- Настёна! - едва узнала я в покрытом пылью мужчине, склоненным над куском торчащей из земли башенной крыши своего отца. - Дочка! - кинулись мы, через комья вывороченной мостовой и поваленные деревья навстречу друг другу. - Доченька... Ты прыгнула. У тебя получилось.
- Нет, алант меня подхватил... Было так... У-у-у... - накрыла меня запоздалая детская истерика. - Пойдем домой, па-апа...
- Домой?.. - крепко прижав к себе, принялся он гладить меня по голове, а потом, вдруг, замер. - Пошли!
Я даже сообразить не успела, как из родного города, охваченного паникой, вмиг оказалась в темноте. Куда там, я даже сотворенного отцом подвала не заметила, а когда опомнилась, он уже тащил меня за руку по какой-то деревянной лестнице, крича во всю глотку: 'Мата!.. Мата!' Через секунду на нас, из кровати глазела заспанная пожилая женщина, в которой я, с трудом от всего пережитого, узнала собственную тетушку. Но, ведь тогда мы...
- Что случилось? - заполошно, подскочила та со своего ложа. - Какой топинамбур(16) вас сюда занес?.. Да еще в таком виде?.. И где осталь...
- Мата, в Тайриле землетрясение, - оборвав ее на полуслове, пихнул меня вперед отец. - Я - обратно. Оставляю тебе Настёну. Все остальное потом, - и, развернувшись, растворился под вспыхнувшей между нами аркой...
Еще несколько секунд мы с женщиной ошалело друг на друга таращились, а потом я попыталась по-взрослому взять себя в руки:
- Здравствуйте. Извините, что так поздно, - и опять предательски, совершенно по-детски, завыла, уткнувшись в тут же подставленную мне обширную тетушкину грудь:
- Деточка моя... Все у нас будет хорошо. А хочешь чаю с мятой?.. Нет?.. А у меня кот есть замечательный. Я про него тебе рассказывала. Зигмунд!.. Зигмунд, рыжая пропастина!!!
Мне иногда кажется, знай я заранее, спешно покидая наш дом в Тайриле, что вижу его в последний раз, то постаралась бы запомнить в нем все до последней шероховатости на крыльце... Все, до мельчайших подробностей, до запахов в чулане под лестницей и оттенков, окрашивающих шторы в моей комнате закатным солнцем, все, что уже никогда не вернуть... Но, вот про самое главное я помню. Я помню свою бабушку... А еще я помню, как мама, уже здесь, в Мэзонруже целую неделю ни с кем не разговаривала и только все время повторяла себе под нос: 'Я не смогла ее спасти... Я не смогла...'. Как отец, напротив, ругался без умолку на тайрильские власти, не желающие построить новую башню и установить на ней новые часы. Как через месяц, когда разобрали горные обвалы, прибыл наш жалкий скарб, уместившийся на небольшой почтовой повозке и я в этом скарбе не нашла ни одной своей уцелевшей книги и игрушки. И я поняла тогда, что это был знак, ясный только мне - детство мое, солнечное и беззаботное закончилось и его теперь тоже никогда не вернуть.
А еще через четыре месяца, изрядно помусолившись на почти всех почтовых станциях страны, до меня дошло письмо от моей, так быстро утраченной подруги, Амины. В нем было несколько страниц искреннего сочувствия, сострадания и досады на собственную родственницу, скрывшую от меня надвигающуюся реальность. И еще всего две строчки, переданные для меня дословно от самой Саны, которые я помнила до сих пор и, кажется, никогда уже не забуду: 'Зная всю правду, мы совершаем больше ошибок, потому что лишаем себя веры в счастливое провидение'...
1 - Традиционное средство воздушного передвижения и наблюдения рыцарей Прокурата.
2 - Полевой злак.
3 - Язык древнейшей цивилизации Накейо, населявшей материк Бетан задолго до открытия его алантами. Вымерла по неизвестным причинам, оставив после себя несколько архитектурных памятников, в том числе западные и восточные Врата.
4 - Реально существующая личность, владелица придорожного постоялого двора близ Куполграда. Знаменита тем, что отправляя своих постояльцев в баньку, обирала их в это время до шнурков. Как ей такое 'рукотворчество' сходило с рук в течение девяти лет, до сих пор остается загадкой. Да только пострадавшие, очнувшиеся на утро в первородном виде на дне придорожной канавы, претензий к ней не имели...
5 - Данный процесс подразумевает собой от часа до двух по времени и необходим для выветривания из бани угарного газа.
6 - Война с Джингаром, восточным соседом Ладмении, за побережные территории (2306 - 2308 гг.). Одним из ее результатов стала контрибуция с Джингара, на которую, в том числе, был восстановлен, почти полностью разрушенный Тайриль - древняя столица государства.
7 - В переводе на сухопутный - 'намылю шею' или 'начищу рыло'.
8 - Маги-провидцы.
9 - Столица Джингара.
10 - Мать султана.
11 - Традиционные арабские благовония для дома. Самым популярным из них является сочетание кусочков сандалового дерева, пропитанных эфирным маслом пачули и экстрактом мускуса.
12 - Город на южной границе Озерного края.
13 - Тайрильский рыбный рынок, расположенный недалеко от торгового порта.
14 - Часть маятникового механизма часов.
15 - В данном случае имеется в виду андалузская порода лошадей.
16 - Клубненосное растение, больше известное под названием 'земляная груша'.
Глава 5
- Зеня, еще одно твое 'мяу' и попрыгаешь домой прямо через забор, - как можно зловеще прошипела я и демонстративно через кота перешагнула.
- Гаф, - огрызнулся мне вслед пригнувший уши умник, этим, однако, и ограничившись.
И правильно сделал, потому что у меня самой и без него на душе было жутко противно. Еще бы. Куда проще спросить Ветрана прямо в лоб, как запоздало одумался кот: 'Кто ты и откуда?'. Но... Все время это 'но' мешается... Но, вдруг, он нам соврет, например? Или к его правде мы окажемся совсем не готовыми? А так хоть узнаем заранее, чего ожидать от нашего загадочного 'витязя' с планшетником...
А это, прямо передо мной и он сам, точнее, его слабо мерцающий силуэт с едва различимыми чертами лица, спокойными сейчас, потому что мужчина, кажется заснул... Хотя, если верить моему магическому зрению, в забытье он нырнул одновременно с появившемся ему на смену солнцем, то есть лишь на рассвете, всю ночь бдительно мотаясь взад-вперед по периметру. Я присела перед двойником, пытаясь заглянуть, через голубоватое мерцание в его скрытную душу, но, тщетно. Такое простому магу не по силам... А потом мужчина открыл глаза, заставив ненароком отпрянуть, тут же наступив на хвост притулившемуся к моей ноге Зигмунду:
- Мя-я-я...
- Извини, - не оборачиваясь, буркнула я пострадавшему...
И долго он так будет созерцать, чай не под дубом сидит?.. Оказалось, не долго. Ветран быстро встал, скользнув по мне светящимся торсом, и запрыгал, стряхивая с себя вместе с курткой остатки мимолетной дремы и расстегивая пуговицы на рубашке... 'Мать моя, Ибельмания, и я на все это должна смотреть?', - застонав, закатила я глаза к сумеречному небу, но, уже через секунду взяла себя в руки. Как говорила тетушка Мата, 'перешедши стремнину(1), назад не поворачивают'. Вот и я, на этот раз предусмотрительно глянув под ноги, сделала два шага в сторону. Мерцающий Ветран же в это время 'пошел в пляс' по траве в каком то странном, одновременно агрессивном и завораживающем акробатическом танце, то высоко подскакивая с вытянутыми вверх руками, то совершая ими молниеносные движения, чередуя выпады и кувырки...
- Стася, рот закрой, - набрался-таки, смелости разпираемый любопытством умник. - Скажи, что хоть он там делает?
- Проснулся и упражняется... кажется.
- А-а......... А теперь?
- А теперь, остановился и разговаривает.
- С кем, с тобой? - фальцетом выдал обалдевший кот.
- Да почему со мной? - развернулась я к нему. - С теткой Тиристиной.
- А где она?!
- Чего ты орешь? Она здесь была вчера утром. Кто ему, как ты думаешь, про Чилимский пруд сказал?
- А-а...
- Два-а... Да, чтоб тебя, - пришлось мне, уже во второй раз срываться за Ветраном по прежнему маршруту.
- Стася! - рванул за мной следом Зигмунд. - Я надеюсь, мы до этого неспокойного места с тобой сейчас не добежим?
- Надо будет - добежим, - злорадно обнадежила я кота, но вскоре, у самой кромки леса, тормознула. - Оп-па! Приехали, дальше пёхом...
- Ну, а теперь то что? - врезался в меня со всего маха Зигмунд.
- А теперь, наш музейный работник решил углубиться в лес. Видимо, местную растительность изучать... Ты идешь?
- Только после вас, - брезгливо дернул кот хвостом, глядя на мокрую от вечерней росы траву у края дорожки.
Идти пришлось не долго. Свернув прямо напротив приветливо торчащего из земли каштанового корня, мужчина бодро зашагал между деревьями, остановившись по дороге лишь раз. При этом я, суматошно за ним повторила, и, развернувшись к коту, тут же залилась краской:
- Даже не спрашивай меня...
- Понял, - видимо, от избытка воспитания, тоже отвернулся умник.
Оглянуться я себе позволила лишь спустя минуты две. Как раз вовремя, чтобы заметить нырнувшую в недалекий овраг, светящуюся ветранову макушку. Пришлось опять припустить... чтобы увидеть, как мужчина, на мгновение замер, прислушиваясь к вчерашнему утреннему лесу и откинул ветки наваленного кучей на самом дне оврага валежника. Склонился и вытянул оттуда какой-то продолговатый сверток...
- Зеня... - простонала я, очнувшись от увиденного. - Я была права. У него здесь запрятаны вещи и оружие.
- Что у него здесь запрятано? - вытянул шею вместе с хвостом для противовеса, зависший над самым краем кот.
- Мечи. И один из них... серебряный, Зеня.
- Хобья ж сила...
Возвращались мы с Зигмундом, отягощенные добытой в овраге 'правдой' уже через подвал и оба резонно наплевали на условленные ранее маневры. К чему, если в одной моей руке до пола висит набитый под завязку вещевой мешок, точный двойник брошенного сейчас у нашей гостевой кровати, а в другой зажаты два меча, обмотанные тряпкой? Только пристрелите нас из одного арбалета сразу, что дальше с этой правдой делать, знать не знали.
Помог сам схронщик, если можно назвать помощью его удивленно вскинутые брови и помрачневшее лицо, едва мы встретились с мужчиной глазами. Он даже взгляд свой ниже опускать не стал, сразу все понял. Тут же, мигом оценив ситуацию, сиганула к себе в погреб замещающая хозяйку домовиха (и когда только спеться успели, причем до такой степени, что Груша на подаче чая для гостя суетится?). Я же, пытаясь настроиться на неприятный разговор, как можно размашистее, швырнула перед собой на пол мешок, а потом туда же сбрякал и сверток с мечами. Получилось ровно посередине между мной и Ветраном:
- Вот. Это твое. Что в сумке, не знаем, а оружие... Надеемся, сам расскажешь, зачем тебе оно, - с вызовом глянула я на мужчину.
- Да, мое, - понуро кивнул тот и сглотнул слюну. - Анастэйс, Зигмунд. Я должен был все это прятать. И...
- Ты рассказывать собираешься? - тяжко, почти умоляюще, выдохнула я.
- А если я дам вам слово, что ничего дурного против вас не замышлял? - с надеждой уточнил Ветран.
- А если ты не будешь здесь торговаться, как на развале? - прищурила я в ответ глаза.
- Анастэйс, это не только моя тайна.
- Значит, правды мы от тебя не услышим?
- Стася, погоди, - видя такой оборот, прыгнул между нами умник. - А может, действительно, хватит с него и слова? А-а?
- Слова вруна? - вперила я взгляд теперь уже в полосатого дипломата. - И ты ему готов опять поверить? Он пришел сюда, весь сплошь увешанный тайнами, с полученным накануне магическим ожогом. Бродит по ночам вокруг нашего дома, прячет оружие против нечисти и владеет 'третьим глазом(2)', а ты собираешься и дальше дрыхнуть в неведении?
- Так он и хочет дать нам свое слово, потому что не желает больше врать. Так ведь, Ветран? - задрал голову Зеня к стоящему безмолвно мужчине.
- Да. Именно так, - хмуро подтвердил тот. - Анастэйс...
- Ах, вот оно, значит, как?! Да знаете что, мне, в таком случае, действительно хватит одного лишь слова. Слова, что, когда я сюда вернусь, тебя, уважаемый музейный работник, в этом доме уже не будет. И под нашим забором тоже. Я проверю, - ткнула я угрожающим перстом в воздух. - Ты меня понял?
- Куда ты собралась? - вскинул глаза встрепенувшийся, вдруг, Ветран.
- Уже не твое дело, - уперла я руки в бока. Вот наглец!
- Анастэйс, ты одна никуда не пойдешь!
- Может, объяснишь, почему?
- Да что же ты такое...! - с почти звериным отчаянием взревел мужчина. - Не пойдешь и все!
- Так попробуй меня остановить! - окрысилась я не менее впечатляюще и, не желая дожидаться самой пробы, черканула в воздухе нужный знак. - Уходи, Ветран. Видеть тебя больше не желаю.
- Стася, не дури! - запоздало мявкнул в гулкий подвал умник...
Ночь, по-деревенски тихая и звездная, скрашенная лишь окраинным собачьим лаем да еще распевающимися сверчками, тут же остудила мой пыл, обдав холодным августовским дыханием горящие щеки. Я глубоко выдохнула, потом зябко передернула плечами и огляделась... Да, в таком настроении, отрадно, что на местный погост сама себя не закинула.
- А-а, что уж там - дурить, так дурить с душой! - и решительно направилась из самого центра старой площади, подсвеченной сейчас одиноким фонарем, к ответвляющейся узким рукавом улочке.
Улица сравнение свое вполне оправдывала, и, почти по прямой вывела меня вскоре в нужное место, освещенное сейчас не в пример ярче всего остального Мэзонружа. И не в пример ему же здесь сейчас было веселее. Об этом свидетельствовали радостный гомон, разносящийся через распахнутые настежь окна таверны и криво приткнутый к ее коновязи знакомый уже балаганный фургон... Насобирали, все-таки, артисты себе на жизнь, потому что хозяин 'Лишнего зуба', это я точно знаю, в долг да еще перекатных(3), угощать ни за что не станет... А еще я знаю, что по вторникам и пятницам здесь обитается моя давняя приятельница, пылкая художница Алена - еще одна наша деревенская достопримечательность, наравне с полубожественной Гелией, вечно битым Аргусом и самой длинной в стране пожарной каланчой. 'А что у нас сегодня?.. Вторник', - не весело усмехнувшись, потянула я на себя массивную дверь и окунулась в местную светскую жизнь.
Светская, это, конечно, очень громко заявлено, да только в 'Лишнем зубе' публика действительно сильно разнится с той, что торчит сейчас в трех подобных заведениях Мэзонружа. А 'богемной' ее сама Алена окрестила. Ей-то уж есть с чем сравнивать. Потому что, не смотря на молодой, даже по магическим меркам, возраст, знает многое и, в отличие от нашего непризнанного поэта известностью и деньгами не обижена. Хотя, есть между ними и общее - оба любят наши унавоженные просторы исключительно ради искусства. Правда, я опасаюсь, любовью односторонней, поскольку, что у поэта стихи здесь выходят корявые, что у нашей художницы - сплошной, как говорит умник, 'деревенский абстракционизм'. Зато, для души. За деньги то Алена в другом стиле лабает - реалистичном.
Сейчас же, в 'Лишнем зубе', на угловом помосте (еще одно отличие данного заведения) лабал Аргус и пока лишь на своей поношеной лютне. А внимали ему все остальные, из которых часть мне лично была совсем не знакома. Однако узнаваема по плохо смытому, а местами так просто размазанному балаганному гриму на 'одухотворенных' физиономиях.
- Стася, хобий натюрморт! - громогласно прокричала из своего каминного угла Алена и подскочила со стула. - Давай к нам! - художница сегодня единственным здесь цветком грелась в лучах мужского внимания, однако, судя по ее равнооценивающим взглядам, кому из сотрапезников отдать предпочтение, еще не решила. - Наконец-то ты навела на своей голове порядок, - развернула она заинтересованные взоры всех присутствующих в мою сторону. - Теперь можно тебя и писать. Кстати, знакомься - это артисты из Ежина. Выступали на крестинах у внука либрянского главы, но в обратной дороге поиздержались и... задержались, - понимающе хихикнула девушка. - А это наша Стася, грозная магичка и большой авторитет в области мыловарения. Что такое мыловарение, знаешь? - склонила она свою, тоже коротко стриженную, но совершенно чернильную головку к ближайшему соседу и сфокусировала на нем карий взгляд. - Хотя... думаю, нет. А-а, не важно... Стася, танцевать будем? Я уже готова!
- А я - еще нет, - плюхаясь на стул, поставила я в известность художницу и приняла от разносчицы свой любимый темный эль.
- Так чего же мы ждем?! - призывно завопила в ответ, вновь подскочившая с чаркой в руке Алена.
- Вдохновения!!! - взорвался маленький зал самым часто оглашаемым здесь тостом, после которого застолье для меня приобрело уже новый смысл...
Это вообще большое заблуждение, считать, что вдохновение - 'многокрылая птица(4)' лишь представителей искусства. На самом деле, в нем нуждаются все вокруг. И селянин, решивший в этом году посадить не пресную репу, а джингарские дыни, и рыбак, в порядке смелого эксперимента связавший сеть с более крупными ячеями и даже моя соседка, тетка Тиристина, тянущая свою корову к кусту смородницы... Что же касается посетителей 'Лишнего зуба', то здесь бывали люди разные, имеющие отношение к разным же ремеслам, потому что, как говорит мой отец, а уж он-то точно это знает: 'Качественная работа не приемлет вмешательства магии, потому что она сродни лишь истинному искусству'. Эко меня отнесло...
- Здравствуйте, - тут же приложило обратно... - Анастэйс, можно тебя?
- Да как ты меня нашел?.. Да что ты здесь вообще... Какого ахирантеса ты сюда приперся? - закончила я свою сбивчивую речь уже на пустом крыльце и первым делом выдернула руку из сжатой ладони Ветрана.
- Логически вычислил, - сухо бросил он ответом лишь на один из трех вопросов. - Анастэйс, как ни крути, а нам придется с тобой договариваться.
- Договариваться? - возмущенно прошипела я. - О чем нам с тобой договариваться? У тебя своя жизнь и свои тайны, а у меня своя...
- ... и свои тайны, - закончил, вдруг, мужчина и внимательно посмотрел мне в глаза. - И еще не известно, чьи опаснее для их обладателя.
- Ну, ты и... - застряло у меня в горле выразительное ругательство, хотя взгляд, я думаю, был не в пример красноречивым. - Это что, шантаж?
- Шантаж? - с досадой повторил Ветран. - Нет, Анастэйс. Это попытка убедить тебя в том, что я не хочу вам зла, а наоборот, пытаюсь уберечь. И поэтому мне очень важно всегда находиться рядом.
- А я не могу всегда находиться рядом с тем, о ком ничего не знаю, - вновь 'уперлась я рогом в тот же косяк'.
- Весь вопрос в доверии, да?.. Анастэйс, ведь ты же маг и очень умная девушка. Посмотри мне в глаза... Пожалуйста...
Маги не умеют читать по душам. Это привилегия алантов, да еще, пожалуй, детей. Но, зато в нашем арсенале имеется много других средств, заставляющих любого охотно разговориться. А в арсенале травницы и того больше. Но, мне очень хотелось, чтобы этот таинственный пришлец, так непрошено вошедший в мою жизнь сам, по доброй воле снял с моего сердца придавивший его зазубренный камень недоверия...