Она не понимала, почему он возится с ней, а не уедет в свой Сиэтл один.
- Я не могу уехать, - как заведенная твердила Клео.
- Тебе нельзя здесь оставаться, - терпеливо отвечал он.
Он ее старший брат. Ему виднее. И она согласно кивнула, понимая, что он прав. Во всяком случае, пока ей тут нельзя оставаться.
Пока они собирались, Адриан выяснил, что Клео может пить молочные коктейли, если в них нет твердых добавок, и поил ее коктейлями, так что у нее даже случилась диарея, и она полдня просидела в ванной.
Спустя два дня после его приезда все ее вещи были упакованы и отправлены на хранение, и они полетели в Сиэтл.
Проснувшись на следующее утро, Клео увидела перед собой маленькую девочку. Та стояла, глядя на нее во все глаза, засунув пальчик в пухлый ротик.
- Ты Мейси? - неуверенно спросила Клео хрипловатым со сна, слабым голосом: слабость теперь она чувствовала постоянно.
- Это моя кроватка.
Кроха вынула пальчик изо рта и ткнула в матрац под простынями с Винни-Пухом.
- Мое. - И она похлопала по розовому одеялу, сползавшему с ее плеча. - Мое.
- Не беспокойся. Я не возьму. Сосредоточенно-серьезно Мейси стянула одеяльце со своего плечика и подложила его - розовое, мягкое - под щеку Клео.
Клео сморгнула слезы и попыталась улыбнуться.
Проволочек Адриан не любил и в то же самое утро повел Клео к своему доктору.
- Она очень хорошая, - убеждал он Клео. Лично я больше не испытываю комплекса вины из-за случившегося, если был не в силах помешать этому.
- То есть ты хочешь сказать: теперь ты в состоянии простить себя за то, что не живешь по программе мамы?
- Тут и прощать нечего, - пожал плечами Адриан.
- А ее ты можешь простить за то, что у нее такая программа?
- Я же сказал, доктор у меня очень хорошая. Но не говорил, что она творит чудеса.
Клео рассказала врачу о том, что ей удалось перемещаться во времени и пространстве.
- Несчастье, - отозвалась Мэри Портер, - способно сотворить много странностей с мозгом человека. Вспомни, ведь в тот период ты сидела на болеутоляющих таблетках, у тебя была бессонница, и, скорее всего, еще не миновал посттравматический стресс.
Они много чего обсуждали, но часто беседа снова и снова сворачивала на сны, которые Клео видела в детстве. И один сон в особенности: он, хотя прошло уже столько лет, прочно сидел в ее памяти.
"Я маленькая. И я одна в лесу, - рассказывала Клео доктору Портер. - Но я совсем не боюсь. Я бегу, подпрыгивая на ходу, распевая считалочки. На мне красное бархатное платьице и черные лакированные туфельки. Кожу мне холодит ветерок. Мне хорошо, я счастлива. И вдруг я натыкаюсь на троих людей - двух мужчин и женщину. Они стоят в самой чаще леса. Один мужчина оборачивается и орет на меня. У него красивое и одновременно отвратительное лицо. И тут я вижу в руке у него пистолет".
После этого сна маленькая Клео просыпалась вся в поту. Сон казался таким реальным. Таким живым.
- Как вы думаете, откуда вдруг такой сон? - допытывалась Клео у врача. Хотя она уже несколько лет не видела этого сна, он запечатлелся в памяти до мельчайших подробностей.
До конца всех хитросплетений человеческого сознания не понимает никто, - ответила доктор Портер. - Но лично я думаю, что сны, в том числе и сны наяву, - это подсознательный способ излечивать себя. Способ исправлять реальность. Возможно, в твоем детстве что-то произошло, о чем ты сейчас уже не помнишь, но подсознательно стремишься поправить это. Ну а раз ты перестала видеть этот сон, значит, твоя тревога насчет этого события уже прошла.
Ответ доктора показался Клео достаточно убедительным.
Регулярные сеансы у психоаналитика и прием лекарств помогли Клео преодолеть ее проблемы с едой и ее горе. Единственное, в чем Клео никак не могла убедить доктора Портер, что тем январем она перенеслась во времени в прошлое. А доктору Портер не удалось переубедить Клео, что такого никак не могло случиться.
14
Официально у Дэниэла был выходной, и, забросив Клео в мотель, он свернул к бензоколонке купить упаковку пива и сигарет. Курить он бросил три года назад, но сейчас без этого ему было не обойтись. Дэниэл попросил сигарету у продавца, но передумал, решил взять все сам и прихватил упаковку презервативов. Бросил их на прилавок к пиву и сигаретам и вызывающе уставился на продавца, провоцируя того высказаться. Больше всего Дэниэл терпеть не мог, когда продавцы лезли не в свое дело. Они стоят за прилавком, чтобы продавать товар, а не распускать свой язык!
Но с достойным восхищения непроницаемым лицом продавец подсчитал общую сумму, упаковал все покупки в пакет и дал Дэниэлу сдачу.
Тот, схватив бумажный пакет, вышел, не сомневаясь, что теперь всем и каждому в городке станет известно - коп Дэниэл Синклер не только напивается на дежурстве, так вдобавок еще и трахается, а потом курит до одурения.
На улице Дэниэл чуть не налетел на женщину с двумя маленькими девочками и поспешно отскочил, бормоча извинения. Потом взглянул женщине в лицо.
Джулия Белл.
Дерьмо! Вот так встреча.
Вот оно - самое паршивое в маленьких городках. Твое прошлое так и норовит выскочить из-за угла, хлестанув тебя по лицу.
- Джулия? - спросил он, хотя и сам прекрасно видел, что это его старая подружка.
Иногда до него доходили слухи про нее. Несколько лет назад его мать написала ему, что Джулия вышла замуж. А потом - что та забеременела и родила первенца. После похорон матери он наткнулся в гостевой книге на имя Джулии - значит, та побывала на похоронах, хотя он и не заметил ее.
Она немного располнела, но не чересчур. И утратила сияние, когда-то окружавшее ее. Однако приобрела нечто, может быть, и получше - удовлетворенность. Дэниэл помнил, что именно этого-то Джулия и хотела от жизни. Удовлетворенности. Надежности.
В прошлом, деля с ним холодные спагетти, никакой удовлетворенности девушка не ощущала. Ей такая жизнь не представлялась, как ему, забавным приключением.
- Привет, Дэниэл, - спокойно улыбнулась она ему. "Рада встретить старого приятеля", - говорила эта ее улыбка, а у него забухало в груди.
- Твои дочки, да? - спросил он, хотя прекрасно понимал, что, конечно же, ее. Две девочки. Несколько раз он встречал их имена в местной газете, в статьях о событиях в школьной жизни.
- Да, - с гордостью кивнула Джулия. - Саре - пять, а Джесси - шесть.
- Ты по-прежнему работаешь в школе?
- Да, учительницей во втором классе. Мне очень нравится. Мне было очень жаль твою мать, когда я услыхала про ее кончину. - Тень сочувствия и понимания набежала на ее лицо. - И я знаю, как сильно тебе всегда хотелось выбраться из Египта. Думаю, ты - молодец, что вернулся. Стольким жертвуешь ради Бью.
Она понимала. Странное чувство, что Джулия, возможно, единственный человек на земле, кто действительно понимает его. Ведь воспоминания о временах, когда они были близки, казались воспоминаниями о совершенно других людях.
Одна из девочек тихонько пискнула. Оглянувшись, Дэниэл увидел, что старшая строит рожицы младшей. Сара замахнулась кулачком, и Джулии пришлось вмешаться.
- Не бей сестренку, - строго сказала она.
- Она строит рожи, - пожаловалась девочка.
- Джесси, это правда?
Джесси помотала головой. Не успела Джулия отвернуться, как Сара показала язык сестренке и тут же спрятала. Личико у нее при этом сохраняло ангельское выражение.
- Ну что ж, приятно было повидаться, - заключила Джулия. - Но мне уже пора.
- Тоже был рад тебя видеть.
Дэниэл постоял еще с минутку, упаковка пива приятно холодила руку и грудь. "Да-а, а ведь и я мог бы стать частью такой вот жизни, - подумал он. - Если бы не рвался всегда к чему-то, чего здесь нет".
Дома Дэниэл вынул из упаковки бутылку пива, остальные поставил в холодильник, захватил сигареты и спички и вышел во двор.
Там к нему бросился Вестник, радуясь компании, хотя бы и Дэниэла. Дэниэл, закинув ногу через подлокотник шезлонга, уселся, устраиваясь поудобнее. Поставил рядом на выложенный плиткой пол откупоренную бутылку пива и вынул пачку сигарет. Открыв, выбил одну. Сначала просто подержал ее, наслаждаясь ощущением гладкости бумаги и ароматом табака, наконец сунул сигарету в рот и, выудив из кармана спички, закурил, глубоко вдыхая сладкий дым.
И перенесся мыслями в прошлое.
В детстве он долго мечтал стать священником, хотя католиком не был. Его увлекала величественность торжественной мессы, таинственная старомодная атмосфера католической церкви, тогда она еще не гналась за модой. Но когда Дэниэл узнал, что священникам, оказывается, не разрешен секс, с этой мечтой было покончено.
С Джулией Белл он познакомился, когда вернулся после года жизни в Шотландии. Родители Джулии приехали в Египет из Сент-Луиса в поисках безопасного места, где могли бы вырастить Джулию и ее двух младших братьев. Улыбка у девушки была ошеломляющая, разившая наповал парней.
Дэниэл рассказывал ей о своих мечтах повидать мир. Про Шотландию рассказывал, про чванство своей семьи и как ему хочется вернуться опять в Шотландию и, может, даже поселиться там навсегда. Поведал ей, что ему хочется путешествовать по миру, поехать на север - до самой Сибири и на юге побывать - добраться до самой Тасмании. И хотя Джулия не очень много знала о местах, про которые он рассказывал, слушала его с живым интересом.
- Давай, когда закончим школу, рванем в Европу, - уговаривал ее Дэниэл за несколько месяцев до окончания школы. - Как-нибудь устроимся. Ты обязательно должна увидать Шотландию.
С самого своего возвращения из Шотландии Дэниэл работал без устали, экономя каждый заработанный цент, чтобы снова съездить туда.
Джулию совсем не увлекала эта идея. Уже одно это должно бы насторожить его, но нет, не насторожило.
- Это так да-а-алеко… - с сомнением говорила она.
- Неужели тебе не хочется повидать новые места?
Конечно, хочется. Но, может, поедем куда поближе? Куда-нибудь в другой штат? Ну может, в Калифорнию…
Так они и сделали. И не только повидали Калифорнию, но и остались там пожить.
Джулия стала работать официанткой, а Дэниэл устроился на судно, на котором отправлялись на рыбалку на денек-другой богачи. Однако скоро ему стало противно выуживать красивые создания из сверкающей синей воды ради того, чтобы те красовались под стеклом на чьей-то стене в качестве трофея. Но в двадцать лет можно наслаждаться хорошим, не замечая дурного. Было здорово ощущать на коже соленые морские брызги, а под ногами ускользающую палубу. А над головой кружатся и кричат морские птицы, выпрашивая куски рыбы, которые рыбаки использовали как приманку.
Тело у Дэниэла окрепло, кожа приобрела золотисто-смуглый оттенок, волосы выгорели на солнце добела. И вскоре он стал похож на человека, рожденного для моря и солнца.
Они с Джулией занимались любовью и строили планы на будущее, обсуждали, в какой поступят учиться колледж. Джулия восторгалась крепкими мускулами его тела и тем, как здорово он адаптировался здесь. Дэниэл уже выглядел настоящим калифорнийцем, но Джулия с ее темными волосами и светлой кожей так и осталась девушкой со Среднего Запада.
- Ты когда-нибудь задумывался, а что мы тут делаем? - спросила она его как-то ночью.
Вопрос застиг Дэниэла врасплох. Они же только начали. Жизнь прекрасна и полна приключений.
- Да нет, - признался он.
- Совсем нет?
- Совсем.
Она притихла, умолкла.
И вдруг расплакалась: она тоскует по дому, объяснила Джулия. Ей хочется обратно, в Миссури.
- Я не могу вернуться, - проговорил Дэниэл. - Пока что нет. А может, и никогда не вернусь. Что хорошего в Египте?
- Моя семья. Мои друзья. Я скучаю по маме, по папе. Даже по своим братьям. Сама не пойму, чего я тут застряла.
- А как же я? - обиделся Дэниэл. Вот как! Оказывается, его компании недостаточно. Он-то думал, что Джулии по душе такая жизнь, а она, оказывается, была несчастна.
Может, он не так уж сильно и любил ее. Потому что так и не сумел заставить себя уехать из Калифорнии. Вкусив самостоятельной жизни, открыв большой мир, он не хотел возврата к прошлому. Возвращаться в Египет было выше его сил.
Чтобы купить Джулии билет на автобус до Египта, им пришлось продать стерео. После ее отъезда Дэниэлу уже было не по средствам жить в той крохотной квартирке, которую они снимали вместе. Босс разрешил Дэниэлу перевезти его скудные пожитки в каюту одной из его яхт. Каюта была душная и очень тесная, и потому большей частью Дэниэл спал на палубе под бархатным звездным небом, убаюканный ласковым плеском воды.
Такой кочевой образ жизни нравился парнишке, только закончившему школу. Вот только богачи с их гонором и необходимость ловить рыбу не для пропитания, а для утехи клиентов угнетали его. Дэниэл увидел однажды неподалеку катер береговой охраны, и его будущее было определено.
Через три года службы в береговой охране он оставил и ее и поступил в полицию Сан-Диего. Пару раз Дэниэл участвовал в освобождении заложников и не успел опомниться, как в вольную его жизнь вторглись жесточайшие стрессы и пугающая ответственность. Чтобы расслабиться, он начал пить и курить - и здорово в это втянулся.
Хлопнула парадная дверь, вернув Дэниэла в настоящее: в патио, к сигарете, к недопитой бутылке пива и Бью, вернувшемуся с работы.
Фантастика! Бью - и вдруг работает! Дэниэл все еще не мог решить, как же к этому отнестись.
- Я здесь! - крикнул Дэниэл через проволочную дверь.
Едва завидев Бью, Вестник тут же вскочил и начал скулить и бегать вокруг него кругами.
Бью все пытался погладить пса, но Вестник при его появлении пришел в такое возбуждение, что не мог стоять спокойно. Обоим им потребовалось минуты две, чтобы немного успокоиться. А когда со взаимными приветствиями было покончено, Бью углядел на траве сигаретный окурок.
Лицо у него вытянулось.
- Ты курил! - в ужасе воскликнул он. - Зачем?
Дэниэл выругался про себя. Нужно было выкинуть окурок в цветы, там Бью ни за что бы не нашел его.
- День такой трудный выдался. Мне захотелось покурить. И всего-то одна сигарета…
- Нет, нет и нет!
Бью схватил открытую пачку и смял ее в кулаке.
Дэниэл вскочил, чуть не опрокинув бутылку с пивом, и попытался отнять пачку у Бью, но тот помчался через двор, Вестник за ним по пятам. Дэниэл не отставал от них. Он схватил брата, и оба упали на землю.
- Черт подери, Бью! - Дэниэл старался разжать ладонь Бью и отнять сигареты.
- Ты их не получишь. Не получишь! - вопил Бью. - На минутку повернулся к тебе спиной, и надо же, вот что получилось.
Дэниэл рассмеялся, услышав любимую присказку их матери.
Пес взобрался на них, считая, что братья затеяли презанимательную игру.
- Вестник! - завопил Бью. - Лови!
Он высоко подбросил пачку. Пес помчался за ней, поймав на лету.
Дэниэл вскочил на ноги. Бью тоже.
- Ха, ха! - в восторге захохотал Бью. - Теперь там полно собачьей слюны!
Тут он заметил на своей рубашке пятно от травы и мгновенно впал в панику:
- Моя рубашка! Она запачкалась! А мне ее завтра надевать на работу. Смотри, что ты наделал! - Бью чуть не плакал.
Да все нормально, успокойся. Постираем ее в новом порошке. Ты видел по телевизору рекламу. Он выведет пятно, - с уверенностью, какой не чувствовал, успокаивал его Дэниэл. А выведет ли? Он надеялся на лучшее, иначе Бью не заснет всю ночь в тревоге о рубашке. - Прямо сейчас и постираем. Пойдем. Снимай рубашку.
Им пришлось сбегать в магазин, купить разрекламированный порошок. Когда они вернулись домой, уже смеркалось.
Дома на автоответчике мигал огонек.
Звонила Клео, выражала недоумение, почему Дэниэл не заехал за ней. Они же собирались поехать за собакой?
- Она забирает Вестника? - Новая волна паники всколыхнулась в Бью, взбудоражив его и так уже смятенную душу.
Дэниэл присыпал порошком пятно на рубашке, гадая, выведется ли оно, страдая, что придется сообщать Бью дурные вести.
- Ну да, хотел тебе еще раньше сказать, да потом забыл из-за всей этой кутерьмы с рубашкой.
Он снова занялся пятном, стараясь не смотреть на брата.
Бью с Вестником последовали за ним в прачечную. Там Дэниэл переступил через горку грязного белья, кинул рубашку в стиральную машину, добавил жидкого мыла и включил машину, с грохотом захлопнув крышку.
Все получилось в точности так, как он опасался, - Бью полюбил собаку. Только случилось это гораздо быстрее, чем ожидал Дэниэл. Он повернулся к брату, полный решимости объяснить как-нибудь помягче, что Бью не может оставить собаку у себя, но слова застряли у него в горле.
Брат плакал.
В эту самую минуту кто-то постучался в парадную дверь.
15
Клео постучалась снова, потом, отступив, сунула в рот пластиковую соломинку, допивая последние капли ванильного молочного коктейля, купленного в "Приятном аппетите".
Наконец дверь открылась. За проволочной дверью стоял, глядя на нее, Дэниэл.
- Еще помнишь меня? - поинтересовалась Клео. - Мы договорились, что ты привезешь меня за собакой.
Он почему-то замялся.
- Ну да, - смущенно согласился Дэниэл. - Но я был немного занят.
- Сюда я дошла пешком, если ты испереживался, как я добралась. А я вижу, ты очень за меня беспокоишься. - Честно говоря, Клео стало совсем уж невмоготу сидеть в номере мотеля.
Так как приглашать ее в дом Дэниэл, похоже, не торопился, она спросила сама:
- А войти-то можно?
Дэниэл толкнул проволочную дверь.
- Конечно. - Тон его был при этом каким-то очень неуверенным.
Клео шагнула в прохладную приветливую комнату.
- Где Вестник?
Из глубины дома, откуда-то со стороны кухни, доносился шум работающей стиральной машины. Такой домашний. Такой уютный.
Дэниэл скрестил руки на груди.
- Послушай… э-э… насчет твоего пса.
Из ее онемевших пальцев, глухо стукнувшись об пол, выпал пустой бумажный стаканчик.
- О господи! Что-то случилось? Его сбила машина?
- Да нет, ну что ты! - заторопился Дэниэл. - С ним полный порядок. Ну просто, понимаешь, Бью так привязался к нему. Всерьез. И я подумал - а может, ты продашь нам пса? В конце концов, ты же все равно хотела оставить его здесь. Так какая разница? Еще и получишь за него деньги.
Продать своего пса?
Продать Вестника?!
Она правда была бы не против оставить его у Бью, но только потому, что думала - так будет лучше для всех. Продать его никогда не входило в ее планы.
Забыв про упавший стаканчик, Клео целеустремленно прошагала мимо Дэниэла, горя желанием попасть во двор и забрать собаку. Но, дойдя до проволочной двери, замерла.
В полумраке, за освещенным кружком света, отбрасываемым фонарем, стоял на коленях Бью, обняв Вестника. И плакал. Мужчина с уже поседевшими висками обнимал собаку и рыдал навзрыд.
Ей вообще не следовало заходить к ним. Все с самого начала пошло не так.
- Я продам вам собаку.
Слова слетели с ее губ, не успела Клео и сообразить, что такое она говорит. Зачем она это сказала? Она бы и так отдала Вестника Бью, даром. Но ни за что, ни за что она не хочет продавать его.