– Полагаю, мне лучше уйти, – пробормотала она, с трудом преодолевая подступающую к горлу тошноту.
Доминик заколебался.
– Ты… мне… – пробормотал он, насупившись. – Если я причинил тебе боль…
Кристи поняла, что он имеет в виду, и вспыхнула. Доминик мог быть трижды доктором, но демонстрировать профессиональное милосердие в такой ситуации было просто оскорбительно.
– Со мной все в порядке! – отрезала она. – Мне нужно домой, Доминик.
– Я тебя отвезу.
Взглянув дома на настенные часы, Кристи с изумлением обнаружила, что пробыла с ним чуть больше часа. В холле горел свет, но из спальни родителей, когда она на цыпочках прошла мимо, не донеслось ни звука. Тем лучше! – подумала Кристи. Ей нелегко было бы объяснить, почему платье так безжалостно разорвано. У себя в комнате она сразу же упаковала его в коробку, чтобы ни у кого не возникло никаких вопросов.
Тело ее ныло, но эта боль была сладкой и томной, напоминая о том блаженстве, которое она только что познала.
Познала, чтобы навсегда лишиться возможности заново пережить. Доминик всего лишь использовал ее, но она не чувствовала себя вправе винить его за это. В конце концов, она не пыталась предотвратить случившееся и даже, объективно говоря, сама поощряла его действия.
9
Так или иначе, жизнь продолжалась, хотя для Кристи, погруженной в туман отчаяния, она теперь была скорее мукой, чем даром свыше.
Берта уже по несколько часов в день проводила на ногах, и у Кристи становилось все больше и больше свободного времени. Самым тяжелым испытанием для нее были визиты Доминика.
Кристи ожидала, что он будет изо всех сил избегать встреч с нею и, когда на следующий день Доминик пришел в их дом, была совершенно потрясена. Выбитая из колеи, она с ходу объявила, что не желает его видеть. Больше всего на свете она боялась, что он догадается о ее чувствах и, чего доброго, начнет жалеть ее.
Проблема с платьем благополучно разрешилась: Кристи починила его в ателье и, сдавая обратно в прокатный пункт, не услышала ни слова упрека. Оставалось только навсегда вычеркнуть из памяти события той жуткой ночи.
Однако если днем Кристи как-то удавалось держать себя в руках, то ночью, не в состоянии себя контролировать, она в каждом сне вновь и вновь видела Доминика и каждое утро просыпалась на влажной от слез подушке.
В конце концов, мать обратила внимание на ее осунувшееся лицо и худобу и озабоченно поинтересовалась, не заболела ли она. Берта к этому времени уже вполне могла обходиться без постоянного присмотра, и Кристи начала подумывать о том, чтобы начать искать работу в Ньюкасле или Олнвике.
Родители не могли не заметить, что их дочь резко изменилась, и были очень обеспокоены ее состоянием. Мать время от времени пыталась перевести разговор на Доминика, но Кристи всякий раз обрывала ее. Слишком мучительной была эта тема, чтобы говорить о ней с кем-либо.
Возможно, если бы Гэлвины не уехали в Лос-Анджелес, Кристи могла бы переговорить с Мерил. От нее пришло письмо, в котором подтверждались примерные сроки рождения малыша и сообщалось, что Дэвид так и не смог найти того, кто заменил бы Кристи в роли секретаря-референта. Впрочем, справедливо замечала Мерил, на эту тему поздно было рассуждать.
В конце месяца зачастили метели.
Кристи убедилась, что она не беременна. По идее, ей следовало испытать облегчение от того, что глупая неосторожность, проявленная ею в ночь после праздника, не обернулась неприятностями. Но в глубине души она испытывала глубочайшее разочарование и пустоту, словно, не зачав ребенка от любимого мужчины, она продемонстрировала свою женскую несостоятельность.
Она убеждала себя, что меньше всего ей сейчас нужен незаконнорожденный ребенок, но, при всей логичности этих рассуждений, ощущение пустоты не оставляло ее.
– …Доминик вчера спрашивал о тебе, – сказала мать. – Кристи неподвижно стояла у окна гостиной и смотрела вдаль. Сводки погоды обещали ураганный ветер и метель во второй половине дня, но сейчас солнце ослепительно сияло в морозном синем небе, рассыпаясь искрами на снегу. – Кристи, ты можешь сказать, что происходит? Не могу ли я хоть чем-то помочь тебе? – грустно спросила Берта, не дождавшись ответа на свои слова. – Так не может больше продолжаться. Ты худеешь на глазах. Мы с отцом просто не узнаем свою дочь, да и у Доминика вид не лучше. Даже если вы поссорились, неужели нельзя помириться?
– Есть ситуации, когда это невозможно, – не оборачиваясь, сказала Кристи. Одного упоминания о Доминике было достаточно, чтобы к глазам снова подступили слезы.
– Отец сказал мне, что Аманда вернулась в Лондон.
Кристи охватили противоречивые чувства. Она не знала, что делать: радоваться или впадать в отчаяние. В конце концов, отъезд Аманды ничего не решает, и, даже если связь Доминика с этой женщиной закончится, трудно рассчитывать на его взаимность.
Кроме того, вспоминая его слова о том, что он не может предложить Аманде брак, Кристи сделала вывод, что Доминик не желает отягощать себя какими-либо обязательствами. А просто спать с ним Кристи не могла, потому что слишком сильно любила его.
– Кстати, что касается Аманды, то до меня донеслись слухи о ее крестной. Ты сейчас просто упадешь! Майор и леди Энтони собираются пожениться. Оказывается, он еще в юности сватался к ней, но сэр Энтони ответил отказом. Он настоял, чтобы дочь вышла замуж за своего кузена, и с тех пор майор пребывал в ссоре с этим семейством. Все это рассказала мне жена викария. Церемония бракосочетания состоится в часовне при усадьбе, после чего гостей пригласят за стол. Признаться, это одна из самых романтических историй, которые мне когда-либо приходилось слышать. Подумать только: все эти годы они не переставали любить друг друга.
Кристи печально улыбнулась. Как ни радостно ей было услышать о такой развязке, чужое счастье делало ее собственное горе еще острее.
– Надеюсь, больших снегопадов больше не будет, – вздохнула мать. – Мы с отцом собираемся завтра навестить Хопкинсов. Как-никак, не были у них с сочельника. – Хелен и Билл Хопкинс, старинные друзья Марсденов, жили в Олнвике. Рождество и Новый год они провели в семье дочери в Лидсе и вернулись совсем недавно, и теперь Берта спешила воспользоваться разрешением Доминика выезжать из дома. – Думаю, Хелен будет очень рада, если ты поедешь с нами, – продолжила мать.
Кристи покачала головой.
– Спасибо, мама, но я не поеду. Я сейчас никого не могу видеть. Пожалуй, теперь, когда ты выздоровела, я могла бы заняться поисками работы. Для начала куплю лондонских газет и начну просматривать объявления.
– Боже, Кристи, а ведь мы с отцом надеялись… Впрочем, это твоя жизнь и тебе решать!..
Рано утром родители уехали в Олнвик, и сразу после этого небо затянулось зловещими тучами, а ветер резко усилился. Вихрь закружил первые снежинки, и Кристи взмолилась, чтобы отец и мать благополучно добрались до дома друзей.
Когда через час зазвонил телефон и отец известил ее, что они решили остаться на ночь в Олнвике, Кристи испытала невольное облегчение.
– Мудрое решение, папа. Метель такая сильная, что я с трудом вижу дорожку возле дома.
– У нас творится то же самое. Я полагаю, матери сейчас ни к чему ненужные испытания, поэтому и решил остаться. Правда, она тут за тебя беспокоится и спрашивает, как ты там без нас – нормально?
– Я уже большая девочка, папа. Если ты помнишь, я даже несколько лет жила самостоятельно.
Отец издал смешок и явно повеселел. Кристи, разумеется, угнетало, что родители переживают за нее, и она решила позаботиться об их хорошем настроении. Еще минут пять поболтав с матерью, Кристи заверила ее, что не замерзнет до смерти и не умрет от голода, после чего со спокойной душой повесила трубку.
День волочился, как улитка. Часы пробили два пополудни, а за окном потемнело, как вечером, и в снежной мгле невозможно было отличить, где кончается небо и начинается земля. Когда Кристи пошла в сарай за дровами, ветер сбил ее с ног, так что поленья рассыпались по занесенной снегом дорожке.
Кое-как поднявшись на ноги, Кристи запахнула куртку и собрала дрова. Ей пришлось выйти еще несколько раз. Отец, выросший в суровом северном климате, приучил ее в таких случаях делать запас топлива для камина, чтобы, в случае выхода из строя парового отопления, спать возле огня.
Занеся в дом последнюю связку поленьев, Кристи отряхивала снег с одежды, когда послышалось урчание подъезжающей машины. Она удивленно подошла к окну, вглядываясь в снежную мглу. Через несколько секунд в поле зрения появились очертания серо-голубого "лендровера". Автомобиль остановился у ворот, но мотор продолжал работать.
С трудом открыв дверцу машины, водитель, пригибаясь от ветра, буквально-таки вывалился на снег, и, несмотря на меховую куртку и унты, Кристи сразу же узнала в нежданном госте Доминика. Он был без шапки, и ветер тут же взъерошил его темные волосы, вплетая в них серебристые снежинки.
Что он здесь делает? – в панике подумала Кристи.
Доминик подошел к крыльцу и, заметив Кристи, крикнул, преодолевая вой ветра:
– Кристи! Мне нужна твоя помощь! – Она растерянно хлопала глазами, и он продолжил: – У меня мало времени. У одной из моих пациенток начались преждевременные роды. Она живет на горной ферме, и доставить ее в больницу мы просто не успеем. К счастью, в гараже Сетондейла нашелся свободный "лендровер".
– Но как я могу помочь? – растерянно сказала Кристи. – Мне никогда не приходилось делать ничего подобного.
– Этого и не нужно, – прокричал Доминик, досадуя на ее недогадливость. – Просто надо присмотреть за ее детьми-близняшками. Муж этой женщины – ее зовут Роза Томпсон – задержался в горах со стадом… Если надо попросить твою мать…
– Не надо никого просить, родители сегодня уехали в Олнвик к друзьям.
Как ни раздражала Кристи бесцеремонность Доминика, бросить на произвол судьбы роженицу и ее маленьких детей она, разумеется, не могла, а потому спустя пять минут уже сидела в "лендровере".
До фермы было всего четыре мили вверх по горной дороге, но путь этот показался Кристи путешествием в ад. Два раза джип буксовал, и Доминику с Кристи приходилось лопатами разгребать сугробы и толкать машину, выручая ее из снежного плена. При этом в лицо хлестал снег, морозный ветер обжигал кожу, и Кристи уже не понимала, как она вообще рискнула ввязаться в эту авантюру.
– Может быть, с ней и так все будет в порядке? – неуверенно спросила Кристи, когда они застряли в третий раз.
– Роды начались на три недели раньше срока, а у Розы и раньше были осложнения, – коротко ответил Доминик, разгребая снег.
– А может быть, лучше вызвать вертолет?.. – робко предложила она, но он лишь покачал головой.
– Он просто не сможет приземлиться. Дом расположен на самом краю крутой скалы, и в такую погоду… Кстати, что там, впереди, огонь, или мне это только кажется?..
Кристи пригляделась и в самом деле различила проблеск электрического света.
Спустя пять минут они уже въезжали во двор фермы.
Две белобрысые головки высунулись из двери. Близнецы, догадалась Кристи, входя следом за Домиником в дом. Роженицу они обнаружили на жарко натопленной кухне.
– Прошу прощения за задержку, – сказал Доминик, раздеваясь и доставая инструменты. – Как чувствуете себя?
Женщина облизала пересохшие губы и с трудом проговорила:
– Я уж не чаяла, что вы приедете. Сил никаких нет!
Глаза ее с трудом сфокусировались на Кристи.
– Это Кристи. Она присмотрит за детьми, – коротко пояснил Доминик.
Кристи поежилась. До сих пор ей не приходилось иметь дела с детьми, не говоря уже о том, чтобы присутствовать при родах.
– Я вернусь через минуту, миссис Томпсон, – сказал Доминик. – Справишься с ними? – спросил он у Кристи.
– Меня зовут Кейт. У мамы будет еще один ребеночек? – прошепелявила девочка.
– Думаю, что да, – сказала Кристи. – Может, мне вскипятить воду или еще что-нибудь сделать? – спросила она у Доминика.
– Нет, – рассмеялся он, и впервые за долгое, долгое время, она услышала его прежний, живой и естественный смех.
Заниматься детьми оказалось не таким уж трудным делом. Малыши были хорошо воспитаны, а когда она начала играть с ними в прятки, и вовсе освоились.
Когда сверху донесся первый крик, дети на минуту окаменели, а потом прижались к Кристи. Они не понимали, что именно происходит, но знали одно: их маме больно.
– Мама кричит!..
Кристи растерялась, не зная, что сказать в ответ, когда на помощь неожиданно пришла малышка Кейт:
– Все в порядке, Роберт!.. Помнишь, как наша Бетси рожала щенят? Мама сказала, что это примерно то же самое.
Боже, с облегчением подумала Кристи. Какое счастье, что они росли на ферме и с младенческих лет наблюдали, как появляются на свет живые существа!
Через какое-то время Кристи сходила в котельную подбросить угля. Когда она вернулась, малыши попросили пить. Едва она принесла им молоко, сверху раздался новый крик.
Кристи прижала к себе детей. На этот раз даже разумная Кейт немного испугалась.
Из спальни донесся сдержанный голос Доминика:
– Кристи, ты не могла бы подняться сюда на пару минут?
Быстренько успокоив близнецов, Кристи заперла их в детской и поднялась по лестнице.
Роза Томпсон, вскрикивая, металась по постели, ее темные волосы взмокли и спутались. Сердце Кристи сжалось.
– Что-нибудь случилось? – нервно спросила она. – Я…
– Все в порядке, просто я хотел попросить тебя поухаживать за Розой.
– Да, да, конечно…
– Намочи тряпочку и вытирай ей лицо. Кристи села рядом с роженицей, и та схватила ее за руку, впившись ногтями в кожу.
– Ну же, тужься, Роза! Еще чуть-чуть! У тебя все получится. Ну, а теперь еще раз!..
Впервые Кристи стала свидетельницей восхитительной тайны рождения. Ребенок появился на свет красный, весь в слизи и крови, но если бы ее спросили, какой он, она бы с благоговением выдохнула: "Красавчик!"
Словно издалека она услышала усталый голос Доминика:
– Поздравляю, Роза, у вас вторая дочь!
Кристи с умилением смотрела, как Доминик приложил крохотный живой комочек к животу матери. Та, со слезами на глазах, коснулась поросшей темными волосиками головки новорожденной.
– Кристи, почему бы тебе не спуститься и не приготовить всем нам по чашечке чая? – спросил Доминик, взяв ее за руку и мягко подтолкнув к двери.
В детской на Кристи тут же устремились две пары глаз.
– Как, ребеночек уже родился? – спросила Кейт.
– Да, и теперь у вас есть сестренка, – с блаженной улыбкой сказала Кристи. – Сейчас вашей маме нужно немного поспать, а как только она отдохнет, я отведу вас наверх, и вы увидите малышку…
– А почему вы плачете? – спросил Роберт, и только сейчас Кристи заметила, что по щекам у нее текут слезы.
Входя на кухню, она невольно коснулась рукой своего живота. Волна отчаяния захлестнула ее при мысли, что ей не суждено родить ребенка от Доминика.
Они оставались в доме до тех пор, пока не вернулся муж Розы. К этому времени снег прекратился и ветер стих. Джек, потрясенный тем, что за время отсутствия успел в третий раз стать отцом, со слезами на глазах благодарил Доминика и Кристи за их самоотверженность. Детей допустили к матери и сестренке, и Кейт важно объяснила близнецам, что в маленьких детей нельзя тыкать указательным пальцем.
Когда они выехали, стало совсем темно, а мороз сковал льдом дорогу. Пришлось затратить не менее часа, чтобы проделать обратный путь домой, не менее опасный, чем дорога на ферму. "Лендровер" несколько раз чуть не соскользнул в пропасть, пока перед ними не показался дом Кристи. Она посмотрела на трубу, но не обнаружила никаких признаков дыма.
– Что-нибудь не так? – насторожился Доминик, сразу уловив ее напряжение.
– Кажется, камин потух.
Доминик нахмурился.
– В таком случае, он уже успел превратиться в морозильную камеру: я слишком хорошо знаю эти старые каменные дома.
– Вся надежда на центральное отопление, – пробормотала Кристи, выскальзывая из автомобиля. Закоченевшими пальцами она несколько минут пыталась открыть входную дверь, пока подошедший Доминик не отобрал у нее ключи и не отпер замок.
Кристи вошла вслед за ним в дом, и сердце у нее упало. Не нужно было особой наблюдательности, чтобы понять: отопление все-таки вышло из строя. Она почувствовала, как ее начинает бить озноб.
Доминик прошел на кухню к котлу и нагнулся, отыскивая зеленый огонек индикатора.
– Увы! – сказал он, выпрямившись. – Тебе лучше поехать ко мне. Здесь ты просто замерзнешь.
По выражению его лица Кристи поняла, что он вовсе не мечтает о ее обществе, и, не выдержав, съязвила:
– А что скажет по этому поводу Аманда?
Глаза его сделались холодными.
– А что она может сказать? – спросил он сухо. – Ты – дочь моих старых друзей, и я не могу оставить тебя замерзать в этом ледяном доме.
– Но у тебя, вероятно, не намного теплее! – заупрямилась Кристи. – В конце концов, в твоем доме нет даже парового отопления.
– Вполне возможно, – холодно согласился Доминик. – Однако, в отличие от тебя, я позаботился о том, чтобы огонь в камине не погас как минимум до моего возвращения.
– Я бы сделала то же самое, – воинственно огрызнулась Кристи, – если бы ты не устроил такую спешку.
И вдруг его лицо озарилось ухмылкой – мальчишеской, озорной, которую она запомнила со счастливых юношеских времен.
– Ты всегда отличалась ослиным упрямством, Кристи. Наверное, это потому, что ты – рыжая. – Он демонстративно сбросил с ее головы капюшон и коснулся волос.
Кристи словно огнем опалило, и она отшатнулась назад.
Его улыбка погасла, и лицо снова стало непроницаемым и холодным.
– У тебя десять минут, чтобы собрать все, что может понадобиться. Когда приедут твои родители?
– Представления не имею. Вообще-то, они собирались вернуться сегодня, но папа позвонил и сказал, что решил остаться и переждать непогоду.
– Гм, ладно!.. Дай мне их номер телефона и собирай вещи, а я позвоню и поставлю их в известность о твоем временном переезде.
Доминик вел себя, как старший брат. Кристи запомнила его таким с детских лет. Она хотела было заявить, что способна сама решить свои проблемы, но, вздрогнув от холода, поняла, что совершенно замерзла, и не стала спорить.
Кристи быстро собрала вещи, попутно переодев промокшие джинсы и куртку.
С Амандой он бы не повел себя так бесцеремонно. Кристи яростно затолкала в сумку старый велюровый халат и скорчила гримасу. Если бы она была Амандой, то взяла бы с собой не теплый шерстяной свитер и заношенный халат, а шелковое белье и ночную рубашку, даже если бы в доме, куда она ехала, было холодно, как в царстве Снежной королевы.
Не желая давать Доминику повод для очередной критики и подколок, Кристи поспешила спуститься вниз.
Доминик, закончив телефонный разговор, положил трубку на рычаг.