Стив перекатился на спину и закрыл глаза, раздумывая над тем, как вести себя после этого неожиданного эпизода. Ведь он не хотел…
- Ну, - сказал он, стараясь выдержать спокойный тон, - теперь пойди умойся перед едой, а то ты, наверное, с голоду умираешь.
Она тоже была смущена своим страстным порывом неодолимого влечения к мужчине, и его спокойствие ободрило ее.
- О, - сказала она, - ты во всем совершенство. Всегда знаешь, что, как и когда надо делать.
- Хотел бы я, чтобы это было так, женщина, - возразил он и, скинув рубашку, вошел в реку. Пока он плескался и плавал, она заштопала порванный рукав его рубашки. Он кивнул ей в знак благодарности, натянул одежду и стал разжигать костер и готовить завтрак, пока Анна купалась.
- Поедим, и сразу в путь, - сказал он. - Надо проехать побольше до темноты.
Она почувствовала, что он избегает говорить о том, что сейчас произошло между ними. Стесняется? Не хочет? Когда же она осмелится спросить его, любит ли он ее или только удовлетворяет свою страсть. Наверное, все-таки любит, подумала она с надеждой.
Когда они съели скудную еду и уложили вещи, Стив сказал:
- Сядешь на коня за моей спиной, женщина, а потом мы достанем тебе лошадку.
Она улыбнулась.
- Ах, как я буду рада вернуться в свой фургон!
Как это она забыла и о похищении, и о смерти отца, который лежит непогребенным, о похищенных драгоценностях. Это странно!
- Мы не вернемся к обозу, - сказал он. - Мы поедем вслед за бандитами.
Джинни вовсе не забыла про убийство Чарльза Эвери, но инстинктивно постаралась вытолкнуть его из памяти, может быть, чувствуя какую-то свою невольную вину. Чарльз подверг себя риску ради нее и был убит; теперь Стив хочет подвергнуть свою жизнь риску ради мести за нее.
- Пожалуйста, не надо, Стив! - взмолилась она. - Их схватит полиция. Ведь они мне ничего не сделали, за что же мстить?
- В дорогу, в дорогу, женщина! - оборвал ее Стив. - Они опередили нас на много миль, но я их настигну. - Он поднял ее, посадил на лошадь и сам вскочил в седло. - Держи меня за пояс!
- Пожалуйста, не надо! - умоляла Джинни, вспоминая страшную картину последней стоянки. - Их пятеро. Они вооружены и опасны. Я верю в тебя, Стив, но один ты с ними не справишься. Не следуй за ними в одиночку.
Джинни почувствовала, что тело Стива как будто закаменело. Ровным невыразительным голосом он сказал:
- Это - мое настоящее дело, Анна. Мне поручено настичь их и предать в руки правосудия.
- Настоящее дело?! Что ты хочешь этим сказать? - прошептала Джинни.
12
Нервы Джинни были натянуты как струны. С тяжестью, которая легла на сердце свинцовым грузом, от двух слов, сказанных спокойным бесстрастным тоном, Джинни ожидала ответа. В этих двух словах, поняла она, разгадка. Он ринулся вслед за нею не из любви к ней, не для того, чтобы спасти ее, а для Своего Настоящего Дела. Прекрасная мечта Джинни о любви и союзе на всю жизнь рухнула и лежала в развалинах. Джинни едва удерживалась от крика и рыданий, но смотрела на Стива прямым и требовательным взглядом.
- Я должен нагнать их и вернуть похищенные драгоценности, - коротко объяснил он.
К ее собственному удивлению, ответ Стива не был для Джинни неожиданностью:
- Вы знали о драгоценностях? О том, что… он вез их?
- Да, - сказал он, - только я не знал, кто преступник и где он их прячет. Я не сразу заподозрил Чарльза Эвери, думая, что обнаружу преступника при переправах через реки, но потом понял, что он прикрепил кошелек с бриллиантами на поясе, на теле.
- И все-таки я не понимаю, Стив. Вы должны были…
- Да, я имел приказ обнаружить драгоценности, отнять их у преступника и задержать его самого и его сообщников. Это - мое задание, Анна, и я должен его выполнить.
Каким небрежным тоном он говорит…
- Ваше задание? - переспросила Джинни.
- Да, я получил его и обязался выполнить, хотя с ним не справились представители закона и мой лучший друг. Но теперь задача разрешена, осталось только поставить точку. А ведь я уже думал, что спасую. Мы приближались к Далласу, а разгадки я еще не нашел. Ваш отец хорошо сыграл роль простака и доброго малого.
- Но вы же наш проводник, возглавляете обоз переселенцев.
- Теперь - нет; Большой Эл договорился со мной, что сначала я буду работать в одиночку, чтобы лучше познакомиться с переселенцами. Он присоединился к нам в Колумбусе - я думал, что к этому времени уже справлюсь со своей задачей. Но мне пришлось и после его приезда продолжать разыгрывать свою роль, зато теперь он все возьмет на себя, а я докончу свое дело.
- Вы… разыгрывали роль? - упавшим голосом переспросила Джинни.
- Да. Уверенность возникла у меня только в Бриксбурге, когда я получил телеграмму о том, что Чарльз Эвери никакого ранчо в Вако не покупал. Если бы я немедленно после получения телеграммы вернулся в лагерь, разоблачил и… - Он не сказал "убил"… - преступника… Но я ждал в городе.
- Неужели он ждал для того, чтобы провести с нею ночь в гостинице? - промелькнуло в голове Джинни. Но эта мысль исчезла в бешеном вихре других: вот почему он так приглядывался ко всему и расспрашивал обо всем… вот почему (неужели?!) он ухаживал за ней и соблазнил ее… чтобы разоблачить Чарльза Эвери, сблизившись с ним через "дочь"… Как все ужасно, думала Джинни, и я ввела его в заблуждение, но и он меня тоже.
- Вы шпион? - сорвалось у нее.
- Нечто в этом роде, - спокойно согласился Стив, не удивляясь, что умница Анна угадала истину. Пожалуй, особого агента можно так назвать. - Выполняю разные задания…
"В том числе и заказы на убийство?" - холодея, подумала Анна.
- Ладно, не будем больше это обсуждать, - сказала она вслух.
- Да и некогда, - согласился Стив. - Я и так потерял время, разыскивая вас. Это увеличило дистанцию между мною и преступниками.
В воображений Стива возник лагерь бандитов с непогребенным телом Чарльза Эвери. Как только он поймает преступников и доставит их властям, он сообщит об этой последней стоянке бандитов, и прах Эвери похоронят. Сейчас он не будет говорить об этом с Анной, чтобы уберечь ее от страшного воспоминания. Он скачет по следу преступников, он точно знает, куда они направились - это не просто догадка, а уверенность.
Джинни заботило другое: как мог Стив, считая, что она - дочь преступника и подозревая ее в сообщничестве, делить с ней любовь сегодня утром? И с такой страстью! И в то же время он признался, что ринулся не спасать ее, а выручать похищенное бандитами сокровище… Сожалел, что потерял время на ее поиски… Он гнался не за ней, а за Чарльзом - участником группы Красные Магнолии, за драгоценностями, за бандитами… он хотел выяснить связи Чарльза Эвери…
- Его имя - Тимоти Грэхем, - вдруг вспомнила она.
- Чье имя? - удивленно спросил Стив, обдумывавший в это время, как ему извиниться перед Анной за нечаянно сорвавшиеся с языка обидные слова о потере времени на ее поиски.
- Человека, которому отец должен был передать драгоценности в обмен на оружие и боеприпасы. Бандиты сказали, что место встречи перенесено из Сент-Луиса в Литтл-Рок; но и я, и отец сомневались, что они везут нас туда: на самом деле они задумали присвоить драгоценности.
"Проклятье тебе, женщина!" - возмущенно подумал Стив, а вслух язвительно сказал:
- Так вы все знали! Да, не очень приятно видеть утонченную леди, замешанную в столь грязные дела.
С тех пор как они стали близки, всякая колкость Стива вызывала в душе Джинни мучительную боль. Как он мог обвинять ее столь беспощадно? Как он мог судить о ней так ложно? И это он, использовавший ее симпатию к нему в интересах своего пресловутого Дела. Он, хладнокровный, жестокий, способный на все для достижения своей цели… Сердце ее словно оледенело, и она сказала спокойным тоном:
- Нет, мистер Карр, я узнала обо всем от отца перед его смертью, на последней стоянке. До этого я ничего не знала.
"Это правда или уловка, Анна?" - подумал он и спросил:
- А зачем вы мне об этом рассказываете?
- Чтобы не дать им ускользнуть, чтобы помочь вам их настигнуть.
- Почему?
- Потому что они творили и творят зло.
- Так ведь и ваш отец тоже?
Джинни не могла признаться ему, что Эвери - не отец ей. Ее возлюбленный обманывал ее, но ей обмана не простит. Она была оскорблена, разгневана, но чувствовала, что должна помочь ему предотвратить чудовищное преступление, и она признала:
- Да, мистер Карр, но он был введен в заблуждение. Кроме того, он был ослеплен жаждой мести, ведь другая его дочь, моя сестра, была изнасилована солдатами янки и умерла. Судебные чиновники из Лояльной Лиги оправдали насильников "за неимением доказательств". Янки захватили наш дом, землю и разрушили бизнес отца. Он жаждал отмщения, требовал справедливости и был прав, как и тысячи других южан с подобной участью. Но он был не прав, связав свое дело с Красными Магнолиями. Насилие нельзя победить насилием, ненависть - ненавистью. Многие члены Клана считают, что борются за правое дело, но слишком много преступников вступают в Клак и творят страшные дела. Это может только повредить нам, южанам. Я не знала, что мой отец - член Клана, о своей "миссии", как он назвал ее, он поведал мне в последний день своей жизни. Я рассказала вам все, что знаю. Больше мне нечего сказать.
Стив надеялся, что она не лжет. В голосе ее звучали тоска и боль, и он не мог ей не верить. Он ответил, осторожно выбирая слова:
- Простите меня за все, Анна. За то, что я обманывал вас. Но это дело, которое мне поручено, - словно пороховая бочка, к которой Красные Магнолии вот-вот подведут запал и зажгут его. Я должен был бороться любыми средствами.
В душе Анны неожиданно вспыхнула ярость. И это все, что он ей может сказать, этот человек, предавший ее любовь? Она надеялась, что его извинение рассеет черное облако обиды, омрачавшее его душу, и посеребрит сиянием надежды небо любви. Но его скупые слова не оставляли сомнений, что превыше всего он ставит свое Дело и не поступится им ради любви.
- И ты думаешь, что это извинение? - гневно вскричала она. - Ни за что не прощу твоего предательства, гнусный ублюдок! "Простите меня" - два словечка, и я должна простить! Да чего и ждать было от ублюдка!
Нервы Стива были натянуты как струны: как больно было услышать ненавистное ему слово, слетевшее с губ, которые он целовал! Слишком много оскорблений и испытаний он перенес в жизни, чтобы отдать себя в ее руки… И он заставил себя сказать холодно и резко:
- Я же предупреждал вас, Анна, что я - ублюдок, и не только в переносном смысле этого слова.
Сердце Анны переполнилось негодованием: значит, он не отрицает, что вел себя как негодяй?
- Да, лучше бы я тогда сразу поверила вашим словам! - вскричала она. - Видно, это был единственный раз, когда вы мне сказали чистую правду. Вы меня арестуете?
- Разве вы были замешаны в этом деле? Ведь вы сказали, что нет.
В его вопросе звучало сомнение. Значит, она не убедила его!
- Нет, я невиновна, но вы этому не верите, сколько бы я ни твердила. Однако не волнуйтесь, я сумею оправдаться.
- Постарайтесь это сделать, Анна, тюрьма вряд ли вам понравится.
- Вы говорите так, словно сами там побывали.
- Побывал. Во время войны, когда янки издевались над южанами как хотели.
Джинни была потрясена. Значит, он был военнопленным. Все знали, какие беды и унижения перенесли эти люди. Эти страдания у Стива наложились на те, что он перенес в детстве и юности, и он ожесточился. Неудивительно, что он замкнут и насторожен. Что у него нет доброжелательства к людям. Она хотела бы понять его, простить его, довериться ему. Но в состоянии ли она это сделать? Или лучше порвать с ним, забыть о нем навсегда? Но сможет ли она?..
- Значит, вы теперь работаете для Союза Штатов, на своих бывших врагов и мучителей?
- Да.
- Против южан, которые только хотят защитить себя?
- Есть одна только сторона сегодня, которая права, - Соединенные Штаты. Это так, Анна.
- И вы - патриот, который исполняет славную миссию?
- Нет, я просто работник, который любит свое дело и знает, как за него взяться.
- Проклятая ваша работа! Вы только о ней и думаете. Ответьте на вопрос: я ваша пленница?
- Вовсе нет! Просто я не могу отправить вас одну - слишком большой риск - и не имею времени отвезти вас в город. Единственный выход - оставить вас при себе. Мы оба в опасности, и от вашего послушания зависят и ваша собственная жизнь, и моя. Делайте все так, как я скажу. А когда я схвачу этих людей, я отвезу вас в ближайший город. Там вы решите, что делать. Может быть, для вас лучше всего будет поехать к вашей тетке в Даллас и жить с ней. Ведь никакого ранчо в Техасе нет.
- А как вы об этом узнали? Когда?
- Разве это имеет значение? - сердито буркнул он.
Но это имело значение для Джинни: когда он узнал, до или после того, как они стали близки.
Он понял смысл ее вопроса и проворчал еще сердитей:
- Ах, вам надо точно знать, когда мне стало ясно, что вы и ваш отец лжете мне!
Он почувствовал, что она словно закаменела сзади него в седле. Он не хотел ее обидеть, не хотел ссоры, но хотел бы, чтобы она поняла важность его миссии и помогла, рассказав все, что знает. Но времени не было, и он продолжал все тем же резким тоном:
- Перестаньте отвлекать меня ненужными расспросами. Я должен сосредоточиться на поиске преступников.
- Подумаешь, какая трудная задача для вас! Вы их с завязанными глазами найдете. Меня же нашли и взяли в плен.
Он заметил, что она не сказала "вы меня нашли и спасли", а сказала "взяли в плен".
- Я нашел вас быстрее, чем они, не потому, что я так уж искусен, а потому, что они, думаю, решили вас не искать. Нам надо, торопиться, женщина. Самое важное - застать их врасплох. Если это не удастся, вы вновь станете их пленницей, а ведь это нежелательно, не правда ли? Вы плохо думаете обо мне, Анна, но я сделаю все, чтобы мы оба остались в живых. Поэтому перестаньте дуться на меня, слушайтесь моих распоряжений и помогайте мне. Не моя вина, что ваш отец вовлек вас в это преступное дело, а мне поручено его распутывать. Мы с вами могли бы попасть и в худшую беду.
Джинни выслушала его молча и кивнула. Она была смущена словами Стива. Он ведь действительно не виноват, что именно ему поручили искать драгоценности. Он не мог ей открыться, но ведь и она скрыла от него правду о себе. Может быть, признаться ему, и у нее станет легче на сердце? Нет, несмотря на то, что они стали любовниками, этот человек непостижим, понять его невозможно. Нет, открыться еще рано. Надо подождать.
Стив пустил Чууна по следу бандитов, Анна была легка, и ее вес не снижал ровной скорости крупного сильного коня. Карр внимательно смотрел на дорогу, но все время ощущал женщину, обхватившую его сзади за пояс и прижавшуюся к нему, обонял ее запах, чувствовал ее дыхание и неистово желал ее - пусть только она окажется честной и невиновной в этом деле с Магнолиями.
Душа Джинни полнилась тоской и смятением. "Ты - холодный и жестокий человек, Стив Карр, - думала она. - Я, наверное, не смогу простить тебя, даже если ты будешь молить о прощении. Твое рождение и воспитание наделили тебя дурными инстинктами; иногда ты их подавляешь в себе, но чуть что - и они оживают. Я думала, что смогла бы изменить тебя, но теперь не уверена в этом. Оставь свои мечты, Джинни. Надежды нет. Я не в силах простить твое предательство, Стив Карр".
Джинни томило одиночество, ей некому было излиться… да и негде выплакаться. Она не могла ни зарыдать, ни застонать, хотя тоска сжимала ее сердце, словно железный обруч. Но она знала, что справится с жестоким переживанием и заставит себя забыть все, что было… Мужайся, Джинни, возьми себя в руки… а потом ты расстанешься с ним навсегда. Когда его не будет рядом с ней, она сможет уврачевать свое сердце… Наступит целительное забвение. У нее есть важные задачи, она отвлечется от мыслей об этом коварном человеке и сможет забыть его. Джинни попыталась бы даже отомстить ему, но мщение - обоюдоострый меч, и она может ранить самое себя еще глубже. Нет, лучше забыть… Если она захочет мстить, он озлобится, и ее положение может стать опасным. Ведь ее легко обвинить в сообщничестве с Чарльзом… а если Стив решится на это? Боже, как ужасно, что жизнь привела его к такой озлобленности… Но своей душе она не даст ожесточиться, хотя сейчас ее и одолевает смятение.
"Ты сохранишь спокойствие и стойкость, Джинни Марстон", - решила она.
Полный месяц освещал их стоянку. Стив ехал, не останавливаясь, до наступления ночи. Джинни всю дорогу молчала, отвечая на его обращения или замечания только кивком - она боялась расплакаться.
На короткой стоянке они поели сушеной говядины и кукурузных лепешек, запив водой из его фляжки.
В дороге они иногда спешивались, чтобы дать отдохнуть гнедому, и шли рядом с конем: он - с одной стороны, она - с другой. Он несколько раз заговаривал с ней и сообщил, что бандиты углубляются в горный район Уачиты, и, если они будут ехать с той же скоростью, через день удастся их настигнуть.
На следующей стоянке Стив зажарил подстреленного им кролика, испек маисовые лепешки и сварил крепкий кофе - все это сам, не обращаясь к Джинни за помощью. Да она и не предлагала помочь, и только коротко поблагодарила его, когда он подал ей еду.
Да, подумала она, этот человек ни в ком не нуждается. Он привык со всеми справляться сам.
Стив хмыкнул, когда она нарушила свое упорное молчание, и насмешливо сказал:
- О, вы еще не лишились дара речи. А я уже думал, что вы язык проглотили.
Джинни поглядела на него и ответила бесстрастно:
- Вы велели мне замолчать, разве не помните? А еще до этого сказали, что мы выживем, если я буду повиноваться вам. Я не получала еще разрешения говорить, вот я и молчала. А если бы вы и раньше разрешили мне говорить, то мне нечего было бы сказать вам, Стив Карр. Могла бы только повторить, что вы лгун и обманщик.
Он предполагал, что она настроена подобным образом, но все-таки не думал, что так непримиримо. Она теперь его ненавидит, понял он и спокойно сказал:
- Не переживайте, Анна, через несколько дней мы расстанемся, и вы будете довольны.
- Я думаю, мы оба будем довольны, когда эта ужасная история закончится.
- В самом деле? - заметил он, сузив устремленные на нее глаза.
Не надо вступать в ссору, думала Джинни. Он провоцирует ее, чтобы еще больше оттолкнуть от себя. Ну что ж, она отстранится. Она спокойно поела и вежливо заметила:
- Очень вкусно, мистер Карр. Вы готовили, так я помою посуду.
- Незачем, - заметил он, добирая еду пальцами со сковородки: единственную тарелку и прибор он отдал Джинни. Да, он привык жить один, есть в одиночестве. Такие привычки неискоренимы. - Я сам помою, особенно сковородку, - сказал он, собрав посуду, чтобы пойти к ручью. - Сковородку надо чистить самому, не то она станет плохо жарить. А это отличная сковородка, я к ней привык. Она видала со мной всякие виды.