Глава 45. Ключник
Зигмунд.
1696 - 1711 годы.
Дорога привела меня в Краков, город моего детства. На ремесленной улице все также стоял запах сыромятной кожи и дыма. Отцовская кузница работала, но теперь там заправлял внук Адама. Мой брат и его сын давно уже перебрались на погост. Я пережил всех своих братьев и сестер, кроме Амброзия. Старый интриган добился-таки епископской митры. Я увидел его на пасхальной мессе в соборе "Святых Станислава и Вацлава". Он уже еле стоял на ногах, тяжело опираясь на посох. Позади маячили служки, готовые в любой момент подхватить его. Правый глаз закрывало бельмо. Костлявые руки в старческих пятнах мелко дрожали. В этом году ему исполнилось 87.
Меня пропустили к епископу для благословения, приняв за шляхтича или почтенного горожанина.
- Здравствуй, брат Амброзий, - прошептал я, касаясь губами его руки.
- Зигмунд, - он пытался рассмотреть меня здоровым глазом. Щурился. - Не может быть!
- Может. Как видишь, я больше не нуждаюсь в вечности на небесах. Мне и здесь неплохо, а вот ты скоро отправишься в Ад.
Охнув, он схватился за сердце. Уронил посох и стал грузно оседать на пол, увлекая за собой служек. Воспользовавшись суматохой, я смешался с толпой прихожан. Покидая собор, я думал об иронии судьбы: Амброзием, то есть бессмертным, нарекли его, а вечная жизнь досталась мне. Той же ночью епископ скончался. Пошли слухи, что его канонизируют, но этого не случилось.
На деньги, выплаченные паном, я мог купить титул с небольшим поместьем. Мог стать купцом и выстроить богатый дом в Кракове или Варшаве. Мог пойти сотником в войско какого-нибудь гетмана или преподавать в университете. Но я выбрал мечту Упыря: купил трактир на восточном тракте в дневном переходе от города, чтобы не попадаться на глаза обозам из поместья Тарквиновского. Кухаркой я нанял разбитную вдовушку с двумя детишками. Время от времени она грела мою постель, как и две служанки, доставшиеся мне в наследство от прежнего хозяина. Жениться я не стал. Не хотелось бросать бабу с детьми, когда пан призовет меня. Да и годы меня не брали. Жена бы заметила - побежала бы к ксендзу. Он донес бы иезуитам. Наступать на одни и те же грабли я не собирался.
Десять лет канули в пустоту. Один день напоминал другой. Я маялся от скуки. Дважды панское войско проходило мимо и возвращалось обратно. Оба раза его вел Владислав, но так и не заглянул в мой трактир. Я понимал причину, но все равно обижался как ребенок, лишенный внимания родителя. Служанки и вдовушка стали замечать мою затянувшуюся молодость. Можно было бы уволить их и нанять новых, но пойдут разговоры. Надо было уходить, продать заведение и отправиться в путь. Покупатели были, место бойкое, прибыльное.
Раздумывая над этим, я протирал кружки. Порог переступил монах в коричневой рясе бенедиктинца. Неторопливо подойдя к стойке, он откинул капюшон. В зале было почти пусто, лишь двое купеческих приказчиков завтракали в углу. Служанки громко гоготали на кухне над какой-то шуткой острой на язычок вдовушки. Они неплохо ладили, несмотря на то, что я спал со всеми тремя, и они об этом знали.
- Чего изволите, святой отец? - неприязненно спросил я монаха, не жаловал я их братию.
- Решил снова повидать тебя, Зигмунд.
Я присмотрелся к нему повнимательней. На вид ему было лет сорок, сорок с небольшим. Глубоко-посаженные карие глаза, смуглая кожа, черные курчавые волосы с сединой на висках, и никакой тонзуры. Я никогда не видел этого человека, но его голос был мне смутно знаком.
- Вижу, запамятовал ты нашу встречу, - он пристально посмотрел на меня.
Я вздрогнул от этого взгляда. В памяти всплыл каземат и странный демон-монах, которого я все эти годы считал предсмертным бредом.
- Кто ты такой!? - я попятился от стойки.
- Петр Ключник. Прости, что не представился при первой встрече. Я не мог так рисковать. У меня, видишь ли, некоторые противоречия с твоим господином.
- Ты назвал его злом, а я не поверил. Так вот, с тех пор ничего не изменилось, монах.
- Ты видишь рясу, но не видишь сути, - он перешел на латынь.
- Вижу, но твой визит напрасен, - я ответил ему на том же языке. - Я верен господину.
- Я могу дать тебе то, чего не дал он, - Ключник щелкнул пальцами - все свечи в зале вспыхнули. Я затаил дыхание, ожидания криков ужаса, но приказчики спокойно пили взвар, не обращая внимания на творящуюся вокруг чертовщину. - Не беспокойся. Я отвел им глаза. Женщины тоже ничего не увидят и не услышат.
- Хочешь научить меня зажигать свечи? Так у меня для этого кресало есть, - я перешел на польский. Латынь я знал неплохо, но говорил на ней с трудом. Книги читал, но не общался. Для Ключника же этот язык был как родной, а я не хотел давать ему лишнего преимущества, пусть и столь ничтожного.
- Я обучу тебя магии, Зигмунд, если захочешь.
- Я не маг, это пан по этой части.
- Ошибаешься, ты перерожден его магией Крови, значит, способен направлять Силу. Поверь, я знаю о чем говорю. В отличи от твоего, мой господин учил меня этому.
- Если у тебя такой отличный хозяин, то почему ты не с ним?
- Рема больше нет, - он вздохнул.
- Это как!? - я ужаснулся, представив смерть Тарквиновского. - Они же бессмертные, почти боги.
- Их тоже можно убить, хоть и очень сложно.
- Как ты это пережил?
- Моя душа по-прежнему кровоточит, даже пятнадцать веков спустя.
- Ого! Так долго?
- Эта боль - мой вечный спутник.
- Как это произошло?
- Станешь моим учеником - расскажу, - он набросил на голову капюшон. - Буду ждать тебя на рассвете у дороги. Если не придешь - прощай.
Петр повернулся и вышел из трактира - свечи разом погасли, а посетители снова ничего не заметили.
В тот же день, почти за бесценок, я продал трактир отставному десятнику, чем немало огорчил кухарку и служанок. Пришлось рявкнуть на них, чтобы уняли причитания и слезы. Промучившись всю ночь сомнениями, с первыми петухами я оседлал лошадь и вышел на тракт, где ждала меня одинокая фигура Ключника.
- Ты правильно поступил, Зигмунд, - он улыбнулся мне.
- Я еще ничего не решил. Пана я не предам. Хочешь меня учить - учи, а нет - так у меня и своя дорога найдется.
- Я буду учить тебя, но ты должен во всем слушаться меня. Магия дело непростое - поначалу может не получаться.
- Ничего, упорства мне не занимать. А насчет послушания, если не будешь настраивать меня против господина, я готов.
- Тогда нужно продать твою лошадь и раздобыть рясу. Монахов не трогают и везде пускают.
- Как скажешь.
Мы продали мою кобылу первому попавшемуся лошаднику. Заглянули в Бенедиктинский монастырь в Тынце за одеждой. Я выстрогал увесистый посох, и мы отправились в путь.
Как и обещал, Ключник поведал мне свою историю. Он родился за сто лет до рождества Христова в Риме, в семье потомственного вора. Когда подрос, продолжил династию. Довольно скоро превзошел отца, ибо был талантлив и умен. К сорока годам о нем ходили легенды в воровской среде, а его услугами пользовались даже патриции. Однажды он украл символический Ключ от Рима, ради куража, за что заработал прозвище Ключник.
Как-то раз его наняли выкрасть один артефакт из дома очень влиятельного сенатора. Тогда-то он и попался, впервые за всю карьеру. Рем мог убить его или сдать страже, но оставил при себе и приблизил. Став фамильяром, Петр начал обучаться магии. К его воровскому таланту добавились: умение отводить глаза, менять внешность и прочие трюки. Он стал лучшим соглядатаем Рема.
Чаще всего Ключнику приходилось присматривать за непокорным пятым отпрыском господина, который постоянно плел какие-то заговоры и интриги против отца. Он гордился тем, что за все годы шпионажа Квинт ни разу не заметил его. Рем регулярно получал доклады о происках сына, но ничего не предпринимал. Оставаясь глухим к предостережениям, он попал в ловушку и погиб. Такова была печальная повесть моего наставника.
Поначалу магия давалась мне с трудом. Два месяца ушло лишь на то, чтобы крохотный камушек покачнулся от моих мысленных усилий. Потом пошло быстрее и легче, но я все равно дико уставал, словно снова стал новобранцем.
Пять лет мы странствовали по дорогам Польши, Литвы, Пруссии, Силезии, Австрии и Славонии. Мы ходили от города к городу, нигде надолго не задерживаясь. Речь Посполитая медленно приходила в упадок, раздираемая постоянными конфликтами выборных королей с магнатами. Соседи стремились отхватить куски пожирнее. Если раньше пограничные конфликты заканчивались победой польского войска, то теперь это происходило все реже и реже. Территория неумолимо сокращалась, но до раздела было еще далеко.
Как-то вечером в предгорьях Низких Татр мы сидели у костра, отдыхая после дневного перехода.
- Я больше не буду тебя учить, Зиг, - неожиданно сказал мой наставник.
- Почему!? - удивился я.
Он поворошил палкой угли в костре и ответил:
- Ты достиг предела. Преодолеть ограничения твоего хозяина я не смогу.
- И что теперь? Я не готов остановиться на достигнутом.
- Вижу, ты вошел во вкус.
- Как же иначе!? Это ведь Сила, да еще какая! Столько всего можно сделать, достичь.
- Есть один способ, но ты вряд ли на него согласишься.
- Почему?
- Воспримешь это как предательство, - блики вновь разгоревшегося костра отбрасывали пляшущие тени на его лицо - выражение его глаз невозможно было прочесть.
- Ты сперва скажи, а я уж сам разберусь, как на это реагировать.
- Тебе придется разорвать Кровную связь с господином.
- Ты прав, попахивает предательством. Если я на это не пойду?
- Тогда нам предстоит расстаться.
- И куда мне теперь? - с горечью спросил я.
- Может, Квинт призовет тебя, даже продолжит обучение. В чем я сильно сомневаюсь. За пятнадцать лет он ни разу не вспомнил о тебе.
Я пожал плечами, понимая его правоту. Краем сознания я всегда ощущал присутствие пана. Наверняка, он знал о моих магических экспериментах, но молчал, что бесило. Обида и пустота - вот, что я теперь испытывал к нему.
- Хорошо, - я хлопнул по коленям, приняв самое непростое решение в своей жизни. - Освободи меня.
Кого не взять пытками, того одолеет соблазн. Магия в этом первая. Ее не сравнить ни с властью, ни с деньгами, ни с бабами. Ключник знал, на какую наживку меня ловить: сперва научил малому, потом подсек и вытащил ушлого "карася". Ловко. Даже осознавая это, я не мог сорваться с крючка.
- Тогда вставай и пошли, - он поднялся и принялся затаптывать костер. - Нам предстоит идти всю ночь, но к рассвету доберемся.
- Куда? - я поднялся вслед за ним.
- Есть особое место. Там обнаженная жила Земли. Она поможет с ритуалом. Квинт силен - моей магии для разрыва вашей связи не хватит, но тягаться с целой планетой он не сможет.
- Планетой?
- Да. Планеты имеют свою магию, как и звезды, - он указал на купол ночного неба. - Все они подобны нашему Солнцу. Это источники Силы Света в нашей вселенной.
Я вдруг вспомнил труды Коперника, которые Тарквиновский спас от огня инквизиции. Его теория поразила меня. Ксендз учил, что Земля плоская. Ученый муж утверждал: круглая, и вертится вокруг Солнца, как и другие планеты. Я не мог в это поверить, но пан сказал, что Коперник прав, хоть и отрекся от своих убеждений в страхе перед пытками. Это я мог понять. Сам побывал в иезуитских подвалах, но предателем не стал, по крайней мере тогда.
К утру мы пересекли перевал и начали спуск. Меня беспрестанно тошнило как бабу на сносях, порой и выворачивало.
- Тебе плохо от избытка Силы, - пояснил Петр. - Со мной тоже так было, когда я нашел это место.
- Как ты с этим справился? - я подавил очередной приступ тошноты.
- Приобщился к жиле. Правда, чуть не сгорел при этом. Зато теперь чувствую себя отлично, даже слишком, - он хохотнул, наблюдая, как я снова побежал к ближайшей сосне, исторгнуть очередную порцию желудочной желчи.
- Ничего смешного, - я вытер рот рукой, возвращаясь к нему.
- Я не над тобой смеюсь, Зиг. Просто у меня эйфория от переизбытка Силы.
Мы не дошли и до половины спуска, когда я упал и забился в конвульсиях.
- Тише, тише, - успокаивающе зашептал он, положив мне на лоб холодную ладонь. - Дальше мы не пойдем, а то сгоришь.
Я почувствовал какое-то воздействие с его стороны - мне сразу полегчало: дрожь прекратилась, тошнота прошла. Я расслабился, но из-за сильной слабости встать на ноги не мог.
- Лежи! - приказал он, видя мои бесплодные попытки подняться. - Теперь слушай. Ты должен полностью мне довериться. Ритуал будет долгим и болезненным. Я замещу твою Кровную связь магией Земли. Ты лишишься воспоминаний, связанных с Квинтом.
- А иначе нельзя? - как-то не хотелось вычеркивать большую часть жизни из памяти.
- Помнить все - тяжкая ноша. Порой я завидую тем, кто, пережив смерть хозяина, все забыл. Их жизнь началась сызнова. Они не отягощены болью, терзающей меня веками.
- Нет, я хочу помнить.
- Что ж, это твой выбор, - в его руке, как у балаганного фокусника, появился бриллиант размером с голубиное яйцо. Множество граней дробили свет в радугу. Он протянул его мне: - Держи. Это "Вместилище души", артефакт, сохранивший мне память.
- Красивый! - я взял его. - Такой холодный. Он, правда, способен вместить душу?
- Нет, только память. У него множество имен, но я называю его именно так. Для меня память - неотъемлемая часть души. Без него я был бы совсем другим человеком.
↑
Глава 46. "Вместилище души"
Петр Ключник.
22 июня 300 года нашей эры.
На улице стоял нестерпимый зной. Вторая половина юниуса. Почти полдень. Даже в саду возле фонтана было жарко. Вытащив руку из теплой воды, я поднялся с бортика. Покинув сад, я вошел в дом. Духота. Ни ветерка не залетало сюда снаружи. В отсутствие господина рабы попрятались по своим углам. Можно было бы найти кого-нибудь из них, приказать махать опахалом, но гонять горячий воздух - бесполезно.
Я вошел в кабинет хозяина. На его столе стоял ларец, искусно вырезанный из нефрита. Рем привез его из страны Хань более ста лет назад. Я откинул крышку. Сделать это смог бы лишь фамильяр, для остальных ларец был неприступен. В нем хранились артефакты, в основном трофейные. Среди них я отыскал бриллиант, мой старый знакомец. Я не упускал случая подержать его в руках, когда Рема не было дома. Именно из-за этого камня я попался. Он стал поворотной точкой в моей судьбе.
К сорока годам я был знаменит в воровской среде Рима, носил титул царя воров. Сам я более не ходил на дело, посылал других. До меня воры были разрозненны, держались семьями, обносили только плебеев: обычных горожан или мелких купцов. Я объединил их, сколотив свое сообщество, привлек убийц для защиты и "мокрых" дел. Это было ново. Некоторые воровские семьи не пожелали примкнуть ко мне - им пришлось покинуть Рим или переселиться в гладиаторские ямы.
Как-то раз со мной пожелала встретиться одна богатая матрона, но плебейка. Она не назвала своего имени. Поначалу я не хотел иметь с ней дел, но она умела уговаривать. Матрона пообещала заплатить ауреусами Цезаря за одну вещицу из дома сенатора Витуса Кассия. Золото редко кто предлагал за кражу. Значит, дело было сопряжено с немалым риском, да и Кассии - влиятельный род. Я сказал ей, что пошлю проверенных парней. Матрона знала о моей репутации и везучести, потому хотела, чтобы именно я пошел на дело. Ограбить дом влиятельного сенатора, само по себе, было вызовом моему воровскому таланту. К тому же мне стало любопытно, что за вещица стоила таких денег. Так амбиции и любопытство победили осторожность.
Весь город был опутан сетью моих осведомителей. Увечные и прочие нищие не только выпрашивали милостыню на улицах Рима, они слушали и запоминали. Городские путаны тоже собирали сплетни во время работы. О доме Витуса ходило немало слухов, но правды не знал никто. Нищие обожали сенатора, он всегда одаривал чернь милостыней по дороге в храм Юпитера, но его слуги никогда никому не подавали, не развлекались в обществе путан, языками не трепали. Мои люди похитили одного раба из дома Витуса, пытали его, но кроме расположения комнат, ничего толкового не узнали.
Я дождался, когда сенатор покинет Рим, и пошел на дело. Проникнув в его кабинет, я стал искать прозрачный камень размером с голубиное яйцо. Лишь один сундук оказался заперт. Замок был прост, без каких-либо хитростей, но он долго не поддавался. Когда я все же вскрыл его, моему взгляду предстал ворох свитков. Читать я худо-бедно умел. Пришлось осилить грамоту, поскольку меня раньше частенько нанимали для кражи документов. Под свитками лежало несколько кожаных мешочков. В одном из них я нашел свой заказ. Впервые увидел такую вещицу. Холодный, словно льдинка, камень имел огранку. Она причудливо преломляла лунный свет, отчего он казался сияющим даже в темноте.
Меня поймали в тот момент, когда я любовался своей находкой. Огромный страж дома подкрался ко мне абсолютно бесшумно. Это был Ориген, бывший центурион, нанятый сенатором. Один удар его мощного кулака отправил меня в небытие. Очнулся я в яме для нерадивых рабов. Ориген не сдал меня городской страже. Значит, предстояла встреча с сенатором.
В яме я провел три дня. Ориген буквально поволок меня к господину, ноги мои слушались плохо. Витус возлежал на ложе в пиршественной зале с чашей вина. Я распластался на плитках пола в паре шагов от него. Попытался было подняться, но сандаль Оригена уперся мне между лопаток. Я остался распластанным, словно Витус император, а я ничтожный раб, а не свободный гражданин Рима.
- Ты вскрыл мой замок, - Витус пронзил меня взглядом, - Но в тебе нет Силы. Ты всего лишь смертный. Артефактов Разлома при тебе не найдено. Это говорит о том, что у тебя настоящий дар, Петр по прозвищу Ключник. Или, может, царь воров?
- Зови, как хочешь, сенатор, - прохрипел я.
- Знаешь, почему я пожелал встретиться с тобой, а не приказал сдать страже?
Я лишь глядел на него исподлобья.
- Ты мне интересен, Ключник. Признаюсь, я даже следил за твоей карьерой. Ты создал воровское сообщество - значить, умеешь управлять, а не только тащить чужое. Я всегда приближал таланты, а ты несомненно талантлив.
Он сделал паузу. Я лежал на полу, ожидая продолжения, и оно последовало.
- Согласен ли ты стать моим человеком? - удивил он меня, но не обрадовал.
- После того, как ушел от отца, я ни под кем не ходил.
- А ты гордый, но я не собираюсь ущемлять твоей гордости. Наоборот, твои амбиции мне интересны. Став моим человеком, ты получишь Силу и власть, о которой даже мечтать не мог.
- Что взамен?
- Служи мне, без оговорок и измен. Будь предан.
- Если это не по мне?
- Тебе прекрасно известно, как наказывают воров в Риме. Останешься без рук, твое имущество отойдет мне. Не думаю, что твои подданные будут с тобой нянчится, если выживешь, конечно. Ты даже милостыню просить не сможешь. В моем городе не подают безруким ворам, только воинам-калекам. Тебе ли этого не знать?