- Тут же все сходится! Русские только у себя грызутся, а в чужих краях, как никто, стоят друг за друга. Поверь, я уже с этим сталкивался. Зачем, по-твоему, тогда прискакали они к тебе, - вперил он на жену жесткий взгляд своих ледяных глаз, - как только мы выиграли суд? Конечно, для того, чтобы вновь замутить воду. Так Юсуповы хотят добиться своего!
- Ты думаешь, они связаны с родителями Лолы? - изумленно вытаращила на него глаза Сара. - Каким образом, Генри?
- Этого я пока не знаю. Допускаю даже, что старуха Мэри просто захотела помочь соотечественникам вернуть девочку, - почти угадал проницательный делец и, нахмурив брови, мстительно добавил: - Но это ничуть не уменьшает ее вины, и она за это поплатится!
- Наша Лолита не умеет врать, - все же усомнилась Сара. - Ты думаешь, она выдумала насчет этой, - вопросительно посмотрела на мужа, - газеты, Генри?
- Вовсе нет. Такая газета у меня есть, и она могла ее посмотреть, - ответил Фишер и убежденно добавил: - Но только после того, как ее надоумила старуха Боровски.
- Что же теперь делать, Генри? - в отчаянии заломила руки Сара. - Неужто нам придется Лолиту вернуть родителям?
- Этого исключить нельзя, если она упрется, - с мрачной рассудительностью произнес Фишер. - Надо попробовать ее уговорить. Посулить золотые горы, расписать получше, чего лишится, если от нас уйдет к родителям. Весь расчет на то, что она уже большая и ее можно этим соблазнить.
- Хорошо, я попытаюсь, Генри, - уныло согласилась с ним Сара. - Мне самой кажется, что другого способа у нас нет.
Она пошла распорядиться насчет обеда, а Фишер тут же по мобильной связи вызвал к себе шефа секьюрити.
- Немедленно приезжай, Мигель! - приказал он пуэрториканцу. - Для тебя есть дело.
Фишер успел лишь освежиться под душем, как его верный подручный уже прибыл и, ожидая распоряжения босса, расположился в гостиной.
- Пройдем в кабинет, - выйдя к нему прямо в халате, сказал он ему хмуро, и Мигель сразу понял, что речь пойдет об очередном "мокром деле". - Надо, чтоб никто нас не подслушал.
Там они уселись в кресла и, понимавший без слов своего босса, Мигель, не теряя зря времени, спросил:
- О ком на этот раз пойдет речь?
- Мне напакостила старуха Боровски. Надо отомстить этой суке, - коротко объяснил ему Фишер.
- Придушить старушенцию? - не сдержал удивления обычно флегматичный пуэрториканец. - Она ведь и так вот-вот загнется.
- В этом ты прав. Она давно готова переселиться в мир иной, - недобро усмехнулся Фишер. - Я решил наказать ее по-другому. Пусть живет и мучается!
Мигель лишь молча взглянул на босса, и тот открыл ему свой замысел:
- Мы пошлем к праотцам ее единственного сына - Тима Боровски. Вот это для нее будет удар! От бездельника все равно нет пользы обществу.
Очевидно, подручный был с этим согласен, потому что с видимой охотой тут же отозвался:
- Нет ничего проще босс! Подкараулим его на яхте. Он все время на ней проводит. С бл… ми, пока жена в поте лица трудится.
- Сойдет. Только постарайтесь угробить только его одного, чтобы меньше было шумихи. Да и мочить случайных людей не стоит, - строго наказал Фишер.
- Ну, без этого навряд ли обойдется, - серьезно ответил ему Мигель. - Но мы постараемся, босс, сделать все как можно чище.
Тим Боровски, весь мокрый от усилий, издав мучительный стон удовлетворенной плоти, ослабил объятия и с блаженной улыбкой перевернулся на бок. Пышнотелая блондинка, с которой он занимался любовью в роскошной каюте своей яхты, попыталась его удержать.
- Котик, а… как же… я? Ну, еще… немножечко! Мне… надо, - прерывисто дыша, упрекнула она своего партнера. - Не будь… эгоистом, милый!
- Да погоди ты, Дороти! Дай отдышаться, - небрежно отстранил ее пожилой плейбой, - еще не вечер. Ведь знаешь, - заверил, самодовольно усмехнувшись, - что не уйдешь от меня голодной.
Подождав, когда любвеобильная дама, жена его старого приятеля, с которой он время от времени тайно встречался по ее инициативе, немного успокоится, Тим взглянул на часы и, нежно похлопав ее по голому заду, сказал:
- Сейчас принесут заказанную мной пиццу, мы с тобой подкрепимся, и этот сеанс любви будет посвящен исключительно тебе. Надеюсь, что я еще на что-то гожусь. Не хочу уступать тебя молодому любовнику!
- О чем ты говорить? Не нужен мне молодой, - повеселев, улыбнулась ему Дороти. - Ты только больше старайся, милый.
- Вот выпью, подзаправлюсь и полностью выложусь, - подмигнул ей Тим. - Ты только не унывай, надейся!
Любовники и не подозревали, что за ними с причала пристально наблюдают в оптический прибор из маленького окошка металлического ангара. Худощавый брюнет с длинными баками, по которым безошибочно можно было узнать Мигеля, оторвавшись от окуляра, сказал стоявшему рядом помощнику:
- Все, встают! Закончили, наконец, свою случку. Невтерпеж было смотреть. Теперь можешь отнести им пиццу. Ты точно знаешь, что, кроме Боровски и его бабы, на яхте никого нет?
Его помощник, тот же молодой, коротко стриженный блондин, который был с ним в Колумбусе, уже одетый в униформу посыльного ресторана, ответил:
- На яхте они одни. С утра наблюдаю. Уходил только за пиццей после твоего прихода.
- Ну давай! Как передашь им коробку с пиццей и подсунешь взрывпакет, сразу возвращайся, - коротко распорядился Мигель. - Приведешь его в действие, только когда дамочка сойдет на берег! Ее муж очень влиятельный человек.
- Что же, мне ждать, пока им не надоест трахаться? - недовольно проворчал блондин. - Она, может, ночевать у него останется.
- Если понадобится, будешь ждать всю ночь! - отрезал шеф. - Но не думаю, что их свидание продлится так долго, - смягчив тон, успокоил подручного. - Они скрывают свою связь и должны скоро разбежаться. Первой, конечно, поспешит домой к мужу дамочка, - презрительно ухмыльнулся он.
Лжеофициант пошел относить пиццу, а Мигель, прильнув к окуляру, продолжил наблюдение. Когда молодой блондин уже без коробки вышел на палубу и стал спускаться по трапу, Мигель покинул свой пост и поднялся по крутой лестнице на набережную, где стояла его машина. Забравшись в нее, развернул газету и стал ждать, как дальше развернутся события.
Тем временем его подручный выбрался на причал и, усевшись у окошка ангара, стал терпеливо ожидать появления на палубе яхты дамы Тима Боровски.
Радиоуправляемое взрывное устройство он незаметно сунул под койку каюты, пока проголодавшиеся любовники расправлялись с пиццей. Для этого ему достаточно было изобразить, что уронил авторучку, которой полуодетый хозяин расписался в получении заказа.
Однако ждать долго киллеру не пришлось. Очевидно, в этот черный для себя день Тим Боровски не выполнил своего обещания и не оправдал сексуальных надежд жены своего приятеля, из-за чего они поссорились. Не прошло и часа, как на палубу выбежала разгневанная дама, а вслед за ней, стараясь ее удержать, хозяин яхты. Сказав, видно, что-то оскорбительное, пышная блондинка стала спускаться на берег, а неудачливый любовник, махнув с досады рукой, ушел в каюту, наверное, утешиться выпивкой.
Подождав минут десять, чтобы дать возможность даме отойти на приличное расстояние, киллер нажал на кнопку пульта, который держал в руке, и тут же прогремел мощный взрыв. Шикарную яхту Боровски буквально разорвало на куски, ее обломки скрылись в облаке пламени. Было всего пять часов вечера, и набережную сразу запрудили толпы зевак. Шум толпы перекрывал вой сирен полицейских и пожарных машин.
С высокой площадки, на которой находилась парковка, в числе других зевак за происшедшей трагедией наблюдал и шеф секьюрити Фишера. Убедившись, что яхта Боровски затонула и спасателям никого с нее спасти так и не удалось, Мигель преспокойно забрался в свою машину и отправился докладывать боссу об успешно выполненном задании.
Небольшое, но богатое и ухоженное католическое кладбище находилось на окраине Майами. К назначенному для панихиды часу туда съехалось большое количество шикарных машин самых последних и престижных моделей. Семья Кроули-Боровски занимала видное положение в городе, и у нее было много влиятельных друзей. На похороны Тима прибыли и мэр, и начальник полиции, даже член конгресса от штата Флориды. Приехали выказать соболезнование и супруги Фишеры, стоявшие в первых рядах почетных граждан с подобающе постными лицами.
Взрыву на яхте Боровски, унесшему жизнь ее хозяина, было посвящено много сообщений в прессе, однако даже в желтых газетенках не выдвигались версии, близкие к истинной причине трагедии. В основном сходились на двух мотивах убийства Тима: устранении конкурента, часто выигрывавшего парусные регаты, и мести рогоносца-мужа, поскольку постельные подвиги погибшего дотошным журналистам были известны. Сара, конечно, догадалась о том, что произошло на самом деле, и не хотела ехать, но муж ее заставил, чтобы на них не легла тень подозрения.
Старая миссис Боровски пребывала в таком горе и отчаянии, что не могла ни о чем думать, кроме постигшего ее непоправимого несчастья. Поддерживаемая с двух сторон овдовевшей невесткой и старшим внуком, она не отрывала помутневшего взора от гроба и лишь повторяла одно и то же:
- О Господи, почему ты взял к себе не меня, а его? Почему не меня, старуху, а его, полного сил и здоровья? Зачем мне теперь жить?
Если вдова Элизабет и ее сыновья вели себя сдержанно, то горькие стенания матери Тима Боровски наполняли сердца присутствующих искренним состраданием, и, пожалуй, один лишь Генри Фишер испытывал злобное удовлетворение. Сразу же как только гроб опустили в могилу, он вместе с супругой, стараясь не привлекать к себе внимания, покинул кладбище и укатил в своем шикарном лимузине.
Во время всей траурной церемонии Даша, как и подобает, одетая в черное, стояла среди ближайших друзей и сотрудников фирмы Элизабет Кроули. С самого начала, как только пришло известие о гибели Тима, она почувствовала к себе отчуждение со стороны хозяйки и остальных членов семьи. Словно она была посторонним человеком, который не в состоянии понять и разделить их несчастье. А Мария Игнатьевна, хоть не сказала ни слова, раздавленная постигшим ее ударом, иногда бросала на Дашу взгляд, в котором читался горький упрек.
Однако Даша, хотя ей и приходило это в голову, никак не могла поверить, что к взрыву на яхте причастен Генри Фишер. "Ну допустим, что он обо всем догадался и решил им отомстить. Но Тим-то здесь при чем? Он ведь был с ним в самых дружеских отношениях и ничем не досадил. Нет, это невозможно!"
Вместе с тем когда разъезжались с кладбища и Даша подошла попрощаться, ни Элизабет, ни миссис Боровски не пригласили ее поехать вместе с ними, как бы подчеркнув этим, что она для них чужая. Даже Роберт, неловко отводя глаза в сторону, извиняющимся тоном сказал:
- Прости меня, Ди, но я не смогу тебя проводить. Видишь, в каком состоянии находятся бабушка и мама? Мне необходимо сейчас быть с ними рядом, чтобы поддержать в этот трудный для нас час!
Это уже было слишком! Тупая боль и обида, которые она испытывала в душе все время похорон, внезапно вырвались наружу, и Даша запальчиво произнесла:
- А мне, выходит, не надо быть с вами рядом? Кто я для тебя и для вас всех, Бобби? Чужой, посторонний человек?
- Не надо так говорить, Ди! Сейчас неудачное время для обид и объяснений, - по-прежнему не глядя ей в глаза, возразил Роберт - Вот мои придут немножко в себя, и все наладится.
- Что же разладилось, если я вдруг для вас стала чужой? - еле сдерживая гнев, потребовала ответа Даша. - Я понимаю и разделяю твое горе, но хочу знать сейчас же. Иначе этот разговор у нас последний!
Роберт, видя по ее гневному взгляду, что увильнуть не удастся, тяжело вздохнув, объяснил:
- Все дело даже не в маме, а в бабушке. Насколько, Ди, она к тебе была расположена, настолько теперь не хочет знать и видеть. Думаю, на нее нашло какое-то затмение из-за ужасного удара судьбы.
- Она, что же, меня винит в гибели твоего отца? - дрогнувшим голосом спросила его Даша. - Что же такое она вам сказала?
- Да ничего конкретного! Только твердит, что не желает тебя видеть, так как ты принесла нам несчастье, - с досадой произнес Роберт. - Говорит, что Бог ее наказал за то, что тебя пригрела. Она ведь верующая, и на этой почве немного свихнулась. Ты уж прости ее, Ди!
"Ну вот, и все кончилось у нас с тобой, Бобби, - испытывая острое разочарование и сердечную боль, подумала Даша. - Как бы ни было тяжело из-за гибели отца, ты все равно был обязан меня защитить, но оказался слаб!" А вслух, еле сдерживая слезы, готовые хлынуть из глаз от обиды и боли, сказала:
- К твоей бабушке у меня претензий нет, Бобби. В своем горе она сейчас ко мне несправедлива, но со временем поймет, что заблуждается. А вот тебя я простить не могу! Несмотря ни на что, ты обязан был встать на мою защиту! Запретить говорить и думать обо мне плохо! Нет, не можешь ты быть моим мужем! - Даша аж задохнулась от гнева! Немного отдышавшись, она сняла с пальца обручальное кольцо, бросила его под ноги жениху и, не думая о последствиях, направилась к выходу с кладбища. Роберт быстро поднял кольцо и сорвался с места, чтобы ее догнать, но на полпути вдруг остановился. На его простоватом веснушчатом лице отразилось смятение. Он не знал, как ему следует поступить.
Глава 32
Побеждает любовь
Супруги Фишеры вернулись с похорон Тима Боровски в Уэст-Палм-Бич к обеду. Глава семьи вел себя как обычно, но Сара пребывала в мрачном настроении. Всю дорогу она сдерживала свои эмоции, но, когда уже подъезжали к дому, ее все же прорвало.
- Вот увидишь, Генри, накажет нас Бог за твои прегрешения! - укоризненно бросила она, выходя из машины.
- Будем надеяться, что не скоро, - усмехнулся Фишер. - У него слишком много работы. Ставь машину в гараж! - приказал водителю. - Сегодня ты мне больше не понадобишься.
Умывшись с дороги, он отправился в кабинет просмотреть корреспонденцию и свежую прессу, а Сара пошла в детскую проведать приемную дочь. Она надеялась, что та, как обычно в это время, смотрит по телевизору свои любимые мультики, но, к своему огорчению, застала ее лежащей ничком на постели. Услышав шаги, Оленька встрепенулась и села на кровати.
- Вы поговорили с дядей Генри? - спросила она, обратив на Сару заплаканное лицо. - Когда я смогу увидеть моих папу и маму?
- А надо ли это, Лолита? Ты этим только причинишь лишнюю боль им и еще больше расстроишься сама, - стараясь сдержать волнение и говорить мягко, произнесла Сара. - По американскому закону ты теперь не их, а наша дочь. Дядя Генри возражает.
По бледному личику Оли снова потекли слезы, и она, ничего не сказав, опять легла, отвернувшись лицом к стене.
- Дядя Генри предлагает нам с тобой отправиться в кругосветное путешествие, чтобы поскорее забыть все неприятности, - тихим вкрадчивым голосом, как сирена, начала соблазнять ее Сара. - Ты только подумай, что мы с тобой сможем повидать? Африку со львами и пирамидами! Индию со слонами и дворцами раджей! Сказочные коралловые острова Тихого океана, кенгуру и утконосов в далекой Австралии!
Она перевела дыхание и продолжала с еще большим жаром:
- Редко какой девочке выпадает такое счастье! Потому что это путешествие стоит безумно дорого - много тысяч долларов. Ведь ты, Лолита, была в восторге от круиза по Карибам? А то, что нам предстоит, - во сто крат интереснее! Между прочим, - сделав паузу, бросила заготовленную приманку, - если захочешь, мы можем взять с собой и твою сестру Надин. Думаю, ни она, ни твои родители не откажутся, поскольку такой случай ей больше не представится! Вот тогда, перед нашим отъездом, ты сможешь с ними повидаться.
Устав от непривычно длинной речи, Сара перевела дыхание, с нетерпением ожидая реакции Лолы на свое заманчивое предложение, но девочка молчала.
"Наверное, в ее душе идет борьба между желанием отправиться в путешествие и повидаться с родными, мысленно предположила она. - Но я такую возможность ей предоставляю, и романтика дальних странствий должна взять верх".
Но удача не сопутствовала Саре Фишер.
- Тетя Салли, я ни-икуда не по-оеду, - повернувшись к ней лицом, сквозь слезы наотрез отказалась Оля. - Я больше не ва-аша дочь, раз у меня есть папа и мама. Ну ка-ак вы этого не пони-ма-аете?
Ее упорство сломило Сару, и, ощущая в душе лишь разочарование и пустоту, она устало произнесла:
- Ты неправильно поступаешь, Лолита, - себе во вред. Но что с тобой, упрямой, поделаешь? Поговорю еще раз с дядей Генри. Я ведь желаю тебе добра. А пока поднимайся, пора обедать!
- Мне не хочется есть, тетя Салли, - продолжая плакать, отказалась Оля и снова повернулась к стене.
- Немедленно вставай! - строгим тоном приказала ей Сара. - Если решила показать свой характер, то глупо. Ты уже большая девочка и должна понимать, что, отказываясь от еды, подорвешь здоровье и заболеешь. А тогда уж не скоро сможешь увидеть своих родных, чего так добиваешься!
Однако и этот довод не подействовал, и, с досадой махнув рукой, Сара ушла, так как надо было распорядиться, чтобы подавали на стол.
- Наверное, Генри, ничего у нас с Лолитой не получится, - минорным тоном сообщила она мужу, когда они уселись обедать. - Она уже слишком большая, чтобы можно было сбить с толку, да и характерец у нее оказался не по годам твердый. Не знаю, что и делать.
Сара сделала паузу, ожидая ответа, но занятый едой Фишер лишь хмыкнул, и, немного подумав, она предложила:
- А что, если мне переговорить с ее мамашей? Попробовать применить, так сказать, мирный способ урегулировать наши взаимоотношения. Ведь чувствую, что Лолиту нам не сломить.
- Говори, что придумала, - не отрываясь от еды, коротко бросил муж.
- Предложу отправиться вместе в кругосветку, на что она вряд ли согласится, или же отпустить со мной обеих девочек, - объяснила ему Сара свой замысел. - Пообещаю, что после этого отдам им Лолу.
- Но что это нам даст, тебе и мне? - с сомнением посмотрел на нее Фишер. - Все равно мы потеряем нашу приемную дочь, а я почти на год останусь один, без жены.
- Не думай, что я тебя пожалею, Генри, - с грубоватой простотой бросила ему Сара. - Меня тебе заменят Мэрилин и другие потаскушки, до которых ты был всегда падок. Но за год, - мечтательно произнесла она, - не только Лолита ко мне сильнее привяжется, но и ее сестра, такая же прелестная девочка. А там посмотрим!
- Ну что же, это ты интересно придумала, Салли. Наверное, стоит попробовать, - одобрил ее инициативу Фишер, однако на всякий случай предупредил: - Но не слишком рассчитывай на успех.
Проводив мужа и сына, ушедших на консультацию в юридическую контору, Светлана Ивановна причесывала Наденьку, чтобы пройтись с ней по магазинам, когда совершенно неожиданно для нее позвонила Сара Фишер.
- Йес, ит из миссис Юсупова, - разобрав свое имя, ответила она незнакомой обладательнице очень низкого женского голоса. - Ай эм сори. Май инглиш вери бэд. Вис ю ток май доте, - исчерпав почти весь свой словарный запас, добавила она, передавая трубку Наденьке, которая уже могла вполне прилично говорить по-английски.
- Мамочка! Это миссис Фишер. Она хочет с тобой встретиться, - выслушав Сару, сообщила дочь и вопросительно взглянула. - Что мне ей ответить?
- Скажи, что я согласна, и спроси у нее: когда и где? - обрадованно воскликнула Светлана Ивановна. - Лучше бы, не откладывая, прямо сегодня.