Он сидел мрачный и грозный, с видом человека, который не потерпит вмешательства в свои дела. Это выражение Сара уловила тогда, в Лондоне, когда она упала с лестницы, а Блейн наклонился над ней. С тех пор он тщательно маскировался. Теперь же, очевидно, не считал больше нужным притворяться.
- Мисс Милдмей, с какой целью вы намеревались встретиться с этим Броуди у озера?
- Я собиралась встретиться с ним?
- Не нужно смотреть на меня большими невинными глазами. Вам это не подходит. Ведь вы совсем не глупая девушка.
- Но я никогда в жизни не встречала Джеймса Броуди. Не имею ни малейшего представления, кто он. Как я слышала, по его признанию, он собирался здесь браконьерствовать.
- Причем с такой готовностью признался, что у меня возникли сильные сомнения. - Блейн не спускал с Сары жесткого проницательного взгляда. - Итак, вы утверждаете, что никогда не слышали о нем?
С Джеймсом Броуди она ведь действительно не знакома, не правда ли? Следовательно, она не лжет, заявляя, что не знает его.
- Тогда - черт побери! - чем вы занимались у озера? Моя жена, очевидно, бегала туда из боязни, что та женщина исполнит свою угрозу. Но с наверняка привела туда не эта причина, мисс Милдмей. Вам об угрозе не было известно. Или? Пусть меня черти слопают, если я понимаю, чего вы добиваетесь.
- Почему же вы не уволите меня, лорд Маллоу, - проговорила Сара сухо, тоном, полным неприязни, - если считаете меня ненадежным человеком?
- Вы прекрасно знаете, я этого сделать не могу.
- Не можете?
- Вернее - не хочу.
Сара не могла уклониться от его пристального взгляда, который приводил ее в замешательство. Если он сейчас шагнет к ней, мелькнуло в голове, она сорвется с места и убежит… Или останется стоять, чтобы он снова поцеловал ее так же неистово, как тогда, в летнем домике, парализуя ее волю.
- Мисс Милдмей, вы можете дать честное слово, что не ходили на встречу с любовником?
- Любовником? О Боже, конечно, нет!
Ее неподдельное изумление, видимо, убедило Блейна. Он заметно расслабился, и на его лице тут же появилось выражение крайнего утомления и тревоги. Будто смерть миссис Стоун сильно угнетала его. В ответ на корявое письмо, в котором говорилось: "Вообрази, у меня не было сомнений, что ты мертв", Блейн отправился в Лондон, чтобы встретиться с кем-то по имени Сэмми. Но Сэмми предполагала увидеться с ним здесь, в усадьбе Маллоу, а натолкнулась на Амалию. А через два дня Амалия сказала: "На этом все кончится".
От Сары требуется только оставаться на месте со своими открытиями до возвращения Амброса.
Миссис Стоун, конечно же, утонула, но не по собственной воле. Амалия это знает. И Блейн. Вероятно, и Соумс знает, недаром Амалия настаивала на его увольнении. Кто-то в этом доме помог бедной женщине отправиться на тот свет.
Быть может, не дожидаясь Амброса, ей следует рассказать о своих подозрениях полиции, сообщить о сожжении капора и о мокрых волосах Блейна. А также о странных прогулках Амалии у озера.
Но Сара твердо знала: она этого не сделает. И не потому, что предпочитала подождать, когда вернется Амброс и поможет сложить разрозненные куски подозрений в стройную картину окончательной уверенности, а потому, что Блейн спросил своим твердым сердитым голосом, не ходила ли она на встречу с любовником. И она с возмущением отрицала, будто у нее в самом деле не было возлюбленного. Даже Амброса.
Утешало лишь одно - Тайтус ничего не знал о происходящих в доме бурных событиях. От него тщательно все скрывали, хотя он чувствовал царившую гнетущую атмосферу и особенно непривычную сдержанность явно притихшей леди Мальвины.
- Бабушка, вы не собираетесь сегодня со мной играть?
- Нет, Тайтус. Я немного устала, вероятно, старею.
- Вчера слишком много танцевали?
- Да, мой милый. - Леди Мальвина схватила мальчика и тесно прижала его к себе, чтобы скрыть слезы, катившиеся по ее морщинистым щекам. - Мы все слишком много танцевали.
- Бедная бабушка. Можно мне сесть вам на колени и что-нибудь рассказать?
Леди Мальвина взглянула на Сару.
- Он так похож на моего собственного сына и то же время…
- О чем вы, леди Мальвина?
- Блейн никогда не был таким ласковым, внимательным и нежным. Мисс Милдмей, я обожаю этого ребенка.
Сара не знала, как ответить на невысказанную мольбу в глазах старой женщины: "Не допусти, чтобы все это исчезло! Не позволяй никому утверждать, что это не мой внук!"
- Бабушка, вы держите меня слишком сильно!
Леди Мальвина уткнулась лицом в темные волосы мальчика.
- Я снова старый медведь, старый гризли. Но ты уже не боишься медведей, мой милый?
Тайтус доверчиво прижался к ней.
- Нет, если медведь - это вы, бабушка. Я люблю вас.
Но ночью Тайтуса опять мучили кошмары. Кто-то бродит по его комнате, говорил он, и задувает свечу. И действительно, когда Сара вошла в детскую, свеча не горела. Но фитиль мог просто утонуть в расплавленном воске.
- Это Сэмми, - заявил Тайтус спросонья.
У Сары замерло сердце.
- Кто такой Сэмми?
- Я не знаю. Слышал однажды ночью, как кто-то сказал: "Сэмми". Возможно, снова мышь, мисс Милдмей?
- Ни мыши, ни Сэмми не существует, - проговорила строго Сара.
Она держала дрожащего ребенка на руках, и ей показалось, что где-то в доме хлопнула дверь. Но мог и ветер стукнуть ставней. Было томительно и жутко. Саре почудилось, что это миссис Стоун оставив там наверху свое шитье, бродит по дому.
Если она в самом деле была той Самантой которую упомянул в своем письме Амброс, то явилась в усадьбу Маллоу с определенной целью.
Что бы там ни разбудило Тайтуса, но Сара вдруг почувствовала, что к ней в душу заползает страх.
Нет, она не сможет молчать до возвращения Амброса. Это небезопасно.
Сара подождала, когда все собрались за обеденным столом, и начала:
- Мне не хотелось бы об этом говорить, но сегодня ночью Тайтуса опять преследовали кошмары.
- Какие кошмары? - спросил Блейн резко.
- Ему показалось, что кто-то по имени Сэмми входил в его комнату и задул свечу.
Все как по команде на мгновение затаили дыхание. Затем леди Мальвина сказала:
- Сэмми? Никогда прежде не слышала этого имени, мисс Милдмей. Кто такой Сэмми?
- Не имею ни малейшего представления, леди Мальвина. Но не удивлюсь, если случайно окажется, что так звали миссис Стоун.
- Какая абсурдная мысль! - воскликнула Амалия. - Откуда она у вас, мисс Милдмей?
- Просто похожий случай впервые произошел в ту ночь, когда в доме появилась миссис Стоун.
- Но вы и раньше упоминали ночные кошмары Тайтуса.
"Если бы сержант полиции увидел Амалию в данный момент, то он никогда бы не принял ее за слабое, нервное создание", - подумалось Саре.
Лицо Амалии дышало воинственностью и злобой.
- Но это особый случай, леди Маллоу. Раньше никто не гасил свечей. А сегодня ночью она была погашена.
- Безусловно, ветер, - заметил Блейн, впервые вступая в разговор. - Наверное, окно было неплотно прикрыто. Помимо прочего, мальчик уже достаточно большой, чтобы спать без света. А что касается миссис Стоун, то никто не знает ее имени, даже полиции оно пока неизвестно. Так откуда же знать Тайтусу?
- Быть может, она сама ему сказала, - пробормотала Сара.
- Амалия зло рассмеялась.
- По-вашему, она прокралась ночью в детскую и шепнула моему сыну свое имя? Какая бессмыслица! Кроме того, Сэмми - это мужское имя.
- Однако оно может быть уменьшительным от Саманты, - проговорила Сара, не поднимая глаз от своей тарелки.
И вновь в комнате на мгновение воцарилось Молчание. И опять первой его нарушила леди Мальвина.
- Нас должно беспокоить не имя таинственного шатуна, если он действительно существует, а тот факт, что Тайтус встревожен. Мне это не нравится.
- У Тайтуса всегда были видения! - воскликнула Амалия. - И он всегда с трудом переносил дальнюю дорогу. Он нервный, болезненный ребенок. Не пойму, из-за чего столько шума. Если вы, мисс Милдмей, сами чересчур нервны, то скажите прямо, и мы найдем кого-нибудь менее восприимчивого к ночному ветру. И я разделяю мнение моего мужа - мальчик достаточно взрослый, чтобы обходиться ночью без света.
Леди Мальвина выглядела рассеянной. До нее наконец, хотя и как-то смутно, дошел подлинный смысл речей Сары.
- Но, мисс Милдмей, вы говорите вздор. Если миссис Стоун действительно звали Сэмми или Саманта, то тогда вовсе не она заходила в комнату Тайтуса ночью. Разве это возможно, когда она уже мертва?
- Я лишь хотела сказать, она могла побывать у него первый раз, и теперь, когда Тайтуса что-то пугает, он воображает, что это опять тот же самый человек.
- Мне кажется, по мнению мисс Милдмей, в доме бродит призрак миссис Стоун, - заметила Амалия сухо.
Долго молчавший Блейн внезапно отодвинулся со стулом от стола.
- Завтра Тайтус возвратится в Лондон.
Слова прозвучали как приказ. Сара удивилась. Но еще больше были удивлены Амалия и леди Мальвина.
- О Боже, я буду очень скучать по мальчику, - сказала леди Мальвина. - Блейн, ты серьезно?
- Конечно, он шутит, - воскликнула Амалия. Она попыталась снисходительно посмотреть на мужа, но у нее ничего не получилось. У Сары появилось странное ощущение, будто у Амалии под внешним спокойствием скрывались страх и ненависть.
- Тайтуса нельзя вернуть в туман и сырость, - продолжала она, - он тотчас же вновь заболеет. Кроме того, ты же сам говорил, что не следует потакать его фантазиям. - Амалия сделала большие глаза. - Я надеюсь, ты не считаешь, что его нужно отослать из-за этой глупой трагедии? Ребенок ничего о ней не знает и никогда не узнает. И если хотите слышать мое мнение, то мисс Милдмей высказала очень необычное предположение, и невольно возникает вопрос: страдает ли от ночных кошмаров один только Тайтус?
Блейн смотрел на свою мать и вел себя так, словно Амалия не произнесла ни слова.
- Возможно, вы согласились бы отправиться вместе с ним, мама? Как мне кажется, он вас полюбил.
Леди Мальвина расцвела.
- Конечно, с радостью. Если ты настаиваешь его отъезде. А как быть с мисс Милдмей?
- Мисс Милдмей останется здесь.
- Блейн, о чем ты говоришь? - воскликнула я. - Эта девушка - гувернантка Тайтуса. Разве мы платим ей за то, чтобы она без забот отдыхала на природе?
Блейн твердо взглянул на рассерженную Амалию.
- Мисс Милдмей понадобится при расследовании обстоятельств смерти миссис Стоун. Именно поэтому она будет находиться в усадьбе.
- Но почему она нужнее, чем мама?
Вздохнув, Блейн начал подробно объяснять.
- Да потому, что, насколько мне известно, ты позвала миссис Стоун к себе в пять часов вечера, объявила ей об увольнении и предложила покинуть дом на следующий день с рассветом. Правильно?
Амалия кивнула.
- По словам мисс Милдмей, она в семь часов вечера отнесла миссис Стоун платье для починки, когда та находилась в своей комнате. Позже никто больше эту женщину не видел. Значит, если все говорят правду, мисс Милдмей очень важный свидетель: она последняя, кто застал миссис Стоун живой.
Амалия вскочила.
- В таком случае я сама отвезу Тайтуса в Лондон.
- Не выйдет.
- Я здесь взаперти?
- Понимай как хочешь.
Амалия перестала притворяться. Лицо у нее внезапно еще больше пожелтело и сделалось необычайно злобным.
- Ну нет, - заявила она. - Я не собираюсь нигде находиться в заточении. И я докажу. Ты, видимо, позабыл, что Тайтус мой сын. И я могу распоряжаться им по своему усмотрению.
Она круто повернулась и вышла.
- Блейн, - проговорила леди Мальвина после долгого молчания голосом, который звучал тускло и, казалось, принадлежал человеку очень старому и испуганному. - Блейн, что все это значит?
- Значит? - встрепенулся Блейн. - Ничего не значит, мама. Просто у Амалии очередной приступ раздражения. У нее склонность к театральным жестам.
- Она не заберет Тайтуса?
- Вы уедете с ним, мама. Как мы договорились. Ничто не изменилось. - Затем жесткое и недовольное выражение исчезло с лица Блейна, и он спросил с тихой ласковостью: - Вы любите мальчика, мама?
- Больше своей жизни.
- И он привязался к вам?
- Немного, мне кажется, - робко заметила леди Мальвина.
- Тогда почему, позвольте спросить, у вас такой несчастный вид? Вы побудете несколько недель с ним одни в Лондоне.
Лицо старухи начало расплываться в улыбке.
- В самом деле? Но это здорово. И ребенку нужно отдохнуть. Он усердно занимался, а потом болел. Но не надолго, Блейн. Мне хочется, чтобы он полюбил усадьбу Маллоу, - добавила она.
- Он непременно полюбит Маллоу. Не знаю, почему вы боитесь, что этого не произойдет.
Сара поднялась наверх и застала Амалию в детской. Она одевала Тайтуса для прогулки. Элиза с беспокойством наблюдала за этой процедурой.
- Куда вы намереваетесь с ним идти?
Амалия подняла голову.
- Я его мать, мисс Милдмей. Разве вы забыли?
Нижняя губа Тайтуса уже поползла вниз. Его впечатлительная натура уловила в происходящем что-то зловещее. Сара увидела, как умоляло его лицо. По какой-то причине мальчик, должно быть, давно потерял доверие к своей матери. Именно из-за этого он постепенно сделался застенчивым и робким. Сара надеялась, что он уже преодолел свои недостатки, но они лишь притаились где-то под поверхностной веселой беззаботностью последних дней.
- Ребенок не перестает говорить о каком-то черном лебеде на озере, - снизошла Амалия до объяснений. - Мы собирались только взглянуть на него.
- Нет! Вы не должны приближаться с Тайтусом к озеру!
- Отчего же, мисс Милдмей? По-моему, вы думаете, что именно я столкнула миссис Стоун в воду! Вы заблуждаетесь! Если ее кто-то и пихнул… действительно… то, безусловно, человек более сильный, чем я.
- А вы говорили мне о черном лебеде, - прошептал Тайтус, широко раскрывая глаза и, возвышая голос, отчетливо сказал: - Вы солгали мне.
Он стоял - маленький человечек - в толстом пальто, в котором казался еще меньше, и храбро пытался скрыть свое замешательство под гневной маской.
Амалия, стараясь успокоить ребенка, улыбнулась:
- Послушай, мой барашек. Мисс Милдмей уверена, что видела черного лебедя. Возможно, его увидим и мы. Пойдем.
Она взяла его за руку, но Тайтус внезапно снова превратился в ребенка, с которым когда-то впервые встретилась Сара, начал кричать и вырываться.
- Нет, я не хочу идти! Я не хочу!
- Дорогой! Ты только погуляешь с твоей мамочкой. Ведь ты любишь свою мамочку?
- Нет, не пойду. Я не люблю. Я ненавижу тебя!
С красным лицом и в крайне возбужденном состоянии Тайтус вырвал руку и бросился к Саре. Вторично в критический для него момент он искал спасения в ее объятиях. Прямо в пальто Сара подхватила его на руки и повернулась к Амалии.
- Итак, вам удалось испортить его, - проговорила Амалия, с удивительным самообладанием сохраняя видимое спокойствие. - Я знала: вы сможете. И вы сделали это умышленно. Вы самая коварная интриганка, какую я когда-либо встречала. Вы украли у меня моего мужа и моего сына. Сара от изумления разинула рот.
- Не пытайтесь отрицать, мисс Милдмей. И не думайте, что это вам сойдет с рук. Я погублю вас, попомните мои слова. А также моего мужа. Я могу, и вы это знаете. - Выдержав небольшую паузу, она многозначительно добавила: - Стоит мне только сообщить в полицию, кто была на самом деле миссис Стоун.
- Значит, вы знали ее!
- Не я, - рассмеялась Амалия, - а Блейн. Она была его женой.
ГЛАВА 19
Распутник и пьяница. А в довершение двоеженец и убийца. Из слов Амалии с неумолимой логикой следовал ужасный вывод, Блейн не мог допустить, чтобы с появлением этой женщины пошли прахом все его планы. Он просто был вынужден быть беспощадным по отношению к ней в полном соответствии с собственным характером.
А Амалия, подозревая его в совершении преступления и гонимая страхом, каждый день ходила к озеру, желая убедиться, что тело не всплыло…
В этот день опять приезжали сержант полиции Коллинс и молодой констебль. Они долго пробыли у озера, шагая по берегу взад и вперед и исследуя почву и шаткие сваи пристани.
Проходя как-то мимо библиотеки, Сара заметила сквозь полуоткрытую дверь Блейна, стоявшего у окна и наблюдавшего за процедурой у озера. Его фигура выражала абсолютную сосредоточенность и внимание. Интересно, что выражало его лицо? Тревогу? Страх?
Однако Саре было трудно представить себе на лице Блейна Маллоу страх. Оно могло выражать любые другие эмоции - гнев, насмешку, гордость, высокомерие, веселье и даже мимолетную нежность, - но только не страх.
Вернувшись в дом, сержант Коллинс надолго закрылся с Блейном в библиотеке. Об этом сообщила Элиза. Слуги перешептывались и строили догадки. Сара пыталась решить, стоит ли ей в том случае, если сержант захочет опять побеседовать с нею, рассказать о найденной броши. Не в грязи на берегу, где она могла нечаянно потеряться, а в летнем домике. Будто там произошла борьба.
Под видом радостных объятий со свиданием… Если миссис Стоун действительно была его женой, она, возможно, с радостью кинулась в объятия мужа, не подозревая ничего худого. Ведь он любил целовать женщин в укромных местах. Его мать говорила об этом…
Но сержант ушел, не пожелав ни с кем больше увидеться, и Сара почувствовала огромное облегчение. Она знала, что в действительности вовсе не хотела говорить о броши. И, кроме того, не могла поверить, что Блейн стал бы целовать кислое и неприветливое лицо миссис Стоун.
И Амалия, конечно, просто запугивала, намекая на что-то ужасное, поскольку даже не пыталась обратиться к представителям полиции.
Амалия подождала, пока сержант с констеблем уйдут, и спустилась к чаю в простом темном шерстяном платье и темной шали. У нее был необычайно мирный вид, словно приступ бешеной ярости в детской испепелил весь ее гнев.
- Так-то лучше, милая, - заметила леди Мальвина. - Вы, кажется, надели еще одну нижнюю юбку.
- Да, здесь ужасно холодно. Этот дом напоминает могильный склеп.
Амалия держала глаза опущенными, словно хотела скрыть отражавшиеся в них чувства, однако ее голос звучал вполне нормально, с привычным оттенком сварливости.
- Где Тайтус, мисс Милдмей?
- Элиза поит его чаем, леди Маллоу.
- Хорошо, что я не пошла с ним гулять, действительно слишком холодно.
Для нее это было почти извинение. По крайней мере, ей удалось преодолеть собственное раздражение и стремление отомстить и Саре и Блейну.
- Для завтрашней поездки нам нужно потеплее одеться, - сказала леди Мальвина.
- У Тайтуса есть где-то меховое пальто, - ответила Амалия. - Я поищу его. И еще, мама: когда станете с ним гулять в Лондоне, смотрите, чтобы он не промочил ноги. Он так легко простужается.
- Я буду его беречь как зеницу ока, - заверила счастливая леди Мальвина.