Оттого как старательно Алёна сдерживалась, чтобы не расхохотаться по-идиотски, ее лицо покрылось пунцовой краской. Эта восторженно-паническая волна никак не отпускала. В груди сдавило от нехватки воздуха, ладони полыхнули жаром.
Ваня коснулся ее щеки, словно отмечая яркий румянец, и похлопал себя по плечу:
- Давай, не сдерживай себя. Ты же знаешь: главное, самовыражение. Со мной можно.
Она и в этот раз сдерживаться не стала. Притянула его за рубашку, уткнулась в грудь, но не заверещала, а заливисто рассмеялась.
- Я тебе отомщу. Я обязательно что-нибудь придумаю, - пообещала, поднимая глаза, глотая смешок.
- Не сомневаюсь. - Запустил пальцы в ее волосы, грубовато сжав, будто пробуя их на ощупь.
ГЛАВА 7
- …Подожди, они еще к нам завалят, - сказала Света, подкрасила губы и взбила пышные рыжие волосы.
Красная помада еще больше подчеркивала бледность ее кожи. Светка по природе белокожая, аристократичная какая-то, - даже летом не загорала, а только румянилась слегка.
- Думаешь? - засомневалась Алёна.
- Ха! Да я просто уверена в этом. Что ты Игоря вместе с этой бандой не знаешь? Завалят еще как. Не будет у нас никакого отдельного девичника, сейчас напьются, устанут от стриптизерш и приедут к нам куролесить. Тут все продумано до мелочей, просто мы еще не знаем, не зря же Ваня тогда сказал, что девичник и мальчишник надо праздновать сообща. Точно тебе говорю: испортят они нам все - не дадут спокойно напиться в одиночестве.
При упоминании имени Шаурина сердце Алёны ёкнуло. Не дрогнуло сладко, а чуть тревожно ёкнуло. Вот такую с некоторых пор он стал вызывать реакцию. Чертов Шаурин.
- Надо было не рассказывать, где мы, - Алёна посмеялась и стерла с губ остатки блеска. От природы имела губы полноватые и выразительные, потому с удовольствием обходилась без помады. В основном пользовалась гигиенической, особенно на подобных мероприятиях, где приходилось есть и пить: терпеть не могла, когда на бокалах и чашках оставался след от губной помады.
- Как тут не скажешь, если он сам все это устроил. И не просто так же настоял, чтобы праздновали именно здесь. У Игореши такой характер, его не переспоришь, бесполезно.
Девичник праздновали в ресторане "Барракуда", расположенном в яхт-клубе. Гармонично соседствующий с живописной природой, он больше напоминал частный жилой дом у воды. Друзья часто собирались здесь, потому и в этот раз решено было не экспериментировать.
- Ревнивец он у тебя, - посмеялась Алёнка. - Очень люблю таких. Это же совершенно больные люди.
- Сашка у тебя тоже был ревнивец.
- Ты правильно сказала: был. Был да весь вышел. Перевоспитался под моим чутким руководством. Меня ревновать – дело очень неблагодарное, себе дороже.
Алёна защелкнула клатч, и девушки, выйдя из дамской комнаты, вернулись в зал. Их большая компания веселилась в малом зале с выходом на ступенчатую веранду, которая вела к причалу.
Подруги не пошли танцевать, уселись за стол. Остальные же девчонки, уже изрядно подогретые алкоголем, вовсю зажигали на танцполе. Собственно, специально оборудованного танцпола в зале не имелось, но так как кроме их компании в помещении посторонних не было, места для веселых танцев оказалось предостаточно.
- Слушай, - серьезно начала Алёна, - вот надо было нам забуриться в какое-нибудь тайное место и покутить как следует. А то как-то не по-человечески все. Даже стриптизеров нет. А я так мечтала полюбоваться мужским телом. Сто лет голого хомосапиенса в масле и блестках не видела. Может, мы этим мужикам, которые тут второй час латину отплясывают, приплатим, да они разденутся?
Светка округлила глаза, собираясь что-то ответить, запротестовать, наверное, но поймала смеющийся взгляд подруги и ахнула:
- Вот опять ты надо мной издеваешься! Язва, блин…
- Не издеваюсь. Шучу, Светик, просто шучу. Как я могу над любимой подругой издеваться? Ты слишком хороший человек, чтобы я над тобой издевалась. Ну, ты-то сто лет меня знаешь, а все как в первый раз.
- Да черт тебя знает!
- Люблю я иногда побудоражить общественность. Застой в мозгах - это плохо. А так, бросишь камешек и наблюдаешь за волнами. Забавно.
Света ответила злорадным смешком и взялась за телефон. Наверное, Игорю решила позвонить. Только говорила, что тот мешал ей напиться в одиночестве, а сама весь вечер висела на телефоне.
Алёна томно вздохнула, как будто от скуки. Оглянулась. В этом ресторане они с Ванькой познакомились. Вернее, первый раз увиделись. Может быть потому испытывала сейчас такое необычное для себя волнение. Да и без того это место ей очень нравилось. Оно теплое, уютное, с панорамными окнами, открывающими потрясающий вид на водохранилище и белоснежные яхты. Здесь во всем оформлении яркими акцентами прослеживалась корабельная тема. Это и пол, выстланный массивной доской, и потолок, украшенный деревянной перголой, и несущие колонны, обвитые морским канатом. И, конечно, стены. Стены с изображением старинных декоративных карт.
- Ну вот, я же говорила, - усмехаясь произнесла Света, глядя в сторону входа.
Едва она это сказала, в просторный зал не вошла, а будто влилась шумная мужская толпа, неся с собой громкий басовитый смех, шутки, вскрики, свист. Парни разбежались по залу: кто к своей второй половинке, кто в поисках развлечения на вечер; некоторые затормозили у барной стойки, другие ринулись в танцы. Атмосфера сразу уловимо изменилась: в помещении стало душно и шумно.
- Я и не знала, что у Игоря столько друзей. - Алёнка и сама, кажется, кожей вспыхнула, адреналин взбудоражил кровь.
- А что у меня столько подруг, ты знала? - посмеялась Света. - Мы всех собрали, всю молодежь. На свадьбе вот так не попляшешь. Там будем сидеть чинно и благородно. Это ж официальное мероприятие.
- Это точно.
Отец Игоря Радченко управляющий региональным отделением одного из крупнейших банков, потому на свадьбе такого уровня точно не будет бесшабашных танцев и питья водки наперегонки. Все будут неспешно отхлебывать дорогущее шампанское, есть заморские блюда и вполуха слушать разрывающихся на сцене поп-звезд, меж тем беседуя о чем-то важном. А в конце с воодушевлением похлопают в ладоши, когда молодые разрежут огромный, килограмм на двадцать, пятиуровневый белоснежный торт, усыпанный красными розами. Алёна уже с трудом представляла, как выдержит этот душераздирающий пафос. Понятно, почему Радченко к празднованию мальчишника и девичника подошел так масштабно.
Видела же его, заметила. И все равно вздрогнула от низковатого ровного голоса.
- Ах, какой чудесный вечер, - склонился Шаурин сзади над Алёнкиным креслом и проговорил ей на ухо. - Привет. Как же я удачно решил сюда заглянуть.
- Ах, и правда, - сдержанно, немного насмешливо ответила она, обхватывая ладонью его шею. Повернувшись, будто невзначай коснулась губами шероховатой щеки. - Ты же, конечно, даже не собирался сюда вместе со всей толпой пьяных друзей жениха. И, конечно, же, - произнесла с нажимом, - ты даже предположить не мог, что я буду сегодня здесь.
- А ты ждала?
- Самую малость.
- Скучала?
- Если только чуть-чуть, - лениво чуть пожала обнаженными плечами, ловя на себе взгляды друзей, которые наблюдали эту столь теплую, чересчур интимную для просто знакомых, встречу. Светка смотрела с нескрываемым удивлением, Радченко недоуменно нахмурился.
Шаурин взял Алёну за руку и нагло вытянул из кресла. Замер с ней в проходе, а она, крепко прижатая к нему спиной, ждала поцелуя в шею, но он только согревал дыханием чувствительное место за ухом.
- Ты специально четыре дня не появлялся? Чтобы я поскучала?
- Конечно. Я и звонил тебе раз в день специально только по утрам, чтобы ты поскучала. - Теперь поцеловал ее. Легонько коснулся губами шеи. - Смотри, какая эйфория? Я же говорил: девичник надо обязательно праздновать вместе с мальчишками. Главное, чтобы и те, и другие, дошли до нужной кондиции.
Алёна усмехнулась, наблюдая, как Валет танцует вокруг Леночки ламбаду. Леночка, кажется, тоже, забыв, что они расстались, приникла к нему в страстном поцелуе.
- А ты сегодня пьян? - повернувшись, заглянула Шаурину в глаза.
- Самую малость. Ждешь разврата?
- Если только чуть-чуть.
- Тогда давайте расслабимся, Доктор Лейба, и забудем о всяких глупостях.
Он легко подтолкнул ее в сторону бара, они прошли между столиками и уселись на высокие кожаные стулья. Алёна удобно устроилась, поправила короткое платье. Бросив в зал случайный взгляд, тут же встретилась с глазами сестры. После той ссоры они не обмолвилась друг с другом ни словом.
- Ого… - выдохнула, когда бармен выстроил перед ними ровный рядок из шести высоких узких рюмок. - Даже так?
- Никак иначе. Я ж тебе не Карлсон плюшками баловаться.
- Я что-то пропустила момент, когда ты заказал выпивку. Или тебя тут все знают, что даже рот не приходится открывать? Действуешь по проверенной схеме?
- Конечно. Зачем усложнять себе жизнь, если есть схема, которая работает безотказно?
Он отвратительно обаятельно улыбнулся. Она ответила ему тем же.
- Ты вечно вгоняешь меня в крайность. Я не пью крепких напитков. И никогда не пила текилу. Не знаю даже почему. Вот как-то не пила и все. Но я в курсе, как это делается.
- Я тебя не вгоняю в крайность, я учу тебя жить.
Едва Ваня взялся за стопку, к ним подлетел Валет и, склонившись над Ванькиным ухом, проблеял слащаво и тонко:
- Ива-а-анушка, не пей… не пей, Иванушка…
- Валя, пошел вон отсюда, - рыкнул Шаурин.
Но Валет и не подумал исчезнуть, наоборот, приобняв Ивана и Алёну за плечи, решил полюбопытствовать:
- Зайки, а я не понял, а чё это вы тут бухаете на двоих? Все танцуют, а они бухают… У вас брудершафт, что ли, намечается?
- Слава богу, уже нет, - ответил Шаур.
Алёна поманила Бардина пальцем и что-то прошептала ему, когда тот послушно пригнулся.
- Понял, - посерьезнел он и отошел.
- Что ты ему сказала?
- Правду.
- Какую?
- Не скажу.
Шаурин насыпал соль между большим и указательным пальцем, взял рюмку, и скомандовал:
- Поехали.
- Чин-чин, - слизнула соль со своей руки и с некоторой даже излишней ловкостью опрокинула рюмку с мексиканской водкой. Зажмурилась на секунду и потянулась за ломтиком лайма.
- Обойдемся. - Притянул Алёну к себе и крепко поцеловал. Поцелуй получился быстрый, Ваня лишь ненадолго, но жестко прижался к ее мягкому рту и отпустил.
- Господи, как, оказывается, это вкусно, - вздохнув, Алёнка облизнула губы и очаровательно улыбнулась. - Я, конечно, про текилу… - Но блестящие глаза говорили, что точно она не про текилу.
- А я тебе о чем. Ты же могла сама позвонить. И как-то выразить свое желание меня увидеть. Да?
- Да, могла. Очень могла, - загадочно улыбаясь, подтвердила.
- Так почему не позвонила?
Чуть пригнувшись к Шаурину, внушительно проговорила, четко выделяя каждое слово:
- Не хотела мешать тебе охотиться.
Ваня ответил коротким смешком. Она заправила за ухо выбившийся локон и откинула волосы с плеча.
- Хочу еще. - Немедля насыпала щепотку соли на руку и, глядя на него глазами полными иронии и смеха, подняла вторую стопку:
- Поехали.
- Чин-чин.
На этот раз, выпив, Алёна потянулась не за лаймом, а крепко и напористо поцеловала Ваньку в губы. Потом, отстранившись, проговорила ему на ухо:
- Сработала твоя схема, Шаурин. Я по тебе соскучилась. Ты чувствуешь?
Не стал отвечать. Положил ладонь на ее затылок и, притянув к себе, снова поцеловал.
Это был другой поцелуй. Не просто напористое соприкосновение губ. Они целовались по-настоящему. Как изголодавшиеся друг по другу влюбленные. Пока с губ не исчез горький привкус текилы. Пока сладкий вкус поцелуя не стер с языка привкус соли. И оторвались только тогда, когда почувствовали вкус друг друга.
Алёна медленно вздохнула и, не отпуская руки, уткнулась в Ванькину щеку. Он не отпустил ее тоже, утопил пальцы в светлых волосах, мало заботясь, что испортит ей прическу.
- Публика упала? - спросил с присущей ему усмешкой.
- Почти вся, - выдохнула, почему-то чувствуя легкое головокружение.
Чрезвычайно развеселили и даже как-то раззадорили, направленные на них, многочисленные удивленные взгляды. Тут было чему удивляться. Никто не знал, что они встречаются.
Ваня придвинул Алёну ближе в себе. Вместе со стулом. Она качнулась и, коротко вздохнув, задержалась рукой о стойку, чтобы не упасть Шаурину на грудь. Их колени соприкоснулись, его ладони оказались на ее бедрах. Легли на них беззастенчиво и по-хозяйски.
Долго и спокойно Иван и Алёна смотрели друг другу в глаза. Впервые за последнее время без легкомысленных улыбок и язвительных фразочек. Как будто установили перемирие, признав силы друг друга. Но это только на время, на пару вздохов, чтобы восстановить слегка сбившееся дыхание.
- Сдохнуть можно, какая ты ханжа… - наконец сказал Шаурин, скользнув взглядом по ее обнаженным плечам.
- Можно. Но не нужно. Если ты прямо сейчас сдохнешь, то поставишь меня в неловкое положение. Да, я помню, что-то говорила тебе про короткие юбки, но я ничего не говорила про платья. Я знала, что оно тебе понравится. Заметила, что ты неравнодушен к полоске.
- Да, я про платье, - медленно проговорил он.
Разве можно на нее спокойно смотреть? Она перед ним как будто голая сидела. Обворожительная и сексуальная до зубного скрежета. Платье ее короткое в бело-синюю полоску, держалось на груди на широкой резинке, а чуть ниже талии завязывалось на поясок.
- Признавайся, какое место я заняла в рейтинге твоих мурмурочек? - спросила Алёна, и Шаурин с трудом оторвал взгляд от ее груди.
- Ты у меня одна.
- Да неужто. Ванечка, я сейчас от восторга начну заламывать руки.
- А ты выпей и все пройдет, кончатся твои восторги. Одна ты такая у меня… подружка, - произнес последнее слегка презрительно. - Я как-то с девочками не привык дружить.
- То-то ты так мало продержался.
- Сколько смог.
- Я так и знала, что ты просто хочешь со мной переспать. Ах, какая банальщина, снова банальщина, снова разочарование, подумать только… - качнула головой насмешливо. - И вся твоя дружба, Шаурин, только для этого, - ткнула его в грудь пальцем. - Ты просто хочешь со мной переспать.
- Конечно, только для этого. Я очень хочу… И я знаю, что ты знала. Ты все знаешь, - сказал он ровно, безо всякого выражения и интонирования в низком голосе. Но почему-то по ее телу поползли колкие мурашки. Хотелось встряхнуться, чтобы сбросить наваждение. - Что, - переспросил в ответ на ее молчание, - мне нужно сказать тебе это горячим шепотом на ухо?
- О, нет, не порти свой образ частым придыханием. Мне нравится твое легкое равнодушие, - сладко улыбнулась и провела пальцем по краю ворота его белой футболки. Коснулась крепкой шеи. - Только я должна тебя предупредить. Вернее, попросить.
- Внимательно, - кивнул он, одним словом выражая готовность выслушать ее заявление.
Алёна одернула руку и сосредоточилась:
- Если ты надумаешь завести себе новую мурку, скажи мне об этом прямо, и мы спокойно разойдемся. Без грязи.
- Хорошо.
- И все? "Хорошо" - и все?
- А что ты еще от меня хочешь? - спросил он чуть надменно. - Хорошо. Договорились. По этому поводу точно можешь не переживать. Если я надумаю завести себе новую мурку, мы разойдемся без грязи. Я в состоянии по жизни ясно выражаться.
Она собралась что-то сказать, но он прервал ее, немного покривившись:
- Алёна, замолкни, - убрал ее длинные светлые локоны за спину и взял свою последнюю рюмку с текилой.
- Шаурин, это контрольный в голову. Я могу не встать со стула, я и так достаточно выпила. Текила – это просто бомба.
Пока она говорила, он не спеша и сосредоточенно насыпал щепотку соли на ее обнаженное плечо.
- Не ври мне, ты трезва, как стеклышко. Так что, замолкни.
Таинственная улыбка тронула красивые четко-очерченные губы:
- Тогда можно я без соли? А то у меня язык от нее щиплет.
- Доктор, тебе можно все, - ярко выделил последнее слово. - Пей и пошли отсюда. - Слизнул соль с ее плеча и опустошил рюмку.
Алёнка тоже выпила и сунула в рот дольку лайма. Ваня повторил за ней, слез со стула и стянул ее за собой. Не спеша, но уверенно, двинулся между столиков к выходу на веранду. Кажется, он мог пойти гораздо быстрее, но сдерживался намеренно и слишком сильно стискивал ее тонкую руку, словно ждал, что Алёна будет сопротивляться. А она и не думала, сама не могла дождаться, когда они скроются от чужих глаз. Хватит уже, устроили представление.
Совсем скрыться им не удалось: веранда и причал достаточно ярко освещались уличными фонарями. Но даже если кто-то обратит на них внимание, на таком расстоянии ничего особенного не разглядит – только лишь стоящего спиной мужчину, который обнимает женщину. Может быть, они целуются.
Эти двое целовались. Сразу страстно и влажно, как-то проскочив целомудренные и мягкие поцелуи-узнавания. Они не узнавали, не привыкали, а знающе целовались, лаская друг друга губами и языком, как это делают влюбленные во время секса. Так интимно можно целоваться только наедине в закрытой комнате. Они целовались и не могли друг друга отпустить даже на расстояние вдоха.
С трудом Алёна наконец оттолкнулась, чтобы вздохнуть, Ваня резво развернул ее к себе спиной, - похоже, у Шаурина вошло в привычку прижиматься к ней сзади и трогать за грудь.
- Прекрати, - задыхаясь, прошептала, пытаясь убрать его руки. Но убрать хотела не потому что боялась или неприятно было, наоборот, слишком приятно. Слишком хотелось, чтобы он ее трогал. - Остановись…
- С чего бы это? Следующий раз не будешь выделываться.
Это уже не мягкое, едва ощутимое касание, как тогда у него в квартире. Сейчас Ваня действовал нагло и смело. Алёна боялась, что он просто сдерет с нее платье. Достаточно только слегка потянуть вниз, и мягкая резинка сползет с груди. Шаурин, словно мысли ее прочитав, именно это и сделал.
- Ваня!.. - зашипела возмущенно. - Ну не здесь же!
- Вот, - сказал хрипловато и одобрительно. - Это самая правильная фраза, произнесенная тобой за весь вечер. Самая правильная. Надо было сразу сказать: Ваня, не здесь. Стой смирно. Тихо, - снова ухватился за ткань, - я не буду снимать с тебя платье, обещаю. Дай потрогать.
Алёна вздохнула и замерла. Как и обещал, платье Шаурин с нее не снял, но грудь немного обнажил.
ГЛАВА 8
Ну, давай же, Шаурин. Уже десять минут десятого. Неужели сегодня не позвонишь?
За последние несколько дней Алёна уже привыкла, что утро начиналось со звонка Шаурина. И сегодня ждала его с особым чувством, правда думала, что после вчерашнего, девяти часов утра Ваня ждать не станет - позвонит часов в шесть. Еще бы! Она так мило покинула его накануне вечером: ушла, как говорится, по-английски, не попрощавшись. Позвонила ему из такси, но, как ни странно, не смогла определить разозлил его ее внезапный уход, или нет. За ней он не помчался, наверное, посчитал это ниже своего достоинства. И да, это действительно было бы ниже его достоинства.