Джинни хотела сделать какое-нибудь вежливое замечание, но у нее язык не повернулся. Лучше не вступать с ним в разговор. Да, он все умеет, он всему научился во время войны, испытав немалые трудности ("всякие виды", которые "видела сковородка"!). Однако множество людей прошли через тяжелые превратности войны, но не стали ни лжецами, ни обманщиками, ни ненавистниками, как ты, Стив Карр! Но это и верно, и неверно, одернула она себя. Разве война не изменила всех: Чарльза Эвери, тех, кто ехал с ними в обозе, да и ее саму… Вот недавно в порыве гнева назвала его "ублюдком", а ведь он доверил ей свою тайну, и она не должна была злоупотреблять его случайным признанием. Как она могла? Да, ее душа тоже ожесточилась. И ожесточила ее жизнь: потеря матери, смерть Джоанны, смерть Чарльза Эвери, на которого она полагалась… и его обман… обман Стива…
Но зачем думать о Стиве? Действительно, если они не погибнут в стычке, то очень скоро навсегда расстанутся. Она перенесет эту потерю, жизнь в Америке закалила ее. Она найдет Чепмена и отомстит ему за подругу, она найдет своего отца и…
Голос Стива прервал ее мысли:
- Возьмите мою скатку, Анна, не то простудитесь. А я подстелю себе плед. Да не ложитесь очень далеко от меня - для безопасности лучше быть рядом.
Джинни заметила, что его тон смягчился, но не показала этого.
- Не беспокойтесь за меня, мистер Карр, - сухо сказала она. - Лучше плед возьму я, или на землю посплю. Совсем мне не нужна ваша скатка. - В нее впитался твой запах, Стив Карр, и я всю ночь не засну, думая о тебе. Зачем это мне?
- Это я привык спать на земле, Анна, а вы - нет. Вы должны хорошо отдохнуть, а не то вы свалитесь с седла и задержите меня. Так что я вовсе не забочусь о вас, а просто принимаю меры предосторожности, и вы не должны возражать из самолюбия или из духа противоречия.
Его мягкий взгляд не согласовывался с его доводами, но, как бы то ни было, Джинни пришлось согласиться. Ведь она не могла открыто высказать свой довод: мол, скатка источает его мужской запах, и это не даст ей заснуть. Так око и было, и Джинни ворочалась с боку на бок, пока Стив не наклонился над ней:
- Ну-ка, выпейте это!
- Что это?
- Виски, - сказал он, поднося кружку к ее губам. - Ни один из нас не сможет заснуть, если вы будете вертеться, словно в муравейник спать улеглись…
- Вы хотите, чтобы у меня язык развязался, и я вам что-нибудь выболтала? - пробормотала она в полусне.
Стив невозмутимо возразил:
- Если не хотите со мной разговаривать, то я вовсе на этом не настаиваю. У вас было много переживаний, надо расслабиться. Не опасайтесь, что я вас напою и воспользуюсь этим.
- Значит, вы с утра сильно переменились? - насмешливо заметала Джинни. - Ну что ж, тем лучше для нас обоих. - Она взяла из его руки кружку, глотнула, поперхнулась и закашлялась. Ее бросило в жар, из глаз брызнули слезы. Стив похлопал ее по спине и дал глотнуть воды из фляги. - Черт… вас… возьми… - пробормотала она, задыхаясь и вытирая слезы. - Я дохнуть не могу… желудок огнем жжет… - Она еще раз глотнула воды из фляжки, и ей стало легче. - Вы должны были сказать мне, чтобы я пила маленькими глотками! - укорила она Стива.
- Да я просто не успел, женщина! Ничего, сейчас придешь в себя. Даже лучше принять это снадобье одним духом. Ложись, закрой глаза и сразу заснешь…
Джинни повиновалась. Тело ее сразу охватило мягким жаром. Голова стала как воздушный шарик, рвущийся в облака. Веки опустились. Она чувствовала, как крепкая мужская рука гладит ее волосы и щеки, почувствовала поцелуй в губы, на который не в силах была ответить, счастливо зажмурилась и провалилась в сон.
Стив глядел на нее с нежностью и состраданием. Уж он-то понимал, сколько она пережила за эти дни. Мучения и ненависть пришлось перенести и ему самому. Он должен помочь ей избежать худшего. Помочь и самому себе… Доказать, что она невиновна и была вовлечена в дела отца помимо своей воли. А не то она может быть подвергнута незаслуженному наказанию. А ведь, возможно, не так легко будет доказать ее невиновность. Как жаль, что он не встретился с Анной при других обстоятельствах, что она оказалась дочерью преступника… Но не только это… Если б у них обоих были другие характеры… и судьбы… Но это невозможно. Если она узнает о нем всю правду, она отпрянет от него… Разоблачение убьет чувство, которое она, может быть, испытывает к нему… нежность, доброе отношение. На миг возникла мечта, что она примет его, даже если все о нем узнает, что она полюбит его… Но разве сможет она открыть свое сердце ему, человеку, который для всех чужой, которого отверг родной отец?
- Спи спокойно, Анна, я охраняю тебя.
- Спокойной ночи! - сквозь сон прошептала Джинни.
Стив посидел около нее, гладя ее лицо и навивая на палец выбившиеся из косы локоны; потом не удержался и поцеловал ее. Он подумал, что на его постели, где она сейчас спит, сохранился его запах… и запах их любви сегодня утром - так недавно и так давно, словно в далеком прошлом. Он должен был быть нежнее и добрее с ней сегодня утром, ведь она только что потеряла отца…
- Отцы! - раздражено подумал он. - Предают своих детей, словно злейшие враги! И отец Анны, и мой собственный отец… Я хотел бы довериться тебе, Анна, но неужели ты предашь меня, как предал отец? Я боюсь этого… Мы с тобой обманываем друг друга, и я не знаю, чей обман хуже…
Джинни очнулась. Спокойствие, которое вселили в нее тихая ласка Стива, его подобревший голос, его уверение, что он защитит ее, бесследно исчезло. Ее вновь охватила тревога. Он сказал, что она должна оправдаться, а не то попадет в тюрьму, и она ответила ему, что оправдается с легкостью. Но если она заявит, что она - не Анна Эвери, ее все равно могут судить как сообщницу ее мнимого отца. А может быть, чиновники-янки и не поверят ее заявлению и по-прежнему будут считать ее дочерью преступника и судить вместе с бандитами за похищение драгоценностей. Может быть, потому Стив и был так резок, так взвинчен, что она может оказаться на скамье подсудимых, хотя бы он этого не желал…
А кто может подтвердить, что она - Вирджиния Марстон? Обратиться к мачехе - значит подвергнуть риску отца: та может догадаться, что он жив и вызвал к себе Джинни. Отец скрывается в Колорадо, может быть, и убит.
Ее жизнь запуталась в таких хитросплетениях, что и не распутаешь. Чарльз предупреждал ее, что лучше не раскрываться: если она признается, что лгала, то навсегда прослывет лгуньей. И все-таки единственное спасение - на ранчо Чепмена, то есть еще одна ложь.
Она сидела на лошади перед Стивом, касаясь его, вдыхая его запах, заглядывая иногда в его красивое лицо. Он был задумчив - наверное, его тоже многое беспокоило… Иногда он обвивал ее рукой за талию и поддерживал на подъемах и спусках - местность была неровная - и задерживал руку дольше, чем было необходимо. Она была уверена, что он думает о ней… желает ее… Но было ли это только физическое желание? Желание вопреки рассудку? Или, наоборот, обдуманное намерение снова воспламенить ее, соблазнить и выведать то, что ему нужно? А может быть, его по-настоящему влечет к ней, только он не желает в этом признаться - ни себе, ни ей. Может быть, они оба захвачены любовью… Нет, нет, не думай этого, Джинни! Его сердце не затронуто, только твое! Или он слишком ожесточен и не верит, что кто-то может полюбить его истинной любовью, и поэтому боится любви, боится ее, Джинни, боится полюбить сам…
Стив готовил завтрак, двигаясь тихо и осторожно, чтобы не разбудить спящую усталую женщину. Вчера вечером ему пришлось снова дать ей виски, чтобы она заснула. Что-то с ней было не так. Она по-прежнему была озабоченной, чем-то подавленной, совсем не похожей на ту бодрую мужественную Анну, которую он знал по путешествию в фургонах. Ее подавленность огорчала и беспокоила его. Уж лучше бы она бранила и проклинала его, Стива, требовала бы еще разъяснений по его "миссии". Конечно, она еще печалится об отце, да и предстоящая встреча с бандитами не может не волновать девушку. Или все-таки она боится разоблачения? Значит, она была сообщницей Чарльза.
Джинни проснулась и втянула ноздрями упоительный запах жареного бекона, смешанный с запахами кофе и бисквитов.
- Вставайте, соня, - тронул ее за плечо Стив, - или я все съем сам. А я сегодня раздобыл яйца, так что пошевеливайся, женщина!
Джинни протерла глаза и посмотрела на сковородку:
- Яйца? Откуда?
- Поблизости.
- Разве тут поселок недалеко?
- Да нет, просто ферма. Фермер и два сына. Вы уж туда носу не кажите.
- Потому что вы украли яйца? - заподозрила Джинни.
- Вовсе нет. Почему вы сразу думаете обо мне плохо, Анна? - раздраженно спросил он и быстро разбил яйца и вылил на сковородку.
Она поняла, что он задет, но стояла на своем:
- А разве меня вы не обманули?
- Разве у меня не было причины для этого, как вы думаете?
- Нет, я так не думаю. Но я не притворялась влюбленной в интересах шпионской "миссии", чтобы разведать то, что мне нужно… - Джинни как-то внезапно замолчала, подумав, что именно так она собирается поступить с Беннетом Чепменом.
Стив заметил, что она вдруг покраснела и глаза ее блестят.
Она поступила со мной нечестно, подумал он, ее выдала краска стыда на лице, и сказал:
- А, по-моему, это вы притворились влюбленной, потому что вы с отцом заподозрили, что за вами следит агент и решили отвлечь его внимание…
- Неправда! - возмутилась она, не заметив нечаянно проскользнувшего слово "агент". - Я ничего не знала о преступлении! - Джинни постаралась успокоиться и спросила Стива: - Вы сказали, что драгоценности краденые? Как власти узнали, что курьер повезет их в одном из фургонов нашего обоза?
Стив решил, что может ей ответить:
- Да, они были украдены: часть - здесь, часть - в Англии. Удалось выяснить, что похищение связано с заговором Красных Магнолий. Лучшие агенты расследовали это опасное дело; некоторые были убиты. Человек, который меня нанял для расследования, узнал, что преступник повезет драгоценности в нашем обозе, но имени умирающий агент назвать не успел. Мне было приказано найти драгоценности и разоблачить преступника. Я надеялся сделать это просто и быстро, но не обошлось без осложнений.
…Украденные драгоценности… Чарльз Эвери плыл с ней и Джоанной на корабле из Англии… Убитые агенты… Значит, Стиву тоже все время грозит опасность…
- Почему отец вызвал вас из этого пансиона на Севере? Чтобы вы служили прикрытием в дороге? Ведь вы не в Техас направлялись!
Да, думала Джинни, все это сплетение лжи так сложно, так трудно объяснить Стиву… Сначала Эвери сказал ей, что купил в Вако склад, и только на последней стоянке открыл ей правду. Поверит ли Стив?
- Я знаю, что вы - его дочь, а не нанятая для этой роли исполнительница.
- Знаете? Откуда?
- Я дал запрос и об этом.
Джинни знала, что о смерти Анны было известно только в Джорджии, но не за пределами штата.
- Вы дали запрос до начала или во время нашего путешествия?
- Во время.
- А вы запрашивали еще о ком-нибудь?
- Нет.
- Почему? - Джинни понимала, что, конечно, были и другие подозреваемые.
Стив доел яичницу, налил себе кофе и сказал:
- Вам как будто бы должно быть ясно - из-за того, что произошло между нами.
Он сразу заподозрил, что она завлекает его, или… Джинни сказала:
- Вам это ясно, а мне - нет. Когда вы получили ответ на свой запрос?
Стив решил отвечать на все ее вопросы: может быть, это поможет ей доказать свою невиновность, и он поможет ей выпутаться из ее беды, спасет от тюрьмы.
- В Монтгомери я узнал, что вы действительно его дочь. В Виксбурге, когда я ждал вас в гостинице, я узнал, что ранчо не существует.
Джинни взяла тарелку и кружку, обдумывая даты. Он сделал запрос после их первой ночи любви в Колумбусе, второй запрос - после второй ночи в Джексоне. Он уже подозревал и ее, и Чарльза, и занялся с нею любовью при первой удобной возможности. Его подозрения возросли, но он не отказался и от второй ночи. Он был убежден, что Чарльз - преступник, и все же решил… все же собирался провести с нею третью, несостоявшуюся ночь. Джинни спросила напрямик:
- Вы хотели открыться мне до того или после того, как мы были бы еще раз вместе в Виксбурге?
Взгляд его ответил: "После!" Но слова не слетели с его губ. Он вспомнил, что взял ее и еще раз, когда нашел… до того, как открыл ей свою миссию. Почему он так поступил? Чтобы последний раз любить ее до разоблачения, когда нечто темное встанет между ними? Она отдавалась ему так радостно и пылко! Поэтому, должно быть, он и медлил с разоблачением.
Он осознал, что она сказала "были бы вместе", а не "любили бы друг друга", и понял почему. Но он не стал ни оправдываться, ни извиняться - это только могло бы ухудшить положение, а тихо сказал:
- И вещи, и люди не всегда таковы, какими кажутся, Анна!
- Согласна с вами, мистер Карр, - ответила она, гневно глядя на него. - Уж мы-то с вами это друг другу доказали.
- Ну, хватит болтать, женщина, - сурово ответил он, - пора в дорогу!
Джинни решила быть со Стивом Карром милой и любезной в надежде узнать все до конца и получить полную уверенность. Во время короткой остановки она спросила:
- Откуда вы знаете, на каком расстоянии от нас они находятся?
Он был удивлен как ее вопросом, так и ее оживленным и доброжелательным тоном.
- По состоянию следов, конечно.
- А если они сделают петлю, вернутся и нападут на нас с тыла?
Стив посмотрел на нее удивленно, и Джинни объяснила, что читала о такой уловке в приключенческих романах-вестернах.
- Ну, так это в романах, - усмехнулся Стив. - В жизни бандиты пока к таким уловкам не прибегают. - Он посмотрел на Джинни озабоченно и попросил: - Не расскажете ли вы мне теперь о вашей последней стоянке? Я не хотел расспрашивать, пока ваша рана была еще слишком свежа…
Джинни подробно рассказала не только о последней стоянке, но и обо всем, что происходило в пути после похищения из обоза.
- Я поражен, Анна. Где вы научились прятаться на деревьях?
- В детстве. Но я благодарна вам за все, чему вы меня научили, - это спасло мне жизнь. Что бы между нами ни произошло, я вам признательна.
Он смягчился и сказал с улыбкой:
- Вы хорошо использовали уроки.
- И "деррингер", который вы мне дали…
- И теперь его носите? - Он коснулся ее ноги, Джинни вздрогнула.
- Да, все время ношу, как вы велели. Что, боитесь, что наставлю его на вас?
- Ну, это было бы глупо, - усмехнулся он, - ведь я - ваша единственная надежда на спасение.
- Знаю, и буду вести себя соответственно.
Стив усмехнулся и одобрительно хмыкнул:
- Рад слышать такие слова, женщина!
- Расскажите, пожалуйста, что было в лагере, когда мы… с отцом уехали, - попросила Джинни.
- Беспокоитесь о том, как восприняли ваш отъезд подружки?
- Да.
- Не волнуйтесь, они вас любят и ничего плохого не подумали. Решили, что вас похитили.
- А вы что подумали?
Стив решил разъяснить ей ситуацию.
- Я тоже решил, что вас похитили. Впрочем, и вашего отца тоже. - И ответил на ее изумленный взгляд: - Преступники нередко предают друг друга. Эти негодяи приехали за Чарльзом Эвери, чтобы ограбить его. Вас прихватили для прикрытия. Они могли начать перестрелку в лагере, и пострадали бы невинные люди. Вы и ваш отец спасли жизни детей и женщин. Но этот хороший поступок не искупает целиком вину Чарльза Эвери - кражу драгоценностей и участие в заговоре Красных Магнолий. Если бы он не был убит, он бы понес наказание. Даже если вы были в какой-то мере его сообщницей, я освобожу вас за ваше самоотверженное поведение в лагере. А в том случае, если вы, сами того не зная, служили просто прикрытием, вообще не может быть речи о соучастии.
Джинни была расстроена тем, что у него не развеялись полностью сомнения на ее счет. Но она не могла оправдаться, не раскрыв своего настоящего имени, а тогда он решит, что обман - ее стихия. Лучше она потом пошлет ему письмо и все объяснит. Через компанию, отправляющую обозы переселенцев, можно будет найти его адрес, а если он бросит работу проводника, она разыщет его через Лютера Бимса - он-то проводник-профессионал и друг Стива. А разлука проявит их взаимные чувства, как в пословице: маленький огонь ветер гасит, большой - раздувает. Но в любом случае она напишет и пошлет это письмо - он должен будет понять, что ошибался на ее счет.
На вечерней стоянке Стив сказал, что на следующий день они настигнут банду. Стив сразу обошел окрестности, чтобы наметить план на следующий день. Сегодня они добрались до невысокой горной гряды Уачиты, самая высокая вершина которой, Рич Маунтен, была покрыта густейшим лесом. Невдалеке был только один небольшой городок, Мена, и Стив был уверен, что никто не заметил, как они сегодня расположились на стоянку, что было очень важно. Дорога была проделана за срок, намеченный Стивом, Джинни оказалась идеальной дорожной спутницей и ничуть не задержала его. Она искусно одолевала переправы через ручьи и реки, слезала с коня и шла пешком так же часто, как Стив, - ведь силы Чууна надо было сохранить.
В самом деле, он не встречал еще подобной девушки. Вот если бы… "К черту ненужные мечтания!" - прикрикнул он на себя.
Когда Стив вернулся на стоянку, ужин был готов. Джинни подала ему обжаренную солонину с кукурузой, бисквиты и кофе.
- Вы готовите лучше, но вам надо экономить свои силы перед завтрашним днем.
- Премного благодарен, мисс Эвери, - шутливо ответил он и принялся за еду:
- А почему вы не берете с собой пару тарелок и приборов? - спросила она.
- Место занимают, да и ни к чему - я ведь одиночка. И по своей профессии должен передвигаться быстро, так что лучше быть налегке.
- А вы еще не устали все время быстро передвигаться и жить одиночкой?
- Подлейте мне еще кофе, - сказал он, не отвечая на вопрос.
Джинни поняла его уловку - он и сам мог бы налить себе кофе, и они закончили завтрак в молчании, потом вместе помыли посуду.
Она легла на подстилку, он, как и каждый вечер, для безопасности поместился недалеко от нее, выложив пистолеты рядом с собой.
- Ну а что будет завтра, когда мы нагоним бандитов? - помолчав, спросила она.
- Вы укроетесь в лесу, пока я не схвачу их, - коротко отозвался он.
- Ах, как все у вас просто, Стив! - Взгляды их скрестились.
- Вы ведь уже знаете, Анна, что все очень непросто.
- Но я бы хотела…
- Что?.. - Он дрожал от желания, возбужденный близостью к предстоящей опасностью. Ведь если он завтра спасует, оба они будут мертвы.
- Я хотела бы, чтобы жизнь не была столь жестока и сурова. Ведь их пятеро, Стив. Вы можете быть…
- Я могу быть убит? - закончил он спокойно, но в душе растроганный тревожной интонацией ее голоса и умоляющим взглядом.
- Не говорите так! - вскричала она, опуская глаза и бледнея.
Стив оперся на локоть и уткнулся подбородком в кулак:
- Я вас хорошо укрою, Анна, они не найдут вас. Да они и не знают, что я не один.
- Я не о себе беспокоюсь. То есть, не только о себе…
- О ком же? Не об этих же негодяях, которые похитили вас и хотели изнасиловать?
- Нет, нет!
- О ком же? - Как ему хотелось услышать из ее уст свое имя.