Лишь однажды она решилась признаться себе в том, что же означает это "но": счастье без любви недостижимо. Его не поймать, как ни старайся, потому что оно просто не обитает в тех местах, где не живет любовь. Счастье без любви - самообман, который все равно рано или поздно раскроется. Как ни старайся… А любит ли она Андрея? А он ее - любит?
"А черт его знает", - отмахнувшись от надоевших мыслей, она перевернулась на живот и требовательно прошептала:
- Массаж!
Массаж он делал бесподобно. Почти сразу улетучились из головы все навязчивые мысли, стала ощутимой сквозь оконное стекло теплота солнца, прозрачность облаков, медленно сползающих вниз по небу за горизонт.
- Ирочка, - послышался вдруг из-за двери голос матери. - Вы уже проснулись? Тут Андрея к телефону просят…
Она поднялась, накинула халат. Приоткрыв дверь, взяла телефонную трубку из рук матери и протянула Андрею. Задержалась ненадолго возле вазы с цветами, вдохнула аромат, улыбнулась. Ирина всегда любила цветы…
- Отличная идея, Санек. Погода шепчет… Да, я на машине. А кто еще будет? Бирюков с женой, Пипин с подругой… Отлично! Иришка? Иришка согласится, да, Иришка? Да, она согласна…
Ирина поморщилась. Ее всегда раздражала манера Андрея задавать ей вопросы и тут же самому на них отвечать. "Ты хочешь, чтобы я к тебе приехал? Конечно, хочешь! Я сейчас приеду!" Или: "Я думаю, тебе лучше надеть в ресторан темно-синее платье… Ты же со мной согласна, вот и умница, я жду тебя через пятнадцать минут!"
Вот теперь она в очередной раз была уже согласна с тем, о чем имела весьма смутное представление. Собственно, ее согласия никто не спрашивал…
- Я думаю, часа через два будем. Нет, раньше не получится, мы еще в постели… Представь себе. Ладно, хватит уже шуток твоих дурацких. Ждите…
Андрей выключил телефон.
- Кажется, сеанс массажа на этом окончен, Ирик. Мы едем на дачу!
- Ах, вот с чем я, оказывается, согласна… Кстати, название "Ирик" мне тоже не очень…
- А ты что - не согласна? - он удивился совершенно искренне. - Да ты что, котенок? Выходной ведь, воскресенье! Ты посмотри в окно - какое солнце! Последние погожие деньки!
Ирина пожала плечами. Она просто не любила всю эту компанию - долговязого бритоголового Пипина с его вечно меняющимися подружками, толстого Бирюкова с его чопорной женой и с множеством наколок на теле, и даже сам Санек, лучший приятель Андрея, был ей не слишком симпатичен. Казался каким-то недалеким, глуповатым, и шутки у него всегда были пошлые и неуклюжие.
- Ну, что тебя смущает, скажи?
- Меня ничего не смущает. Просто мы могли бы провести выходной день вдвоем. Без твоего ненаглядного Пыпина с его блондинкой.
- Блондинка была в прошлый раз. Теперь должна быть рыжая, или брюнетка. Ты же знаешь, он не любит повторяться. Кстати, его фамилия - Пипин, а не Пыпин. И он совсем не мой ненаглядный…
- Знаю. И все равно он придурок. И девки его друг от друга только что цветом волос отличаются, а в остальном - как под копирку.
- Сейчас уже, между прочим, копирками никто не пользуется. Сейчас больше ксерокс…
- Значит, ксерокс.
Ирина чувствовала, что надвигается ссора. Но поделать с собой ничего не могла: ей совсем не хотелось ехать на эту дачу. Черт бы побрал всех этих его приятелей, и совсем не обязательно было давать им номер ее домашнего телефона!
- Ладно, Иришка. Кажется, мы снова начинаем…
- Не мы начинаем, а ты начинаешь.
- Согласен. Пусть я. Скажи, что я должен сделать, чтобы ты согласилась? Сказать, что Пипин - придурок?
- Скажи, - равнодушно согласилась она.
- Пипин - придурок, - с готовностью повторил Андрей.
- Пыпин, - демонстративно поправила она.
- Пыпин! - он и на это был согласен…
Ирина рассмеялась. Напряжение, кажется, отпустило.
- Зачем нам тогда ехать на эту дачу? Чтобы провести время в обществе придурка?
- Ошибаешься.
Он поднялся, подошел ближе, прижал ее к себе и прошептал в самое ухо:
- Чтобы провести время в обществе друг друга. Только не в четырех стенах, а на природе, на свежем воздухе, что может быть лучше, скажи?
Ирина молчала некоторое время. Потом подняла глаза:
- Ты, правда, очень хочешь?
- Правда. Очень хочу.
- Хорошо, тогда поедем. Может, ты и прав…
- Конечно, я прав! Посмотришь, тебе понравится! Там шикарнейшая дача, с бассейном, с сауной…
Ирина вздохнула. Она не стала напоминать Андрею, что терпеть не может сауну.
- Я только книжку с собой возьму, можно?
- Ирик, - вздохнул Андрей, - ну скажи, зачем тебе книжка?
- Так, картинки рассматривать. Может, буквы знакомые попадутся. Знаешь, такое тоже случается иногда…
- Да не понадобится тебе эта книжка! Там весело будет, не до книжек! Бери, если хочешь, дело твое…
Ирина кивнула.
- Ладно, я пошла в ванную. Сколько времени у нас на сборы?
- Время не ограничено. Но чем быстрее мы поедем, тем быстрее…
- Мы приедем, - закончила она с улыбкой и скрылась за дверью.
- Ирочка, вы уходите куда? - перехватила ее мать по дороге в ванную.
- Да, мы уезжаем. На дачу к приятелям Андрея.
- На дачу, - сразу же засуетилась Римма Михайловна, - так ведь покушать нужно что-нибудь…
- Да ничего не нужно, мама. Мясо купим по дороге, там меню всегда одно и то же - шашлык, пиво, помидоры, рыба красная…
- Ты уже была что ли раньше на этой даче?
- На этой - не была. Была на другой, но это не имеет значения…
- Все равно, - не сдавалась Римма Михайловна. - Я тебе соберу чего-нибудь. Колбаски, котлет положу, нажарила вчера целую кучу…
Ирина не стала сопротивляться - знала, что бесполезно. Только кивнула в ответ и скрылась в ванной. Сквозь шум воды она слышала, как суетится на кухне мать, как хлопает дверцей холодильника. Потом послышался голос Андрея. Слов она разобрать не сумела.
Позавтракали на кухне по-семейному, втроем. Мать без конца вставала, предлагала подлить чаю, на что Андрей охотно соглашался. То ли жажда его замучила, то ли просто приятное захотел сделать Римме Михайловне - выпил целых три чашки, попробовал весь ассортимент бутербродов.
- Это хорошо вы придумали - на дачу. Последние теплые дни, скоро зимние холода начнутся. Попрощаться с летом…
- Вот и я говорю - хорошо, - поддержал ее Андрей, - а Ирочка что-то без энтузиазма…
- Что так, Ирина? - почти встревожилась мать.
- Да ничего, все нормально, мама, - отмахнулась Ирина. - Ладно, вы тут доедайте, а я пойду одеваться.
Закончив сборы, она вышла из комнаты и вдруг вспомнила о том, что собиралась взять с собой что-нибудь почитать. Вернулась, остановилась возле книжной полки. Взгляд остановился на старом, зачитанном еще во времена молодости Риммы Михайловны, томике стихов Ахматовой.
Ожили вдруг в памяти черно-белые кадры послевоенного Ленинграда, женщина с горделивой осанкой и твердым взглядом темных и томных глаз. Ирина сразу поняла - это именно то, что ей сейчас нужно. Она зачитывалась стихами в юности, а за последние шесть лет, кажется, ни разу не открывала никаких поэтических сборников.
Взяла книгу с полки и вышла из комнаты, столкнувшись на пороге с Андреем.
- Ну что ты так долго? Я уже всю посуду успел после завтрака вымыть, а она все копается…
Довольное лицо Риммы Михайловны на заднем плане однозначно свидетельствовало о том, что Андрей говорит правду.
"Странная у меня все-таки мама, - подумала Ирина. - Еще вчера уговаривала меня его бросить, а сегодня вся так и светится… Подумаешь, три чашки вымыл! Не поймешь ее…"
- А это что? - он взял из ее руки книгу. - Стихи… Понятно. Даю тебе слово - ты про эту книжку даже не вспомнишь. Тебе не до стихов будет…
- Какие уж стихи, когда вокруг сплошная проза, - усмехнулась Ирина. - Ну все, пошли. Причешусь только…
- Распусти волосы, Ирик. Ты шикарно смотришься с распущенными!
Она поймала себя на мысли, что ей ужасно хочется собрать волосы в пучок на затылке… Может быть, если бы не это дурацкое его словечко "Ирик", она бы отнеслась к его предложению более спокойно и даже согласилась бы с ним. Но может быть, совсем не в этом было дело…
- Ну вот. Королева, - похвалил Андрей ее прическу.
Уходя, она бросила взгляд в зеркало - и правда, распущенные волосы ей к лицу. Наверное, не стоило нервничать по этому поводу…
Солнце слепило глаза. Ирина ерзала на своем сиденье, пытаясь каким-то образом спрятаться от его лучей, но ничего не получалось. И даже специально придуманный для этой цели козырек над лобовым стеклом на этот раз не мог справиться со своей задачей: солнце по-хозяйски проникало внутрь, не обращая никакого внимания на все светонепроницаемые преграды. Она покосилась на Андрея.
Он совершенно спокойно смотрел вперед, на дорогу. Его глаза были защищены темными стеклами очков.
- Вот ведь угораздило меня забыть дома очки. Обидно - до слез, в прямом смысле…
Он оторвал на короткий миг взгляд от дороги, посмотрел на нее, прикоснулся ладонью к щеке:
- Не плач, моя прекрасная принцесса. Сейчас остановимся и купим тебе очки. Подумаешь, беда…
- Да, ты прав, придется купить.
Они как раз проезжали мимо рынка. Андрей припарковал машину, вышел, помог выйти Ирине.
- Сама галантность, - улыбнулась она, подавая ему руку.
Он улыбнулся в ответ, захлопнул дверцу и пошел вперед, не отпуская ее руки. Так они и шли, взявшись за руки, беседуя о пустяках и время от времени останавливаясь, чтобы купить нужные продукты. Андрей расплачивался и сразу же снова сжимал ее ладонь в своей. Сжимал крепко, как будто и вправду боялся потерять ее в толпе людей, как будто на самом деле боялся - потерять… Она вспомнила вдруг, как накануне вечером он шептал торопливо о горячо: "Я боюсь тебя потерять. Не хочу терять тебя. Мне кажется, я просто не смогу жить, если ты меня оставишь. Если в твоей жизни появится кто-то другой…" И снова подумала: откуда? За прошедшие с момента их встречи годы на место Андрея в жизни Ирины еще никто не претендовал. Напрасно он так беспокоится…
Она призналась себе в том, что эта его тревога в какой-то степени была ей даже приятна. Снова в голове промелькнула мысль о счастье, которое в этот момент вдруг опять показалось ей достижимым…
- Подожди, давай каких-нибудь кассет купим. У Санька всегда с музыкой проблемы. А без музыки какое веселье, правда?
- Правда, - согласилась Ирина, равнодушно скользнув глазами по пестрой витрине с музыкальными сборниками. Все это ей было мало интересно, потому что приятели Андрея, да и сам Андрей в их числе из всех музыкальных жанров отдавали предпочтение так называемому шансону. Она тоскливо вздохнула, представив себе пьяную физиономию бритого Пыпина, сиплым голоском распевающего не в такт: "Голуби летят над нашей зоной…" Вздохнула, снова вдруг пожалев о том, что согласилась на эту поездку.
Как она и предполагала, Андрей купил несколько кассет излюбленного кампанией шансона. Видимо, все ее эмоции по этому поводу отразились на лице, потому что продавец вдруг понимающе улыбнулся и предложил Андрею:
- Вы бы что-нибудь для девушки купили. "Фабрику звезд", например, или вот еще есть сборник - лучшие баллады о любви…
- У нее извращенный музыкальный вкус, знаете ли… Она все больше фуги да сонаты слушает. Концерты всякие для скрипки с оркестром, - добродушно пошутил Андрей. - Вряд ли у вас для нее что-нибудь найдется.
Ирина улыбнулась вымученной улыбкой и ничего не сказала. Скользнула еще раз взглядом по пестрым обложкам… Андрей уже тянул ее за руку - дальше, к мясным рядам, нужно было еще купить свинину для шашлыка, зелень для салата.
- Постой, - она вырвала руку, - подожди, Андрей. Смотри, Эдит Пиаф. Я так давно хотела…
Он как-то снисходительно усмехнулся. Ирина даже знала, о чем он подумал, как охарактеризовал мысленно эту ее неожиданную находку: "старый хлам". Старый, никому не нужный хлам… Кто в наше время это слушает?
- А мне нравится, - упрямо возразила она вслух. - Давай купим.
Андрей расплатился за кассету, бросил ее в сумку. У Ирины даже сердце сжалось на мгновение: как она там, маленький французский воробышек, среди жиганов в телогрейках? Но, впрочем, на витрине ее окружала не намного более приятная компания. Виагра, глюкоза… Как в аптеке.
Андрей обернулся, спросил:
- Ты чему так загадочно улыбаешься?
- Да так, своим мыслям…
- И о чем твои мысли? - попытался уточнить он, и Ирина подумала: так всегда.
Всегда он боится, что хоть одна ее мысль, хоть одно чувство или сомнение ускользнет от него и она вдруг станет для него недоступной, далекой, и уже больше не будет принадлежать ему целиком и полностью. Не любит он эти ее таинственные улыбки и недомолвки. Не просто не любит, а даже боится их…
- Тебе обязательно нужно знать?
- Естественно. Я хочу знать о тебе все…
Она вздохнула.
- Я просто представила себе ее среди бритоголовых зеков.
- Кого - ее?
- Эдит Пиаф, кого же еще. Там, в сумке. Ну, образно…
- Ах, ты об этом, - он наконец улыбнулся в ответ. - Ничего, стерпится - слюбится. Тем более, ей не привыкать. Насколько я знаю, она была та еще штучка…
- Да, наверное. Послушай, мы же забыли очки…
Они остановились у раскладной витрины, купили очки. Купили мясо и зелень, купили еще смешную кепку в горошек для Ирины, которая была ей к лицу. Так считал Андрей…
- Ну все, поехали. Ничего не забыли? - Андрей задумался, нахмурил лоб.
- Постой, - Ирина вдруг решительно расстегнула молнию на большой спортивной сумке и, поискав некоторое время, достала оттуда кассету.
- Извини, но мне ее жалко. Ничего не могу с собой поделать. Пусть лучше у меня в сумке полежит…
- Кого тебе жалко, Ирик? - едва заметное раздражение вдруг проскользнуло в его голосе. - Это простая магнитофонная лента. Это не человек, а кассета. Ей абсолютно все равно, где лежать, понимаешь?
- Понимаю. Только мне не все равно. Какая тебе разница?
- Никакой. Просто я не люблю, когда ты начинаешь говорить разные глупости. Тебе ведь не пять лет, дорогая…
- Ну ладно, давай не будем ссориться, - ответила она мягко. - Знаешь, я давно уже хотела ее купить. Столько магазинов обошла, а нигде не попадалась. Мне просто очень хочется ее послушать…
- Ты ее что, сейчас слушать будешь? Здесь, в машине?
- Если ты не хочешь, я могу вернуться домой и слушать ее дома. А в машине ты будешь наслаждаться обществом своих зеков, - не сдержалась Ирина. Сняла желто-синюю кепку с головы, бросила на заднее сиденье.
- Ладно, - почувствовав, что снова назревает ссора, Андрей взял себя в руки. - Слушай, если хочешь. Мне все равно. И поехали уже, нас ведь ждут…
Машина тронулась. Некоторое время они ехали молча, пытаясь успокоиться.
- Ну что же ты, - Андрей наконец нарушил напряженную тишину. - Слушай, если хочешь.
Забрал кассету у нее из рук, достал из обложки. Магнитофон, проглотив ее, приветливо и радостно замигал эквалайзерами. Ирина покосилась на него с неприязнью: тоже делает вид, что вполне доволен. Интересно, какой-нибудь "Владимирский централь" он проглотил бы с меньшим энтузиазмом?
"Non, rien de rien, non je ne regretter rien" - зазвучал неповторимый голос.
Первые же звуки заставили ее отвлечься от неприятных мыслей. Пела Эдит Пиаф, и перед глазами вместо пыльной дороги, равнодушно убегающей вдаль, возникли узкие парижские улочки. Она легко представила себе его, этот Париж, так ясно и отчетливо, словно и сама в этот момент оказалась там.
Голос Андрея, прозвучавший рядом, в картину Парижа почему-то не вписывался. Ирине пришлось на некоторое время вернуться из своих фантазий в реальность.
- Кстати, Ирик, совсем забыл тебе сказать. Есть две "горящие" путевки в Сочи. Только надо решить этот вопрос побыстрее. Может, сумеешь отпроситься с работы на неделю?
- Не знаю, посмотрим, - ответила Ирина.
Ей почему-то не хотелось сейчас думать даже о таких приятных, в общем-то, вещах, как побережье Черного моря. Хотелось просто слушать музыку, забыв обо всем на свете. О проблемах на работе, об одиночестве вдвоем с Андреем, о стершихся набойках на осенних ботинках. Хотелось лишь одного - полностью раствориться в звуках и бродить, как наяву, по Парижу почти столетней давности… Ирина никогда не умела слушать музыку между делом, воспринимать ее как простой фон для беседы или домашних дел. Конечно, только такую музыку, которую вообще можно было назвать музыкой…
- … отличные номера с кондиционером, телевизором. Трехразовое питание, - снова донеслось до нее.
- Замечательно, - она кивнула головой, чувствуя, как растет внутри досада.
Идея с поездкой на самом деле была замечательной, но они могли бы обсудить это потом, когда будет более подходящий момент. Неужели так трудно понять ее состояние? Неужели за шесть лет почти совместной жизни нельзя было научиться понимать настроение и чувства человека? И, если не разделять, то, по крайней мере, уважать эти чувства?
- Я думаю, тебя отпустят. Перетопчатся как-нибудь недельку…
Она его уже не слушала. Во всяком случае, старалась не слушать больше, изредка все же кивая головой или роняя короткие слова: "Да", "Нет", "Не знаю"…
Они отъехали от города уже достаточно далеко и двигались по трассе в тот момент, когда Андрей вдруг резко нажал на тормоза.
- Черт возьми, ты меня совсем не слушаешь! - прокричал он, ударив кулаком по рулю.
Два облака пыли взвились в воздух из-под колес, закружились в воздухе. Ирина нажала на кнопку автоматического стеклоподъемника.
- Я музыку слушаю. Извини, - ответила она без эмоций, не глядя на него. - Ты же знаешь, я не могу слушать музыку и разговаривать одновременно.
- Ах, ты не можешь, значит. А я, выходит, все могу. Разговаривать, как дурак, сам с собой, в тот момент, когда ты изволишь слушать музыку… Музыку свою чертову!
Он порывисто ткнул пальцем в какую-то кнопку на панели магнитофона. Недопетая песня оборвалась на полуслове, печально потухли разноцветные эквалайзеры…
- Что ты делаешь?!
Магнитофон выплюнул кассету. Андрей схватил ее и, размахнувшись, выбросил в открытое окно, за которым еще продолжала дымиться дорожная пыль.
- Теперь тебе не придется разрываться между мной и этой своей дурацкой музыкой.
Щелкнуло зажигание, снова заревел мотор, и машина тронулась с места, быстро набирая сумасшедшую скорость. Ирина смотрела некоторое время, как стремительно ползет вверх стрелка спидометра, как она достигает вершины и начинает медленно опускаться - сто, сто двадцать, сто тридцать километров в час…
- Останови машину!
- Что ты сказала?
- Я сказала - останови машину. Я с тобой никуда не поеду.
- Поедешь, еще как поедешь!
- А я сказала - не поеду! Останови сейчас же…
- Не собираюсь…
Она попыталась открыть дверцу, понимая, что выпрыгнуть на ходу все равно не сможет.
- Совсем с ума сошла, что ли?!