Алёнка сунула телефон обратно в карман и задышала часто-часто. Радоваться бы, что успела произнести эти фразы ровно, но плакать хотелось оттого, что все же пришлось их говорить. Хотела же с ним встретиться, очень хотела, но только не в таком состоянии и в таком виде. Только не сегодня. И так эти несколько слов еле выговорила.
Ополоснула лицо холодной водой, чуть успокоив щеку после оплеухи. Это не беда, быстро пройдет, а вот губа разбитая… Чтобы избавиться от тошнотворного железистого привкуса, прополоскала рот и еще некоторое время побыла в ванной: умывалась ледяной водой и глубоко дышала; глубоко дышала и умывалась. Когда почувствовала себя лучше, вышла и, само собой, не прощаясь, покинула квартиру. Стараясь мысленно отрешиться от всего, что произошло, медленно побрела к дому. К дяде она пришла пешком, потому что жила недалеко. По дороге заглянула в аптеку, купила заживляющую мазь.
Шла Алёнка не торопясь, ветерок приятно холодил плечи, лицо уже не горело, внутри как будто все успокоилось. До той поры, пока не увидела около своего дома черный Lexus. И Шаурин, мать его так, как только заметил ее, сразу вышел из машины. На нем был строгий темно-серый костюм и белоснежная рубашка. Ваня хлопнул дверцей, подцепил верхнюю пуговицу пиджака и, застегивая ее, шагнул навстречу. Настолько отточенным движением он это сделал - привычным, безусловным, как рефлекс. Почему-то именно этот жест пошатнул Алёнкино самообладание. Что-то странно дрогнуло внутри. Если бы увидела Ивана раньше, точно бы развернулась и улизнула, пока он ее не заметил. Но поздно. Не убегать же сейчас. Ускорив шаг, подошла к нему.
- Ты чего мне голову морочишь? - с ходу огорошил ее непреклонным и даже резким тоном.
Алёна и без того растерянная, растерялась еще больше. Забыла, что хотела сказать ему. Такого его не узнавала. Строгий костюм, словно задавал тон поведению, делая Шаурина жестче. Много жестче и опаснее, что ли.
- Я не морочу, - нервно пожала плечами.
Ваня окинул ее внимательным взглядом и сбавил обороты, спрашивая чуть мягче:
- Что случилось? Что с тобой?
Вот этих вопросов Алёна ужасно боялась и не хотела отвечать. Как рассказать ему о том, что произошло, и не выглядеть при этом идиоткой? Никак. Ситуация идиотская в любом случае.
- С сестрой повздорила.
- Ого… - вполголоса протянул он, - какие у вас нежные отношения.
- Угу, родственников, как Родину, не выбирают.
- Ну-ка, давай, - он вдруг открыл дверцу со стороны пассажира и подтолкнул Алёнку к машине, - поехали.
- Куда? - обернулась, пытаясь сопротивляться.
- Со мной, - надавил ей на затылок и затолкал в салон.
- Куда? - вспыхнула возмущением.
- Тихо, - захлопнул дверцу и посмотрел строго. - Сиди тихо, - приказал, словно был уверен, что пока будет обходить машину, чтобы сесть за руль, она выскочит и убежит. В общем, Алёна мечтала так и поступить, только не решилась. Осталась сидеть на месте, хоть и вдохновения от появления Шаурина совсем не испытывала. Расстроилась еще больше.
Ваня тронул машину, а потом набрал чей-то номер.
- Мама, ты дома?.. Прекрасно. Я сейчас заеду, - убрал телефон в карман пиджака и посмотрел на Алёну: - Учти, у меня семейка не совсем нормальная, но добрая.
- Мы что – к твоим родителям едем? - опешила она.
- Да.
- Ты спятил?
- Нет.
- Я не поеду к твоим родителям, - сказала жестко.
- Ты уже едешь.
- Я никуда с тобой не поеду! Останови машину!
- Не остановлю. Если хочешь, на ходу прыгай.
- Я сейчас тебе устрою скандал. Истерику. Хочешь? - пригрозила запальчиво, а он в ответ послал ей довольную улыбку.
- Хочу. Обожаю истеричек. Это мой любимый женский типаж. Вы такие интересные, у вас столько проблем.
- А ты любишь их решать и решать… - проговорила с неприкрытым сарказмом.
- Зачем же? - ухмыльнулся он. - Я люблю проблем добавлять. Так что давай – исполняй.
- Я не истеричка.
- Разумеется, - снова улыбнулся, не глядя на нее. - Ты же само совершенство. Сейчас возьмешь себя в руки и понравишься моей маме.
- Я не собираюсь нравиться твоей маме!
- Зря.
Алёна сжала кулаки и рыкнула:
- Шаурин, черт тебя подери!
Он довольно засмеялся, чуть откинув голову.
- Где моя подушка? - простонала, закрыв лицо руками.
- Зачем тебе подушка?
- Покричать и успокоиться. Я не кричу на людей, зато кричу в подушку.
- Давай сюда, - похлопал себя по плечу.
Она так и сделала. Решила не стесняться, какое уж тут стеснение. Не раздумывая, уткнулась в его рельефный бицепс и покричала. Потом спокойно откинулась на свое сиденье и безмятежно вздохнула, прикрыв глаза.
- И мне совершенно наплевать, что ты сейчас обо мне думаешь.
- Естественно, по-другому и быть не может, - ответил он с улыбкой.
Алёна по голосу слышала, что улыбался. С закрытыми глазами видела чувственный изгиб его губ. Все его эмоции были на губах. Всегда.
- Скажи мне имя-отчество твоей матери, - проворчала, не открывая глаз.
- Юлия Сергеевна.
- Юлия Сергеевна… - промурлыкала Алёна, открыла сумку и достала зеркальце. - Моя бабушка курит трубку… курит трубку бабушка моя… - глянула на себя, напевая вполголоса.
Пока доехали до семейного особняка Шауриных, Алёна успокоилась. Ну, внешне точно успокоилась. А внутри, как ни крути, испытывала некоторое волнение. И надо сказать, слова Вики про папу-авторитета и маму-акулу все-таки осели в голове. Может быть, Вика и раньше что-то подобное говорила, но Алёна все это благополучно пропускала мимо ушей, стараясь не засорять свой мозг фактами о человеке, с которым сама даже не знакома. А теперь вот задумалась. И на Ваню посмотрела другими глазами.
- Пойдем? - Ваня взял ее за руку, и Алёна, не сопротивляясь, ответно сжала его широкую ладонь.
- Пойдем, - прошептала обреченно, глядя на статное трехэтажное здание из терракотово-красного кирпича с каскадом разновеликих портиков.
Они поднялись по гранитной лестнице и вошли в дом. У входной двери Алёна задержалась – чтобы прислушаться, вдохнуть, почувствовать атмосферу. Ведь и стены говорить умеют. Ваня ее не торопил, будто давая ей возможность привыкнуть к помещению. У лестничного портала она замерла, невольно бросив взгляд наверх.
- Хочешь, я потом покажу тебе дом?
- Хочу, - медленно произнесла она и тут же посмотрела на Ваню, сбрасывая легкое оцепенение. - Хочу, - снова сжала его ладонь, как будто сообщая, что готова следовать за ним.
Они пошли через анфиладу комнат. Взгляд останавливался то на дизайнерской мебели, то на постмодернистской живописи на стенах. Палитра бежево-серых оттенков усиливалась сложными элементами декора. Все было исполнено с стиле сдержанной роскоши. Но роскоши уютной, домашней. На мягкий, обитый светлым текстилем, диван в гостиной так и хотелось присесть и уютно устроиться в уголке, а на стеклянный столик у выхода на террасу просилась чашка фруктового чая.
- Мама, - позвал Иван, когда они с Алёной оказались в кухне.
Она стояла к ним спиной и что-то делала у стола, похоже, разрезала пирог. Услышав голос сына, повернулась с приятной улыбкой, но улыбка та сползла с лица при виде Алёны, сменившись не то разочарованием, не то удивлением.
- Неожиданно… - проговорила она глубоким голосом и отложила нож.
- Мы ненадолго, только поздороваться. Мама, познакомься, это Алёна, - в глазах у Ваньки появилось, уже такое ненавистное Алёнке, смешливое выражение. Кажется, только его одного эта ситуация чрезвычайно забавляла.
- Очень приятно, - справившись с собой, дежурно-вежливо ответила женщина. - Поздороваться так поздороваться. Ты сказал, что заедешь, я чай заварила. Если хотите, то кофе попьем, - посмотрела на Алёну, вынуждая взглядом ответить.
- Чай. С огромным удовольствием, - кивнула та и даже сделала попытку улыбнуться. - Ваня, покажи, пожалуйста, где я могу руки помыть? - тактично попросила.
Ваня улыбнулся. Теперь уже знал, что скрывается за ее бесстрастностью.
- Конечно. Пойдем, - услужливо, до оскомины на зубах, проговорил он и коснулся ее спины, направляя в сторону гостевой ванной на первом этаже. Алёна пошла быстро, словно не твердой мужской рукой направляемая, а гонимая каким-то другим чувством. Только когда вышли из кухни, поняла, что, забыв о приличиях, простояла как истукан и даже не поздоровалась с Ваниной матерью.
Они вернулись во входную зону, и Шаурин открыл одну из темных дверей. Мимо пробегающая Катя, увидев Алёну, удивленно приостановилась.
- Привет, Катюш, - невозмутимо поздоровалась девушка.
- Алёнка, привет, - чуть изумленно протянула Катя, и словно приходя к какому-то пониманию, ткнула пальцем сначала в Ваньку, потом в Алёну, расплылась в нагловатой глубокомысленной ухмылке, хохотнула и побежала дальше.
- А вы знакомы? - спросил Иван.
- Представь себе, - буркнула Алёна и устало посмотрела на себя в зеркало. Поправила волосы, хотя состояние волос ее меньше всего волновало. Сейчас модно носить на голове беспорядок. Так что, после небольшой потасовки с сестрой, ее беспорядок выглядел более чем стильно. Светлые хлопковые шорты и майка цвета морской волны не должны вызвать каких-то нареканий – как раз подходящий для лета наряд. И для того, чтобы заехать просто "поздороваться" тоже. Юлия Сергеевна сама в белоснежных шортах и тонкой джинсовой рубашке. Вот только Ваня своим строгим костюмом явно нарушал баланс. От этого все внутреннее противоречие.
Снова вернулась растерянность, Алёна и не пыталась ее скрыть. Та все равно прорывалась в неловких движениях. Ваня шагнул к ней, показалось, чтобы обнять.
- Не трогай меня, - вскинула руки. - Свою дозу окситоцина я уже получила.
- Дозу чего? - переспросил он и открыл воду.
- Окситоцин - нейрогормон. Гормон объятий. Так его называют. Сердце бьется, сосуды сужаются и в теле приятная истома. Окситоцин и при стрессе тоже выделяется. Так что считай – я с тобой уже на сегодня наобнималась. Ты меня прям с ног до головы облапал.
- То есть, я могу тебе просто нервы потрепать, и ты уже закайфуешь. Как здорово. - В ответ Алёна глубоко вздохнула, пытаясь сдержать накатившее раздражение. - Ладно, не нервничай, - миролюбиво сказал Шаурин и вышел.
- Ваня, - напряженно сказала мать, когда снова увидела сына, - а нельзя было сделать все как-то по-другому? Цивилизованно, что ли. Вот у девушки на лице написано, что ты ее сюда силком приволок. Нужно было предупредить, дать ей время подготовиться. Поужинали бы вместе. Или пообедали. Ты знаешь, что отца сегодня дома нет. Почему нужно было устраивать все вот так?
- Потому что в другой день, если дать ей время подготовиться, у нее обязательно будут свои заморочки. Она сделает все как надо. Будет вести чинные беседы, говорить то, что вы хотите услышать, и выглядеть так, что обязательно вам понравится. А знакомство с отцом, мама, это элемент совершенно другого шоу. Вот к этому она точно еще не готова.
- Ванечка, а ты, вероятно, хочешь, чтобы она нам не понравилась? - посмеялась Катя. - Я ее пару раз видела со Светкой. Прикольная она деваха. Такая… - задумалась, подбирая слово, - с юмором. Точно! С юмором. Тебе, наверное, с ней весело.
- Я прям тащусь.
- Я вижу.
Катька залилась смехом.
Так долго и тщательно Алёна еще никогда не мыла руки. Вернувшись на кухню, Ваню там не застала. Его мама уже расставила на большом обеденном столе чашки и разлила чай.
- Может быть, хочешь с лимоном?
- Не откажусь, - согласилась Алёна, хотя чай с лимоном не любила. Но согласилась, чтобы не начинать разговор с отрицания.
- Катюша… - обратилась Юлия к дочери, и та без лишних слов достала из холодильника лимон и взялась за нож.
Юлия Сергеевна села за стол и взглядом пригласила Алёну. Тут сложно было разобраться, чья больше заслуга в установившемся понимании - то ли Ванина мать имела способность выражать свою волю лишь взглядом, то ли сама Алёна ее на каком-то ином уровне уже почувствовала.
- Только не надо говорить, как ты рада со мной познакомиться, и что мой сын много про меня рассказывал. Это неправда. Очевидно, что обо мне ты знаешь ровно столько, сколько я о тебе, - сказала Юлия, не дав Алёне раскрыть рот.
Девушка сначала смущенно застыла, а потом смело согласилась:
- Да, все так. Тогда можно вы сразу обдадите меня самым презрительным взглядом, а я не буду мило улыбаться и делать вид, что мне безумно хорошо и приятно в этот момент.
После этих слов во взгляде женщины появилось высокомерие, которого раньше не наблюдалось.
- Пфф, какой ужасный стереотип. Почему ты считаешь, что я обязательно должна обдать тебя презрительным взглядом? - с усмешкой покачала головой. - Если Иван считает, что сегодня ты должна быть здесь, значит, ты должна быть здесь. Я никогда не ставлю решения сына под сомнение. У нас в семье каждый сам несет ответственность за свои деяния. Так заведено. Так мои дети воспитаны. Я уж не знаю, какие у вас с Ваней отношения, но могу тебе сказать на будущее: он никогда не совершает случайных и бессмысленных поступков.
Тут Алёна улыбнулась. Улыбнулась искренне, потому что внутри стало вдруг невероятно легко.
- А мы с вашим сыном дружим. Просто дружим, - сказала она с огромным удовольствием, испытывая к Ваньке что-то сродни благодарности за такое определение их отношений. Так правильно и радостно сейчас оказалось и думать, и говорить, что не спит она с ним, не встречается, а просто дружит.
Юлия Сергеевна в ответ улыбнулась, лицо ее как-то просветлело. И что поразительно, совсем не удивилась она услышанному.
- Давай пить чай, - со вздохом, как-то ласково, сказала она и положила Алёне кусок яблочного пирога.
Алёна подвинула к себе изящную чашку и с сомнением посмотрела на свою тарелку. Это, наверное, невероятно вкусно. Хрустящее песочное тесто, яблочная начинка и сахарные белки сверху. Если бы не корица.
- Что такое? - Юлия заметила сомневающийся взгляд девушки.
- Я не очень люблю корицу, - все же взяла ложечку, чтобы попробовать пирог.
- Что значит – не очень люблю корицу? С таким выражением лица, какое сейчас у тебя, ты должна ее просто ненавидеть. Так и скажи: я терпеть не могу корицу. Отодвинь от себя тарелку и не мучайся. Не надо давиться тем, что ты терпеть не можешь, чтобы сделать мне приятно. Ваньке поставь, он это любит. Съест за двоих.
- Да, я терпеть не могу корицу, ненавижу просто, - подтвердила Алёна и передвинула тарелку.
Ничего не скажешь, у Ваньки потрясающе красивая мама. Очень ухоженная. Хотя при ее статусе и положении по-другому просто быть не может. У Шауриной есть все возможности, чтобы выглядеть достойно. Она просто обязана выглядеть так, как сейчас выглядит. А главное, фигура у этой женщины стройная, но плотная, не иссушенная постоянными диетами. Губы у Ваньки от матери – мягкие, чувственные. Вот так же Юлия улыбалась: скрывала за улыбкой все, что можно скрыть, и говорила улыбкой то, что в словах не досказала. И глаза серо-зеленые у Ваньки тоже от нее.
- Ты почему не ешь? - спросил Ваня, усевшись наконец за стол. Он переоделся. Незаметно для себя Алёнка облегченно вздохнула, увидев его в джинсах и бледно-голубой футболке. Таким видеть его привычнее, такой он ей ближе и роднее.
- Я терпеть не могу корицу.
- Конфеты будешь?
- Конфеты буду.
- Алёнка, ты сегодня какая-то невеселая, - сказала Катя, как будто воспользовавшись моментом, пока брат отошел.
- Я сегодня жертва обстоятельств.
- Ванечки, что ли?
- Угу, Ванечки.
- Да, - со вздохом протянула Катюша, - я бы не хотела, чтобы меня к маме жениха приволокли насильно. Я бы такого не простила.
Алёна разомкнула губы, собираясь ответить, что тоже не простит, но вовремя осеклась, чтобы не расписаться в таком громком определении их с Ванькой связи. Да и Катюша смотрела на нее так хитро и умно, явно ожидая реакции.
- Я девушка мстительная, тоже что-нибудь придумаю, - осторожно подбирая слова, ответила Алёна.
- Что, например? Тоже познакомишь меня со своими родителями? - усмехнулся "виновник" сложившихся обстоятельств.
- Нет. Тебе повезло. У меня нет родителей, они давно умерли, - спокойно, даже немного равнодушно, сказала Алёна.
За столом наступила гробовая тишина. Юлия Сергеевна бросила на Ваню уничтожающий взгляд. Ваня, как и следовало ожидать, и бровью не повел.
Домой Шаурин привез Алёнку поздно. Она чувствовала себя усталой, без сил, будто из нее все соки высосали. И все равно отпускать Ваньку не хотелось.
- Хочешь кофе?
- Хочу.
- Пошли. Мне кажется пора поставить в сегодняшнем кофе-чаепитие финальную точку. У меня сегодня прям бон вояж, езжу по гостям и чаи распиваю.
Хотя Ваня у нее в квартире был в первый раз, особого интереса он не проявил, не стал осматриваться, прошел за ней в ванную вымыть руки, потом на кухне послушно уселся за стол.
- Так кофе или чай? - еще раз уточнила Алёна.
- Так кофе.
- Чувствую себя зверски голодной, хочу бутерброд. Будешь со мной?
- Я не ем колбасу.
- Я тебе колбасу не предлагаю. Я ее сама не ем.
- Тогда буду с тобой. Радеешь за здоровый образ жизни и ешь только здоровую пищу?
- В своих мечтах, - завозилась у холодильника. - И кофе у меня растворимый.
- Я жутко в тебе разочарован.
Через пару минут на столе появилась тарелка, на которой лежали бутерброды с майонезом, яйцом и маринованными огурчиками.
- Осторожно, огурцы острые.
- Я люблю острое. Надо же, сколько майонеза. Не боишься за фигуру?
- Нет, лишний вес не моя фобия. Я сначала куплю юбку пошире, а может быть потом встану на беговую дорожку, - ткнула пальцем за спину. Сквозь широкий дверной проем виднелась беговая дорожка, стоящая в дальнем углу гостиной. - Буду бежать и плакать. Плакать и бежать. Ой, Шаурин, - усмехнулась она, глядя, как он с удовольствием ест бутерброды с маринованными огурцами, - кому скажу – не поверят…
- Конечно, не поверят. Можешь даже не стараться распространять обо мне всякие подозрительные слухи. Все факты, выпущенные обо мне в массы, тщательно выверены. Остальное будет несуразным противоречием. Я еще сало с чесноком люблю и водку. Но в это тоже никто не поверит.
- Ванечка, - Алёна положила ладонь на его запястье и доверительно пригнувшись, прошептала, - у меня есть сало с чесноком. Представь…
- Шутишь?
- Ни капли. Это мы с дядюшкой убиваемся, он меня им регулярно подкармливает.
- Что ж ты мне сразу не предложила?
- С ума сошел? Я трясущимися руками тебе бутеры с майонезом делала, хочешь, чтобы я совсем упала в твоих глазах?
- После растворимого кофе и майонеза ты уже и так на самом дне – падать ниже уже просто некуда, - поддержал ее ироничный тон.
- Какое счастье! - засмеялась Алёна, облизнула палец и встала со стула.
- Только потоньше нарежь, - попросил он.
- Как бумагу?
- Как салфетку.
- Ну ты и гурман…
Книга предоставлена группой в контакте "Ольга Горовая и другие авторы журнала САМИЗДАТ"
http://vk.com/olgagorovai
(Ксения Авдашкина)
ГЛАВА 6