- Можешь убрать спальню и сделать постель, - с улыбкой сказала ей Энджи. - В картонных коробках найдешь новое постельное белье. - Когда девушка ушла, Энджи пояснила: - Она будет заниматься домашним хозяйством. Кроме платы, я буду учить ее английскому. Мать-настоятельница нашла ее для меня в монастырской школе. Она старшая сестра той девочки, которой я лечила ногу.
- Да, я знаю эту семью, - коротко бросил он. - Очевидно, ты все предусмотрела и сделала, как хотела. А что думаю об этом я, не в счет.
- Так же, как ты не принимаешь в расчет мои желания. Сейчас, Бернардо, пошла другая игра. По моим правилам.
- И чего ты предполагаешь достигнуть? Что я, в конце концов, сдамся и женюсь на тебе?
При этих словах Энджи окончательно вышла из себя.
- О боже! По-твоему, я приняла на себя все заботы, потому что отчаянно хочу выйти за тебя замуж? Что, по-твоему, я похожа на девушку, у которой нет поклонников? И ни один мужчина не захочет меня?
Бернардо разглядывал ее изящную фигурку, созданную для танцев, для дорогих нарядов, - ей ли лазить по горам? Он любовался ее ангельским лицом в ореоле пышных светлых волос. И догадывался, что мужчины преследовали ее; обняв, танцевали с ней; целовали ее губы, которые когда-то так сладостно прижимались к его губам. Он так хотел сейчас поцеловать ее, но не рискнул. Боялся просто сойти с ума.
- Я никогда не представлял тебя одинокой… - начал он.
- Тогда ты дурак, - прошептала она, но он не услышал. Потом глаза ее вспыхнули, и Энджи продолжала: - Я оторвалась от родной почвы и проделала весь этот путь не оттого, что мне отчаянно нужен муж. У меня к тому есть свои причины. Ладно, может, я и вправду такая слабая и глупая, как ты думаешь…
- Я никогда не говорил…
- Ты сказал гораздо больше, чем думаешь. Прекрасное поле деятельности для психолога! Он бы рассортировал все по полочкам: что ты сказал, что не сказал и что ты не понимаешь, что сказал. Если я поверю тебе, то получится, что я слабое создание, пасующее перед трудностями. Не думаю, что я такая. Но хочу проверить. Для себя. Не для тебя. К тебе это не имеет никакого отношения. Фактически ты просто дополнительное условие. А теперь будь любезен, уйди. У меня много работы.
Он с минуту смотрел на нее, потом вышел, не сказав ни слова.
* * *
Ну и подходящее время я выбрала, подумала она той ночью, ныряя в постель. Вторая неделя января. Как раз когда погода делает крутой поворот к морозам. И они продержатся по меньшей мере месяц. Любой разумный человек совершил бы переезд весной. Но не я. И Бернардо еще думает, что я слабая.
Бернардо сокрушен!
Начало получилось успешным. Первая удача: на ее сторону перешли монахини. Вторая удача пришла на следующей неделе. Позвонила Хедер и упомянула, что в Палермо начался грипп. В Монтедоро он еще не пришел, и Энджи начала быстро действовать. Прививку сделали все монахини в монастыре и священник отец Марко. Полный маленький человек лет пятидесяти с воинственными манерами и добрым сердцем "случайно" навестил монастырь именно во время вакцинации. Привели его, конечно, слухи.
У отца Марко в жизни было два хобби. Маниакальный интерес к боксу и постоянные распри с Оливеро Донати, мэром Монтедоро и дальним родственником священника. Донати, мягкий, нервный и тоже маленького роста человек, наслаждался церемониальными аспектами своей должности мэра, но не мог и гусю сказать "кыш". Когда-то отец Марко подергал нужные нити, чтобы родственник получил это место. Но потом чувствовал себя обязанным руководить им, нравится тому это или нет. В большинстве случаев Оливеро мирился с этим. Но иногда вспоминал о достоинстве мэра и набирался отваги заявить о нем. После чего снова бывал поставлен на место.
Вскоре после того, как священнику сделали прививку, в кабинете врача появился Оливеро. Он объявил, что его долг - показать гражданам пример. Пряча улыбку, Энджи высоко оценила его гражданский дух.
Вдобавок каждый ребенок пошел из школы домой с письмом, подписанным матерью-настоятельницей, в котором она убеждала всех детей и родителей тоже сделать прививки. Местные жители могли не доверять врачу, но они верили матери Франческе. Число привитых было приличным, но Энджи хотелось, чтобы их было больше. Она обдумала проблему и нашла способ разрешить ее.
Бернардо мирно ужинал, когда раздался громкий стук. Стелла открыла парадную дверь и увидела укутанную квадратную фигуру неопределенного пола.
- Buona notte, dottore! - наконец воскликнула Стелла, с трудом узнав визитера. - Проходите в тепло, я принесу вам горячего кофе.
- Спасибо, Стелла, - бодро ответила Энджи. - От кофе я не откажусь.
Она сбросила капюшон куртки. Открылось яркоглазое улыбающееся лицо. Она сияла здоровьем и энергией, щеки раскраснелись от возбуждения.
- Добрый вечер, синьор Торнезе, - проговорила она, схватив руку Бернардо и яростно тряся ее.
- Добрый вечер, dottore, - вежливо, но настороженно сказал Бернардо.
- Как вы переносите такую погоду? - спросила Стелла, ставя перед ней большую чашку кофе.
- Справляюсь. Посмотрите на меня. - Энджи показала свои теплые сапоги и брюки. - Знаете, что у меня под этим? Красная фланелевая комбинация.
У Стеллы начался приступ смеха.
- Нет, правда. Вы должны попробовать, - убеждала ее Энджи. - И вы тоже, signore. Это здорово сохраняет тепло.
- Спасибо, мне и так не холодно, - пробормотал Бернардо. - Конечно, мы всегда рады вам…
- Лжец, - поддразнивая, вставила Энджи.
- Вам всегда рады в моем доме, - твердо повторил он, - но я не посылал за доктором.
- Не посылали и сами не приходили ко мне в кабинет. Это большое упущение с вашей стороны.
- Но я не болен.
- Моя цель - сохранить вас здоровым. - Она хлопнула его по спине и проговорила с особой задушевностью: - В Палермо эпидемия гриппа. И я провожу программу вакцинации, чтобы она не пришла сюда. Так вот, в первую очередь в вакцинации нуждаются старые люди, но они отказываются, потому что мыслят старомодно. Вы должны показать им пример.
- Что?
- Вы здесь Большой Человек. Если вы сделаете прививку, они придут следом за вами. Понимаете, беда в том, что многие люди боятся уколов. Даже большие сильные мужчины порой не выносят легкого прикосновения иглы.
- Стелла, - поспешно проговорил Бернардо, - вы можете идти домой.
- Очень мудро, - насмешливо похвалила его Энджи, когда Стелла ушла.
- Энджи… - заскрежетал он зубами.
- По-моему, тебе надо обращаться ко мне "dottore", это более уважительно.
- Уважительно?
- Да, по-моему, тебе следовало бы оказывать мне больше уважения, - с обиженным видом проговорила она. - Все меня уважают. В конце концов, врач - это опора общества.
- Если ты такой столп общества, - раздраженно парировал он, - не думаю, что тебе следует ходить по городу и обсуждать на людях своё белье.
- Только по профессиональным причинам. Я должна наглядно объяснить пациентам, как бороться с холодом.
- Ты показываешь людям свое белье? - в ужасе спросил он.
- Не говори глупости. Ведь речь идет не о том, чтобы я показывала им черное атласное белье. Во фланелевой комбинации нет ничего возбуждающего. Смотри.
Она расстегнула рубашку. Под ней открылась красная фланель. Бернардо резко втянул воздух. Хоть бы она не догадалась, что по его чреслам точно электрический ток прошел.
В глазах у Энджи играла невинная насмешка. Она понимала, что ему трудно справиться с ней, когда она такая. Не то, чтобы у Бернардо вообще отсутствовало чувство юмора. Но ему не хватало гибкости ума, чтобы совмещать забавное с серьезным.
- Ну и что, ты довольна? - наконец натянуто спросил он.
- Довольна? Я спасаю жизни. Странно, что ты так неохотно помогаешь мне.
- Ладно, ладно, - нетерпеливо проворчал он. - Сделай укол и потом… пожалуйста, уходи.
- Нет, - покачала она головой, - не здесь и не сейчас. Я хочу, чтобы завтра утром ты пришел ко мне в хирургический кабинет. Будь там часов в одиннадцать, когда больше всего народу. И пусть люди увидят тебя. Тогда новость распространится. Я оставлю тебя в приемной на несколько минут, чтобы каждый знал, зачем ты туда пришел.
- Что-нибудь еще? - сквозь зубы процедил он.
- Не сегодня.
- Тогда, пожалуйста, уходи.
- Ты будешь там завтра?
- Буду. Спокойней ночи, dottore.
* * *
Она почти не сомневалась, что Бернардо на следующий день пренебрежет ее просьбой. Но он был человек слова и около одиннадцати появился в приемной. Когда она выглянула, он беседовал с матерью двух малышей. Энджи подслушала их разговор и поняла, что он делает точно так, как она просила. Когда подошла его очередь, он пропустил кого-то появившегося после него. Только когда в приемной никого не осталось, он вошел в кабинет.
- Благодарю вас, signore, - сухо сказала она. - Я ценю вашу помощь.
Энджи пыталась удержать мысли на профессиональных вопросах, но разве это возможно, когда такой дорогой человек рядом! Бернардо снял куртку и закатал рукав темно-красной рубашки, и тут она вдруг поняла, как страшно он похудел после их ссоры на свадьбе. Она невольно подняла голову и встретилась с ним взглядом. Ох, лучше бы она этого не делала! Он наблюдал за ней с неожиданной, почти прежней нежностью. Но сейчас она не могла себе позволить думать о нежностях. Ведь они только начали карабкаться в гору. И осталась большая часть пути.
- Ты почти не почувствуешь укола, - по привычке успокоила она.
- Неужели ты думаешь, что тоненькая игла причиняет самую страшную в мире боль? - спокойно спросил он.
- У каждого свое собственное представление о том, какая боль самая страшная в мире, - пробормотала она.
- Кто-то полагает ее столь незначительной, что играет с ней в разные игры.
- Если стрела нацелена в меня, то она пролетела мимо. Я здесь для того, чтобы обеспечить этим людям неведомый им раньше уровень медицинского обслуживания. Я не играю в разные игры. - Она высвободила шприц и потерла место укола ваткой, смоченной спиртом.
- И ради этого ты тут?
- Ничего другого не могу придумать. А ты можешь? - спросила она, снова встретившись с ним взглядом.
- Не могу.
Когда она его провожала, они обнаружили в приемной человека. Энджи никогда раньше его не видела. Взволнованный старик с глубокими морщинами и пергаментной от солнца и ветра кожей. Едва увидев ее, он быстро затараторил по-сицилийски. Бернардо положил ему руку на плечо, и тот вроде немного успокоился.
- В чем дело? - спросила Энджи.
- Его зовут Антонио Серванте, - объяснил Бернардо. - У него крохотная ферма в нескольких милях отсюда. Он ведет хозяйство один, и с ним живет его мать.
- Его мать? Сколько же ему лет?
- Шестьдесят пять. Жена и двое его детей умерли много лет назад во время эпидемии кори. Он хочет, чтобы ты сделала прививку его матери, - объяснил Бернардо. - Но она прикована к постели, он не может доставить ее сюда. У него есть только мул. Он говорит, мать - единственное, что у него есть в мире. И он хочет, чтобы ты сохранила ее для него живой.
- Тогда я, конечно, сейчас же поеду к ней. - Собрав все сицилийские слова, какие знала, Энджи сообщила Антонио, что они сейчас же отправятся в путь. Он одарил ее лучезарной беззубой улыбкой.
- На чем ты собираешься отправляться в путь? - спросил Бернардо. - На его муле?
- У меня есть машина.
- Я видел. Жалкая картина. Она не годится для немощеной дороги.
- Я взяла ее напрокат. У меня еще не было возможности купить подходящую для этих мест машину.
- Каким же образом ты попадешь на ферму Антонио? И если попадешь, то как будешь с ними объясняться?
- Ты научишь меня. - Она посмотрела ему в лицо.
- Я говорил тебе о подобных случаях.
- Если ты собираешься без конца повторять "я тебе говорил" - лучше не надо. Правда не надо.
- Жди здесь, - сквозь зубы процедил он. - Я пошел за машиной.
Антонио на муле направился из Монтедоро вниз по подобию шоссе, потом свернул в сторону на продуваемую ветрами дорогу, которая снова поднялась вверх, и, наконец, вывел их на плоскую полоску земли. Камни и голая земля. Энджи стало жаль людей, которые пытались вырастить здесь что-то живое.
- Интересно, сколько здесь моих пациентов? - пробормотала Энджи.
- По-другому это звучит так: если у них не будет тебя, у них не будет никого.
- У меня еще руки не дошли посмотреть истории болезни, которые вел доктор Фортуно. Надо будет этим заняться.
- Не думаю, что он часто приезжал сюда, особенно зимой. Его старый драндулет не осилил бы дорогу.
- Скорее бы доставили сюда машину.
- Тебе надо такой внедорожник, как у меня. Тяжелый, полноприводный. Даже на нем мы не доберемся до места.
Через несколько минут они увидели холм с крутыми склонами. По нему вилась чуть заметная тропинка, слишком узкая для любого транспорта. Энджи в отчаянии вышла из машины.
- Это там? - спросила она. - Дом, который видно?
- Да, это его дом, - подтвердил Бернардо.
- Прекрасно, - бодро воскликнула она, хотя особой бодрости не испытывала. - Значит, нам не очень далеко идти.
Антонио застенчиво взял ее за руку и показал, что она может сесть на мула.
- Не думаю, что я… - неуверенно начала она.
- Антонио оказал тебе высшую честь, - объяснил Бернардо. - Он любит Неста почти так же, как свою мать.
- Спасибо, - фыркнула Энджи.
- Ну, разве я не говорил тебе, не говорил тебе? - Он буквально скрипел зубами.
- Ты собираешься быть полезным? - огрызнулась она в ответ. - Или ты будешь продолжать злорадствовать?
- Я не злорадствую.
- Но и пользы от тебя никакой!
Антонио, стараясь понять их, переводил сверкающие глаза с одного на другую.
- Я понесу твою сумку, - натянутым тоном пробормотал Бернардо, - у тебя обе руки должны быть свободными. Они тебе понадобятся, чтобы держаться.
Она позволила Антонио помочь ей сесть на спину Неста. Старый мул казался слишком хрупким для такого груза. Но при этом стал уверенно карабкаться наверх. Тропинка была шириной чуть больше метра, поэтому почти всю дорогу она не видела обрыва. Но неожиданно за крутым поворотом ей открылся бесконечный обрыв в долину. Энджи закрыла глаза. На секунду закружилась голова. Как она могла выбрать себе такую жизнь, всегда боясь высоты? Интересно, безумие свойственно всей ее семье или она первая?
Антонио вел Неста и подбадривал его. Бернардо шел рядом по краю обрыва.
- Как ты? - спокойно спросил он у Энджи.
- Прекрасно, - соврала она. - Лучше бы ты не шел по самому краю.
- Я думаю, так для тебя безопаснее.
- Очень мило. Но, по правде говоря, я беспокоюсь о тебе.
Наконец они достигли вершины и направились к крохотному домику, чуть больше сарая.
Сесилия Серванте очень удивилась. Старушка лет восьмидесяти напоминала обветренного и загорелого гнома. Но глаза у нее ярко сверкали, и в голосе чувствовалась сила. Энджи она очаровала.
Говорила старушка исключительно на сицилийском диалекте, и Энджи попыталась самостоятельно вести с ней беседу, не прибегая к помощи Бернардо. Это оказалось разумным решением. Сесилия хохотала до слез над ее ошибками и говорила медленно, чтобы Энджи легче было понять. Через несколько минут Энджи выучила несколько новых фраз, у них с матерью Антонио установился отличный контакт.
Сесилия охотно сделала прививку, нетерпеливо закатав рукав, потом приказала сыну последовать ее примеру. Когда он ойкнул при виде иглы, она чуть не захлебнулась от смеха.
Оглядевшись, Энджи пришла в ужас. Бедность была вопиющая. Антонио принес кофе и хлеб. И Энджи догадалась, что это оставит прореху в его бюджете. Но закон гостеприимства нерушим. Худший момент наступил, когда он полез в карман и достал какие-то жалкие деньги. Было ясно, что ему очень тяжело позволить себе этот расход. Энджи быстро сообразила:
- Нет, нет, не деньги. - Она подняла руку, словно отодвигая их, и медленно произнесла по-сицилийски: - Вместо денег я бы хотела в этой комнате - утром в пятницу - устроить свой медицинский кабинет. А вы скажете всем соседям, чтобы пришли сюда. Да?
Антонио широко улыбался и с жаром кивал головой, с облегчением пряча деньги в карман. Бернардо пришлось перевести его: "Он говорит, дайте ему знать, в какое время, и он будет ждать вас у подножия тропинки с мулом".
Они договорились о времени, и Энджи приготовилась уходить с радостным чувством, что она чего-то достигла. Но радость пропала, когда она увидела, как быстро стемнело. Тропинка была едва видна.
- Оставайся здесь, пока я спущусь к машине и принесу фонарь, - скомандовал Бернардо.
- Ни в коем случае, - бодро возразила она. - Я буду держаться за стену и прекрасно спущусь.
- Не будешь ли ты любезна делать, что говорят? - рявкнул он.
- Не буду. Пошли.
Она резко пошла к тропинке, но он обогнал ее и заспешил вниз. К тому времени, когда она прошла полпути, он вернулся с фонарем. Совсем стемнело, она была рада его помощи, хотя скорее бы умерла, чем призналась в этом.
- Теперь ты довольна? - с раздражением спросил Бернардо.
- Совершенно. Спасибо.
- Я не думал, что ты пробудешь там так долго, а то бы взял фонарь с собой. Сколько времени занимает прививка?
- Десять секунд. Но для того, чтобы понять состояние пациента, требуется гораздо больше времени. Думаешь, укол против гриппа - это все, в чем они нуждаются?
- Ты не можешь дать им все, в чем они нуждаются.
- Не могу. Но я могу дать им много такого, чего раньше никто не позаботился дать им. Не читай мне лекций, Бернардо. Ты мало что знаешь об этом.
- Я?..
- Ты был в таком же ужасе от этого дома, как и я.
- Я могу показать тебе сотни таких домов, как этот. Ты хочешь в одиночку лечить всех больных в этих краях?