Еще одна мучительная для меня тема! Мой бывший муж, отец Василисы, с которым я сочеталась браком, вопреки родительской воле и благословению. Ну и, естественно, они оказались правы. Через год после рождения дочери мы с ним расстались. Мой бывший растворился на необъятных просторах нашей родины. Вполне, впрочем, не исключаю, что он живет и в Москве. Только я с тех пор, как он исчез с моего горизонта, о нем ничего не слышала. И уж, разумеется, он никак не помогал мне растить ребенка. Правда, я и не претендовала: с глаз долой, из сердца вон. Так уж вышло. Против судьбы не попрешь.
Хотя иногда мне кажется, что роль судьбы в данном случае сыграли мои родители. Живи мы с моим бывшим отдельно от них, глядишь, и у нас сложилось бы, и у Васьки был бы отец. Не таким уж он чудовищем был, как я теперь понимаю. Однако, когда на каждый, пусть самый ничтожный его просчет, обращают внимание, поневоле начинаешь реагировать. Особенно когда ты беременная или у тебя маленький ребенок. Без того вся на нервах. Слово за слово, и начинаются бесконечные выяснения отношений, копятся обиды, и любовь куда-то уходит.
Это теперь я понимаю: подумаешь, человек протопал на кухню в грязных ботинках по чистому полу. Тем более что мне продукты из магазина принес. А тогда я до слез обиделась. Из последних сил мыла! Вместо того, чтобы поспать между кормлениями. Лучше бы я тогда выспалась! Из таких взаимонепониманий и обид вырос огромный черный ком ненависти, который раздавил нашу любовь.
А мама, вместо того, чтобы сглаживать шероховатости и меня лишний раз успокоить, подзуживала:
- Вот какая его любовь. Не ценит тебя, в грош не ставит.
И папа поддакивал:
- Вот когда мы с мамой только что поженились…
А я, дура, их слушала!
Вот теперь и одна. Расплачиваюсь. И Васька расплачивается из-за моей глупости. Отца она, конечно, не помнит и из-за его отсутствия не особо страдает. Но когда-то это все равно на ней скажется.
- Мама, эта тема закрыта уже десять лет, - жестко отреагировала я на последний выпад.
- Закрывай не закрывай, а ребенок все равно наполовину сирота.
Вот вечно последнее слово останется за ней!
В пятницу на работе нас ждал сюрприз. То, что Юля как дамский мастер перебиралась в другой салон, никого особенно не удивило. А вот когда наша уборщица Катерина вдруг объявила, что увольняется, мы обалдели. Ей-то какая разница за кем убирать?
Но оказалось, разница есть, и большая. Катин муж как услышал про наши изменения, впал в истерику. И поставил жене ультиматум. Мол, либо я, либо мужской салон. Потому что мужской салон - это гнездо разврата, и он не позволит своей жене там работать. Он настоящий мужик, не вроде некоторых.
- Ну я и выбрана мужа, - гордо объявила наша Катя. - Буду увольняться. Да мне подруга уже новую работу нашла. Квартиры убирать. По деньгам намного выгоднее получается.
- Ох, как же муж ее любит, - не без зависти прошептала мне на ухо Римма.
- С чего ты взяла? - не дошло до меня.
- Только очень любящий мужчина может вообразить, будто на нашу Катю способен кто-то польститься, - усмехнулась она. - Даже в гнезде разврата.
Вообще-то Римка излишней доброжелательностью не страдает, но в данном случае она совершенно права.
В субботу, стоило мне объявить, что вечером собираюсь в гости к Равилю, мама поджала губы:
- Могла бы и дома с ребенком посидеть, с уроками помочь. Я и так с ней целую неделю их учу.
- Бабушка, зачем ты говоришь неправду, - немедленно появилась на кухне моя дочь. - Я уроки делаю самостоятельно.
- А стихотворение? - не сдавалась бабушка.
- Ты у меня его только проверила.
- А задачку по геометрии?
- Я там всего одно действие и не поняла.
- Иди, защитница, - недовольно проговорила мама.
Василиса крепко меня обняла.
- Ты сегодня, конечно, иди в гости, а завтра вместе в зоопарк сходим.
- Обязательно, - заверила я.
Но мама и тут осталась недовольна.
- Вы же на прошлой неделе в зоопарк с дедом ходили.
- Но я хочу в террариум, а дедушка туда не любит. А к ним новых жаб завезли.
- Поступайте как знаете. - И мама демонстративно покинула кухню.
Ох, не любят они с отцом, когда я хожу в гости! Словно ревнуют. Но жизнь моя не кончилась. И в девяносто люди в гости ходят. Да и сами мои родители своих друзей навещают. И к себе их зовут. Нет, видимо, я, по их представлениям, делаю это как-то неправильно. А иногда мне кажется, они просто боятся: вот встречу я ненароком где-нибудь хорошего человека, заберет он меня и Василису, а они останутся без нас, и жизнь для них потеряет всякий смысл. А пока я и Васька с ними, и смысл есть.
Слава из Тюмени оказался полной противоположностью Равиля. Роста они, правда, были примерно одинакового. Оба довольно высокие, под метр восемьдесят. Но если Равиль поджар и упруго накачен, то Слава широк и весьма объемен. Коротко стриженные, неопределенного цвета волосы обрамляли красноватое и задубелое, как у бывалого морского волка, лицо. Слава вообще изрядно смахивал на моряка, ступившего в квартиру Равиля прямо с вернувшегося из дальнего плавания корабля.
На твердой почве Слава чувствовал себя неуверенно. Его все еще качало. Хотя в Тюмени, как мне было совершенно точно известно, никакого моря в помине нет. Да и Слава занимался отнюдь не судоходством, а, по выражению Равиля, нефтеводством.
Реакция на женский пол у Славы оказалась тоже совсем как у изголодавшегося в плавании моряка. Увидев меня, он засиял лицом, вскочил с дивана и принялся вокруг меня качаться. В квартире Равиля, довольно тесно заставленной всяческими горочками, кореточками, шкафчиками, этажерочками и столиками, Славе было явно тесно. Он постоянно что-нибудь задевал, сшибал, ловил, беспрестанно при этом извиняясь. Гуля страдала, но терпела. Слава привез ей в подарок шикарную волчью шубу, которую она тут же надела, чтобы продемонстрировать мне.
- Шикарная женщина! - немедленно восхитился Слава и, переведя взгляд на меня, добавил: - Эх, и чего я не сообразил две привезти!
Из этого я сделала вывод, что кандидатура моя вполне одобрена.
- Ребятам завтра звякну - перешлют, - обнадежил он.
- Что вы, Слава, не надо, - поторопилась я пресечь его щедрый порыв.
Еще не хватало! Что скажет мама, если я явлюсь с таким подарком!
- Да мне это раз плюнуть! - Слава хлопнул рукой по серванту; тот угрожающе затрещал.
- Ты лучше сядь, - приобнял его за плечи Равиль.
- Ой, ребята! - проревел тот. - Не хочется мне наших прекрасных дам загружать сегодня хозяйством. Пойдем все в ресторан. Я угощаю! Какой у вас тут теперь самый лучший?
Передо мной выпендривается, подумала я.
- Какой самый лучший? - Равиль пожал плечами. - Это смотря чего хочешь.
Видно, на ходу пытался сообразить, куда уместно привести Славу.
- А я хочу самого лучшего, - заявил тот.
- Можно в итальянский. Очень неплохой, и тут Рядом, - предложил Равиль.
- Ой, макароны! Они мне и так обрыдли, - скорчил брезгливую мину Слава. - Хочу нормальной еды!
- Тогда в китайский пошли, - возник другой вариант у Равиля.
- А русского что, теперь нету? Или хотя бы татарского? - с тоской полюбопытствовал гость из Тюмени.
- Рядом замечательный - узбекский.
- Годится! Плов обожаю! Дамы, вы как?
- Да я вам столько тут всего наготовила, - начала было Гуля.
Ей явно и в ресторан хотелось, и собственных трудов стало жаль. С другой стороны, если мы в ресторан уйдем, квартира от Славы не пострадает. Вон его почти трезвого как качает, что же будет, когда он как следует выпьет!
- Твое, Гуля, завтра доедим, - пообещал Слава, из чего я могла заключить, что у него огромные планы на жизнь в Москве.
Больше всего меня интересовало, фигурирую ли в этой программе я? Хотелось надеяться, что нет. Друг Равиля производил впечатление человека, от которого нелегко отделаться.
Перед уходом Гуля с сожалением посмотрела на волчью шубу. Уверена: будь хоть немного похолоднее, она бы ее обновила. Но как-никак стояла весна.
IV
Едва мы оказались в машине, Слава, плюхнувшийся на переднее сиденье, вручил водителю тысячную купюру.
- С ума сошел! - тронул его за плечо Равиль. - И полтинника хватит.
- Пусть радуется, - возразил Слава. - Мы, тюменцы, такие. Когда гуляем, то уж гуляем.
Гулянье продолжилось в ресторане, где Слава непрестанно произносил тосты, и в основном за меня. Рефреном были две одинокие души, которые всегда встречаются в мире. С каждым последующим тостом я нервничала все сильнее. Казалось, еще немного, и он прямо тут, не отходя, так сказать, от кассы, сделает мне предложение. Кроме того, мы сидели на мягком диване, и Слава с каждым последующим тостом придвигался ко мне. От непосредственного контакта меня пока спасали только многочисленные подушки. Он их пытался убрать, но я снова подкладывала, хотя и отдавала себе отчет, сколь возведенная мною граница временна и эфемерна.
В панике я кидала умоляющие взгляды на Равиля, который сидел напротив, но он лишь игриво подмигивал мне, и Славины тосты, воспевающие наше родство душ, которое, по его убеждению, сразу сделалось ясным, и мою красоту, и прекрасный вечер, который я ему подарила своим присутствием, продолжались.
Еда была обильной и вкусной, однако в горло мне не лезла. Вероятно, Слава был вполне искренен в своем восторге, но как раз это меня сильнее всего и страшило. Я уже подумала, не улизнуть ли под каким-нибудь благовидным предлогом пораньше домой. Иначе увяжется еще меня провожать. И хорошо, если просто до дома. Вон как разошелся. Наверняка возле подъезда расстаться не пожелает, захочет с родственниками познакомиться.
Я живо вообразила, с какими лицами встретят его мои папа и мама, и мне стало холодно и неуютно. Зачем согласилась на предложение Равиля! Теперь от Славы вовсе не отвяжешься.
Я попробовала вести себя с ним похолоднее. Поздно. Слава уже на подобные тонкости не реагировал. Изрядно выпив, он смахивал скорее не на морского волка, а на атомный ледокол, который сквозь ледяные торосы неколебимо следует к намеченной цели. Говорить ему было трудно, но он тем не менее говорил. Тосты его теперь напоминали лирическую песню без слов.
Последнее меня даже обрадовало, потому что я поняла: провожать он меня не сможет. Скорей уж Равилю придется провожать его.
Наконец мы собрались уходить. Слава к этому моменту уже окончательно утратил дар речи, однако тысячными купюрами одаривал всех, кто только соглашался брать. Посетителям он их тоже совал, и отнюдь не каждый отказывался.
По счастью, меня завезли домой первой. Слава мирно похрапывал на заднем сиденье.
- Спасибо, Равиль, никогда тебе не забуду, - бросила я на прощание.
- А я тебе ничего и не обещал, - игриво отозвался он. - Кроме ресторана на халяву. И это как раз состоялось. А ничего плохого Славка тебе не сделал.
- Да он вообще очень милый, когда трезвый, - подхватила Гуля.
И я почти вовремя возвратилась домой. Рано утром меня разбудил папа. Я открыла глаза. Лицо у отца было исполнено тревоги.
- Тебя к телефону.
- Кто? Сколько вообще сейчас времени?
- Половина девятого, - ответствовал мой родитель. - А к телефону тебя какой-то… Он, правда, назвался, но я не запомнил. Я с ним не знаком.
- Зачем я ему понадобилась в такую рань, не сказал? - Мне было ужасно лень разговаривать. Язык спросонья еле ворочался.
- Он сказал, ему непременно нужно с тобой поговорить.
- Ладно, - сдалась я. - Принеси трубку.
Папа хлопнул себя по лбу:
- Ах да. Вечно я забываю!
Никак не может привыкнуть, что у нас радиотелефон. Поговорит, и обязательно положит там, где стоит зарядное устройство. И с мобильником на даче они с матерью обращаются своеобразно: поговорят, и тут же выключают, а я потом дозвониться до них не могу. Периодически до скандала доходит. Папа вечно оправдывается: мы же целый день на улице, и твоего звонка не слышим.
- А ты положи мобильник в карман и носи с собой, - убеждаю я. - Хоть на связи будете.
- Ну вот еще, - возражает отец. - Там, говорят, излучение, для здоровья вредно, а оно у меня и так не очень.
И все! Хоть кол на голове теши! Мне, значит, нервничать не вредно, а им вредно! Я свой мобильник никогда не выключаю, потому что, если они мне дозвониться не могут, с ума начинают сходить.
Отец принес мне трубку. На мое "алло" в ней зарокотал голос Славы:
- Не разбудил, надеюсь? - бодро принялся вещать он. - Хочу, Любаша, уточнить наши планы на сегодня. Ты извини, я вчера немножко устал. Денек трудный выдался.
Я бы это назвала не "устал", а несколько иным словом, однако из дурацкой вежливости, ответила:
- Ничего страшного. С кем не бывает.
- Ну и что мы сегодня делаем?
- Да мы с вами, собственно, ничего.
- Мы разве еще на "вы"? - он удивился. - А мне казалось, мы вроде на "ты" давно перешли.
Вообще-то он был прав. Вернее, Слава в одностороннем порядке со мной на "ты" перешел. Я его никак не называла. Впрочем, какая разница: на "ты" так на "ты", идти с ним я больше никуда не собиралась.
- Ну так куда же мы наметили?
- Я собиралась с дочкой в зоопарк.
Ответ мой прозвучал сухо и жестко, как и было задумано, но я недооценила Славу.
- Зоопарк? Отличная идея! - возликовал он. - Тысячу лет не был! И дочка у тебя есть! Детей обожаю! Сколько ей лет?
- Двенадцать.
- О-о, почти взрослая! Еще лучше. Давайте все вместе позавтракаем. Там, в зоопарке, какое-нибудь подходящее заведение есть?
- Не знаю. Я никогда в зоопарке не завтракала…
- Тогда поехали. На месте и выясним.
- Да я только проснулась. И Василиса еще спит.
- Тогда буди ее по-быстрому, и собирайтесь. А я к вам выезжаю. Только адрес скажи, а то вчера не запомнил.
Мудрено ему было запомнить: он так крепко спал, что даже не проснулся, когда я вышла из машины.
Я мгновение помолчала. Продолжать знакомство мне не хотелось, но и обижать Славу было не за что и незачем. А как деликатно его отшить, мне спросонья не придумывалось. С другой стороны, я его возьму с собой, а он в ресторане при Василисе продолжит гулянку…
- Да ты не волнуйся. Я при ребенке буду строго себя держать, - словно почувствовал мои опасения Слава. - Устроим детский утренник.
- Хорошо. Приезжай, - сдалась я.
Он приехал, и не один, а с дарами! Большим букетом роз. "Для женщин", - как выразился он, и вручил цветы маме. Папе он торжественно сунул в руки подарочную корзину из супермаркета - с бутылкой вина и какой-то закуской.
- М-м-м, для знакомства.
Мама испуганно покосилась на корзинку и робко предложила:
- Так, может, мы сейчас чайку попьем?
- Спасибо, но нет, - решительно отверг ее предложение Слава. - У нас сейчас по плану знакомство с дикой природой. Следуем в зоопарк!
Машина ждала у входа. Слава нанял ее на целый день.
В зоопарке мы без труда отыскали вполне уютное кафе, где очень мило позавтракали блинчиками с вареньем, свежевыжатым соком и ягодным муссом. (Меню составляла Василиса. Мы со Славой добавили к нему от себя две чашки кофе.) Я опасалась, как бы Слава не захотел размяться чем-нибудь более горячительным, но он, к моему облегчению и изумлению, действительно воздержался и держал себя очень прилично, почти как истинный джентльмен.
Не совал излишних чаевых, не размахивал руками, а тихим голосом развлекал Василису вполне детскими анекдотами. Дочь моя, не привыкшая к такому количеству мужского внимания (дедушка, разумеется, не в счет), млела от удовольствия и откровенно со Славой кокетничала.
Глянуть со стороны - идиллическая картинка. Дружная семья на воскресной прогулке. "А он действительно неплохой человек, - подумала я. - И детей явно любит. Вон как быстро с Василисой общий язык нашел. Видимо, в этой своей Тюмени немного одичал от одиночества".
Я украдкой к нему приглядывалась. И внешне не сказать, чтобы урод. То есть, конечно, не красавец, но вполне приятный. Если его еще как следует постричь… Глядишь, возвратится в Москву и немного цивилизуется. Пообтешется здесь и станет вполне себе. Вдруг у нас что-нибудь и получится. Ведь то, что он моложе меня, совсем незаметно. Наоборот, Слава смотрится даже старше. А детей своих захочет… А почему нет? Я еще могу. Некоторые в моем возрасте вообще первый раз рожают.
- Что это у нас мама взгрустнула? - ворвался в мои размышления его голос. - И то верно, Любочка. Заправились, теперь надо подвигаться. Жирок растрясти. - Он погладил себя по животу. - Кого первым пойдем смотреть? - посмотрел он на Василису. - Белого медведя?
- Нет. Жаб в террариуме, - тоном, не допускающим возражений, ответила дочь.
- Тьфу, гадость какая, - вырвалось у Славы.
- Что вы, они такие красивые! - возмутилась Вася.
- А мама как к ним относится?
- Нормально мама относится, - ответила я.
- Тогда вперед. Интересные у меня сегодня девушки. В моем детстве девчонки жаб боялись.
- Это же когда было, в доисторические времена, - заявила Василиса. - А современные девочки очень даже земноводными интересуются.
- Оригиналка она у тебя, - подхватил меня под руку Слава. - Я-то сам, если честно, этих земноводных как-то не очень.
- А там еще змеи есть, - хитренько покосилась на него Василиса. - Я их тоже не боюсь.
- Ничего, потерплю, - стоически отреагировал Слава. - Вдруг тоже привыкну.
До террариума мы шли довольно долго. Слава останавливался возле каждого лотка.
- Ой, сахарная вата! Васька, давай, а?
- Я ее не люблю, - сморщила переносицу Василиса. - Лучше мороженое.
- Нет проблем!
Мы нашли точку, где продавалось мороженое.
- А ты не лопнешь? - спросила я у дочери.
- Не-а. Мне сейчас много энергии потребуется. Жаб разглядывать.
Потом мы остановились возле мягких игрушек, и Слава купил Ваське длинноногую лягуху, за неимением жабы. Затем приобрел ей книжку про жаб и тритонов. И только после этого мы наконец дошли до террариума и долго-долго разглядывали обитателей. Васька у них, по-моему, все пупырышки пересчитала.
Слава сперва заскучал, а потом нашел себе развлечение. Начал меня так легонечко обнимать, как бы привлекая мое внимание к наиболее интересным экземплярам. Сперва его рука была у меня на плече, потом плавно и незаметно спустилась на бедро. Пришлось мне его одернуть:
- Слушай, мы здесь все-таки с ребенком.
Он не смутился:
- Я всего лишь хотел тебе удава показать. Смотри, какой у него бугор. Небось только что кролика слопал. - И он, снова обняв меня, увлек к следующей клетке.
Не могу сказать, что мне это было совсем неприятно. За последнее время не слишком много мужского внимания доставалось. И льстило, что я Славе сразу понравилась, и разницу в возрасте он не заметил. Выходит, я еще неплохо выгляжу.
С другой стороны, мне было смешно и немного неловко наблюдать, как Слава пытается ускоренно установить близкие отношения. Логика, конечно, просматривалась. Он пока приехал в Москву только на несколько дней. На длительное ухаживание у него времени не было. Вот он и спешил.
Сегодня он мне нравился гораздо больше, чем вчера. Однако у него был уж больно деловой подход. Всем по подарку в зубы, бабу в охапку, чтобы ни минутки попусту не растратить.