она знала о самолетах? Да практически ничего, ведь ее непосредственная работа была связана с вещами куда менее интересными, чем авиаконструирование.
Конечно, не исключено, что он действительно механик, но у него состоятельные друзья, вроде тех, кто привез его на "мерседесе". В ее голове всплывали сюжеты шпионских романов…
Следующая неделя пролетела незаметно. Своего соседа Морин видела лишь несколько раз, и то мельком. Она все же продолжала наблюдать за ним. Осторожно расспросив нескольких знакомых на работе, она выяснила, что его зовут Джейк Эдвардс и что он из Арканзаса. Отзывы давались самые хорошие, но он был всегда довольно замкнут, и о нем мало что знали.
Из-за игры в разведчика Морин не покидало чувство вины, хотя в глубине души она гордилась тем, что ей о нем многое стало известно. Угрызения совести вместе с явной недоброжелательностью механика заставляли ее действовать с предельной осторожностью. Ведь он уже неоднократно обвинял ее в слежке.
Чтобы избежать встречи с ним в столовой, Морин стала приносить еду с собой и обедать в офисе.
Последующая неделя в точности повторяла предыдущую. Когда соседа не было дома, она со всех ног бросалась заниматься своей клумбой, в другое время не показывая носа из-за двери. Ей не нужно было даже выходить наружу, чтобы забрать почту. Она выписывала лишь одну еженедельную газету, которую получала в почтовом отделении.
Единственная осечка получилась, когда ранним воскресным утром Морин на цыпочках кралась к мусорному ящику, чтобы выбросить отходы. Она только что проснулась и выглядела совсем по-домашнему в своей длинной мужской пижамной рубашке; распущенные, до пояса волосы… Внезапно она с ужасом увидела соседа, стоявшего у своего мусорного ящика и нагло пялившегося на нее. Девушка была так ошарашена, что не смогла произнести ни слова. Опрометью она бросилась в дом и закрыла за собой дверь на ключ. Позже, вернувшись из церкви, она так и не осмелилась выглянуть во двор. Весь день Морин в компании Бэгуэлла провела перед телевизором.
Видно, придется мне всю жизнь прятаться от этого типа, с тоской думала она. Ей, правда, не приходило в голову, что ее изоляция слишком очевидна, и он может обратить на это внимание.
В понедельник на работе ее ждало новое потрясение. В обеденный перерыв механик неожиданно появился в офисе мистера Блейка как раз в тот момент, когда она пила принесенный из дому кофе. Она застыла с чашкой в руке.
Вблизи Джейк казался еще больше. Он выглядел просто необъятным, но при этом большую часть его тела составляли мышцы. У него было широкое лицо с большими темными глазами под нависающими бровями, густые брови, что, впрочем, вполне гармонировало с его типом лица, так же как римский нос и квадратный подбородок. В "неотесанности" черт его лица было даже нечто привлекательное.
- У тебя что - началась зимняя спячка? - спросил он. Скрестив руки на своей огромной груди, механик облокотился на дверь с самоуверенностью человека, считающего себя непогре.
Она робко посмотрела на него.
- Простите, я вас не понимаю.
- Ты уже две недели намеренно меня избегаешь, - ответил он. - Наверное, это не так-то легко, когда живешь по соседству.
- Я не думала, что вы обратите внимание, - пробормотала она.
- Ну, твою желтую машинку трудно не заприметить, - возразил он. - Во дворе сами собой появляются цветочные клумбы и все такое. Я тебя не вижу и не слышу. Разве что случайно.
Морин наконец опустила чашку с кофе на стол.
- Знаете, мне меньше всего хочется, чтобы вы в очередной раз обвинили меня в преследовании, хотя я вселилась в этот дом первой.
- А ты покраснела, - заметил Джейк со странным выражением на лице.
- Просто я нервничаю из-за вас, - сказала она, стараясь не смотреть на него. - Последний постоялец все время где-то пропадал, но когда он был дома, то включал свой хард-рок так громко, что забывал обо всем на свете. Я ужасно боялась, что вы будете против Бэгуэлла.
- А, это твой любовник, - кивнул он и добавил с презрительной улыбкой: - Ни разу его не видел, но много раз слышал.
Какая противная ухмылка, подумала Морин, краснея еще больше.
- Это не любовник. Это попугай, - сказала она, чувствуя нарастающую неловкость. - Он, конечно, шумит по вечерам, но он… он все, что у меня есть. Я не могу никуда переехать. А если вы пожалуетесь на него властям, у меня могут быть неприятности. Без Бэгуэлла я не могу. Он живет со мной с тех пор, как я окончила школу.
Джейк нахмурился.
- Попугай?
- Да, большой амазонский попугай, - подтвердила она. - Ему семь лет, и он прекрасно поет, даже знает отрывок из оперы.
Его темные глаза внимательно оглядели лицо Морин, как будто он видел ее впервые.
- А ты очень молоденькая.
Это замечание слегка покоробило ее.
- Вовсе нет, мне двадцать четыре, - возразила она.
- А мне тридцать семь, - сказал он.
Не похоже, подумала Морин, но вслух произнести это не решилась.
- Для меня вы староваты, - тихо сказала она, сама не веря в то, что говорит. - Уже хотя бы поэтому я не собираюсь вас преследовать.
Лицо его потемнело. Ее манера поведения раздражала его. Поначалу ему льстило сознание того, что Морин с ним заигрывает. В ней не было ничего особо привлекательного, однако ее фигура странным образом заинтриговала и взволновала его. Это было неожиданно, так как в течение последних нескольких лет женщины его практически не интересовали.
- Я знаю, что ты не преследуешь меня, - ответил он гораздо мягче, чем хотелось. - Теперь я вижу, что ты обходишь меня за милю.
- Это не совсем так, - пробормотала она, как бы оправдываясь. - Я просто подумала… ну, если бы я каждый день появлялась в столовой… и все свободное время торчала около своей клумбы… Мне не хочется, чтобы вы решили, что я стараюсь лишний раз попасться вам на глаза. Вы уже обвиняли меня в слежке за вами. Зачем мне дополнительные неприятности?
- Ну знаешь, чтобы доказать это, тебе не обязательно работать в саду ночью, - усмехнулся он. - Ясно, что ты любишь это дело. Поэтому не стоит жертвовать им из-за меня.
- Спасибо. Мне очень не по себе последнее время из-за того, что я не могу вволю заниматься цветником.
Джейк почувствовал себя виноватым. Вообще-то у него не было никаких доказательств, но ведь все еще существовала вероятность того, что она что-то замышляет. Но, возможно, ей ничего не известно и она была настолько же безопасна, насколько наивна.
Он отошел от двери, на которую опирался.
- Не обращай на меня внимания. В выходные меня, скорее всего, не будет дома. А твой попугай мне совсем не мешает.
- Спасибо, - пролепетала она, выдавив нервную улыбку. Все же этот человек ее чрезвычайно раздражал.
Собираясь выйти, он вдруг оглянулся.
- А куда ты ходишь утром в воскресенье?
Она пожала плечами.
- В церковь.
- Я так и думал, - коротко сказал он, закрывая за собой дверь.
Эта встреча слегка успокоила Морин, и теперь дома она не чувствовала себя скованно. Раз так, сказала она себе, следить за ним будет еще проще. И тут же почувствовала укол совести, вспомнив, как он был обеспокоен тем, что вносил ненужные ограничения в ее привычную жизнь. Даже если он занимается промышленным шпионажем или чем-нибудь подобным, он может быть вполне достойным человеком.
В субботу она прекратила слежку и целиком отдалась работе в саду. Когда начало смеркаться, она все еще возилась в земле среди разбросанных везде мешочков с семенами и удобрениями и садового инвентаря.
День выдался великолепный. На голубом небе не было ни облачка, дул приятно освежающий прохладный ветерок. Идеальный день для посадки цветов. Она откинула назад свои длинные волосы, проклиная себя за то, что не уложила их до начала работы. Теперь с ними невозможно было справиться. Непослушные пряди то и дело норовили подцепить грязь с грядки или с рук Морин. Она выпачкалась в земле с ног до головы.
Уже собираясь закончить работу, девушка присела рядом с дорожкой, огибавшей дом, и открыла банку прохладительного напитка. Она не слышала шагов своего соседа до тех пор, пока он не приблизился к ней почти вплотную.
- Ты так испортишь себе руки, - заметил он.
Она вздрогнула, испуганная его бесшумным появлением, и чуть не пролила напиток.
- Извини, - смущенно пробормотал он, присаживаясь рядом с ней. Он выглядел шикарно в широких серых брюках, сшитой на заказ рубашке и кожаных туфлях. От него пахло дорогим одеколоном. Он тщательно побрился, его волосы были аккуратно уложены. Он совсем не походил на того механика в рабочем комбинезоне, и это лишь усилило ее подозрения. Нет, механики так не одеваются, мелькнуло в голове у Морин.
- Когда я устаю, я ничего не слышу вокруг, - сказала она, взглянув на него. - Я думала, вы уехали на выходные.
Джейк пожал плечами, вытащил из кармана сигарету, прикурил и положил свою позолоченную зажигалку обратно в карман.
- Я решил, что мне не мешает денек отдохнуть. - Он с любопытством посмотрел на нее сверху вниз. От его внимания не ускользнули пятна грязи на ее одежде и выпачканные в земле руки. - Это очень вредно для ногтей. Почему ты не надеваешь перчатки?
- Наверное, во мне живет что-то первобытное, - мечтательно ответила она. - Я люблю копаться в земле. А перчатки - довольно противная штука.
- Давно ты здесь живешь? - затянувшись, с интересом спросил он.
- Почти полгода, - ответила Морин. - Со времени гибели моих родителей.
Джейк испытал к ней что-то вроде сочувствия.
- Я знаю, что это такое - потерять кого-то из родителей, - сказал он. - Мои мать и отец тоже умерли, правда, не в одно и то же время. У тебя есть братья или сестры?
- У меня никого нет. - Она посмотрела на него, не решаясь спросить его о том же.
- У меня тоже никого нет, - сказал он, предвосхитив ее вопрос. - Но я научился ценить одиночество. Оно мне даже нравится.
- Не могу представить, как можно любить одиночество, - задумчиво возразила Морин, глядя на предзакатное небо.
- Неужели? - спросил он, слегка улыбнувшись. - Ты вот тоже из дома почти не выходишь, разве что по воскресеньям. И на работе ты все время одна.
- Это не значит, что мне нравится одиночество… О Господи!
Она вскочила и без всяких объяснений побежала в дом. Бэгуэлл сидел на столе около вазы с яблоками и грушами, отщипывая по кусочку то от одного, то от другого фрукта.
Когда она, запыхавшись, вбежала в комнату, он спокойно посмотрел на нее и удовлетворенно сказал: "Хор-р-рошо!" В клюве у него был кусок груши, а в лапе он зажал огрызок яблока.
- Ах ты, гадкая птица, - простонала Морин. - Мои прекрасные фрукты!
За ее спиной послышался какой-то звук, переросший в рокочущий смех, не лишенный своеобразного очарования.
- Это и есть Бэгуэлл, - представила она птицу своему новому соседу.
- Привет, Бэгуэлл, - сказал Джейк, подойдя поближе к столу.
- Не протягивайте к нему руку, - предупредила она. - Он может клюнуть.
- Я буду иметь это в виду. - Он улыбнулся, глядя на ужимки попугая, который, польщенный вниманием постороннего человека, красовался, распустив перья.
- Он любит мужчин, - заметила Морин. - Возможно, что он - на самом деле она.
- Он очень милый, - сухо сказал механик.
- Милый! Милый! Хор-р-роший! - обрадовался Бэгуэлл. - Пр-р-ривет!
Джейк рассмеялся.
- И к тому же умный.
- Он тоже так думает, - сказала Морин, робко посмотрев на соседа. - Хотите что-нибудь выпить? У меня есть прохладительные напитки, и я могу сделать кофе.
- Настоящий кофе? - язвительно спросил он. - Терпеть не могу растворимого.
- Кофе настоящий, - уверила она его, подумав, что он довольно прихотливый гость, и налила в электрокофеварку свежей воды. - А у вас есть еще какое-нибудь имя, кроме Джейка? - спросила она, делая вид, что не знает этого.
- Джейк Эдвардс, - сказал он, пододвинул стул и сел. - Ты не куришь?
- Нет, но я не возражаю, если вы закурите. - Она включила кофеварку и подала ему большую синюю пепельницу. - Вот, пожалуйста. Папа подарил мне ее на Рождество, чтобы ему было куда стряхивать пепел.
Она вздохнула, вспомнив, как это было. И сразу после Рождества его и мамы не стало…
Джейк внимательно наблюдал за сменой выражений на ее лице.
- Спасибо. - Он откинулся на спинку стула. В разрезе его рубашки она увидела густые черные волосы, говорившие о том, что ими в изобилии покрыто все его тело. Она ощутила, как жаркая волна накрыла ее. Он выглядел необычайно чувственным. Рабочий комбинезон скрывал его тело, а в теперешней одежде он производил на Морин неизгладимое впечатление.
Морин разглядывала его - он делал то же самое. Теперь она казалась ему довольно привлекательной - начиная от длинных черных волос и заканчивая ступнями, которые были немного крупноваты. Девушка передвигалась с редкостным изяществом, а ее улыбка была на удивление заразительной. Давно уже Джейк так не смеялся, давно ему не было так хорошо. Сидя рядом с Морин, он чувствовал себя комфортно и умиротворенно. От нее словно исходило тепло, согревавшее его. Он вспомнил, как неожиданно встретил ее утром на улице: длинные загорелые ноги, чувственная грудь, распущенные волосы до пояса. К его удивлению, после этой встречи он долго не мог заснуть ночью, думая о ней. Последние несколько лет женщины его особенно не интересовали. Содержанием жизни стала для него работа, вытеснившая из сердца нежность и любовь. Постоянная занятость не давала ему возможности привязаться к кому-нибудь особенно сильно. К этой женщине он тоже не хотел привязываться, но дружба с ней могла помочь ему выяснить, насколько она осведомлена о деле с неудачной разработкой фаберовского самолета. Он всерьез интересовался Блейком, а она была его секретаршей и могла послужить промежуточным звеном.