Я хотела исповедаться вам в то утро, когда узнала о вашем отъезде; теперь это невозможно. Считаю своим долгом оставить вам эту записку, хотя вы поступили иначе. Я даже не уверена, что вы сюда вернетесь, получите мое письмо и прочтете его.
Я не могу ждать вашего возвращения еще и потому, что на меня возложена ответственность: я дала тайную клятву выполнить поручение и должна сдержать ее. Через месяц или через два месяца я извещу капитана Купера, где нахожусь. Много раз каждый из нас обманывался в другом, но, может быть, мы еще сумеем понять друг друга и будем счастливы. Разлука проявляет чувства. Но я тоскую без вас и надеюсь, что и вам недостает меня. Молю Бога, чтобы все прояснилось в дальнейшем.
С любовью
Анна".
Во вторник утром Джинни села в почтовую карету, кучер взмахнул хлыстом, лошади тронулись с места. Надеясь забыть свою любовь, Джинни ехала к Беннету Чепмену, чтобы исполнить обет, данный Джоанне в ночь ее смерти.
14
Вскоре почтовая карета пересекла границу Арканзаса. Теперь путешественники находились в Оклахоме, обычно называемой индейской территорией - там жили пять племен осаге и другие племена индейцев. Они ехали вначале вдоль берегов реки Пото, связанной для Джинни с воспоминаниями о Стиве.
Пассажиры беседовали между собой, изредка обращаясь к Джинни; очевидно, никто не сомневался, что она - миссис Кора Майерс. Карету сопровождали трое охранников дорожной службы и двое солдат.
Джинни вспоминала свое путешествие в фургоне - тяжелое, но намного более свободное и приятное, чем передвижение в почтовой карете. Девять пассажиров сидели по трое на двух скамейках вдоль стенок и одной, без спинки, посреди кареты. Скамейки были узкие и жесткие; к счастью, Джинни сидела на первой, спиной к кучеру, а не на средней. Шум, тряска и духота были мучительны; на остановках запряжка менялась на свежую за десять минут, так что пассажиры не успевали хоть немного передохнуть. По правилам дорожной службы карета должна была проезжать восемьдесят миль в день с пятью десятиминутными остановками; через четверо суток путешественники должны были прибыть в форт Белкнап.
После Кьямичи путешественники ехали по зеленой равнине, покрытой густой травой, заросшей кустарником и лесами. Потом проезжали каменистую местность с хлопковыми полями и дубовыми рощами по берегам рек. На третьей стоянке они получили скудный и безвкусный обед - бисквиты с жареным мясом, кофе и молоко.
Теперь они уже миновали реку Пото и находились невдалеке от гор Сан Буа.
Следующая стоянка была в Вилбертоне, в окрестностях которого, по слухам, укрывались в пещерах бродяги и преступники. Здесь четверо пассажиров вышли, два из освободившихся мест заняли новые путешественники.
По пути к последнему перегону им попадались дикие буйволы, олени и антилопы; вдали завывали койоты, Эта живописная зеленая равнина по договору была собственностью индейцев, но Джинни надеялась, что они пересекут ее благополучно. Хотя она знала, что капитан Купер был срочно вызван из форта Смит в связи с волнениями индейцев, солдат они по дороге не видели. Слава Богу, не попадались ни бродяги, ни бандиты, иногда, по слухам, нападавшие на почтовые кареты.
К вечеру они проехали восемьдесят миль, и на последней стоянке пассажиры, грязные, запыленные, вышли из кареты и после скудного ужина расположились на ночлег: мужчины - на полу в общей комнате, дамы - в семейной спальне начальника станции вместе с его женой. Помещение было самое жалкое, помыться было негде, и Джинни вспомнила путешествие в фургоне, как золотой сон… вспомнила и того, о ком не хотела вспоминать.
Они ехали к западу от гор Джек Форк, пересекая широкие заболоченные речки. Когда Индейская территория осталась позади, в лесах исчезли сосны. К вечеру второго дня путешествия Джинни обнаружила, что, кроме скудной еды, предоставляемой дорожной компанией, можно было за небольшие деньги получить на стоянке неплохой ужин: фасоль, кукурузные лепешки или бисквиты и дичь, подстреленную или пойманную в ловушку содержателем стоянки: мясо антилопы, оленину или крольчатину.
На третий день, миновав пологие округлые холмы, они пересекли Красную реку на границе Техаса. Джинни забеспокоилась - вблизи цели становилось опасно ехать под чужим именем, которое в конечном пункте легко разоблачат - ведь в форте Белкнап находился Майерс, женой которого она назвалась в конторе дилижансов форта Смит. Поэтому на четвертый день, в городке Джексборо, Джинни сказала, что ее планы изменились, муж прислал письмо, в котором велел ей ждать его в Джексборо. Кучер принес ей ее дорожную сумку, и карета уехала в облаках пыли. Следующая карета, в четыре часа, отправлялась в Даллас, и Джинни купила билет, назвавшись мисс Джоанной Чепмен. Еще одна ночь, - думала она, - и начнется новый этап жизни - снова под чужим именем.
Джинни ждала карету, вспоминая то, что Джоанна рассказывала ей о своем отце со слов матери. Стелла говорила, что муж возненавидел ее сразу после рождения Джоанны - он считал, что перворожденный ребенок должен быть сыном. А потом выяснилось, что Стелла больше не может иметь детей.
- Так что же, - в отчаянии твердила она мужу, - ты женился на мне не по любви, тебе нужна была племенная кобыла для продолжения твоего рода? Ведь Джоанна - твоя родная дочь!
Но Бен так хотел сына, что усыновил восьмилетнего мальчика, Жизнь стала невыносимой, Бен был груб, резок с женой, в сторону дочери и не глядел. Потом он еще завел и любовницу. Не в силах терпеть всего этого, Стелла уехала с маленькой Джоанной в Англию, чтобы быть подальше от Бена. По словам Стеллы, Бен даже сомневался в том, что Джоанна - его дочь. Мать объяснила Джоанне, что ей пришлось припугнуть мужа разоблачением его секретов, Бен дорожил своей репутацией и оставил жену в покое. С тех пор она жила с Джоанной в Англии.
Джинни вспомнила, как плакала ее лучшая подруга, рассказывая:
- Мать всегда уверяла меня, что отец меня не любил и не признавал. Я выросла с сознанием, что я - дочь, ненужная или даже ненавистная родному отцу. Но после смерти матери я нашла в потайном отделении сундучка письма отца ко мне и к ней. А мать говорила, что отец ни разу не писал нам в Англию. Значит, в этом она мне солгала; так, может быть, солгала и в чем-то еще? Или во всем? Чтобы узнать правду, я поехала в Америку. Я хотела узнать правду: почему отец и мать расстались, почему он отказался от меня. Но я умираю. Поезжай в Техас, Джинни, узнай, кто прав - отец или мать, и прости или накажи моего отца.
И вот настал час выполнить ее просьбу, и так же, как в ту ночь, когда она поклялась в этом Джоанне, Джинни охватили страх и сомнения. "Как отнесется к ее неожиданному приезду Беннет Чепмен? - думала она. - Как встретит "сестру" приемный сын Чепмена?" Джинни уже раскаивалась, что дала клятву умирающей… что решила в форте Смит ехать на ранчо Чепмена. Надо было сразу ехать разыскивать своего отца в Колорадо! Но она уже не могла переменить решения - денег у нее почти не оставалось. Заработать здесь денег и отправиться к отцу, - но ей не хотелось надолго оставаться в Джексборо. Солдаты в форте Смит говорили, что в городе восстанавливается форт Ричардсон, так же как был восстановлен форт Белкнап. Все это означало, что жизнь здесь, вблизи индейской территории, тревожная. Джинни рада была покинуть Джексборо.
На следующий день карета прибыла в Даллас.
Джинни взяла свою дорожную сумку и направилась в отель, который показался ей недорогим и чистеньким. Хотя она была грязной и запыленной, Джинни решила сначала пообедать внизу, а потом подняться в свою комнату и принять ванну, потому что приходилось долго сушить длинные волосы.
После превосходного ужина она спросила клерка за конторкой отеля, не знает ли он мистера Беннета Чепмена.
- У него где-то недалеко ранчо, - объяснила она.
- Да, мисс Чепмен, знаю, прекрасный человек. Вы - родственники? - улыбнулся клерк.
- Да, я родственница. Наверное я попрошу вас завтра объяснить мне, как проехать на ранчо Круг С.
Возможно, он удивится этой просьбе, когда узнает что я - дочь Чепмена, подумала Джоанна, но ведь он узнает и то, что я покинула ранчо двухлетней крошкой.
- Но вам не придется ехать на ранчо! - воскликнул клерк. - Вы можете встретиться с мистером Чепменом в городе - он приедет завтра на воскресную церковную службу. Вы найдете его в церкови, или, если хотите, я попрошу пастора - и он направит его сюда.
- Спасибо, - сказала Джинни, стараясь казаться обрадованной, но сердце ее тревожно забилось.
Встреча показалась слишком близкой.
Джинни долго мылась и мыла и расчесывала свои длинные светло-каштановые волосы. Она хотела бы приодеться, но у нее было единственное чистое хлопчатобумажное платье.
Пока Джинни готовилась к встрече с отцом Джоанны, мысли ее были заняты совсем другим человеком. Столько миль разделяет их теперь! Встретятся ли они когда-нибудь? А если не встретятся, как сложится его судьба? Наверное, он никогда не женится, не создаст семьи. Наверное, он из тех мужчин, которые только срывают при любом удобном случае цветы удовольствия и удирают от всяких обязательств… Мужчина-одиночка по убеждению. Никого ему не нужно. И все-таки… не так это просто. Он полон противоречий: добрый - и злой, сильный - и слабый, он дает - и отвергает… он нежен - и груб… Стоп, Джинни, немедленно перестань о нем думать! Он недоступен.
Утром Джинни тщательно оделась и причесалась, но мысли ее были в разброде, а нервы - натянуты как струны. Она снова пожалела, что не поехала из форта Смит или даже из Джексборо в Колорадо на поиски собственного отца. Это было бы достойнее, хотя она и дала Джоанне священный обет. А теперь она должна коварно обманывать отцовские чувства и, каков бы ни был отец Джоанны, должна лгать и притворяться! "Но раз уж ты так решила, то уже не время для сожалений", - одернула она себя и подумала, что хорошо хотя бы то, что обман удастся ей без труда. Внешностью она похожа на Джоанну и все знает о жизни подруги. А потом она возьмет денег у Беннета Чепмена и поедет в Колорадо-сити разыскивать отца. Телеграфировать ему он не велел - положение Мэтью Марстона было опасное, он скрывался. Да, только так, другого выхода у меня нет, твердо решила Джинни, вошла в церковь и села в задних рядах. Некоторые прихожане поглядывали на ее хорошенькое личико и улыбались. Джинни сжала губы; ее била дрожь.
- Привет, Бен! - услышала она голос своего соседа, обращавшегося к входящему в церковь пожилому мужчине.
Джинни словно оцепенела и с трудом повернула голову: возможно, это ее… цель! Мужчина вошел в церковь один; хорошо одетый и подтянутый, на вид лет пятидесяти. Черные волосы с прядями седины, красивое лицо, высокий - футов шесть роста - и крепко сложенный. Если это действительно был Беннет Чепмен, то такой сильный мужчина действительно мог содержать ранчо крупного рогатого скота, сражаться с индейцами я встречать лицом к лицу любую опасность. Под глазами у него были морщинки и на лбу тоже; лицо, приятное и открытое, носило следы забот и треволнений. Джинни подумала, что если даже он действительно злой и безжалостный человек, то все же перенесенные страдания достались ему нелегко.
Две сидящие рядом с ней женщины подхватили молитву; услышав ее, Джинни готова была бежать из церкви.
- Не солги… не укради… возлюби ближнего своего… чти отца своего… - Да, Десять Заповедей Джинни сегодня были совсем некстати.
Джинни вышла из церкви одной из первых и осталась стоять, глядя на выходящих прихожан. Да, именно к этому мужчине, на которого она обратила внимание в церкви, все обращались "Бен" или "мистер Чепмен". Выходящие прихожане приветливо обращались и к Джинни, но она только кивала в ответ, не вступая в разговоры. Наконец она решилась подойти к нему. Сердце ее бешено билось: наверное, на моем лице написано, что я лгунья, думала Джинни, но обратилась к Чепмену спокойно, хотя голос ее сразу немного охрип от волнения:
- Сэр, вы - Беннет Чепмен? - Спокойно, Джинни, уговаривала она себя, помни, как важно для тебя и для покойной Джоанны, чтобы он тебе поверил…
Мужчина обернулся и испытующе посмотрел на нее.
- Да. Чем могу помочь вам?
Ну, Джинни, прямо к делу, быстро и коротко, подбодрила себя девушка.
- Я - Джоанна. Только что приехала из Англии. Мама умерла. Я решила встретиться с отцом.
Мужчина словно онемел. Он смотрел на нее, точно не мог понять ее слов. Потом его карие глаза просияли и наполнились слезами.
- Ты - Джоанна? Моя драгоценная потерянная Джоанна?
- Да, сэр, - заставила себя ответить Джинни. Он оглядел ее с головы до ног. - Ох, извините, - сказала она, - мои вещи задержались в пути, поэтому на мне такое платье. - Он продолжал молча смотреть на нее и она нервно спросила: - Вы сомневаетесь, что я - ваша дочь?
- О, конечно же, ты - моя Джоанна. Ты очень похожа на мать.
Она не услышала злобы в его взволнованном голосе, взгляд был удивленно-радостный.
- Разве это плохо? - попробовал почву Джоанна, и с облегчением увидела, что он улыбнулся. - Конечно, нет..
- Разве это плохо? - попробовала почву Джоанна, и с облегчением увидела, что он улыбнулся.
- Конечно, нет…
Она не знала, как себя вести, когда он обнял ее за плечи, рассматривая любовно и пристально. Джинни почувствовала себя странно, но не отстранилась. Правда, он не привлек ее к себе, а держал за плечи на расстоянии вытянутых рук.
- Дитя мое, наконец-то ты дома. Я боялся, что больше никогда тебя не увижу. Не знаю, что и сказать - я словно в шоке. Это такой чудесный подарок судьбы…
Он выглядел искренне тронутым и взволнованным.
- Я надеюсь, что ты рад мне, отец. У меня никого нет, кроме тебя. Примешь ты меня?
Чепмен снова положил руки ей на плечи и счастливо улыбнулся:
- Да, да, моя девочка! Я всегда хотел, чтобы ты вернулась, с тех самых пор, как мать украла тебя.
- Украла меня?
Бен поглядел - кругом были люди, наклонился к Джоанне и ласково сказал:
- Идем же домой, моя девочка, нам есть о чем поговорить!
- Я остановилась в отеле Клемса, он мне по карману.
- Но ты пойдешь со мной? Пожалуйста.
Вот теперь она могла бы изменить свой план и сказать… Последний шанс!
- Доченька, единственная моя! Идем же! - Он снова оглядел ее с головы до ног. - Ты же красавицей выросла, Джоанна! Я так рад, что ты вернулась. Вот Нэн и Стоун увидят тебя - не поверят, что такая красавица - моя родная дочь.
Джинни притворно удивилась:
- Вы женились снова?
- Нет, нет! Нэн - моя экономка, а Стоун - приемный сын. Я усыновил мальчика до того, как тебя увезли от меня. Ты, конечно, не помнишь ни его, ни Нэн - тебе же всего-то было два года… когда Стелла увезла тебя… Что она тебе говорила обо мне? - спросил он будто через силу.
- Очень мало, отец. Она не любила говорить о прошлом.
- Когда она умерла?
- В феврале, от воспаления легких. Я взяла оставшиеся деньги и купила билет в Америку. До ранчо добиралась с обозом переселенцев и в почтовой карете. Дорога была очень трудная.
- Да, детка, но теперь ты можешь быть спокойна - деньги у меня есть, и тебе ни в чем отказа не будет.
- Спасибо, отец…
- Ну, пойдем домой; долго же ты там не была!
- Да, отец, очень долго, - подтвердила Джинни и улыбнулась.
Они остановились у полукруглой каменной арки.
- Здесь начинается мое ранчо, - сказал Бен, к потом они около часа ехали верхом по земле, составляющей собственность Чепмена, - огромному пространству с зелеными изгородями и пасущимися быками, коровами, лошадьми. Там и сям мелькали конные пастухи-ковбои.
С зеленого холма Джинни увидела многочисленные хозяйственные постройки: амбары, сараи и большой дом.
Бен остановил коня и показал Джинни:
- Вот твой дом, Джоанна. Он будет принадлежать тебе и Стоуну.
- Мой… брат здесь?!! Я увижу его?
- Сейчас его нет, но скоро вернется. У него есть дела. Струн живет здесь с детства. Помогал мне на ранчо, тогда оно было небольшим. Мальчик нуждался в отце, в заботе. Он был совсем особенный. Я полюбил его и усыновил. Он мне словно родной сын, Джоанна, но это ничуть не влияет на мою любовь к тебе. Я надеюсь, что ты - согласишься разделить с ним ранчо.
Неужели Стелла говорила правду и Бек действительно отдал своему приемному сыну всю свою любовь и нежность? Он с таким чувством говорил о Стоуне!
- Конечно, отец, - отозвалась Джинни, - я полюблю брата! Хотела бы поскорее увидеть его.
- А он просто жаждет тебя увидеть! - сказал Бен. - Он тебя обожал, когда ты была маленькой. Как жаль, что вы не росли вместе. Он грустил, когда Стелла… Ну, ладно, не будем говорить об этом…
Когда они подъехали к дому, Бен соскочил с коня и закричал:
- Нэн! Нэн! Смотри кого я привез! Это Джоанна, она вернулась ко мне.
Джинни увидела красивую женщину лет сорока, которая торопливо вышла на зов. Черные волосы, блестящие как шелк, были уложены в красивый узел на затылке; черными глазами, смуглой кожей и изящным сложением она напомнила Джинни испанку.
- Джоанна… - прошептала Нэн и радостно приветствовала девушку. Женщины обменялись взглядами, и вдруг Нэн обняла Джинни и притянула к себе.
- Какое счастье, что ты наконец дома, малышка. Бен так тосковал, молил Бога, чтобы ты вернулась. Сегодня благословенный день. - В голосе Нэн звучала искренняя радость.
- Стелла умерла несколько месяцев назад, и Джоанна решила приехать ко мне! - сообщил Бен.
Нэн пристально посмотрела на Бена, словно хотела понять, как он отнесся к сообщению о смерти жены. Они обменялись улыбками, и Джинни почувствовала, что эти двое понимают друг друга.
- Сочувствую твоей потере. Зайдем в дом, и ты все расскажешь.
Стройная изящная женщина внесла в дом дорожную сумку Джинни; та удивленно посмотрела ей вслед. Бен ответил на ее невысказанный вопрос:
- Не удивляйся. Нэн живет у нас с давних пор, она член семьи.
Войдя в дом, Бен сказал:
- Нэн, покажи Джоанне ее комнату. Пусть она приведет себя в порядок, прежде чем мы сядем за стол.
Джинни вошла вслед за Нэн в изумительную комнату. Нэн, увидев ее удивление, ласково улыбнулась:
- Отец так ждал твоего приезда! Комната убиралась каждый день, а раз в пять лет ее красили и обновляли обстановку. Иногда я видела, как он плачет, сидя на этой кровати, предназначенной для тебя… Каждый год в день твоего рождения и каждое Рождество он покупал тебе подарок. Все шкафы набиты ими, ведь Стелла запрещала посылать их в Анг… - Нэн оборвала свой рассказ. - Прости, что я напомнила тебе о матери. Ты, конечно, еще горюешь.
- Нет, я уже успокоилась, но спасибо вам за сочувствие. - Джинни оглядела комнату, вздохнула и сказала: - Я не знаю ни отца, ни вас, ни этого дома. Я так странно себя чувствую.
Нэн посмотрела на нее понимающе и сочувственно.
- Тебе было всего два года, как ты можешь помнить. Ничего, все наладится, ты привыкнешь к нам. Я так счастлива, что ты здесь. Отцу тебя недоставало.
- Он меня полюбит, Нэн? Можно мне так вас звать?