Не важно, что она чувствует себя так, будто по ней проехал паровой каток.
Полли посмотрела на окно. Сквозь жалюзи пробивалось солнце. Это птички поют? Она слышит их чириканье, которое не перекрывает шум проезжающих машин. Все предыдущие летние месяцы она не выходила из дома. Сколько же солнечных уик-эндов она пропустила!
На следующее лето все будет по-другому. Появится человек, о котором надо заботиться.
Полли бросила взгляд на Гейба – он стоял, сложив руки на груди и подняв брови.
– О’кей. Я напишу вам, что надо купить.
Гейб отсутствовал примерно полчаса, и все это время Полли провела под струей душа. Горячая вода смывала напряжение с плеч и спины, спутанные волосы расправились, беспокойство куда-то ушло. Когда Гейб постучал в дверь, она снова почувствовала себя нормально.
Обмотавшись полотенцем, она взяла пластиковый пакет, который Гейб просунул ей в дверь ванной. Полли было неловко, потому что Гейб купил ей одежду, белье, обувь.
Но нелепо так себя чувствовать. Она же часто заказывала верхнюю одежду или белье, когда ей было нужно быстро переодеться для неожиданной встречи либо ланча. Все это подбиралось и доставлялось кем-то из продавцов, и она без тени смущения надевала то, что ей приносили.
А сейчас Полли разглядывала сиреневые лифчик и трусики, летнее платье без рукавов в стиле пятидесятых годов из тонкой голубой материи с юбкой клеш до колен. Интересно, он просто взял первое, что попалось на глаза, или выбирал вещи специально для нее?
В любом случае это лучше, чем спортивный костюм, в котором она спала.
Полли надела белье, застегнула пуговицы на платье. Все оказалось точно по размеру. Фигура не изменилась… пока.
К счастью, у нее всегда при себе есть набор пробной косметики, и уже через несколько минут она была готова. Тональный крем, тушь для ресниц и блеск для губ скрыли следы вчерашних слез и придали ей уверенность. Сунув ноги в сандалии, которые тоже принес Гейб, она вышла из ванной, чувствуя себя смущенной.
– Лучше? – спросила она.
– Этот цвет вам идет, я так и знал. – Его голос прозвучал с чувственной хрипотцой.
– Подходит к моим глазам. – Полли понимала, что надо сказать что-нибудь и унять внутреннюю дрожь от его слов.
– Non. – Гейб смотрел на нее так, словно она была… лакомым кусочком. – Ваши глаза темнее.
Вырез платья вдруг стал очень низким, а подол – коротким, руки – неприлично обнаженными.
– Я никогда раньше не носила платьев из супермаркета, – пробормотала она.
Он засмеялся:
– Я и не сомневался.
– Я ношу готовые платья постоянно.
– От различных дизайнеров? – Он снова засмеялся, когда она кивнула. – А как выходили из положения в отпуске?
– Купила качественные вещи, – ответила Полли. Не сообщать же ему, что саронг, купленный для путешествия, стоил дороже, чем все то, что на ней сейчас надето! – А теперь, как мне помнится, вы обещали завтрак, так что надо подумать, куда поедем.
– Может, решим по пути? – предложил Гейб.
– Ну нет, если у меня сегодня выходной, то этот день следует хорошо спланировать, – не согласилась Полли. – И не рассчитывайте опять вести мою машину – у меня нервы не железные.
Он усмехнулся:
– Полли, давайте проведем день непредсказуемо и весело.
* * *
Конечно, пошел дождь. Ну зачем он распрощался с золотыми калифорнийскими пляжами или с лужайками цветов в родном крае, чтобы жить на этом сером острове с моросящим дождем?
Хотя в Париже дождь тоже идет – это Гейб был вынужден допустить, – но в Париже даже дождь имел определенный стиль, а в английской деревне это просто мокрота и сырость.
– Задумались, мистер Спонтанность?
Гейб действительно задумался. Что им светит? Прогулка пешком, осмотр какого-нибудь старинного поместья либо посещение еще одного интересного городка с еженедельным базаром. Может, лучше вернуться в Хоупфорд?
Море? Но ближайшее побережье более чем за сто миль отсюда.
Если бы не его нелепый рыцарский порыв, он уже сидел бы в поезде и ехал в Лондон. Но было что-то беззащитное в Полли Рафферти, когда она лежала на кровати в номере дешевой гостиницы. В какой-то момент она напомнила ему Мари, и у него защемило сердце.
Мари, когда она перестала бороться.
Ирония судьбы заключалась в том, что он провел последние десять лет избегая женщин, которые хоть чем-то напоминали ему прежнюю любовь. Один намек на ранимость, на то, что он ей нужен, и… он уходил. Тогда почему он сидит и смотрит на струи дождя, стекающие по ветровому стеклу, и едет неизвестно куда?
Из-за уважения к Полли? Он знает, что как только она приспособится к своему теперешнему состоянию, она станет прежней, с высоко поднятой головой будет бросать вызов каждому, кто осмелится критиковать ее действия.
Или потому, что он интуитивно знал, что она скрывает свою слабость от окружающих? Он просто попался ей на пути в нужном месте в нужное время – или не в том месте и не в то время, – поэтому она приняла его помощь… вынужденно.
Почему его обычные инстинкты, подсказывающие ему повернуться спиной и смыться, не работают?
Но сработают. На этот счет не надо беспокоиться.
– Каков ваш план? – спросил он Полли.
– Ну, не вымокнуть в моем новом наряде. – Полли сердито посмотрела на ветровое стекло, словно взглядом можно остановить дождь. – Я взяла выходной, чтобы насладиться солнечным днем.
– Всего час назад было тепло. Я забыл об особенностях ненормальной английской погоды.
– Между маем и сентябрем разумно носить с собой постоянно зонт, плащ и крем от загара. Пусть это будет вашим первым уроком английской жизни. Подождите-ка. Что написано вон на той вывеске?
Гейб сквозь косые струи дождя вгляделся в красочный плакат, который весело развевался на ветру, невзирая на дождь.
– Похоже на какое-то празднество, – сказал он. – Английское лето всегда отличается увеселениями на улице. Вы – остров оптимистов, отдаю вам должное. – И добавил: – Или сумасшедших.
– Нет, дело не в этом. Ой! – Полли включила навигатор и свернула на узкую дорогу. – Это же винтажный фестиваль. Не возражаете?
– Если там сухо и все происходит в помещении, то не возражаю.
– Ну и ну! Мистер Триатлонист испугался небольшого дождичка?
– Non. Просто я с юга Франции и люблю, чтобы лето было летним.
– О, тогда вы попали не в ту страну.
Полли пришлось попетлять, прежде чем появился еще один знак, следуя которому, они через кованые ворота поехали по широкой аллее, усаженной с двух сторон деревьями. Гейб успел заметить большой красивый дом, пока дорога не привела их на заполненную автомобилями стоянку.
– Вот это да! – с завистью воскликнула Полли.
Ее спортивный двухместный автомобиль был единственным современным среди выстроенных рядами машин всех эпох.
– Если бы я знала, что мы сюда приедем, то взяла бы "порше" Раффа, – с сожалением произнесла она. – Его "порше" – семидесятых годов и не может считаться винтажным, но он хотя бы старше моей машины. Ну разве они не великолепны? – Полли выскочила из машины, не обращая внимания на дождь, который превратился в изморось. Она провела ладонью по кремовой поверхности "остин-хили". – А этот "моррис-майнор"? Это же первый выпуск! И в каком отличном состоянии!
Так проникновенно мурлыкать, глядя на старый автомобиль? Гейб был поражен.
– Они очень симпатичные, – вежливо вставил он, подходя к Полли. – Для старых машин.
Полли бросила на него презрительный взгляд.
– Они вас услышат. – И утешила "остин": – Не обращай внимания на этого противного мужчину. Он француз.
– Во Франции тоже есть старые автомобили, – возмутился Гейб. – Но лично я предпочитаю иметь новый.
Она похлопала его по руке.
– Наверное, для вас это неподходящее место. Пошли.
Это новая сторона Полли. Возбужденная, игривая, нетерпеливая. Он был уверен, что такую Полли ее персонал не видел никогда, да и никто не видел.
– Итак, где мы? – спросил Гейб. Усыпанная щебнем дорожка привела их на лесистую площадку перед домом. Вдоль дорожки были натянуты разноцветные флажки – с них капала вода.
– Географически я не совсем уверена, где мы, но то, что это винтажный фестиваль, это точно.
– Какой?
Полли остановилась и обернулась:
– Винтажный. Во Франции ведь ходят на такие фестивали?
– Возможно. Но не я.
– Вот вы и попали на такое развлечение, – сказала Полли, схватила Гейба за руку и потащила вперед. – В ларьках можно купить что-нибудь старинное: одежду, мебель, украшения. Люди приходят в нарядах тех годов, которые им больше нравятся, в основном сороковых-пятидесятых, но также и двадцатых, и шестидесятых. Можно попить чаю, потанцевать.
Гейб с удивлением посмотрел на нее:
– Вы часто посещаете такие ярмарки?
– Больше уже не хожу на них, – с грустью ответила она. – Но когда я училась в университете, то посещала винтажные клубы и небольшие фестивали. Меня всегда ужасно привлекали двадцатые годы… фалды, джаз, стиль ар-деко. Все, что было в те годы, когда был основан "Рафферти".
– Почему же вы больше туда не ходите?
Она вздохнула.
– Причина обычная – время, вернее, отсутствие времени. Я коллекционировала аксессуары двадцатых годов: украшения на костюмы, пудреницы и все такое. Но я не заходила в антикварные магазины уже года два. – Глаза у нее загорелись. – А не устроить ли в "Рафферти" винтажный попапс? У нас через несколько лет будет годовщина.
Гейб не рассчитывал быть в Лондоне через несколько лет, но все представил себе очень отчетливо.
– И вы нарядитесь модницей двадцатых годов прошлого века?
– Конечно. – Она оглядела свое платье. – Хотя сегодня я в русле пятидесятых. Вы, должно быть, чувствовали, что мы сюда приедем, когда выбирали это платье?
Сквозь дождь Гейб разглядел дом – ну разумеется, старинный помещичий особняк. Все это место словно застыло в середине прошлого столетия, а может, и в более древней эпохе.
Дорожка привела их на большую террасу в задней части дома, выходящую на лужайки и декоративные сады, которые перетекали в поля.
На террасе и на лужайках были расставлены столы и стулья, а у входных ворот – ряды винтажных лотков. На одних продавали мороженое, на других еду, чай со сливками, кексы и напитки.
– Сказочно! – вырвалось у Полли. Она так и не отпустила руку Гейба. – Все одеты потрясающе! Кроме нас с вами. Вот вас в особенности необходимо нарядить.
Из дома сквозь открытые двери доносились звуки свинга, входили и выходили люди из другого мира: женщины с ярко накрашенными губами и замысловатыми прическами, мужчины в старинной военной форме, девушки в широких объемных юбках и с волосами, завязанными в конский хвост, кавалеры, у которых волосы блестели от бриллиантина. Все походило на бал-маскарад.
Гейбу подобное никогда не нравилось. Жизнь и без того загадка, так зачем усложнять ее, притворяясь кем-то другим и подражать тем, кто давно умер?
– Хорошо, что дождь кончился.
Полли фыркнула:
– И еще говорят, что англичане помешаны на погоде. Гейб, давайте войдем в дом.
– Ну как? – Полли покрутилась перед Гейбом в шелковом платье с рисунком в цветочек. Она не удержалась от возможности завить волосы и поменять наряд.
– Вы похожи на героиню из фильма, – сказал он.
– Я так и хотела, – заметила она. – Конечно, это не двадцатые годы, но сойдет. Вам тоже надо что-то приобрести. Пиджак, например. Или шляпу! Нам надо купить вам шляпу. Господи, как интересно! Почему я так долго этого не делала?
Она потащила упирающегося Гейба к прилавку с военными мундирами.
– Поищем, – заявила она. – Какой хотите? Сухо путные войска, авиация или флот?
Полли сознавала, что уж чересчур говорлива, импульсивна. Но это лучше, чем грустить и волноваться. Ей почти удалось обмануть себя, убедить, что все хорошо, что ничего не изменилось.
– Встряхнитесь. – Она приложила к Гейбу китель. – Это ведь вы хотели устроить выходной, сменить обстановку. Забыли?
– Oui. – Он улыбнулся, но улыбка получилась натянутой и озабоченной.
Он беспокоился за нее. За никому не нужную, одинокую.
Вдруг платье потеряло блеск и шик, помада на губах стала слишком густой. Все померкло. А ей хотелось провести день, чтобы забыть обо всем, день без ответственности, без решений.
– Мне душно. – Полли побежала прочь от Гейба, не слыша, как он кричит ей вслед.
В зале для танцев продолжал громко играть оркестр, пары изощрялись на танцполе, выполняя сложные подскоки и брыкания. В другое время Полли присоединилась бы к зрителям, восторженно аплодируя каждому смелому па, но она чувствовала себя в западне. Полли остановилась на террасе у лотка с мороженым, купила газированной воды и отнесла стакан к столу, где начала рассматривать свои покупки.
Чего только она не накупила! Несколько старых детективов, пудреницу в форме ракушки с цепочкой, чтобы носить на запястье, две парные десертные тарелки с розочками и подставка для пирожных с таким же рисунком, и еще флажок, сделанный из куска старого платья. В детской флажок выглядел бы очень мило…
Детская…
Холодный металл поверхности стола под ладонями возвратил ее в действительность. Она беременна, и никакие экспромты этого не изменят.
Уже в сотый раз на этой неделе Полли положила руку на живот, но теперь не в шоке, не с болезненным ощущением.
– Привет, – прошептала она.
Она больше не будет одна.
– Хотите мороженого?
Полли отдернула руку с живота. Перед ней стоял Гейб.
– А что это на вас надето?
– Французского мундира не нашлось, поэтому я вместо этого взял шляпу.
Шляпа-трильби должна была выглядеть несуразно с джинсами и футболкой, но в ней Гейб смотрелся сексуально.
– Вам идет.
– А что у вас? – Гейб кивнул на пакеты, разложенные на столе.
– Да всякие мелочи. – Она встретилась с ним взглядом. – Вот флажок для детской.
Он сдвинул трильби на затылок и с сомнением в голосе произнес:
– Надеюсь, что ему это понравится.
– Это может быть она, но в любом случае мой ребенок волен любить все, что захочет. – Полли чувствовала, что голос прозвучал сварливо.
– Полли, как насчет мороженого?
– А! Нет, спасибо. Я хочу просто пройтись. Окрестности очень красивые.
Гейб с сомнением посмотрел на небо.
– Облака уж больно темные.
Полли встала и подхватила свои пакеты.
– У вас есть шляпа. Гейб, вы долго не продержитесь в Англии, если не сможете вынести несколько капель дождя.
– Несколько? Эта противная изморось… – произнес он, презрительно растягивая слова. – Не могу понять, почему норманны не повернули обратно и не возвратились домой, как только причалили и увидели это небо.
Полли бодро зашагала в сторону от дома по мокрым лужайкам к едва заметной тропинке, усыпанной щепками.
– Римляне, викинги, норманны… Независимо от того, идет дождь или нет, мы до сих пор ценный трофей.
Гейб хмыкнул, но ничего не ответил, и они молча шли в сторону леса. Через минуту Гейб протянул руку и забрал у Полли пакеты. Она возражать не стала.
Они немного побродили среди деревьев. Полли наслаждалась сельской свежестью, пьянящим запахом мокрых листьев, смешанным с запахом влажной земли и древесных опилок с тропинки.
И тут, как в сказке, перед ними появилось декоративное озеро с темно-серой каменной башней на краю, ее зубчатая остроконечная верхушка почти задевала облака.
– Что это? – удивленно воскликнул Гейб. – Мы набрели на съемочную площадку фильма ужасов?
– Это "причуда", искусственная башня. Видите ли, два века назад все были одержимы постройкой готических руин в живописном месте. Примерно в те времена, когда у вас отрубали головы аристократам, – пояснила Полли.
– Если они тратили деньги на подобные дурацкие причуды, то понятно, почему им отрубали головы.
– Отсюда и название. Хотите взглянуть? Там может оказаться принцесса, которую надо спасти.
У них заняло несколько минут, чтобы подойти к башне. Полли приподнялась на цыпочки, пытаясь заглянуть внутрь, но узкие щели, которые служили окнами, были слишком высоко.
– Где же дверь?
Гейб обошел башню.
– Здесь, – сказал он. – Хотите рискнуть? А вдруг вас похитит всадник без головы?
Полли тоже подошла к массивной дубовой двери с огромными железными гвоздями на скобах.
– Дверь закрыта?
– Есть лишь один способ это узнать. – Гейб ухватился за тяжелое железное кольцо и повернул. Кольцо заскрипело, и дверь открылась. – Там темно.
– Вы боитесь духов? – поддразнила она Гейба.
– Non, не духов. Пауков и крыс скорее. Я их недолюбливаю.
Крыс? Полли отпрянула от двери.
– Вы думаете, что там есть крысы?
– Сотни. И еще тараканы, – пообещал ей он.
Она сердито на него посмотрела:
– Отойдите – я войду.
Гейб с галантным поклоном дал ей пройти вперед.
– Как жаль – никаких лестниц. И никакой королевской особы, томящейся в заточении. – Полли медленно обошла круглую комнату с серым плиточным полом. Стены поднимались к остроконечной башне, других этажей не было. Сырости не чувствовалось, и присутствия крыс не наблюдалось.
– Я все-таки не понимаю, зачем это нужно? – спросил Гейб.
Полли развела руками:
– Наверное, для тайных свиданий.
– А! Благородный господин встречается с дамой сердца. – Гейб прислонился к стене. Руки скрещены на груди, на лице – веселая усмешка, шляпа залихватски сдвинута назад.
Полли задрала голову, разглядывая окна.
– Или хозяйка дома встречается здесь с егерем. Или с конюхом.
– Вы бы так поступили? Убежали бы тайком, чтобы встретиться с егерем? – пристально глядя на Полли, спросил Гейб.
Их глаза встретились, и между ними вспыхнул обжигающий заряд.
– Или с конюхом, – хрипло произнесла Полли.
– Ну конечно. Чем бы вы занимались с конюхом в этой комнате далеко от всех и всего? – Глаза Гейба потемнели, смотрят пристально. Трудно не погрузиться в их темную глубину. Полли перевела взгляд на его рот – она помнила, какие крепкие у него губы, какие настырные.
Жар полыхал у нее во всем теле.
– Я не знаю. – Голова была занята Гейбом, во рту пересохло, она кожей ощущала тепло, исходящее от него, его глаза ласкали. Сил сдвинуться с места не было, от прилива желания гудело в жилах.
– Non? – Он отошел от стены и приблизился к ней. – Вы пришли сюда поговорить? Или?.. – Он поднял руку к ее лицу, осторожно провел пальцами по щеке.
Его пальцы, как перышки…
– Или… – прошептала она.
Он стоит так близко, она может коснуться его, а он может ее обнять, крепко обнять. Ей надо всего лишь сделать шаг вперед, прильнуть к нему, поднять лицо.
Желание становилось все требовательнее, сердце громко колотилось, каждый нерв трепетал. Ей необходимо прижаться к нему. Поцелуй… она должна его поцеловать, ощутить его вкус.
Всего один шаг.
– Смотрите, да это замок!
Громкие голоса извне обрушились на нее, как тот стакан с холодной водой, которую она вылила на Гейба. Это ее привело в чувство. Полли отступила назад.
– Я устала. Пора ехать домой.