Не давая Клео времени, чтобы передумать, Дэниэл очутился перед ней и, отодвинув дверь, выскочил во двор.
- Бью! - чуть не бегом направился он к брату. - Хорошие новости! Ты можешь оставить пса у себя.
Бью поднял глаза и сказал что-то, чего Клео не расслышала.
Дэниэл кивнул.
Бью расцвел сияющей улыбкой. Ослепительной. Он вскочил на ноги. Вестник прыгал вокруг него, возбужденно лая.
Горло Клео сжалось, слезы так и душили ее.
Неуклюже попятившись, она отступила, повернулась и прошла через гостиную к парадной двери. Слепо нашарила ручку и оказалась на крыльце, с трудом держась на ногах. Вспоминая, как Дэниэл помчался за ней в тот раз, она торопливо спустилась по ступенькам. Но вместо того, чтобы идти по тротуару, нырнула, перебежав дорогу, в спасительную темноту между домами.
Клео бежала, сама не зная куда. Мимо домов, отбрасывающих теплый свет, мимо лающих собак, через задние дворы и газоны, пока наконец у нее не закололо в боку и не заныли легкие. Она остановилась, перевела дух. Прижав ладонь к боку, медленно побрела дальше.
В мотель возвращаться она не могла. Только не сейчас.
Клео шагала и шагала, не разбирая дороги, пока не очутилась на старом кладбище. Железная калитка была распахнута настежь. Клео восприняла это как приглашение и скоро уже пробиралась между заросшими травой могильными плитами. Постепенно дыхание ее выровнялось. Она присела на траву, тишина окружила ее, отделяя от остального мира. Клео легла, вдыхая запах земли.
В мирном покое кладбища она скоро задремала…
Рядом с ней лежал Дэниэл Синклер. Он нежно обнял ее, прижался губами к ее рту. Каким-то образом одежда их исчезла, и его тело касалось ее: жаркая кожа к жаркой коже. Он вошел в нее уверенно и властно: мужчина, полностью владеющий собой. "Давай же кончим, - сказал он, хотя губы его не двигались. - Давай кончим!"
Ее тело было послушной игрушкой в его руках. Она почувствовала, что кончает, распадается на части, а Дэниэл продолжал улыбаться ей, уверенно и хладнокровно.
Вздрогнув, Клео проснулась. Зыбкое эротическое настроение сна еще владело ею. Не сразу она поняла, что находится на кладбище. Клео застонала: тело ее одеревенело, одежда и кожа покрыты росой. Сколько она уже тут лежит?
Она рывком села. Наверное, уже очень поздно. Света в ближайших домах нет. И ниоткуда не доносится шума машин.
Где-то далеко, будто за много миль отсюда, залаяла собака.
Клео поднялась на затекшие ноги и двинулась в направлении мотеля. Она уже добралась до шоссе, ведущего к "Пальмам", но так и не увидела нигде ни малейшего признака жизни. Будто на планете осталось одно-единственное живое существо - она сама.
Идти Клео предпочла не по шоссе, а держась поближе к обочине. Впереди показался какой-то одинокий грузовик, фары его прошили туманную дымку, и только тогда она поняла, что над землей висит туман. Она отскочила за дерево, подождала, пока машина проехала, а уж потом зашагала снова к мотелю.
Ни единого фонаря, освещающего путь. Неоновая вывеска с названием мотеля давным-давно испортилась, и, как, впрочем, и все остальное в мотеле, никто не потрудился отремонтировать ее.
Хрустя гравием, Клео приблизилась к своему номеру. Вдруг она заметила темный силуэт, отлепившийся от ее двери. Потом из темноты раздался голос:
- Заблудилась?
И голос, и силуэт принадлежали Дэниэлу Синклеру.
Она слишком устала, чтобы сражаться с ним сейчас.
- Чего тебе надо, Синклер?
- Передать тебе кое-что. Джо хочет, чтобы завтра ты устроила еще один сеанс.
- Мог бы просто позвонить.
- И еще хотел узнать, сколько ты хочешь за свою собаку. Как насчет сотни баксов?
О Вестнике говорить она не могла. Заговори-и расплакалась бы. А плакать перед Дэниэлом Синклером Клео не собиралась.
- Мне ничего не надо.
Склонившись над раскрытой сумочкой, Клео всем своим видом показывала, что целиком ушла в поиски ключа. Пальцы ее наткнулись на квадратик пластика, но она все притворялась, будто ищет его.
- А, да хватит. Уж я-то знаю, тебе всегда что-то надо.
Вынув ключ, Клео отперла дверь.
Щелкнула настенным выключателем, и комната предстала во всем своем мерзком безобразии; все оставалось на своих местах, и все-таки у нее возникло неприятное чувство, что здесь кто-то побывал.
Шагнув в комнату, Клео бросила сумку на кровать. Дэниэл мигом очутился рядом и, с громким стуком захлопнув дверь, накинул дверную цепочку. Кинул что-то на кровать рядом с ее сумочкой. Пакетик с презервативом.
- Я хочу тебя, Клео Тайлер.
Клео невольно восхитилась его прямотой. И поняла, что слова эти - признание, такие произносятся с великой неохотой, слова, о которых часто потом сожалеют.
- Я очень хочу тебя.
Обрывки недавнего сна еще проплывали в ее сознании. На следующий день она уедет - с деньгами или без, неважно. Хватит с нее этого городишки. Хватит с нее Дэниэла Синклера. Но кроется нечто заманчиво-извращенное в занятии любовью с человеком, которого ненавидишь. И нечего беспокоиться, как он воспримет ее. Какая разница? Ей наплевать, что он о ней подумает. Она и так это знала. Что она - дрянь, шлюшка. Что она шарлатанка. И живет только ради себя.
Ну и пусть!
Как же она его ненавидит.
Клео подняла с кровати брошенную им упаковку. Чуть встряхнула ее, будто пакетик с сахаром.
- Надеюсь, не одну принес.
Дэниэл, сунув руку в карман джинсов, бросил на кровать еще две.
- У меня эрекция, с тех пор как тогда в отеле… Она сглотнула при воспоминании о его теле.
Руки ее невольно вскинулись к блузке. Ей что же, взять вот так и раздеться? Дэниэл решил проблему, потянувшись к ее джинсам. Расстегнул пуговицу и "молнию". Джинсы были ей настолько велики, что свалились на пол.
- Погоди, - прошептала она, сбрасывая босоножки и отшвыривая трусики. - Свет…
Но света выключать не стал.
- Я и так слишком долго ждал.
Расстегнул "молнию" на своих джинсах, высвобождая свою напряженную плоть, рванул упаковку презерватива, все торопливо, судорожно, но молча. Одной рукой схватился за маечку, чуть ли ни содрав ее с Клео. Она упала на кровать, Дэниэл рухнул следом и, не раздеваясь, не поцеловав и не приласкав, буквально вонзился в нее.
Если б не та, другая, ночь в том отеле, Клео еще смирилась бы с таким скотским поведением, посчитав, таков уж он и есть. Но ей было известно, что он умеет доставлять женщине удовольствие. Просто не стал стараться.
Она ненавидит его. О господи, как же она его ненавидит!
Клео смотрела на него, на его лицо, и злость черной аурой разливалась вокруг. Дэниэл, удовлетворяя свою похоть, ритмично двигался, глаза у него были закрыты, дыхание тяжелое, прерывистое, прядь волос упала на лоб.
- Свинья, - спокойно, четко произнесла она. Он на мгновение замер, отрешенно глядя на нее. Клео сомневалась, что он услышал ее.
- Ненавижу тебя, - добавила она, когда он вонзился последний раз и тяжело рухнул на нее. - Это что, была вакцинация? - съязвила Клео, когда он был еще внутри ее.
Грудь Дэниэла вздымалась и опадала. Он был весь разгоряченный, вспотевший, она же оставалась совершенно холодна. Горячими были только те места, где соприкасались их тела.
- Неприятная обязанность, которую тебе пришлось выполнять, чтобы избавиться от меня как от наваждения?
И, упершись ему в плечи, Клео спихнула его с себя. Выбравшись из постели, она схватила джинсы и мигом натянула их, рванув "молнию", не став возиться с пуговицей. Она услышала, как чиркнула спичка, потом почуяла запах сигаретного дыма.
Развернувшись, Клео вырвала сигарету у него изо рта. Погнутую и смятую, будто нашел он ее где-то под диванной подушкой. При мысли об этом ее затошнило. А вспомнив то, что она только что сделала, Клео почувствовала себя еще гаже.
Дэниэл и опомниться не успел, как она метнулась в ванную и спустила сигарету в туалет.
Соприкоснувшись с водой, та зашипела, бумага быстро стала прозрачной, табак высыпался, и по воде расплылись желтовато-коричневые круги.
Клео потянулась к рычагу спустить воду. Ей необходимо сейчас же избавиться от вида расползшейся сигареты. Желудок ее бунтовал. Она крепко зажмурилась, но лучше от этого не стало. Перед закрытыми глазами все равно маячил размякший сигаретный окурок.
Оставшись один, Дэниэл провел дрожащими пальцами по взмокшим от пота волосам. Какого черта? Что с ним происходит? Чего ради он выкинул такой фортель? Ему хотелось сквитаться с ней за ее жалящие насмешки над его мужскими достоинствами и сексуальной удалью. Он не желал, чтобы Клео заметила, что его отношение к ней изменилось, что она ему нравится. И она была права - он хотел избавиться от этого наваждения.
Какой же он подонок! Пусть она приехала в Египет дурить людей, но разве это оправдывает такое его обращение с ней? Ни с одной женщиной нельзя так обращаться.
Что-то она задержалась в ванной, забеспокоился Дэниэл. Может, дожидается, пока он уйдет?
Подойдя к двери ванной, он тихонько постучался. Потом открыл дверь.
Клео стояла, прижавшись спиной к стене, глаза ее были закрыты. В мертвенном свете лампы дневного света лицо ее казалось лишенным всяких красок - только синяки под глазами да синие губы. Такая вся маленькая и хрупкая. И Дэниэл почувствовал себя еще паршивее. Он потянулся было к ней, но рука его замерла в нескольких дюймах от нее. Может, она не хочет, чтобы он трогал ее. Рука у него упала.
- Послушай… - начал он. Как все это случилось? Ну и препоганый сегодня денек. Или, вернее, два дня… скоро уже утро. - Прости меня.
- Уходи! - едва выдохнула она, как будто сил у нее совсем не осталось.
Дэниэл нахмурился. Сколько она уже дней в Египте? Три? Четыре? Что-то она сильно похудела за это время. Он вспомнил тот первый день, когда Клео обедала с ними. Ее тогда вырвало.
"Да, но ведь она ела завтрак в отеле", - напомнил он себе.
Но действительно ли ела? Разве он видел собственными глазами, чтобы она хоть что-то проглотила?
Нет.
Он встревожился. Может, Клео нездорова?
Дэниэл опять потянулся к ней, и на этот раз его пальцы легонько обхватили ее руку.
- Тебе надо немного поспать.
Как ни удивительно, спорить Клео не стала. Будто зомби, она позволила ему отвести себя в комнату, уложить в кровать. Она легла лицом к стене, спиной к нему, свернулась калачиком.
Дэниэл прикрыл ее простыней и оглянулся, ища покрывало. Его нигде не было. А-а, вон из-под кровати торчит оранжевый уголок. Дэниэл вытянул его и уже хотел прикрыть Клео, когда та очень четко проговорила:
- Ничего оранжевого. Я не желаю ничего оранжевого.
Дэниэл взглянул на покрывало, зажатое в руке. Оранжевее и не бывает. Он снова затолкал его под кровать. Зажег настольную лампу и, выключив верхний свет, присел на краешек кровати, опершись локтями в колени.
Очень скоро он услышал ее ровное дыхание. Ему надо идти домой, он должен идти. Но Дэниэл не мог заставить себя двинуться с места. Вытянул ящик прикроватной тумбочки, ожидая увидеть, как обычно, Библию. Что-то перекатилось по пустому ящику. Коричневый аптечный пузырек с таблетками. Взяв его, Дэниэл прочитал надпись на этикетке: "Клео Тайлер. Принимать по одной четыре раза от нервов".
На этикетке был указан адрес в Сиэтле. Он и не знал, что Клео живет в Сиэтле. А что он вообще знает про Клео Тайлер? Только одно - она ненавидит его. И имеет на то полное право.
16
Проснулась Клео не сразу, реальность постепенно проникала в ее сознание. В комнате было темно, но она чувствовала - утро уже настало. И, возможно, уже давно. Покряхтывал кондиционер, разгоняя затхлый дух по всей комнате. Ей припомнилось, что, когда она засыпала, Дэниэл сидел рядом. Но потом, видимо, ушел.
Клео бросила взгляд на настольные часы - половина десятого. И снова уронила голову на подушку. Дэниэл вроде бы говорил что-то, будто Джо желает устроить еще один сеанс? Снова через такое ей не суметь пройти. И она не желает больше видеть Дэниэла. Никогда!
Клео встала, приняла душ, стараясь не наступить нечаянно босой ногой на сток. Разве угадаешь, что там может таиться? Но, и вымывшись, она не чувствовала себя такой уж чистой: запах мотеля въелся ей в поры. Трудно сказать, сколько еще потребуется времени, чтобы тело ее освободилось от этого мерзкого запаха после отъезда. А отъезд произойдет очень скоро, в этом она не сомневалась.
Клео покопалась в чемодане, стараясь разыскать что-нибудь чистое, и наконец нашла длинную юбку - по сине-лилово-черному фону разбросаны полумесяцы. Юбку эту ей надевать не хотелось, но все остальное было грязное. Так что пришлось. И черную блузку: в ней она была в день приезда. Клео понюхала ее. Пахла та только мотелем. Одевшись, Клео, присев на полу, стала собирать разбросанные вещи в чемодан.
От громкого стука в дверь она вздрогнула и замерла, затаив дыхание. Поднявшись, перебежала на цыпочках комнату. Выглянула сквозь щель в жалюзи: перед дверью стоял Дэниэл, держа в руках картонный поднос с бумажными стаканчиками и белым пакетом. Небо позади Дэниэла виднелось темное, угрожающее.
Отступив, Клео прижалась спиной к стене.
Он постучал опять.
- Открой же, Клео!
Ну почему она проспала так долго? Почему не поставила будильник на шесть утра, чтобы улизнуть из города пораньше, пока все спят?
Но она устала. Безмерно устала.
Она услышала, как в замочную скважину сунули ключ.
Надо же! У этого мерзавца есть ключ от ее комнаты!
Клео уже решилась нырнуть под кровать, но вдруг вспомнила про оранжевое покрывало, и ей только и осталось - стоять, прижавшись спиной к стене.
Дверь распахнулась, на плетеный коврик упал прямоугольник света.
Ногой прихлопнув за собой дверь, Дэниэл поставил поднос в изножье кровати и только тогда заметил Клео, стоявшую в углу в напряженный позе.
- Подумал, может, ты сначала захочешь поесть.
Он уселся на кровать, осторожно, чтобы не опрокинуть поднос.
- Хотел взять апельсиновый сок, но потом вспомнил… - Дэниэл оборвал фразу, взгляд его упал на пол, где ярким язычком пламени выделялся уголок оранжевого покрывала. - Так что принес кофе. И булочки. Выбор в закусочной невелик.
- А молоко? - спросила Клео, выходя из полумрака и делая несколько нерешительных шагов к кровати. - Ты купил молока? - Что-нибудь белое было бы так приятно. Белое, чистое и простое.
- Да. Вообще-то купил. - Он потянулся к пакету и вынул маленькую картонку молока.
И Клео вдруг чуть не расплакалась. Он принес ей молоко!
Дэниэл протянул ей картонку, но не придвинулся. Ей тоже пришлось протянуть руку навстречу. Дрожащими пальцами она взяла у него молоко, жестокость прошедшей ночи почти загладилась этим знаком внимания.
Клео с трудом оторвала уголок, отверстие получилось неровным, с зазубренными краями. "Теперь на нижней губе, - огорчилась она, - будет ощущение волокнистой промокшей бумаги".
- Вот, возьми.
Откуда-то, вероятно из пакета, Дэниэл извлек бумажный стаканчик, отобрав у нее пакет, перелил туда молоко и, сунув в него соломинку, отдал ей обратно.
Клео принялась пить через соломинку, чувствуя, как жидкость наполняет ей рот, приятно холодя, стекает по горлу.
- Я люблю молоко, - сообщила она Дэниэлу. - Без шуток.
Запрокинув стаканчик, Клео жадно допила последние капли.
- А булочку хочешь? - предложил Дэниэл. Она посмотрела на булку в его руке: с гладкой золотисто-коричневой корочкой.
- А с чем она? - подозрительно спросила Клео. - С вареньем?
- Не знаю, - пожал плечами Дэниэл. - У них только одна и осталась. - Он сдернул с одного бока прозрачную пленку. - Простая. Простая белая булка.
Не успел он добавить что-нибудь еще, как Клео выхватила у него булку, отломила кусочек и сунула в рот. Та просто таяла на языке.
- Я люблю все простое, - сообщила она, отламывая еще кусочек, впиваясь в него зубами.
- Кофе? - предложил Дэниэл.
- Нет, - покачала головой Клео, - выпей сам.
Чашка была белая, что хорошо, но сделана из пенополистирола, а это уже хуже - может крошиться, и крошки станут плавать на поверхности кофе.
Дэниэл, сняв крышку, поднес чашку к губам. Клео даже смотреть было невмоготу. Она отвернулась, будто бы поглядеть в окно, но сквозь матовые жалюзи ничего не было видно.
Клео дожевала последний кусочек булки, затолкала обертку в стаканчик и кинула в мусорную корзинку рядом с пустым пакетиком от презерватива.
Клео застыла, глядя на яркий пакетик, жалея, что увидела его, и желая, чтобы прошлой ночи и в помине не было. До этой минуты ей так удачно удавалось притворяться, будто ее и вправду не было…
- Что ж, пора двигать в участок, - проговорил за ее спиной Дэниэл: кровать качнулась, и Клео поняла - он встал. - Я обещал Джо привезти тебя к десяти.
Сердце Клео забилось чаще. Ей не под силу снова подвергать себя такому.
- Мне нужно почистить зубы.
И, метнувшись мимо Дэниэла, она укрылась в спасительной темноте ванной. Нашарила цепочку, потянула - заморгал дневной свет. Какие у нее огромные синяки под глазами. Лиловые губы. И вздыбившиеся после безумной стрижки волосы.
"Нет, на этот раз никакого транса", - поклялась себе Клео. Она сыграет его. Никто и не догадается. А для достоверности она добавит детали из прошлого раза.
Причесаться после душа она забыла, и волосы так и высохли в живописном беспорядке, а несколько прядей зажили собственной жизнью, завиваясь буйным штопором. Клео попробовала расчесать их сейчас, но от этого они только еще сильнее распушились. Забрав их назад, Клео скрепила их массивной металлической заколкой, единственно подходящей для ее густой гривы. Потом она почистила зубы, наложила красную губную помаду, маскируя лиловость губ, и, выключив свет, вышла к Дэниэлу. Тот ждал, подпирая плечом дверь.
Ни один из них никак не упомянул прошлую ночь, но только о ней Дэниэл и мог думать. Ему хотелось поговорить об этом, но Клео выглядела такой спокойной и хладнокровной, что он решил - пожалуй, разговора лучше и не затевать. Не сейчас, во всяком случае.
Он подождал, пока она обула свои красивые ножки, пока собрала сумку.
Когда сегодня утром Дэниэл отпер дверь и вошел в душную комнату, у него при виде Клео захватило дух: она появилась из темноты с сияющим, свежим лицом, без всякой косметики. Мокрые волосы вились вокруг лица. С минуту он выдохнуть не смел - такой она показалась ему юной и ранимой.
Теперь у нее был экзотический вид: женщина, до которой ему не дотянуться. "А все-таки, - подумал он, - я же дотягивался до нее, трогал ее. Но не по-настоящему". Он же не знает ее. Совсем не знает. И у него было чувство - именно это ее и устраивает.
Зря он не поцеловал ее прошлой ночью. Со страстью и нежностью, как в тот, первый, раз. Н-да, прошлая ночь… Дэниэл хотел, чтобы она поняла, каково это, когда с тобой обращаются с пренебрежением, но он, конечно, переборщил.
По пути в полицейский участок Дэниэл сделал все-таки попытку извиниться.
- Э-э… Послушай, - начал он. - Насчет прошлой ночи…
- Я не хочу говорить об этом.
- Я прошу прощения. Вот и все.
Клео ничего не ответила. "Да и с какой стати? - подумал он. - Чего ей слова на ветер бросать?"