Наконец в голове Шитикова созрел план предстоящего разговора с женой Петра Юсупова, и он позвонил диспетчеру, чтобы вызвать дежурную машину.
Когда позвонил следователь, Даша уже знала о том, что произошло с мужем. Накануне в приемные часы к ней в палату без предупреждения явился Михаил Юрьевич. По его мрачному виду она сразу догадалась, что привело его нечто более серьезное, чем их нелады с Петром.
- Произошла ужасная неприятность, - сухо объявил он, присаживаясь на стул возле ее кровати. - Арестовали Петю по обвинению в убийстве, и он находится в камере предварительного заключения.
- Это невероятно! - опешила Даша. - Петя не способен на такое! Кого же, как утверждают, - она приподнялась и села на постели, - он… убил?
- Конечно, не способен и не убивал! - резко произнес Михаил Юрьевич и коротко объяснил снохе. - Были убиты Зина, вернее, преступница Настя Линева, которая под этим именем работала у нас и помогла похитить Олю и Надю, и ее любовник главарь их банды, некий Василий Коновалов, по кличке Седой.
- А Петя как там оказался? - поразилась Даша, начиная кое-что понимать.
- Они его заманили обещанием сообщить, кто увез нашу Оленьку, - хмуро объяснил Михаил Юрьевич. - Мы с Сальниковым были поблизости, чтобы его подстраховать, и видели вышедших из дома двух подельников Седого, которые наверняка и являются убийцами. Я погнался за ними, но негодяи сумели уйти.
- Так почему же вместо них забрали Петю? - непонимающе посмотрела на него Даша. - Что с ним случилось? Ранен? - всполошилась она. - Как он сам это объясняет?
- Бандиты его оглушили, и милиция застала Петра без сознания рядом с трупами. Ну и забрали, чтобы им было кого обвинить, - с горькой усмешкой объяснил свекор. - Придется самим поймать этих негодяев, чтобы Петю скорей отпустили.
Взглянув на часы, Михаил Юрьевич поднялся и на прощание сказал:
- Может быть, навестишь Петю? Ему сейчас нужна моральная поддержка.
Таким образом Даша была подготовлена и к встрече со следователем. Когда Шитиков вошел, вытирая платком потную лысину и с завистливым уважением оглядывая ее роскошные больничные апартаменты, она, в элегантном халате и хорошо причесанная, сидела в кресле у окна и, указав на другое, стоявшее рядом, вежливо предложила:
- Присаживайтесь! Не хотите выпить джин с тоником, чтобы освежиться? А может быть, чего-нибудь покрепче?
Шишкову было уже известно, что Петр Юсупов женат на бывшей манекенщице, но, что она так хороша, он не догадывался. Его карие глазки замаслились, толстощекое лицо расплылось в улыбке, и он без обычного "извините, я на службе" охотно согласился.
- Лучше чего-нибудь покрепче. Предпочитаю коньячок.
Легко и грациозно поднявшись, Даша достала из бара бутылку французского коньяка, два фужера, и большую коробку шоколадного ассорти. Поставив все это возле вазы с фруктами, она наполнила бокал гостя, на донышко капнула себе и со значением сказала:
- С надеждой, что наше знакомство окажется приятным, предлагаю выпить за то, чтобы восторжествовала справедливость!
- Хорошо сказано Дарья… Васильевна, - почти без запинки назвал ее по имени-отчеству Шитиков и строго добавил: - Торжество справедливости - именно то, чему я служу!
Без всякого жеманства он осушил свой бокал, с наслаждением съел сочную грушу и, взяв из коробки приглянувшуюся шоколадку, с важным видом сказал:
- Плохи дела у вашего мужа, Дарья Васильевна! Очень он вас подвел.
- Я бы хотела узнать, в чем его обвиняют, Николай… - Даша запнулась, бросив на него извиняющийся взгляд. - Простите, не расслышала по телефону вашего отчества, - объяснила она, вновь наполняя его бокал коньяком.
- Николай Ильич Шитиков, - еще раз напомнил ей следователь.
- Вы, пожалуйста, не щадите меня, Николай Ильич, - попросила его Даша. - Расскажите все, как было. Боюсь, что отец мужа не решился сказать всю правду.
"А хорошо бы завести с ней романчик. Не женщина - мечта! - подумал Шитиков, бросив на нее откровенно похотливый взгляд, но сам себя осадил: - Нет, спешить нельзя, можно все испортить". Вслух же, приосанившись, сказал:
- Я, конечно, вам сообщу все, что вам знать необходимо, а может, и больше. Такой красивой женщине, как вы, Дарья Васильевна, отказать невозможно, - любезно улыбнулся он, но тут же, приняв строгий вид, добавил: - Однако прежде должен задать вам несколько вопросов, ради чего, собственно, сюда приехал.
И сразу ошеломил Дашу:
- В чем причина вашего разлада с мужем? Я имею в виду ваши сексуальные проблемы. Изменяет ли вам муж и верны ли вы ему?
Грубая прямота следователя настолько шокировала Дашу, что у нее от стыда зарделись щеки, и она смешалась, еле сдерживаясь, чтобы не дать ему резкую отповедь. Справившись с собой, она опустив глаза, но с достоинством ответила:
- Никаких проблем… в этом смысле… у нас с мужем нет. Правда, между нами, если это для следствия так важно, - она недовольно посмотрела на Шитикова, - последние два месяца не было… этих отношений. Но не из-за проблем, а потому, что я ждала ребенка, - ее глаза наполнились слезами, - который не родился.
"Все ясно. Вот, почему загулял твой муженек, - догадался следователь. - Ну что же, придется ради пользы дела еще тебя огорчить" - и с деланным сочувствием произнес:
- Мне очень жаль, Дарья Васильевна, но служебный долг велит задать вам еще один жестокий вопрос. Вы знали, - он в упор посмотрел ей в глаза, - что ваш муж имел любовницу?
- Вы это серьезно, Николай Ильич? - оторопело посмотрела на него Даша. - Ведь такими вещами не шутят!
- Будем считать, Дарья Васильевна, что ответ я получил, - с фальшивым участием в голосе произнес Шитиков. - И теперь, пожалуй, смогу сообщить вам предварительную версию происшедшей трагедии.
Поскольку Даша подавленно молчала, он немного монотонно изложил то, что придумал заранее, чтобы усугубить положение Петра.
- Ваш муж вполне возможно по той причине, о которой вы упомянули, завел любовницу, и в ваше отсутствие привел ее в дом.
- Это Зина? - перебив его, в ужасе вскрикнула догадавшаяся Даша. - Та, которая украла наших малышек?
- К сожалению, да, - подтвердил Шитиков. - Только на самом деле зовут ее не Зина, а Настя Линева. Она и была убита вместе со своим прежним любовником, главарем бандитской шайки. Во время свидания с ним у себя в квартире.
- И это… сделал… Петя? - запинаясь, с круглыми от ужаса глазами веря и не веря следователю, еле слышно произнесла Даша.
- Его застали на месте преступления! Имеются неопровержимые улики, - беспощадно заявил следователь. - К сожалению, не могу вам пока их открыть.
- А я и знать больше ничего не хочу, - ожесточилась Даша, готовая разрыдаться. - У вас есть еще ко мне вопросы? - почти простонала она.
- Пожалуй, пока больше нет. Мы еще встретимся с вами, Дарья Васильевна. А сейчас вам лучше отдохнуть, - с показной заботой ответил ей Шитиков. - С вашего позволения, я еще приму на посошок. Тяжелая у меня работа!
Не ожидая ее разрешения, он налил себе полный фужер, залпом опрокинул и, закусив шоколадкой, молча вышел.
Как ни странно, новая беда высушила слезы, и Даша почувствовала себя способной к действию. Обрушившиеся на нее несчастья ожесточили ее сердце. Нанесенная рана была слишком глубока, и, хотя в нем не было места для любви к другому, она твердо решила уйти от мужа. Врачи считали, что состояние ее нервной системы и психики еще далеко от нормы, и настаивали на продолжении лечения. Однако, независимая и самолюбивая, она не могла и дальше пользоваться благами, которое давало богатство Петра.
По этой причине Даша категорически отказалась, как ни уговаривала мать, вернуться из больницы в свою квартиру.
- Там ничего не принадлежит мне. Все приобретено на деньги Пети. Он был против, чтобы я тратила свои сбережения. Мне и так тяжело с ним расставаться, - объясняла она матери, - а там совсем задавят воспоминания. И он сам, и его родные не оставят меня в покое.
- Но это же неразумно, доченька! - возражала прагматичная Анна Федоровна. - Все нажитое по закону принадлежит вам пополам. От него не убудет.
- Ну как ты не понимаешь, мамочка? - с горечью упрекнула ее Даша. - Разве смогу я порвать с Петей, если останусь жить в его квартире? Даже если он, как обещал, временно переселится к родителям. Ведь, что бы ни натворил, он все еще у меня здесь, - прижала она руку к сердцу. - А мне необходимо отвыкнуть от него и забыть!
- Так ты что же: все ему оставишь? Глупо! - несогласно покачала головой Анна Федоровна. - Я бы на твоем месте взяла то, что положено по закону. Зря великодушничаешь! И суд признает твои права при разводе, - сердито добавила она. - Не хотела тебе говорить, но раз с ним порываешь, знай: он не заслуживает того, чтобы ты с ним церемонилась!
- Ну это уже слишком, мама, - неверно ее поняв, непроизвольно вступилась за мужа Даша. - То, в чем его обвиняют, не доказано. Да и не верю я в это! Петя не убийца.
- Да я не об этом. Мне тоже не верится, что он способен на преступление, - досадливо поморщилась Анна Федоровна. - Но по отношению к тебе совершил подлость!
- Только не надо преувеличивать! - сама себя не понимая, продолжала Даша защищать мужа. - Если Петя ко мне охладел - это еще не подлость! Не мы первые, не мы последние, у кого брак оказался неудачным.
Анна Федоровна с сожалением посмотрела на дочь.
- Теперь вижу, что ты им еще не переболела. Но то, что сейчас тебе открою, поможет тебе поскорее избавиться от этой напасти, - произнесла она непримиримым тоном. - Я застала его у вас дома с любовницей! Разве не подло изменять жене в то время, когда она ждет твоего ребенка? И разве не низко было с его стороны, опозорив тебя, сбежать накануне свадьбы? Ты забыла об этом, а я нет!
- Вот оно что. Значит, правду сказал следователь, - понурила голову Даша. - И я, конечно, не прощу ему этого, мама! - с горечью сказала она, подняв на нее глаза, полные обиды и боли. - Мы с Петей разведемся. Но все же не нужно его зря чернить! Он не был тогда виноват, ты знаешь. Может, и в его измене есть часть моей вины. Такова жизнь! Не всем она приносит счастье.
Мать ей ничего не ответила, и некоторое время они понуро молчали. Потом, не выдержав, Анна Федоровна, не глядя на дочь, спросила:
- Ты и все свои драгоценности им вернешь? Это же целое состояние!
- Они не мои, мама, и ты это знаешь, - грустно ответила Даша. - Это семейные реликвии, которые от меня должны были перейти к жене моего первого сына. Раз мы с Петей разводимся, я обязана их вернуть!
- Все это чушь! Они - свадебный подарок от их семьи и по закону принадлежат тебе! - не сдавалась Анна Федоровна, практичная натура которой восставала против такого транжирства. - Верни часть, если хочешь поступить по совести, но оставь себе хотя бы пару колец.
- О чем ты, мама? - с досадой отмахнулась Даша. - Зачем мне это, когда я мечтаю лишь поскорее порвать с прошлым и начать новую жизнь? Не бойся, подыщу работу и буду вполне обеспечена! А фамильные драгоценности пусть останутся в семье Юсуповых.
- Значит, ты из больницы - прямо к нам? - неодобрительным тоном поинтересовалась мать.
- Нет. Сначала заеду забрать свои личные вещи. Погружу их в машину, и уж тогда попрошу вас с папой потесниться, - как о решенном, объявила ей Даша. - Надеюсь, вы никому не сдали мою комнату? - с улыбкой пошутила она.
- Твоя комната тебя ждет, - серьезно ответила Анна Федоровна и, с любовью взглянув на дочь, не удержалась, чтобы не пожурить. - Ну что с тобой, такой неразумной поделаешь? Всегда поступаешь по-своему!
Высказанное Михаилом Юрьевичем Сальникову горькое опасение сбылось, но только частично. Известие, что Петр задержан милицией и ему предъявляют такое чудовищное обвинение, вызвало у Светланы Ивановны тяжелый нервный стресс. Когда же вдобавок она узнала о том, что от сына ушла жена и живет у своих родителей, собираясь подать на развод, то впала в депрессию и, как это уже с ней бывало, слегла, не в силах противостоять свалившимся на ее голову несчастьям.
Но зато эти беды как-то само собой помирили супругов. Их недавней ссоры как не бывало. Михаил Юрьевич ухаживал за любимой женой, вызывал к ней врачей, сам старался побольше побыть возле нее, руководя делами из дома.
- Это Бог наказал меня, Мишенька! И поделом, - проливая слезы, упрекала себя Светлана Ивановна. - Слишком эгоистично занималась я своим творчеством, забыв о обязанностях жены и матери. Плохо заботилась о дочурках! Разве их похитили бы, если я была бы рядом? - виновато посмотрела она на мужа и разрыдалась.
- Ты чрезмерно строга к себе, Светочка, - ласково взяв за руку и утирая ей слезы, возразил Михаил Юрьевич. - У тебя большой талант, и он принадлежит народу. Ты не можешь бросить театр и стать домохозяйкой! Это мы с Петей тебя подвели!
- Да что ты говоришь, дорогой! - запротестовала Светлана Ивановна, но благодарно взглянула на мужа, перестав плакать. - И у Пети с Дашенькой было бы все в порядке, если бы я по-родственному уделила ей внимание в период беременности. И вообще, помогла бы им преодолевать ошибки, совершаемые по молодости. Разве ты со мной не согласен?
- Ну как я могу с тобой не соглашаться, когда ты у нас такая умница, - мягко поддакнул Михаил Юрьевич, радуясь тому, что она немного отошла и логично рассуждает. - Конечно, нам всем станет легче жить, когда ты постоянно будешь рядом. Но ведь затоскуешь без театра, Светочка!
- Ведь когда-нибудь это все равно должно случиться. Разве не так? Я не смогу быть на вторых ролях, - в ее дивных синих глазах была грусть, но голос звучал спокойно. - Для души буду выступать в концертах. Но ты не прав, думая, что мне скучно без работы. Только дома я испытываю настоящее счастье!
- Так бросай сцену, Светочка! Дай дорогу молодым дарованиям, - полушутя призвал ее Михаил Юрьевич, не слишком веря, что такое реально. - Это будет первый случай, когда им без боя уступят место под солнцем.
- Напрасно шутишь, дорогой! Я не позволю театру разрушить нашу семью, - решительно заявила Светлана Ивановна. - Буду не менее счастлива, занимаясь с дочурками, и, если выращу из них себе смену, вот это и станет вершиной моей карьеры! Но ведь надо еще найти Оленьку, - горестно простонала она и вновь залилась слезами. - Обещай, Мишенька, что вы с Витей не бросите поиски! Петя не виноват и сумеет доказать это!
Михаил Юрьевич поспешно наклонился над ней и нежно прижал к себе большими сильными руками.
- Успокойся, родная! Мы с ним только этим и занимаемся. Уже вышли на след, - заверил ее, немного преувеличивая, чтобы успокоить. - Не сомневайся, мы вернем домой Оленьку, чего бы это ни стоило! А у Пети самые лучшие адвокаты. Они помогут доказать его невиновность.
Ласковые заверения мужа подействовали, и, утерев слезы, Светлана Ивановна, благодарно глядя на него, сказала:
- Я верю, Мишенька, что все кончится хорошо и вынесу любые испытания, потому что со мной рядом ты. Но тебе нужно передохнуть и заняться делами. Ты не голоден? - заботливо спросила она. - Мама тебя уже покормила?
- Да, я уже поел. Вера Петровна сейчас кормит на кухне Наденьку, - ответил Михаил Юрьевич и, в свою очередь, предложил: - Тебе тоже стоит немного подкрепиться.
- Ладно, пусть мама принесет мне чай с пирожками, - согласилась Светлана Ивановна. - Я уже получше себя чувствую. Только еще во всем теле какая-то слабость.
"А что? Похоже, ей и правда полегчало, - обрадованно подумал Михаил Юрьевич, выходя из спальни. - Скорей бы поправилась! Тогда все дела пошли бы у нас лучше".
Даша уже два дня жила с отцом и матерью, когда ей неожиданно позвонил Шитиков и сказал, что разрешает свидание с мужем, и если захочет, то пусть приедет к одиннадцати в МУР. Пропуск на нее будет заказан.
- Не знаю, что и делать, - призналась она матери, сообщив о звонке следователя. - Ну о чем мы с ним будем говорить? Ни сочувствовать Пете, ни утешать его я сейчас не в состоянии.
- А это и не требуется, - хладнокровно высказала свое мнение прямодушная Анна Федоровна. - Изображать сочувствие тебе незачем, так как в убийствах этих он, конечно, не виноват. А за деньги его адвокаты отмажут. Говори с ним по делу, - предложила она дочери. - Насчет вашего развода.
- Но не слишком ли это жестоко с моей стороны? - усомнилась Даша. - Ведь, как ни посмотреть, Петя сейчас в очень трудном положении. Может, мне с разводом немного подождать?
- Уж очень ты у нас сердобольная, дочь! - сердито заметила Анна Федоровна. - Разве он считался с твоим трудным положением? Неужто ему это простила? Поезжай и держись твердо! - непримиримо потребовала она. - Не сомневайся, ты и без него будешь счастлива!
После такого "заряда" Даша отправилась в МУР, настроившись добиться согласия Петра на развод. Зная гордую натуру мужа, она не сомневалась, что вызовет его гнев, однако ни протестовать, ни уговаривать ее он не будет. На душе у нее было тяжело, так как сознавала: режет по живому и, потеряв то, что казалось ей смыслом жизни, едва ли обретет это вновь. Но уж слишком велики были разочарование и боль обиды, чтобы можно было повернуть вспять.
"Мама права, нечего мне его жалеть, - мысленно убеждала себя Даша. - Сам виноват в том, что произошло. Если бы не спутался с бандиткой, то не оказался бы за решеткой. Изменил мне, предал нашу любовь, - горевала она, закипая гневом и жаждой мести. - Своим пренебрежением лишил ребенка! И я его еще должна утешать?"
Оформление пропуска в МУРе не заняло у Даши много времени, а когда она вышла из проходной, была приятно удивлена, встретив спешащего ей навстречу Шитикова. Очевидно, ему сообщили о ее приходе.
- Очень рад видеть вас, Дарья Васильевна! Решил вот сопроводить, чтобы не заблудились, - со слащавой улыбкой, не скрывая своих мужских притязаний, любезно произнес он и со значением добавил: - Надеюсь, что вы это оцените.
- Спасибо, Николай Ильич! Но я и сама нашла бы нужную комнату, - сухо ответила Даша, догадываясь о его намерениях и решив сразу дать им отпор. - И мне, простите, не требуются мужские услуги. Хватает разочарования, которое испытываю по вине мужа.
Шитиков ничего не ответил, лишь перестал улыбаться, и они молча прошли на второй этаж здания, где находился его кабинет. Немного не доходя, Николай Ильич остановился и строго предупредил:
- Говорите с мужем только о личном и не касайтесь существа преступления, в совершении которого его подозревают. Ничего не принимайте от него и не передавайте ему сами!
Они вошли в кабинет, где у стены рядом с довольно плюгавым конвоиром, понурившись, сидел Петр. Таким небритым и неопрятным она мужа еще не видела! Костюм на нем помялся, рубашка была непривычно грязной. И все же он не выглядел жалким. Его рослая фигура источала силу, и взгляд, которым встретил Дашу, был хмурым, но отнюдь не растерянным.
- Здравствуй! - только и сказал он. - Не думал я, что когда-нибудь окажусь в таком положении. Но верно гласит народная мудрость, что от сумы да от тюрьмы - не зарекайся!