– Это ничего не должно изменить. И ничего не изменит. – Голос Полли нарушил его размышления. Она сидела выпрямившись и смотрела вперед, решительно сжав губы. – Время крайне неподходящее, но я справлюсь.
– Вы не хотели детей?
Последовала еще одна долгая пауза.
– Я их… не знаю, – произнесла она. – Я не знаю, что такое нормальная семья, как в ней живут. Нас с Раффом воспитывали дедушка и бабушка, а они отсылали нас в пансионы. Я никогда не думала о детях.
– Но ваш дом… он просто требует семьи. – Пять спален, обширный сад, где полно запретных уголков и деревьев, чтобы на них лазили дети. Дом слишком большой и для двоих, а она живет в нем одна целых три года.
– Это всего лишь помещение, – заметила Полли.
Гейб пожал плечами. Он не психолог, но испытал на себе много чего – группы поддержки хронических больных, семейную терапию, советы психотерапевтов, – так что он немного разбирался в вопросах подсознания. Коттедж в Хоупфорде – это ее мечта о семейном доме.
– Как знать, – ответил ей он.
– А вы? – Она повернулась к нему. – Мечтаете о petits enfants у себя на коленях?
– Я хороший дядя, – коротко ответил он.
– Можно и подождать с семьей, да? Перед вами вся жизнь.
– Никто не знает, сколько осталось жить. – Гейб хотел, чтобы это прозвучало беспечно, но не получилось – горечь он не смог скрыть. Он бросил на нее быстрый взгляд. – У меня обнаружили рак в подростковом возрасте – лимфому. Так что не следует все считать само собой разумеющимся.
Полли ахнула и зажала ладонью рот.
– Гейб… я… простите. Я не хотела…
– Все нормально.
Вот поэтому он ненавидел говорить про свою жизнь.
Люди никогда уже не будут относиться к тебе по-прежнему. Словно на тебе отметина смерти и постоянное напоминание о том, что никто от этого не застрахован.
– К тому же я не могу…
– Чего не можете?
– Иметь детей. Наверное, не могу. Химиотерапия, лечение стволовыми клетками…
– Разве они… ничего не замораживают? Ох, простите. Я не хотела быть назойливой.
– Они не думали, что лечение этому сильно навредит. – Он грустно улыбнулся. – Мне было семнадцать. Честно говоря, об этом я меньше всего беспокоился… и родители тоже. Но все затянулось, потребовались более сильные лекарства, чем предполагалось изначально. Врачи сказали, что это может измениться, но я не сдавал никаких анализов. Зачем? Я в любом случае никого не хочу. Самое худшее в болезни – страдания родителей. Тяжело было это видеть.
– Я помню, как умирал папа, – упавшим голосом сказала Полли. – Это было невыносимо.
Остальной путь они молчали. Гейб погрузился в свои мысли, а Полли отвечала на телефонные звонки.
– Приехали, – наконец произнес он.
Полли посмотрела в окно на неоновые уличные фонари и знак парковки.
– Давайте, пойду я? – предложил он, но она покачала головой.
– Спасибо, но мне нужно сделать это самой.
– Вы достаточно купили?
Полли закусила губу. Возможно, по две полоски от пяти разных фирм – это чрезмерно, но она должна знать точно.
– Не знаю. – Полли нервно теребила в руках сумку. – Как вы считаете, может, надо было купить по три штуки от каждой фирмы?
– Я считаю, что следовало оставить хотя бы один тест в магазине на случай, если кто-то еще ворвется туда среди ночи с такой же нуждой.
– Тогда едем домой. – Полли нетерпеливо дернула ручку дверцы и сердито посмотрела на Гейба – тот не собирался открывать машину. – В чем дело?
Он не сдвинулся с места.
– Может, вы проверите тест сейчас?
Полли оглядела парковку. Рядом находились однотипные ресторанчики, но все они уже закрыты на ночь. А туалеты в супермаркете? Они должны быть открыты.
Полли подавила истерический смех. Она и вообразить не могла, что когда-нибудь станет делать тест на беременность, а уж тем более в уборной супермаркета.
– Здесь негде это сделать.
– Ну, не совсем здесь. Мы можем поискать подходящее место.
– О’кей. – Она ему доверяла. Больше доверять было некому.
Теперь они ехали по другой дороге и остановились на парковке у красного кирпичного здания. Полли наверняка много раз проезжала здесь, но не обращала внимания на этот дом. Да и с какой стати? Какая-то придорожная гостиница.
– Подождите здесь. – Гейб быстро ушел, и она не успела ничего ответить.
Она приподнялась, решив проследить за ним и не потерять самообладания. Но нет, она потеряла самообладание, сегодня во всяком случае. Полли снова опустилась на сиденье, стараясь успокоиться.
Пакет с тестами лежал у нее на коленях, и острые края коробки впивались в живот. Она подцепила пригоршню полосок и, повертев, стала читать мелкий шрифт. Смех, да и только. Дожить до тридцати одного года и ни разу не видеть теста на беременность!
А с какой стати ей это видеть? У нее никогда не было подруги, у которой можно об этом узнать. И никогда никаких доверительных разговоров и тайных тестов в школьных ванных комнатах или университетских туалетах.
И она не тот человек, кто совершает ошибки. Кто угодно, но не осмотрительная Полли Рафферти.
До сих пор.
Как же она не заподозрила, что непонятный вирус мог оказаться чем-то еще? Но она ведь продолжала принимать таблетки, прописанные ей врачом на время путешествия – они помогали ей справиться с неудобствами месячных, о которых она совершенно забыла.
Полли разглядывала тесты: голубая линия, две розовые, крестик для ответа "да". Это положительный знак? На другом просто написано "беременна".
Она вздрогнула от стука в окно, полоски упали на пол, и она поспешно их подобрала.
Подняв лицо, она увидела Гейба. Неужели он заметил, как она читает надписи на тестах? Ее охватил жар.
Она открыла дверцу.
– Тут есть свободная комната. – Гейб посторонился, чтобы она вышла из машины. – Пошли. – Он забрал у нее сумку. – Пошли, – повторил он и направился к гостинице.
Полли замешкалась. Может, подождать до дома? Может, вообще подождать…
Она непроизвольно положила руку на живот. Что, если?.. Есть только один способ узнать.
Фойе гостиницы было таким же безликим, как и фасад. Плитка пола грязно-бежевая, стены кофейного цвета с абстрактными картинами, ресепшен – подделка под дуб. Гейб уверенно прошагал вперед, и Полли заметила, что девушки на ресепшен проводили его глазами.
А ее они смерили завистливыми взглядами. Полли стало неловко от своего вида: старый спортивный костюм, никакого макияжа. Она вскинула голову – пусть судачат.
Они с Гейбом прошли по длинному коридору с дверями на одинаковом расстоянии друг от друга по обе стороны.
– Ага, voici. – Гейб остановился перед одной из белых деревянных дверей.
Номер двадцать шесть. Ничего не значащие цифры. Ничего пророческого.
Гейб открыл дверь магнитной карточкой и посторонился, чтобы Полли вошла. Она обвела взглядом комнату. Большую часть занимала широкая двуспальная кровать с белым постельным бельем, малиновым покрывалом и такими же подушками. На стенах абстрактные картины. Был еще телевизор и стол. Приоткрытая дверь справа вела в ванную.
Ванная.
Ее обуял страх, и она оперлась рукой о стену.
– Я закажу что-нибудь поесть. Я не съел и двух кусочков того омлета. И вам следует поесть. Что вам хочется?
Голос Гейба вывел Полли из ступора. Она заморгала, пытаясь понять, о чем это он.
– Я не голодна.
– Все-таки я сделаю заказ. – Он взглянул на сумку. – Вам нужно выпить много воды для этой процедуры.
Господи! Почему не изобрели теста, чтобы достаточно лишь выдохнуть?
Гейб сел на кровать и скинул ботинки, одной рукой потянулся к меню, другой – к пульту телевизора. Потом положил ноги на кровать и откинулся на подушки.
Кровать.
Одна.
– Вы взяли номер для двоих?
– Я взял номер, который был в наличии, так что… – он бросил выразительный взгляд на сумку, – сделайте то, что собирались. Не пугайтесь, принцесса, – со мной ваша добродетель не пострадает.
"Или то, что осталось от добродетели", – закончила мысленно Полли. Чего ей пугаться? Она, возможно, беременна, ее мутит, у нее перед носом сумка с тестами, на ней старый спортивный костюм, который она нацепила после того, как рвотой испачкала одежду, пол и ванную, волосы стянуты в пучок. Она точно не представляет собой желанную добычу.
Она удивилась, что Гейб не взял для них отдельные номера. С точки зрения секса сейчас трудно вообразить кого-то менее привлекательного, чем Полли Рафферти.
– Хорошо.
Он поднял голову от меню – темные глаза смотрели на нее озабоченно.
– Вы хотите… я чем-нибудь могу помочь?
– Пописать вместо меня на полоску? – огрызнулась Полли, чувствуя, как горят щеки. Замечательно. Красное потное лицо очень украшает ее внешность. – Нет, спасибо. Думаю, что ни один из нас не скоро придет в себя, если вы пойдете со мной в ванную.
Кафель холодил ей щеку и руки, озноб пробежал по телу. Надо встать.
Но сил нет. Полли вообще не была уверена, что сможет снова двигаться, а не сидеть вот так, скрючившись в позе зародыша.
Стук в дверь номера заставил ее вздрогнуть. Но в комнате Гейб. Он ответит.
Она услышала голоса и звон посуды. Хоть бы они все заткнулись. Тишина… вот что ей нужно. Дверь закрылась с глухим стуком.
Хорошо – снова тишина.
– Полли.
Черт бы его побрал. Если не отвечать, то он, возможно, уйдет.
– Полли, еду принесли.
Кафель сделался уже не холодным, а ледяным. Может, она окоченела? Это так спокойно – ничего не чувствовать.
– Полли, если вы сейчас же не ответите, я сломаю дверь.
Он ведь сломает…
– Последнее предупреждение: три, два…
– Уходите. – Неужели это ее голос звучит так ясно и громко? Она-то думала, что у нее вырвется скрипучее карканье… она очень давно не разговаривала. Но прошло всего пятнадцать минут с тех пор, как она заперлась в ванной.
– Полли Рафферти, откройте дверь сию секунду, выходите и поешьте.
Она сморщилась, глядя на дверь.
– Сейчас же!
Он явно не собирается от нее отставать.
– Я выхожу.
Она с трудом встала на ноги, сделала неуверенный шаг, повернула ручку замка и открыла дверь:
– Довольны?
– Я заказал вам картошку. И хлеб. Это не повредит вашему желудку. – Он подошел к столу и снял металлические крышки с судков. – Я не был уверен, что вы перенесете запах чего-нибудь еще.
Он не спросил ее про тесты, даже глазами не выдал своего любопытства.
– Они положительные.
В его глазах что-то промелькнуло. Беспокойство? Она не поняла.
– Все положительные?
– Я смогла проверить шесть, да и то после того, как выпила три литра воды. – Полли опустилась на кровать. – Что мне делать?
Он передал ей тарелку.
– Завтра составите план действий. А сейчас… сейчас поешьте.
* * *
Полли съела немного картошки и выпила чаю. Теперь она лежала на кровати и смотрела в телевизор, но Гейб был уверен – она не слышит ни единого звука.
Он выставил пустую посуду в коридор и вернулся в комнату. Полли не пошевельнулась. Искоса поглядывая на нее, Гейб присел на кровать и вытянулся рядом. Рядом, но не касаясь.
Он заложил руки за голову и уставился в потолок.
– Я не умею печь.
Он повернул к ней голову.
– Ну и что?
– Нужно уметь печь пироги. Для матери не важно иметь степень магистра по экономике управления или замечательную работу. Важно уметь испечь кексы. И шить я тоже не умею.
– Но вы работаете среди такого множества людей, где наверняка найдется тот, кто умеет делать и то и другое. Переживать не к чему.
Она медленно подвинулась в его сторону. У нее глаза… почти синие, почти как тени под глазами. А кожа бледная – загар быстро исчезает.
– Уверена, что ваша мама умеет и печь, и шить.
– Oui, но у нее нет степени магистра.
Она не ответила, просто смотрела на него так доверчиво, словно у него имелись ответы на все.
– Я не знаю его полного имени.
Гейб разозлился не на шутку. Как кто-то мог соблазнить эту женщину и просто так уйти? Конечно, есть женщины, которые знают правила игры, получают от этого удовольствие и хотят большего, чем связь на ночь. С такими обычно и развлекаются.
– Мы сможем его найти.
– Вы так думаете? – Она покачала головой. – Не знаю, как. Все, что мне известно, – это то, что он датчанин. Он, вероятно, не захочет вовлекаться в эту историю, но узнать ему следует.
– Как его зовут?
– Маркус. Я встретила его на Манкоре после того, как вернулась с тропы инков. Он примерно такого же возраста, как и я. Недавно развелся. Растерянный такой. – Полли кисло усмехнулась. – Как и я. И я подумала, что раз уж моя жизнь здесь, в "Рафферти", закончилась, мне надо начать все заново. Надо стать новой Полли.
– И зря, – произнес он. – Мне нравится прежняя Полли.
– Мне тоже, – прошептала она. – Но прежняя Полли потерпела фиаско. Ни работы, никого, кому я нужна. О, у меня были свидания, были серьезные отношения, но я всегда уходила. Видите ли, в отношениях нужен компромисс. А мужчины хотели компромисса от меня. Чтобы я работала меньше, чтобы подстраивалась под их работу. Чтобы отношения продолжались, я должна была перестать быть собой, а они делали бы то, что привыкли делать.
– Дураки.
Она хмыкнула.
– Я тоже так думала. Думала, что уйду и буду жить дальше. Но прежняя Полли так ничему и не научилась. Я всегда общалась с успешными мужчинами, бизнесменами. Дорогие костюмы, автомобили с шоферами, деловой график… И всегда терпела неудачу. Поэтому… почему бы не попробовать что-то новое? Познакомиться с кем-то другим?
Гейб тоже так всегда думал: узнать что-то новое, другое, не имеющее большого смысла.
– У меня был список того, чего я никогда не делала. Ну, то, что большинство людей делают в подростковом возрасте или чуть позже. Купаются голыми, спят под открытым небом… – Она покраснела. – Занимаются сексом на пляже. – Полли покачала головой. – Звучит по-детски.
– Да нет. – Гейб знал, что это такое, когда что-то пропускаешь. Тинейджером он не ходил на вечеринки, не ухаживал за девочками, не пробовал пива и не делал ничего недозволенного. Вместо этого он был на грани жизни и смерти, влюбился и потерял любовь.
– Я тоже никогда раньше ничего из этого не делал, – признался он, стараясь не представлять себе Полли, стройную, с загорелой кожей, святящейся в лунном свете.
– Это не должно было ничего значить. А сейчас… – Она не договорила. – Я запуталась. Наконец я получила все, чего всегда хотела, но не знаю, что мне теперь делать.
– Сегодня не стоит решать все. – Видя, как слезы, горячие и крупные, потекли у нее из глаз, Гейб придвинулся ближе, обнял ее, а она прижалась к нему.
Это было так естественно. Ее голова у него на плече, она касается его грудью, бедрами.
– Как же я могла так запутаться? Я ведь никогда не совершала ни одного неправильного поступка. Один-единственный раз я позволила себе действовать бездумно. И вот что случилось… Я должна быть исполнительным директором, а не матерью.
– Кто сказал, что нельзя быть и тем и другим? До того как мне поставили тот диагноз, у меня было много планов: завоевать самую сексуальную девчонку в школе, стать капитаном команды по регби, блестяще сдать экзамены. Мне пришлось изменить все планы. В результате мой план стал простым – жить. Что я и сделал.
– А другие вещи? – тихо спросила она.
– Я не завоевал самую сексуальную девчонку в школе, но я влюбился в кое-кого намного лучше. – Гейб постарался не думать о Мари, рыдающей в его объятиях. – Я забыл о регби, но я занялся марафонским бегом и триатлоном… и экзамены я сдал блестяще. Планы меняются – жизнь их корректирует, – и тогда все будет в порядке.
– Но как?
Гейб вздохнул:
– Мы обсудим это завтра. Все будет хорошо. Я обещаю.
Глава 5
Тепло. Матрас удобный, не прогибается, а грудь, к которой она прижалась, еще крепче и удобнее. Полли со вздохом провела рукой по такой же крепкой спине. И тут же отняла руку, откатившись назад. Сквозь туман сна прорвалась страшная реальность.
Она беременна.
Боль застучала в висках, глаза зажгло от подступивших слез. Она вспомнила, как плакала прошлым вечером.
Полли зажала ладонью рот. Она плакала… плакала перед Габриелем Бофилем! Он в любой момент готов рассказать всем, в какую неприятность она угодила.
И что она подвержена ошибкам.
Но сделает ли он это? Щеки запылали, когда она вспомнила его нежность, его слова.
Нет. В глубине души Полли знала, что он ее не выдаст. Но он все равно будет знать. Знать, что она не такая уж сильная, что она позволила себе довериться ему, прибегнуть к его помощи.
– Доброе утро.
Полли повернула голову. Гейб приподнялся на локте, темные глаза смотрели на нее тепло и озабоченно.
Она медленно села. Слава богу, что тошнота отпустила.
– Мне кажется, что мы договорились, – сказала она.
– Договорились? О чем? – удивился он.
– О том, что больше не увижу вас без рубашки.
Он расплылся в улыбке. У Полли перехватило дыхание. Мало того что у него бархатные глаза и красиво очерченные скулы, так еще эта улыбка, которая порождает внутри трепет и желание провести ладонью по твердым губам.
– Этот договор действует исключительно в офисе, – ответил он. – А мы находимся не там.
– Простите.
– Можете не извиняться.
– Да нет – это я притащила вас сюда. Уверена, что вы не к такой обстановке привыкли.
Гейб тоже оглядел комнату, потом его глаза остановились на Полли. Она смутилась, хотела было пригладить спутанные волосы, поправить мешковатую кофту.
– Не знаю, – сказал он. – Бывало и похуже.
Полли подавила смех:
– Ну конечно. Что может быть хуже, чем немножко тошноты беременной, левосторонней езды и ночи с плачущей женщиной в дешевой гостинице?
– Это было больше, чем "немножко тошноты". Как вы себя чувствуете?
Полли положила руку на живот. Где-то там начинается новая жизнь. Жизнь, созданная ею.
– Лучше, – ответила она и на минуту задумалась. – Я хочу есть.
– Заказать еду в номер?
Полли покачала головой.
– Мне нужно выйти. Хотя… – она оглядела себя, – я не в том виде. – Но ехать домой ей не хотелось.
– Если подождете полчаса, я вернусь в супермаркет, куплю зубную щетку, расческу и… что еще вам нужно. Потом мы с вами сможем куда-нибудь поехать.
– Поехать? И что мы будем делать? Не забывайте – нам надо заниматься документами.
– Мы оба переработали на этой неделе. – Гейб нагнулся, подобрал с пола свою футболку. – Он улыбнулся. – Лично мне необходимо пройтись, подышать свежим воздухом и сменить обстановку. Вы со мной?
– Мне надо работать, – сказала она, распустив волосы и пытаясь расчесать пряди пальцами.
Гейб ничего не ответил, просто смотрел на нее. Она ответила ему сердитым взглядом.
– Предлагаю в последний раз.
Ей надо работать. У нее был трехмесячный отпуск.