Четверг прошел для Джинни в напряженной работе. Фрэнк Кэннон одобрительно кивал, улыбался и пожирал Джинни глазами с макушки до пяток. К концу дня он, многозначительно глядя на девушку, пригласил ее на завтрашний вечер в ресторан "по особому случаю". Джинни немножко испугалась: если он серьезно влюбился в нее и предложит ей выйти за него замуж, положение ее станет затруднительным. Она начала флиртовать с ним, рассчитывая, что он слегка влюбится, но получить от него предложение руки и сердца, от возможного убийцы отца… Джинни поежилась. Ладно, сказала она себе, гони докучные мысли, Джинни, успокойся, а там видно будет.
Раскладывая в кабинете Фрэнка переписанные ею бумаги и полученные в этот день письма, Джинни заметила в картотеке досье, обозначенное буквами "ММ" - другой надписи на папке не было. Джинни прислушалась: в соседней комнате переговаривались клерки, спешившие окончить работу, - вряд ли кто-нибудь зайдет. Она выхватила две сколотые скрепкой бумаги и прочитала в заключении цифры, которые уже знала из писем отца: руда с высоким содержанием металла, 80–90 % серебра. Не было обозначено ни имени Мэтью Марстона, ни местоположения шахты, но Джинни была уверена, что цифры относятся к руднику ее отца, - убеждало и многозначительное "ММ". Бумаги были датированы июнем прошлого года - стало быть, год уже истек, а Фрэнк продолжает хранить в сейфе золото ее отца. Дата последнего письма отца - июль 1866 года, когда он скрылся после убийства Клэя. Потом - ни весточки; очевидно, он боялся, что преследователи, перехватив письмо к дочери, нападут на его след.
Джинни услышала голос Фрэнка в холле и поняла, что он направляется в кабинет. Она уронила бумаги на пол, бормоча:
- Что ж ты наделала, Анна? - И встала на колени, чтобы поднять их.
- Что случилось? - спросил от дверей Фрэнк.
Джинни натянуто улыбнулась.
- Я вытащила папку на Мепплза и нечаянно потянула соседнюю; стала ее ставить на место, и вылетели эти бумаги. На них нет имени, я не знаю, куда их положить.
Фрэнк встал на колени рядом с ней, поднял бумаги и вложил их в папку "ММ".
- Это - анализы руды с прииска, который меня интересует, я бы охотно вложил в него деньги. Но местоположение неизвестно. Где-нибудь в Скалистых горах, а может быть, даже в другом штате.
- Почему же так, Фрэнк?
- Некоторые старатели, - неохотно начал Фрэнк, - недоверчиво относятся к экспертам по пробам руды и привозят свои образчики издалека. Тогда я не узнаю, где находится месторождение. Вот и с "ММ" такой случай, а месторождение, наверное, богатейшее в штате, и я охотно принял бы участие в его разработке. Такого высокого процента серебра в руде мне не встречалось. - Выражение лица его стало алчным, руки хищно сжались в кулаки так, что побелели суставы пальцев. Он встал, помог ей подняться и поставил папку на то место, где была бы фамилия "Марстон". - Да, это месторождение - богатейшее, оно принесет владельцу миллионы. Руда - почти что чистое серебро. И золото в ней есть. Я непременно вошел бы вкладчиком в компанию, если кто-то нашел бы это месторождение. Или сам бы начал его искать.
- Не понимаю, Фрэнк. Ведь это месторождение уже открыто. Вам принесли образцы. Ведь вы этих людей видели?
- Да, видел. Но оба были убиты, может быть, обычными грабителями. Поэтому заявка с указанием местонахождения не зарегистрирована в земельном управлении. А Мэтью Марстон и Клэй Кессиди сгинули.
Джинни с облегчением почувствовала, что он доверяет ей, и потому не побоялась полюбопытствовать:
- Наверное, кто-нибудь наткнется на это месторождение, как вы думаете? Ведь в горах много старателей.
- Но я же объяснил вам, что обычно даже богатая сереброносная руда выглядит очень обманчиво - ни за что не заподозришь такого высокого процента серебра. Мэтт и Клэй были опытные старатели, только поэтому и догадались, что там скрыто богатство.
- Какая жалость, что они убиты; разработка такого месторождения прославила и обогатила бы штат. Как это случилось?
- Их тела были найдены в сгоревшей хижине. Их застрелили, а потом подожги лачугу, чтобы замести следы. Опознали их только по мулам, которые находились около сожженной хижины, и их упряжи.
- Может быть, убийцы безуспешно требовали у них координаты месторождения и, ничего не добившись, расправились с ними?
- Я думал об этом. Даже нанял детектива для расследования, но никаких следов найти не удалось. Заявка, очевидно, не была зарегистрирована.
Джинни не рискнула спросить, проверял ли он списки регистрации участков не только в Колорадо-Сити, но и в других городах, например в Денвере.
- Наверное, после убийства прошел слишком большой срок, чтобы детектив мог добиться успеха, - заметила она.
- Иногда я думаю, что один из них мог спастись. Впрочем, вряд ли, он бы объявился, ну, например, если бы это был Марстон… Его сумка с золотом лежит у меня на хранении, и срок уже прошел. Вы ведь видели сегодня полку с невостребованными вещами.
Джинни сочувственно вздохнула.
- Какой ужас - человек умирает, когда вот-вот мог стать миллионером. А родственники у них были? Если убийцы хотели завладеть месторождением, то и родные в опасности.
- У Клэя Кессиди родных не было. У Марстона была дочь, но она жила в Англии, неизвестен не только ее адрес, но даже имя. Могла она и выйти замуж и переменить имя. Марстон и Кессиди остались здесь после войны как "гальванизированные янки". Кажется, оба были славные парни.
- Как печально, когда дочь даже не знает о смерти отца…
- Я хотел бы найти ее. Если отец посылал ей в письме карту или какие-нибудь сведения, я организую компанию по разработке, и мы оба разбогатеем.
- Пытались ли вы найти ее? - с притворной небрежностью спросила Джинни.
- Да, но это не удалось. А было бы хорошо оформить заявку и опередить преступников.
- Но вы говорили, что один, возможно, жив? Почему же он исчез?
- Представить себе не могу.
- Я тоже. А знаете, у меня возникла идея: откройте контору по розыску старателей, которые имеют с вами дело: пусть каждый, закладчик или продавец оставит у вас сведения о месте своего жительства или данные о том, куда он направляется. А потом вы сможете информировать их семьи, если их не могут разыскать, за небольшую плату, разумеется. Я вела бы регистрацию.
- Хорошая мысль, я ее обдумаю.
Когда Джинни уже собрала свои бумаги, в дверь постучал клерк.
- Время закрывать, вы еще не кончили, мистер Кэннон.
- Кончаем через минуту. Идите домой и отдыхайте, первый день работы утомителен. Вы не забыли о моем приглашении на завтрашний вечер?
- Нет, конечно.
Джинни, действительно уставшая от деловой суеты и взволновавших ее разговоров, пообедала у Хетти вместе с другими постояльцами и, помывшись в ванной, пошла в спальню. Открыв дверь, она увидела лежащего поперек кровати мужчину. Он сел и посмотрел на нее черными, как антрацит, глазами. Джинни уставилась на него изумленным взглядом, потом хлынул поток слов:
- Стоун, как вы вошли? Вас кто-нибудь видел? Как вы меня нашли? Надеюсь, никого не расспрашивали по соседству?
Он не отводил глаз от разрумянившегося лица, облака светло-каштановых волос, полураскрытых губ. Светло-карие глаза радостно сияли. Она придерживала рукой рубашку у ворота, через другую руку было перевешено снятое ею платье. Боже, как она красива и соблазнительна, и так близка… но насколько она стала мне далека теперь, когда я узнал…
- Хелло, Джинни Марстон, - вымолвил он наконец.
Она глядела на него, пытаясь понять его настроение. Он вел себя сдержанно, не набросился на нее с упреками. Взгляд был суровый и мужественный. Как она любила этого человека, стройного и крепкого, одетого в черное, с короткой бородкой. Как он был ей мил! Но почему он не встает, не раскрывает ей объятия, когда ей так хочется прильнуть к нему… Ну да ладно, он здесь, достаточно и этого.
- Отец рассказал вам? - тихо спросила она.
Прислонившись к задней стенке кровати и опустив небритый подбородок в сложенные ладони, он глядел на нее и удивлялся, почему она стоит в дверях и не бросается к нему в кольцо его тоскующих рук.
- Да, рассказал, и письмо я получил. Слава Богу, из-под всех личин появилась подлинная, Вы - не дочь Чарльза Эвери, и не дочь Беннета Чепмена. Двух отцов вы потеряли по дороге. Ну как, уже нашли настоящего?
- Нет. Как раз сегодня мне сказали, что он и его компаньон год назад были убиты. Но я знаю - я надеюсь, - что это неправда.
- А что правда, Джинни Марстон?
Она подошла к кровати и села рядом с ним. Подняв к нему лицо, она все рассказала любимому человеку, надеясь, что он будет с ней таким же искренним и открытым.
- Я знаю, что отец не был убит в хижине, но не знаю, где он теперь, и жив ли он. Не понимаю, почему он не посылает известия о себе, если жив. Я знаю, что во всем этом замешан Фрэнк Кэннон и пытаюсь что-нибудь прояснить, работая у него.
- Значит, вы ведете расследование, - холодно отозвался он, посмотрев на нее холодно и неприязненно. - Я все знаю от отца о ваших делах и замыслах. Я приехал с ранчо позже, чем думал, - бандиты угнали скот, надо было помочь отцу. Здесь я узнал, где вы работаете и где живете, пробрался в вашу комнату и ждал вас после работы. Вы будете рады известию, что мать и отец решили пожениться. Свадьбу отпразднуем после моего возвращения на ранчо.
Моего, не нашего? Джинни словно ударили, но она не высказала вслух обиды и удивления.
- Да, я очень рада этому. Поздравьте их от меня. Когда же вы вернетесь на ранчо?
Его тронуло тоскливое выражение, появившееся в ее глазах, когда он упомянул об отъезде, но он не показал ей этого. Если бы знать, что ей известно о мучительном для него деле. Спросить он боялся: если она снова солжет ему, он этого не вынесет Надо выждать, и, быть может, она сама раскроется.
Возникло напряжение - каждый из них хотел установить контакт с другим, и каждый хотел, чтобы другой опередил его в этом.
- Я еще не решил, - ответил он и поглядел на нее мрачным взглядом своих черных глаз. - Я хочу сказать вам, что вы плохо поступили с моими родителями, Джинни, но я понимаю, как это случилось, И было не так уж плохо, что вы подарили отцу хоть ненадолго иллюзию возвращения Джоанны. А то, что вы не в силах были долго таиться и открылись им - хороший поступок.
Он увидел в ее глазах удивление и облегчение, но потом их снова застлала грусть.
- Значит, вы вернулись сказать мне, что не питаете ко мне мстительного чувства?
- Нет, не для этого. Я хотел сказать, что я рад, что вы - не Джоанна, потому что она и я, как выяснилось, родные брат и сестра.
Он не хочет раскрыться, думала она. Будь храброй, Джинни, не то ты не узнаешь правды.
- Почему вы так суровы со мной сегодня? - спросила она. - Потому что хотите порвать наши отношения? Хотите уверить меня, что я вам безразлична? Что вы испытывали ко мне только физическое влечение? Что вы не можете простить мне мои обманы и отвергаете меня? Что эти обманы разрушили надежду на наше общее будущее?
Стоун глядел на дочь человека, убившего его лучшего друга, человека, которого он поклялся убить. Она могла и не знать об этом, но могла и знать. В своем последнем письме Клэй писал, что Мэтт странно ведет себя. "Он тянет с заявкой на участок, и это необъяснимо, - писал Клэй. - Я не хотел бы подозревать Мэтта, он - мой компаньон и старый друг, но я перестаю доверять ему. Если со мной что-нибудь случится, я завещаю тебе свою часть прииска. Посылаю тебе завещание и карту с обозначением участка. Семьи у меня нет, а ты - мой лучший друг. Ты мне много раз спасал жизнь, помоги и сейчас. Приезжай скорее. Если Мэтт что-то темнит, мы вдвоем выведем его на чистую воду. Пробирщик сказал, что на участке можно нажить миллионы. Жду тебя".
Стоун решил, что вряд ли Клэй без причины заподозрил Мэтта. После смерти Клэя вся заявка досталась Мэтту, и он оформил ее на имя Джинни в Денвере - Стоун узнал об этом, Стоуну не нужно было богатства - он хотел отомстить за друга. Ведь если Мэтт был бы невиновен, он обратился бы после убийства Клэя к закону. А он дал убийце скрыться и зарегистрировал заявку на свое имя. Версию об участии в убийстве Фрэнка Кэннона, заинтересовавшегося месторождением, Мэтт выдвинул как дымовую завесу, словно индейцы, прикрывающие свои военные действия. Стоун считал Мэтта виновным, но ждал его возвращения, чтобы разобраться в деле окончательно. Может быть, Мэтт окажется невиновным, хотя вероятности мало.
Упоминал ли Мэтт Стоуна в письмах к Джинни? Может быть, желание обмануть его в интересах своего отца и было причиной ее маскировки под сестру Стоуна? Знает ли она, что он унаследовал по завещанию долю Клэя? Все эти вопросы мучили его. Ответит ли она на них, будет ли откровенна? Отец рассказал ему, каким образом Джинни покинула форт Смит - видно, она ловкая притворщица и храбрая девчонка. И сюда, в Колорадо-Сити она приехала одна и начала действовать в одиночку.
Джинни уже не могла переносить затянувшееся молчание и спросила:
- Стоун, зачем вы приехали сюда? Все было сказано в моем письме.
Агент по особым заданиям, умело разоблачавший преступников, быстро ориентирующийся в обстановке, бесстрашный и прозорливый, снова почувствовал, что в присутствии Джинни он теряет многие, казалось бы, неотъемлемые качества своего характера. Он был смущен. Джинни казалась такой искренней, чистой, как ключевая вода. Он видел, что она обижена, что она мучается сомнениями и тоской. Он ответил более мягким тоном:
- Письмо - не то что разговор лицом к лицу. Но даже глядя в глаза, не всегда узнаешь, искренен ли с тобой другой. Мы с вами, кажется, имели возможность убедиться в этом.
- Я скрывала от вас свое имя, но в остальном я всегда была с вами искренней! - пылко возразила Джинни. - Я была самою собой. А вот Стоун Чепмен - это не Стив Карр, и я сейчас вижу перед собой какого-то незнакомца.
С самого момента, как она увидела Стоуна в своей комнате, Джинни не могла избавиться от этого впечатления. Он казался ей загадочным незнакомцем - эта коротенькая бородка, строгий взгляд, неумолимый тон… Но Джинни не теряла мужества.
- Даже в том случае, если вы не в силах простить меня и хотите порвать наши личные отношения, может быть, навсегда, вы все-таки можете стать моим проводником - без вашей помощи я не найду своего отца. - Мне бы только удержать тебя при себе, думала она, и я справлюсь с тобой, упрямец, докажу тебе, что ты меня любишь. Но на это мне нужно время.
- Вы хотите, чтобы я помог вам найти Мэтью Марстона? Почему вы мне это предлагаете?
Джинни заметила, что он подчеркнул слово "я", но не придала этому значения.
- Потому что вы опытный проводник и сыщик, - возразила она. - Одна я не могу разыскать отца. Просить о помощи Фрэнка Кэннона… но с этим жестким и к тому же влюбленным в меня человеком трудно иметь дело. Наверное, даже опасно. Неужели вы не хотите помочь мне? Я заплачу вам, сколько смогу. - Останься со мной, Стив Карр, и мы преодолеем эту отчужденность, все у нас наладится, думала Джинни.
Этот призыв дошел до него - он чувствовал, что не может больше отталкивать Джинни. Он решил быть с ней откровенным, хотя тайны, связанные с ее отцом, он не откроет.
- Я не могу возненавидеть вас, Джинни Марстон, - сказал он медленно, - я желаю вас с момента нашей встречи в Джорджии. Но с этого момента до сегодня между нами все закружилось в каком-то безумном вихре. Все эти внезапные перемены в наших отношениях, все эти обманы… Я признаю, что вы далеко не всегда были виноваты. Обманывал и я, и я - виной тому, что мы так далеко зашли в наших отношениях. На ранчо я решил, что вы моя сестра и бежал в панике. Но наши отношения в дороге - не коварный обман с моей стороны. Я любил и желал вас, не только ваше тело. О женщина! Я желал тебя, как ничего в жизни не желал. Даже того, чтобы отец признал меня перед людьми. Да, узнав правду о двух твоих обманах, я был разгневан, разочарован в тебе, повергнут в смятение. Но и тебе довелось испытывать эти чувства по отношению ко мне, и я много раз бывал виноват. Я приехал, потому что ты моя, и я хочу быть с тобой… почему ты плачешь? - спросил он, подвинулся к ней и, обняв, начал смахивать слезы, катившиеся по ее щекам.
- Я так боялась потерять тебя… Ничего в жизни я так не боялась… Я люблю тебя, Стоун. Я не хотела тебя принуждать, потому что ты так…
- Брыкался, словно мустанг, которого хотят подковать? - шутливо спросил он. Его улыбка согрела ее душу. Он улыбался все шире, его улыбка была чарующей и дразнящей; наконец, сверкнули ослепительно-белые зубы, и он счастливо засмеялся. Его черные глаза горели страстью. Тревога и испуг Джинни словно растаяли.
- Я так рада, что ты здесь, - прошептала она, - я так тебя хочу. Ты не целовал меня целую вечность. Господи, я так томилась по тебе… Ты меня простил?
За все, кроме одного, в чем ты и не виновата… Но это "одно" может разлучить нас, подумал он и, покрывая поцелуями ее лоб, нос и щеки и страстно поцеловав ее в губы, прошептал:
- Ты знаешь, что ты - единственная женщина для меня… - Обросшим короткой щетиной подбородком он сбросил с ее плеча рукав ночной рубашки и стал нежно лизать плечо и шею.
- Ты - единственный мужчина для меня, Стоун, - прошептала Джинни, прижавшись к нему. Она знала, что ее чувство - могущественнее и богаче, чем физическая страсть. Ее сердце, освободившись от страха, трепетало, охваченное радостью и любовью, а тело пылало неистовой страстью. Может быть, мы оба обезумели, промелькнуло в ее сознании, но я отдамся ему снова, я жажду его ласк и поцелуев.
Стоун хотел бы открыть ей свою душу до конца, но не мог, пока не встретится с Мэттом и не узнает всю правду. Сейчас он боялся открыться ей и нарушить восстановленную между ними, но еще хрупкую связь. Ведь, может быть, она права, и убийца Клэя - не Мэтт, а кто-то другой. Тогда они вместе будут искать убийцу. Но если Мэтт все-таки виноват в каких-то махинациях по отношению к Клэю, это снова вызовет осложнения между ними и Джинни…
Джинни целовала и ласкала его, и он чувствовал, что снова обрел ее. Она - единственная женщина, которая поняла его и пробилась к нему, вырвала его из отчужденности, спасла от одиночества.
Он рванул вниз ее ночную рубашку, обнажив белоснежную атласную кожу, и нежно прильнул к ней губами. Нахлынула страсть, и он неистово ласкал ее, целуя грудь, плечи, живот.
Джинни крепко обнимала его с чувством, что он целиком принадлежит ей. Она расстегнула его рубашку и пробежала пальцами по гладкой безволосой груди. Она хотела любить его здесь, сейчас, после бесконечной разлуки. Она тянулась к нему всем своим существом, раскрывалась навстречу ему, как цветок.
Взволнованный ее порывом, Стоун на минуту отодвинулся от нее, стянул сапоги, снял и бросил на стул брюки и пистолеты. Когда он обернулся к Джинни, она ждала его, обнаженная, призывно протягивая к нему руки. Погрузив пальцы в ее волосы, он прижался к ее рту с такой силой, что у обоих перехватило дыхание. Его страсть разгоралась все неистовее, но он сдерживая себя, чтобы не причинить ей боли, желая овладеть ею бережно и нежно.
- Я же говорил, что ты - опасное искушение и непреодолимый соблазн, женщина, и я был прав!