И снова донеслось, как эхо:
"Все равно ты больше его уже никогда не увидишь…"
Она думала о том, что это несправедливо. Чудовищно несправедливо поступает порой с нами наша жизнь. Поманит счастьем, даже на вкус даст попробовать. А потом - смеется.
"Я, наверное, никогда не смогу его забыть. Так и буду до самой старости вспоминать эти три облака. Смотреть на небо, пытаясь отыскать снова…"
- А вот и мы! - голос Игоря вернул ее с неба на землю. Игорь был один.
- Кто - мы? Мы, Николай Второй?
- Нет, мы - я и пирожки. Нас много, и мы все с мясом. Других начинок сегодня в ассортименте не было.
Аккуратно, стараясь не расплескать кофе, он поставил на стол поднос. При этом лицо его выглядело очень сосредоточенным и оттого забавным. Ирина рассмеялась.
- У тебя такой вид, как будто ты выполняешь стратегически важную миссию. Гораздо более серьезную, чем Брюс Уиллис в фильме "Армагеддон".
Игорь отодвинул поднос на край стола, аккуратно расставил чашки, сел и невозмутимо произнес в ответ:
- А у тебя такой вид, как будто ты что-то потеряла.
- Потеряла?…
Ирина опешила. Да, конечно, она потеряла. Вчера поздним вечером, на трассе "Саратов - Волгоград", в двадцати километрах от города она потеряла, кажется, свое счастье. Потеряла три белых облака, которые равнодушно скрылись за горизонтом. Музыка, женщина, глиняный кувшин… Только откуда об этом может знать Игорь?
- И что же, по-твоему, потеряла?
- Что-то очень важное. Попробуй, вспомни…
Ей сразу не понравилась эта игра. Ей совсем не хотелось превращать это в игру. Она нахмурилась.
- Я не хочу ничего вспоминать. С чего ты вообще взял, что я что-то потеряла?
- С того, - вздохнул Игорь, - что я это нашел.
Он опустил руку во внутренний карман джинсовой куртки и извлек оттуда ручку.
Шариковую ручку, которую Ирина никак не могла найти у себя на столе еще в пятницу. Фирменный "Паркер", подаренный Андреем несколько недель назад.
- Черт возьми, откуда ты ее взял! - обрадовалась Ирина. - Я без нее, как без рук…
- Точнее, как без ручки, - поправил он, вручая Ирине находку. - Кстати, ты сама забыла ее в четверг на моем столе. Помнишь, ты заходила, приносила бланки.
- Точно! - вспомнила Ирина. - Что же ты сразу не сказал?
- Тянул время, чтобы ты успела как следует по ней соскучиться. Иначе, как говорится, твоя радость была бы неполной… Приятный сюрприз получился?
- Очень приятный. Спасибо тебе!
- Одним спасибо не отделаешься, Ирочка, - ответил он с преувеличенной серьезностью.
- Вот как, - улыбнулась Ирина, - в таком случае, назови свою цену.
- Обижаешь. Я, к твоему сведению, бесценный.
- И все-таки?
- Ну, скажем… Вечер вдвоем в уютном кафе… Не в этом, конечно, в другом…
Он старался выглядеть беспечным и почти равнодушным. И получалось это у него отвратительно. Ирина сразу заметила - и опущенный взгляд, и обе руки его, которые отчего-то вдруг стало некуда деть. Это было трогательно, приятно и странно. "Кажется, Анечка не ошибалась…" - мелькнула мысль.
Она не знала, что ему ответить. Ей не хотелось обнадеживать Игоря, потому что она знала, что ничего и никогда у них не получится. Но, с другой стороны, стало жалко обижать его отказом. С таким напряжением он ждал ее ответа, как будто от него зависела вся его жизнь. И Ирина отказать ему не сумела.
- Ну, если только в другом кафе - пожалуй, я согласна.
И снова он не смог скрыть своих эмоций. Обрадовался - почти как ребенок, сразу же заставив ее пожалеть о том, что она сделала, почувствовать себя жестокой и даже вспомнить пресловутую фразу Сент-Экзюпери: "Мы всегда в ответе за тех, кого приручили…"
"Да нет же, - отмахнулась она, - не собираюсь я его приручать. Ну, подумаешь, проведу с ним в кафе один вечер. Я и так с ним почти каждый день в кафе сижу в обеденный перерыв. Это же не преступление? И потом…"
Что "потом" она так и не придумала. Вспомнила о себе, о не сложившихся отношениях с Андреем, об уплывших облаках и подумала о том, что у них с Игорем есть кое-что общее. То, что объединяет их, то, что толкает друг к другу - одиночество. Одиночество, заставляющее человека видеть проблеск надежды в ситуации самой безнадежной. Ведь теперь она осталась одна… Хотя, впрочем, она уже давным-давно была одинокой. Просто не хотела себе в этом признаться. И то, что пару часов назад она приняла решение разорвать отношения с Андреем, было чистой формальностью. Потому что на самом деле она никогда не была с ним .
Правда, не догадывалась об этом. Вплоть до вчерашнего дня, когда она в первый раз в жизни узнала, почувствовала, что же это такое - быть не одной. Быть вдвоем, вместе… Может быть, именно поэтому так легко и далось ей теперь принятие решения.
Ведь это и в самом деле не сложно - отказаться от того, чего ты никогда не имела.
Они договорились встретиться в половину восьмого на Набережной, возле памятника Гагарину.
В запасе оставалось еще много времени, поэтому Ирина шла с работы домой не торопясь. Решила дойти пешком, потому что погода была прекрасная, почти как накануне, только облака на небе были перистыми, ни о чем не говорящими, ни на что не похожими. Она скользнула по ним равнодушным взглядом, в то же мгновение заметив, как совсем рядом, невдалеке, вспорхнуло и взметнулось вверх другое облако. Это стайка разнежившихся на солнце воробьев, получив, видимо, сигнал тревоги, дружно покинула рябиновый куст.
Она оглянулась и увидела неподалеку кошку, черную и грациозную маленькую пантеру, досадливо щурившуюся на солнце. Вид у нее был такой разочарованный, что Ирина не смогла сдержать улыбки.
- Что, не успела? - спросила она у кошки, и, не дожидаясь ответа, пошла дальше.
На душе было тоскливо. Несмотря на солнечный день, на беспечное небо и на предстоящее вечером свидание с Игорем. Проходя вдоль дороги, она поймала себя на мысли о том, что пристально вглядывается в проезжающие мимо машины, надеясь заметить среди них ту самую "баклажановую" девятку. Заметила вскоре одну - машина ехала в ближнем ряду, навстречу. Ирина остановилась, замерла, ожидая - сейчас, вот сейчас она услышит скрип тормозов, и…
Машина проехала мимо, и Ирина успела заметить, что за рулем сидела девушка, а рядом с ней - маленький ребенок. Вздохнув, она пошла дальше своей дорогой, вспомнив кошку и подумав о том, что у них с кошкой этой много общего. Момент напряженного ожидания, тысячекратно сконцентрированной надежды и - разочарование, как удар, пронзающий болью.
- "А я и не знал, что любовь может быть жестокой", - пропел где-то невдалеке Киркоров. "Пора бы знать, в твои-то годы", - мысленно посочувствовала она ему и собралась было уже по привычке пройти мимо киоска с "музыкальными шедеврами", но внезапно остановилась, вспомнив о чем-то, свернула с дороги и пошла на голос.
- "Я все сказал, я все сказал", - продолжал вещать из колонок грустный голос. Ирина подошла, наклонилась к окошку и, пытаясь перекричать его утробные стоны, спросила:
- Скажите, у вас есть альбом группы "Осколок Луны"?
Киркоров сразу притих, но, несмотря на собственное утверждение о том, что сказать ему больше нечего, продолжал свои лирические рассуждения. Видимо, вспомнил кое-что еще, о чем промолчать было невозможно.
- Какой группы? - уточнила девушка в окошке.
- "Осколок Луны", - повторила Ирина, напряженно ожидая ответа, испытывая почти то же чувство, что и несколько минут назад, ожидая приближения "баклажановой" девятки.
Рядом с киоском стоял какой-то парень и смотрел на Ирину заинтересованным взглядом. Его одежда и прическа в стиле хиппи как-то слишком уж диссонировали с музыкой, доносящейся из запылившихся колонок. И тем не менее, складывалось впечатление, что он стоял возле киоска именно с целью посочувствовать любовным мукам исстрадавшегося певца.
- Кажется, был такой альбом, - неуверенно как-то ответила наконец девушка из окошка. - Но, знаете, очень давно. Мне кажется, почти год назад…
- Спасибо, - разочарованно вздохнула Ирина и отошла от киоска.
- Девушка, - услышала вдруг позади и обернулась. К ней приближался хиппи со странными музыкальными вкусами. - Музыкой интересуетесь?
- Интересуюсь, а что?
Он дружелюбно ей улыбнулся, тряхнул длинными сальными волосами и достал из нагрудного кармана картонную визитку.
- Вот, возьмите. У нас более тысячи наименований, а цена почти в два раза ниже, чем в магазинах…
- Ах, вот что! Я думала, вы фанат Киркорова. А вы, оказывается, обыкновенный пират…
- Что-то в этом роде, - снова улыбнулся парень и повторил настойчиво: - Возьмите визитку. Если хотите, можем вам по электронной почте прислать распечатку ассортимента. У нас более тысячи наименований.
- Это вы мне уже говорили, - напомнила Ирина, но визитку брать не торопилась. - Только мне не нужно более тысячи. Мне одно наименование нужно…
- Какое? Скажите, наверняка у нас найдется, - уверенно заявил он.
- Мне нужен альбом группы "Осколок Луны". Это давнишний альбом, он больше года назад вышел. Не слышали о такой группе?
- "Осколок Луны?" - переспросил он. - Конечно, знаю такую группу. Замечательный альбом - только жалко, что он у них первый и последний. Я слышал, они солиста потеряли. Умер от передозировки…
- Ни от какой не от передозировки, - искренне возмутилась Ирина. - С чего это вы взяли?
- Читал, - парень пожал плечами. - В какой-то газете, не помню уже в какой.
- Поменьше читайте желтую прессу. Так у вас есть этот альбом?
- Есть, - ответил парень.
Ирина взяла визитку. Она сразу же простила ему все - и его навязчивость, и давно не мытые волосы, и склонность к чтению сомнительных газетенок. Одно короткое слово "есть" сразу же сделало этого человека почти родным…
- Правда? - переспросила она, все еще не веря.
- Конечно, правда.
- И где можно его купить?
- Официальной точки реализации у нас нет… Если хотите, мы могли бы принести вам его домой.
- Домой? Что ж, принесите домой, - не раздумывая, согласилась Ирина. - А когда?
- Завтра после обеда.
"Завтра после обеда" показалось ей настолько далеким, почти несбыточным, что она чуть не застонала от отчаяния.
- А пораньше нельзя?
- Нельзя. Курьер у нас после часа…
- Что ж, - согласилась Ирина, - хорошо. Записывайте адрес.
Парень записал адрес в блокноте.
- Мы вам заодно и распечатку ассортимента принесем. У нас большой выбор…
- Более тысячи наименований, это я уже усвоила, - улыбнулась она. - А классика у вас есть?
- Есть, - оживился парень, - Бетховен, Моцарт, Гайдн, Равель… Что вас интересует? Может быть, Шуберт?
- Да, пожалуй… Шуберта тоже можно…
Он снова достал блокнот, поскрипел ручкой и снова спросил:
- А русские романсы не хотите? Хворостовский…
- Ладно, давайте Хворостовского, - Ирина махнула рукой. - И достаточно, пожалуй. Вы только, главное, "Осколок Луны" не забудьте…
- Нет-нет, - пообещал "пират" и напомнил: - Завтра после обеда…
На этом они расстались. Парень вернулся к киоску поджидать потенциальных покупателей, Ирина пошла своей дорогой.
- "Но все равно, я тебе желаю счастья", - донеслось ей вслед.
- "Нам незачем больше встречаться", - подпела она тихонько, чувствуя, что на душе стало немного легче.
Дома ее встретила мама и теплый аромат жареной картошки с грибами. Любимый аромат, который в этот вечер почему-то не вызывал никаких эмоций. Ирина прошла в комнату и опустилась на диван.
- Мама, я ужинать не буду.
- Что так?
- Не хочется… И потом, знаешь, у меня сегодня свидание. Я буду ужинать в ресторане.
- С Андреем? - уточнила Римма Михайловна, внимательно вглядываясь в лицо дочери.
- А почему ты спрашиваешь?
- Не знаю… Просто мне показалось, как будто ты сегодня какая-то другая.
- Интересно, - улыбнулась Ирина, - и что же во мне изменилось? Те же руки, те же ноги, та же голова.
- Глаза другие, - серьезно ответила Римма Михайловна, не отрывая взгляда.
- Те же самые глаза, - отмахнулась Ирина. - Но, в принципе, ты права. Ужинать я буду не с Андреем. С Андреем я больше ужинать не буду. Никогда.
- Снова поссорились? - огорчилась Римма Михайловна и присела рядом, на краешек дивана, заботливо коснувшись рукой Ирининого плеча.
- Нет, не поссорились. Ссориться мы, кстати, тоже больше не будем. Никогда. Я просто решила поставить точку. Решила наконец…
- Вот как… А он - знает?
- Ой, мама! - Ирина незаметно стряхнула руку матери с плеча. - Ну что ты переживаешь, разберемся мы как-нибудь!
- Боюсь, - после недолгого молчания тихо сказала мать, - что слишком тяжелый тебе предстоит разговор. Он тебя, Ирина, просто так не отпустит.
- Что значит - просто так? Выкуп, что ли, потребует?
- Смеешься… А в глазах - тоска непроглядная. Я же вижу, Ирочка.
- И это - пройдет, - отмахнулась Ирина. - Все проходит, мама. Все рано или поздно забывается. Ты же знаешь, по собственному опыту.
- Послушай, но почему ты вдруг решила с ним расстаться?
- Вдруг? - переспросила Ирина. - Не шути мама, я три года собиралась. Давно уже пора было…
- И все-таки, что-то тебя подтолкнуло. Просто так ты бы еще тридцать три года собиралась…
- Возможно. Но это не имеет никакого значения. И не смотри на меня такими печальными глазами, мама! У меня все замечательно. У меня, между прочим, сегодня свидание, с очаровательным молодым человеком.
- Вот как? - почти равнодушно ответила Римма Михайловна. - И именно поэтому у тебя такой вид, словно ты сейчас расплачешься, да?
- Я не расплачусь! - упрямо отмахнулась Ирина, почувствовав внезапно, как подкатил к горлу ком, как сдавило в груди, как уже начали опускать вниз уголки губ… С трудом сдержалась, взяла себя в руки и снова повторила: - Не расплачусь.
Поднялась с дивана, вышла из комнаты, рассеяно остановилась в прихожей, с трудом пытаясь сообразить, что ей, собственно, нужно делать. "Ах да, у меня же свидание. Мне нужно собраться, привести себя в порядок, принять душ, платье выбрать для ресторана. Да, конечно…"
Переодевшись у себя в комнате, она проскользнула в ванную мимо матери, которая так и продолжала сидеть все на том же краешке дивана, о чем-то глубоко задумавшись.
Привычные действия Ирина совершала механически, чувствуя, что для нее абсолютно не важно, как она будет выглядеть. Будут ли уложены волосы, будет ли соответствовать помада цвету одежды и каким он, собственно, будет, цвет ее одежды. Она понимала, что вообще не хочет никуда идти. Не нужно ей это свидание, этот ужин в ресторане. Стало жаль Игоря, который так обрадовался ее согласию. Но еще больше стало вдруг жаль себя. Жизнь показалась окончательно не сложившейся, а все вокруг - абсолютно бессмысленным, ненужным, никчемным.
Замотав голову полотенцем, она вышла из ванной. Прошла на кухню, опустилась на табуретку и стала смотреть в окно, почти не замечая того, что видит. Просто сидела и смотрела в одну точку, как и в течение почти всего рабочего дня. И снова раздумывала, пыталась понять, отчего так несправедлива бывает порой судьба. Зачем, для чего она вообще встретила этого человека, зачем она узнала о том, что он ей так необходим, если им было суждено сразу же расстаться? Ведь жила себе спокойно раньше и не знала. Понятия не имела о том, что, оказывается, есть он на свете, ходит по земле, пишет свою музыку. Целых двадцать восемь лет жила и не знала о том, что он ей так нужен. Что без него она, оказывается, и не жила… Теперь узнала. Зачем?!
В этот момент зазвонил телефон.
Она даже вздрогнула, услышав этот звонок, сразу догадавшись, что это Андрей. "Боже мой, нет. Я не готова еще к этому разговору. Не сегодня, по крайней мере, не сейчас. Сейчас я просто не знаю, что ему сказать. Если сейчас - мы просто снова поругаемся, банально поругаемся - и все!"
- Мама! - крикнула она. - Мама, возьми, пожалуйста, трубку, и скажи, что меня нет дома! Пожалуйста, прошу тебя!
Римма Михайловна торопливо подошла к телефону, бросила на Ирину укоризненный взгляд и сняла трубку. Сказала "алло" и почему-то замолчала, глядя на дочь с возрастающим недоумением.
- Что там? - нетерпеливо прошептала Ирина, почувствовав, что происходит что-то непонятное.
- Не знаю, - приглушенным голосом проговорила мать, отодвинув в строну трубку.
- Ну кто там? Кто?
Римма Михайловна протянула трубку Ирине и, пожав плечами, ответила:
- Эдит Пиаф, кажется…
- Что?!
Ирина выхватила телефон из рук матери. В висках стучало: не может быть.
Этого просто не может быть. Он не знает ее номера телефона. Он, кроме имени ее, совсем ничего о ней не знает…
- "Non, rien de rien", - донеслись из трубки приглушенные звуки. "non, je ne regrette rien"…
И она вдруг поверила. Она ухватилась за мысль, что в жизни иногда случаются чудеса. Редко, но все же случаются. Тогда почему бы не поверить в чудо? Тем более, когда этого так хочется, когда так отчаянно просит душа?
Закрыв глаза, она вслушивалась в звуки и чувствовала, как они проникают в нее - туда, где притихла и затаилась надежда на счастье. Как она оживает, эта надежда, как начинает расти потихоньку, расправлять свои крылья, как тесно уже становится ей в груди…
Музыка стала чуть тише. А потом она услышала голос:
- Ирина, я тебя люблю.
Это был голос Андрея.
Опять застучало, отказываясь поверить, сердце. И снова она подумала: этого не может быть. Ведь уже почти случилось, почти произошло. Ведь было рядом, так близко - счастье…
- Ирина, ты меня слышишь?
Она не могла выдавить из себя ни слова. На глазах выступили и покатились вниз неторопливыми ручейками так долго сдерживаемые слезы. Это было слишком жестоко, слишком несправедливо. Почти невыносимо, если, конечно есть он - этот предел того, чего душа человека способна вынести.
- Ирина!
- Да, - ответила она, не узнавая своего голоса. Видимо, не узнал его и Андрей.
- Это ты?
- Это я.
- Послушай, мне нужно тебе сказать очень многое. Очень, очень многое…
- Откуда у тебя эта кассета? - перебила она его почти грубо.
Почувствовала эту грубость, но сразу ее себе простила, потому что, и в самом деле - он не должен был с ней так поступать. Эта музыка в телефонной трубке теперь казалась ей самой изощренной жестокостью, на которую, наверное, не каждый оказался бы способен. Она и не вспомнила, не подумала о том, что Андрей, вообще-то, не мог предположить, что эта самая музыка со вчерашнего вечера стала для нее частицей несбывшегося счастья…
- Это не кассета. Это диск…
"Это не кассета. Это диск", - эхом прозвучал в сознании другой далекий голос…
- … я купил его совсем недавно. Для тебя. Для нас с тобой.
Она вдруг поняла, что ей слишком тяжело слушать теперь эту музыку. Захотелось даже заткнуть уши, или оборвать связь, чтобы это наваждение наконец закончилось.
- Послушай, Андрей, выключи проигрыватель. Ты же знаешь, я не могу слушать музыку и разговаривать одновременно. Выключи, прошу тебя.