Первая остановка - городская ратуша. Их там ждали. Энджи начала понимать, что весь город участвовал в исполнении плана. Она узнавала людей, которым пришлось прийти издалека. Вот Антонио Серванте и его мать Сесилия. Благодаря курсу лечения, витаминным уколам, она снова могла ходить. Пришел и Сальваторе Вителло, когда-то знаменитый своей способностью глушить алкоголь ведрами, а теперь "исправившийся" благодаря Энджи. Присутствовал даже Нико Сартоне, состроив доброе лицо.
Гражданская церемония, в которой мэр Донати чувствовал себя на высоте, закончилась. По закону они уже были мужем и женой. Но предстояла еще церковная служба. Теперь отец Марко чувствовал себя на высоте. Орлиными очами он следил за женихом и невестой. Бернардо слишком близко притянул к себе Энджи для поцелуя.
- Никаких фиглей-миглей! - громовым голосом объявил отец Марко. - До тех пор, пока вы в церкви.
- Но она уже… - начал кто-то, не подумав. Рев добродушного смеха заглушил его слова.
Энджи почувствовала, как напрягся Бернардо, и тут же присоединилась к смеявшимся, после чего с удовлетворением обнаружила, что он расслабился и даже улыбнулся.
В церкви доктор Уэндхем предложил дочери руку и повел ее к алтарю. У алтаря Энджи забыла обо всех, кроме Бернардо. Он был бледный, нервничал и так крепко держал ее за руку, будто она была единственная, в ком он мог не сомневаться в этом шатком мире. Она впала в оцепенение. Они с Бернардо прошли такую трудную, каменистую дорогу, что почти потеряли направление. Но теперь, наконец, обрели друг друга.
Праздник устроили на центральной площади Монтедоро. Накрыли дюжину длинных столов. Постелили снежно-белые скатерти, сиявшие на ярком солнце. Куда ни кинь взгляд, повсюду цветы. Много цветов было из теплиц Федерико Марселло, который сидел рядом с Баптистой и держал под столом ее руку.
Сперва были речи, каждый хотел сказать свое слово, наконец, пришло время резать торт. Потом заиграл оркестр, и невеста с женихом под аплодисменты пошли танцевать.
- Я думал, тебе будет тут плохо, - бубнил Бернардо в ухо молодой жене. - Но я ошибался. Они сделали для тебя все. Лишь бы не потерять тебя.
- Не только для меня, - возразила Энджи. - Они твои друзья, твоя семья. Они сделали это для тебя. Ох, дорогой, разве ты не видишь? Они протягивают тебе руку. Не пора ли тебе подойти к ним и тоже протянуть руку?
Он не ответил. Она не настаивала. Хватит и того, что он задумался над сказанным.
- Я сегодня делал все правильно? - озабоченно спросил он.
- По-моему, немножко поздно спрашивать меня об этом. Нет? - Она засмеялась и коснулась его лица.
- Я был в отчаянии. Как я ни умолял тебя, ты говорила "нет". Но я не мог бы жить без тебя. Наверно, я заставил тебя согласиться.
- Я могла отказаться.
- Нет. Ведь жители города приняли твердое решение связать нас крепким узлом. Весь Монтедоро сделал за меня всю предсвадебную работу.
- И мы, - вставил Лоренцо. Он стоял за спиной брата и бесстыдно подслушивал.
- Где бы ты был без своих братьев? - спросил Ренато. Держа жену в объятиях, он в танце приблизился к ним.
- И не только братьев, - вступила Энджи. - Я догадываюсь, что ты…
- Да, я попросил Баптисту помочь. И она так легко согласилась, будто я один из ее собственных сыновей.
- Это ни о чем тебе не говорит? - спросила Энджи, когда они вернулись к столу.
- Полагаю, что говорит, - задумчиво протянул Бернардо.
Доктор Уэндхем внимательно разговаривал с Эллой, сосредоточенно глядя на ее поврежденное лицо.
- По-моему, я могу помочь этому ребенку, - спокойно сказал он, обернувшись к дочери.
- Да, папа. Я как раз собиралась просить тебя об этом, - тихо ответила Энджи.
- Я полагаюсь на тебя, ты все устроишь. Сделай в Палермо рентген и пришли мне. Наверно, лучше, если я приеду сюда делать операцию. Тогда я смогу заодно и тебя навестить.
- А счет пришлете мне, - быстро вставил Бернардо.
- Мой дорогой мальчик, - доктор Уэндхем ласково посмотрел на него, - одно из преимуществ богатого человека в том, что можно не брать плату, если не хочешь. С кем я должен теперь танцевать?
Он ушел, и через минуту они увидели, как он кружит в танце жену мэра.
- Он и вправду сделает операцию бесплатно? - повернулся Бернардо к Энджи.
- Он постоянно это делает.
- Я так во многом был не прав.
- Это неважно, amor mio. У нас есть время все сделать правильно.
- Да, - смущенно согласился он.
- Тебе решать, но, по-моему, пора все рассказать Баптисте.
- В такой момент… ведь это большой риск…
- Не думаю, что это риск.
- Пойдем вместе. Я не смогу без тебя.
Баптиста наблюдала, как молодожены вместе поднялись и направились к ней. Бернардо сел рядом и взял ее руки в свои.
- Как я могу отблагодарить тебя за то, что ты сегодня сделала для меня? - мрачно спросил он. - Нет слов…
- Нет, одно слово есть, - перебила его Баптиста. - Все эти годы я мечтала, чтобы ты принял от меня материнскую любовь. Не забывал свою настоящую мать, но с любовью относился и ко мне. Это был счастливый день, когда ты пришел ко мне за помощью. Я всегда любила тебя как родного сына. Если бы только ты мог просто поверить этому…
- Но как я могу принять твою любовь, - лицо Бернардо выражало смертную муку, - зная, что у меня нет на нее права? Есть одно… если бы все эти годы ты знала правду…
- Какую правду, сын мой? - Она с нежностью смотрела на него.
- Что я ответствен за гибель твоего мужа. - Бернардо заскрипел зубами. - В тот день я убежал. Я намеревался спуститься в Палермо, хотел увидеть, где он живет, увидеть его жену и другую семью. Я ревновал его, потому что мы, мать и я, должны были прятаться. Я так сюда и не дошел, повернул назад. Но тем временем они на машине поехали искать меня. Случилась авария, и они погибли.
Бернардо говорил и заставлял себя смотреть на Баптисту. Он ждал, когда на лице ее появится отвращение.
- Так вот как это было, - она улыбнулась ему. - Винсенте не мог вообразить, почему ты вдруг исчез.
- Так ты знала об этом? - спросил потрясенный Бернардо. - Но как он мог? Он же погиб на дороге.
- Да, но прежде, чем поехать тебя искать, он позвонил мне. Он хотел предупредить, что вернется домой поздно, потому что они с твоей матерью должны найти тебя.
- Вы вдвоем говорили обо мне? - ошеломленно пробормотал Бернардо. - Ты знала?
- Я знала о второй семье Винсенте почти с самого начала. Я спросила его об этом. Не проклиная, а просто давая знать, что нет необходимости во лжи. Мы откровенно поговорили, как друзья. И с тех пор он всегда был открыт для меня. Я знала, когда он посещал вас. Ох, мой дорогой мальчик, это шокирует тебя? Между мной и Винсенте не существовало секретов.
- Но ты же его жена…
- В сердце есть место для разного вида любви. Твоя мать сделала его счастливым. Это было такого рода счастье, какого я не могла ему дать. - Она любящими глазами посмотрела на Федерико, сидевшего рядом с ней. - Другой мужчина оставался моей великой любовью. Винсенте об этом знал. Муж был моим самым близким другом. Однажды он заставил меня дать обещание, что, если с ним что-нибудь случится, я позабочусь о другой его семье. Я с радостью дала обещание. И горжусь тем, что сдержала его… насколько ты позволил мне сдержать его.
- Когда ты пришла за мной в тот день… я думал, ты ненавидишь меня. - Бернардо страшно побледнел.
- Мой дорогой, если бы ты мог видеть себя… Двенадцатилетний мальчик, уверенный, что он мужчина, и твердо решивший не плакать. Когда я попыталась обнять тебя, ты стоял негнущийся, словно шомпол. Я поняла - предстоит трудная работа. Но мне и в голову не приходило, что все эти годы ты будешь так чуждаться меня. Откажешься от имени отца и от своей законной доли его наследства. Я надеялась, что придет время, когда мы сможем поговорить. Печально, но оно так и не пришло. Но в сердце я всегда любила тебя как мать.
- Мама… - медленно выговорил Бернардо.
Долгожданное слово. На губах у Баптисты заиграла чудная улыбка.
- Если… ты можешь простить… - запинаясь, пробормотал Бернардо.
- Это ты должен простить… себя. Когда ты это сделаешь, то сможешь стать полноправным членом нашей семьи. И ты, и твоя мать.
- Не понимаю. Как она может?..
- Тебе известно, что у Мартелли есть своя маленькая часовня в кафедральном соборе. Я планирую сделать там мемориальную доску в память Марты Торнезе. Тогда и она станет одной из нас.
Бернардо вдруг обнаружил, что не может говорить. Баптиста поняла это. Она заключила его в объятия. Они с Энджи молча переглянулись. Впереди его ждет еще много срывов. Наверно, они будут всегда. Но под защитой двух женщин, которые любят его, он справится с трудной дорогой.
- Наша семья все растет, - сказала Баптиста, вытирая слезы. - Свадьба в прошлом году, свадьба сегодня, двое детей на подходе… - она сделала драматическую паузу и взяла за руку Федерико, - и еще одна свадьба.
Ее слова встретили одобрительный гул. Баптиста наблюдала, какова будет реакция Бернардо. Она уже знала, что Ренато и Лоренцо рады за нее. Но Бернардо был большим пуританином, чем они.
- Ты имеешь в виду, что это?.. - спросил он.
- Моя великая любовь, мужчина, о котором я тебе говорила. Наконец мы будем женаты.
- Как ты всегда хотела, - правильно понял ее Бернардо.
- Да, - подтвердил Федерико, вмешавшись в разговор, что он делал крайне редко, - как мы всегда хотели.
- Я рад за вас. - Бернардо пожал ему руку. - И за тебя, мама. - Он поцеловал ее.
- Мне нравится подготавливать свадьбы, - радостно объявила Баптиста. - И я определенно еще не закончила это занятие.
Наступило молчание. Лоренцо вдруг понял, что все смотрят на него, и заерзал на месте. С растущей тревогой он огляделся.
- Кто? Я? - воскликнул он. - Ни за что!
- Брат, будь смелее, - увещевал его Ренато, одной рукой обнимая Хедер. - Когда привыкнешь, это не так плохо. О-ох! - Жена ткнула его пальцем в ребра.
- Забудь об этом, - твердо возразил Лоренцо. - Я буду обдумывать десять лет. А до тех пор - ни за что! Ты меня слышишь? - Встревоженный, он оглядел улыбающиеся лица. - Вы меня слышите?
- Подождем - увидим, - улыбнулась Баптиста.
* * *
Полночь. Гости разошлись. Улицы почти пустые. При полной луне, держась за руки, гуляет пара. Они почти не разговаривают. Они больше не нуждаются в словах.
- Я ничего не знаю о людях, - наконец заговорил он. - И ничего не знаю о любви. Кроме того, что испытываю ее к тебе и нашему ребенку. Я все понимаю как-то не так. Тебе придется помочь мне в этом…
- Не уверена, что смогу, - задумчиво произнесла она. - Я тоже ничего не знаю о любви. То есть я думала, что знаю, но это была только влюбленность. Я обнаружила, что любовь может быть трудной и жестокой и заставляет плакать от боли.
- Ты о чем-нибудь жалеешь?
- Нет. Но я тоже во многом была не права.
- Мы будем искать дорогу вместе, - сказал кто-то из них.
Эпилог
Дочь Бернардо и Энджи родилась в октябре. А крестили ее в январе следующего года в часовне Мартелли в кафедральном соборе Палермо. Выбор места говорил о многом. Он свидетельствовал о сближении Бернардо с семьей. Младший сын принял имя отца и взял свою долю его собственности. Он выбрал собор в Палермо, а не деревенскую церковь в Монтедоро. Баптиста радовалась его решениям.
Но Монтедоро не отошел на задний план. Торжество и большое веселье готовились и там. Лоренцо взялся лично всем управлять.
Маленькую часовню заполнили люди. Как и во время свадьбы Федерико и Баптисты, как и во время крещения маленького Винсенте, сына Ренато и Хедер.
Во время беременности Энджи понадобился помощник для посещения пациентов. Дело оказалось нелегким. От услуг Карло Бондини она решительно отказалась. Неожиданно нашелся выход. Энджи приехал навестить ее старший брат Стивен. Он поселился в ее старом доме и вскоре стал настолько популярен у пациентов, что они начали строить планы, как бы "задержать" его в горах навсегда.
Потребовалось много времени, чтобы согласовать дату церемонии. Потому что отец и Джек, оставшийся в Англии брат Энджи, хотели обязательно присутствовать на ней. Наконец все собрались вокруг купели в часовне, близ недавно установленной мемориальной доски, сообщавшей, что Марта Торнезе - один из членов семьи Мартелли.
Энджи держала на руках дочку, то с любовью разглядывая маленькое личико девочки, то поднимая глаза на сильно переменившегося мужа. Радости брака принесли ему спокойствие. И сейчас он уставился на жену и дочь, как скупец на свои сокровища.
В то же время он немного волновался. Энджи и Баптиста секретничали о том, какое имя дать девочке.
Наступил момент, когда священник спросил крестных родителей об имени ребенка. Крестная мать Баптиста выступила вперед.
- Марта, - сказала она, улыбаясь мужчине, который был ее сыном, не будучи им. - Марта Мартелли.