Эстебан избавил жену от нее так умело, что та лишь задохнулась от изумления. Затем погрозила ему кулаком, но он перехватил ее руку и припал к губам. Джасмин протестующе застонала. Но можно ли остановить лавину, срывающуюся с гор? Губы его пылали жаром, поцелуй подчинял себе - и молодая женщина разом утратила способность сопротивляться. Она высвободила руку и запустила пальцы в его иссиня-черные волосы. А поцелуй все длился. Джасмин чувствовала, как гулко бьется сердце мужа, ощущала его прерывистое дыхание. Все ее тело, каждый мускул, каждый нерв чутко отзывались на его прикосновения. Но вот Эстебан оторвался от ее губ и поглядел на жену сверху вниз. В глазах его не читалось ни издевки, ни спортивного азарта, лишь неутолимое желание.
- Ты ездил к ней? - с болью в сердце прошептала Джасмин.
- Нет, - качнул головой Эстебан.
- Она была у твоей матери?
- Да.
Джасмин изо всех сил дернула его за волосы так, что Эстебан поморщился.
- Ты с ней говорил? Ты к ней прикасался?
- Нет, - ответил он. - Зачем? - Во взгляде его так и читалось: пойми, поверь!
Губы молодой женщины беспомощно задрожали.
- Я тут себе навоображала всякого, - убито призналась она.
- Я держу в объятиях ту единственную женщину, которая способна пробудить во мне мужчину, - хрипло произнес Эстебан. - С какой стати мне довольствоваться меньшим?
- Прошло три года, - напомнила Джасмин. - За три года может произойти всякое.
- Ты мне изменяла? - взревел он.
- Нет, никогда.
- Тогда зачем вообще весь этот разговор? - Больше они не спорили, потому что Эстебан вновь припал к ее губам, а сильные руки стали ласкать ее с таким самозабвенным исступлением, что Джасмин разом утратила и волю, и желание сопротивляться. Наверное, я одержима им, позже решила про себя молодая женщина, сворачиваясь калачиком в его объятиях, прижимаясь щекой к его плечу и перебирая пальцами черные шелковистые завитки на его груди. На всей земле не нашлось бы больше места, где бы она предпочла находиться… И в то же время подобная зависимость делала ее невероятно уязвимой и беспомощной. Любить такого мужчину, как Эстебан, тяжкое испытание. Справится ли она сейчас или позорно проиграет, как три года назад?
Джасмин тихонько вздохнула. И сердце Эстебана забилось быстрее. Да, сейчас жена уютно устроилась в его объятиях, но он-то знает, что еще далеко не все проблемы их супружеской жизни решены. Не попытаться ли разом вытащить их на свет Божий и разрешить прямо сейчас, разрубить гордиев узел одним ударом?
Теперь вздохнул и Эстебан. До чего же ему не хотелось вступать в объяснения! Веки его отяжелели, по телу разливалась приятная истома. Золотые локоны Джасмин в беспорядке рассыпались по подушке, ее теплое дыхание щекотало ему грудь, волной накатывал сон. Джасмин перекатилась на бок и поцеловала его в лоб, затем снова вздохнула. Блаженной удовлетворенности как не бывало. Эстебан приподнялся на локте и озабоченно склонился над женой.
- Это что еще за меланхолические вздохи? - спросил он.
- Вовсе не меланхолические.
Эстебан скептически изогнул бровь. Джасмин опустила ресницы, такие темные по контрасту с фарфорово-бледной кожей лица. А до чего милы эти капризные пухлые губки, хотя саму Джасмин "милой" не назовешь. Красивой, желанной, восхитительной - сколько угодно. Милой - нет уж, увольте.
- Меня одолевает искушение притиснуть тебя к стене и учинить тебе допрос третьей степени, возможно с применением пыток, - признался Эстебан. - Мы только что предавались любви. Ты вскрикивала в моих объятиях, льнула ко мне, словно я единственный, кто в состоянии удержать тебя на краю пропасти. Ты сказала, что любишь меня…
- Ничего подобного! - возмутилась Джасмин.
- Ну, не сказала, значит, подумала, - непринужденно поправился Эстебан, демонстрируя полное равнодушие к семантическим тонкостям. А затем осторожно отвел с ее лба золотой локон и посерьезнел. - Нам надо поговорить, любовь моя. О том, почему мы расстались.
В карих глазах отразился ужас, а в следующий миг в них блеснули слезы.
- Нет! - воскликнула Джасмин и, спрыгнув с кровати, бросилась вон из спальни.
Эстебан поспешно накинул халат и поспешил за женой. Она стояла у окна в соседней спальне, потерянно кутаясь в белый махровый халатик. При виде этой одинокой, несчастной фигурки в груди у него стеснилось. В лице Джасмин не осталось ни кровинки.
- Не довольно ли убегать? - мягко спросил он. - Пойми: бегство не самый лучший выход. Если мы вместе не проанализируем прошлое, то , как нам двигаться дальше?
Джасмин дрожала всем телом. Как она могла забыть, что он с нею сделал? Как могла обнимать его, прекрасно зная, какой он негодяй? Сердце у нее ныло, в горле стоял комок. Ей отчаянно захотелось ранить стоящего перед нею Эстебана так же больно, как некогда ранил ее он.
- А зачем нам что-то анализировать? Ты не хотел нашего ребенка, - еле слышно выдохнула Джасмин.
Эстебан поморщился, точно от удара.
- Это не правда.
- Правда, - не отступалась она. - А когда я забеременела, ты ко мне охладел.
- Да нет же! - возмущенно запротестовал он.
- Я тебя только раздражала, и ты этого нисколько не скрывал. - Да, Эстебан прав, подумала Джасмин. Нельзя убегать от прошлого, необходимо поговорить начистоту. Еще не хватало повторить те же ошибки, принять похоть за любовь, которая затем обернется сожалением, разочарованием и горечью. - Тебе вообще не стоило на мне жениться, мы же оба это знали, ведь ты уже получил от меня к тому времени то, чего жаждал. Но нет, ты возвысил меня из "низов", окружил немыслимой роскошью, привез в богатый особняк и ждал, что я по гроб жизни буду тебе благодарна. И как же я тебе отплатила за твое великодушие, за безмерную доброту и щедрость? Отказалась под вас подлаживаться! Отказалась с кроткой улыбкой отвечать: "Да, мама, спасибо, мама", - когда твоя мать читала мне лекции о том, как следует себя вести.
- Она пыталась облегчить тебе жизнь советом-другим.
- Она холодно и безжалостно критиковала все, что бы я ни делала. Да что там, я ее настолько шокировала, что поразительно, как у нее вообще хватало выдержки находиться со мной в одной комнате!
- А ты и рада была ее шокировать, верно? - заметил Эстебан. - Или, может, ты нарочно ее подначивала, чтобы она выступала в не лучшем свете?
- Я просто старалась держаться от нее подальше, - сказала Джасмин. - Ты разве не заметил? - Сердце у нее пульсировало тупой болью. - Я отыскала людей моего круга и стала общаться с ними. - Широким жестом молодая женщина обвела вокруг себя, словно пытаясь охватить Жерону в целом.
- Например, Санчо.
- И что это ты так презрительно морщишься, Эстебан? - язвительно осведомилась она. - Если ты не видишь разницы между: "Послушайте, Джасмин, а стоит ли носить эти кошмарные брюки?" и "Ах, guapa, до чего ты сегодня хороша и свежа, прямо как роза в моем саду", - то для меня эта разница очень даже ощутима. А уж что до фраз вроде: "Увы, Джасмин, но бывает так, что ребенок случается не ко времени и ужасно некстати…". - К горлу молодой женщины подступил комок, и она судорожно сглотнула. - Такие слова в устах матери твоего мужа отнюдь не укрепляют и без того непрочный брак.
- Моя мать не могла сказать ничего подобного, - запротестовал Эстебан, бледнея как полотно, но он чувствовал, что жена говорит правду. - Она не повела бы себя так…
- Жестоко? - докончила за мужа Джасмин. - А ты сам? "Пожалуй, оно и к лучшему", - глухо процитировала она его же слова. - "Мы к этому еще не готовы…"
Эстебан резко повернулся, подошел к окну и встал, вглядываясь в темноту. Джасмин отчаянно хотелось обрушиться на его широкую спину с кулаками. Он разбередил ее самые горестные, самые черные воспоминания, и все худшее, что только было в их браке, вырвалось на свободу и грозило сокрушить ее, уничтожить.
- Говоря это, я стыдился собственных слов, - еле слышно признался он.
- Мне тоже в тот момент было стыдно за тебя, - кивнула Джасмин, затем она подошла к комоду, извлекла из него свежую ночную рубашку и пошла в ванную.
Дверь она запирать не стала. На этот раз она убегать и не думала. Ни от прошлого, ни от Эстебана. Он встал в дверном проеме. Повернувшись к нему спиной, Джасмин сбросила халат и надела рубашку.
- Ты была безутешна. Я просто не знал, с какой стороны к тебе подступиться, - глухо произнес он.
- Вовсе нет. Ты был ужасно занят, тебя вызвали в больницу с какого-то важного заседания, - излагала Джасмин собственную версию событий. - Притом что тебе вообще не хотелось никаких детей. В итоге тебе пришлось иметь дело с истеричкой, напрочь неспособной оценить мудрость присловья: "Пожалуй, оно и к лучшему".
- Да, я в самом деле не очень хотел, чтобы ты забеременела! - рявкнул он. - Я действительно не планировал так скоро завести ребенка!.. Но это не значит, что я не переживал вместе с тобой.
Джасмин ушам своим не верила. У него хватило-таки смелости признать правду! Неудивительно, что лицо его приняло такой мертвенно-серый оттенок.
- Мы оба были слишком молоды. Да и брак наш был на грани краха. Мы почти перестали общаться на каком бы то ни было уровне…
- В том числе и в постели!
- Да, и в постели тоже. - Эстебан скрипнул зубами и, внезапно подавшись вперед, схватил ее за плечи. - Я тебя обожал! Ты меня с ума сводила! Ты ослепляла красотой, злилась и дерзила, от твоей храбрости у меня просто дух захватывало. Держать тебя в объятиях было все равно, что редкий, ценный дар судьбы! Но наш брак не успел продвинуться дальше стадии всепоглощающей чувственной одержимости, когда ты стала избегать меня. Я не знал, что делать, потому что останавливаться не собирался.
- Правда?
- Правда. - Внезапно успокоившись, Эстебан уронил руки и отступил назад. - Ты казалась такой хрупкой, такой слабой, точно на мелкие осколки разобьешься, стоит к тебе пальцем прикоснуться.
Эстебан вернулся в спальню. На сей раз, Джасмин последовала за ним.
- А ты не мог мне сказать обо всем этом, вместо того чтобы держаться со мною холодно и отстраненно?
- Что я мог тебе сказать? Дескать, я эгоистичная свинья и воздержание мне претит? - Он зло рассмеялся, и с губ его сорвалось крепкое ругательство. - Я презирал сам себя. Я уже и не знал, что происходит в моей голове! А когда у тебя случился выкидыш, я поверил, что и в самом деле хотел этого. И наказание не заставило себя ждать: я потерял тебя. Я был готов на все, лишь бы избавиться от мучительного чувства вины.
- И ты позволил мне уехать. - Перед Джасмин забрезжил слабый свет.
- В какой-то мере для меня это стало облегчением. Слишком уж жесткую эмоциональную зависимость от тебя я испытывал.
- И ты разбил мне сердце, - пожаловалась она. - Тебе не приходило на ум, что я в тебе отчаянно нуждалась?
Эстебан покачал головой.
- Я сам себя презирал. Так что мне не составило труда убедить себя в том, что и ты меня презираешь.
- Так и было.
Воцарилась тишина. Джасмин беспомощно оглядывала спальню, отделанную в небесно-голубых тонах, и удивлялась, как это безмолвие может причинять такую невыносимую, почти физическую боль.
- Твоей вины тут не было, - наконец прошептала она. - Я имею в виду потерю ребенка. - И сглотнула слезы, поймав на себе его взгляд, такой молящий, такой беспомощный. - По статистике при первой беременности выкидыш на ранней стадии случается довольно часто. Нам просто не повезло…
Голос Джасмин беспомощно прервался. Она отвернулась и обхватила себя руками за плечи, стараясь унять нервную дрожь. Но тут ладони мужа накрыли ее руки. В кои-то веки, чувствуя себя под надежной защитой, Джасмин всхлипнула.
- Меня тоже терзало чувство вины, - глухо покаялась она. - Мне казалось, что, как женщина, я доказала свою несостоятельность по всем статьям, проиграла во всех отношениях. Я уехала, потому что не смогла больше выносить сочувственных взглядов. Мне казалось, что все думают, будто утрата ребенка раз и навсегда подвела итог нашему несчастливому браку.
Эстебан промолчал. Он лишь крепче сомкнул объятия, утешающие куда лучше слов. Шмыгнув носом, Джасмин повернулась и уткнулась лицом в плечо мужа.
- Будем считать, что судьба дает нам еще шанс, - сказал он, и Джасмин кивнула. - Вместо того чтобы сражаться друг с другом, мы будем учиться разговаривать.
Она кивнула снова.
- Если ты услышишь что-то для себя неприятное, ты скажешь об этом мне, а я внимательно тебя выслушаю.
Последовал третий кивок.
- Только не пугай меня этой своей новообретенной кротостью, - улыбнулся Эстебан. - А то я с непривычки начинаю нервничать.
- Кротость тут ни при чем, - тихо возразила Джасмин. - Мне просто приятно слушать, как вибрирует твой голос у моей щеки.
Эстебан глухо зарычал, подхватил жену на руки и жадно припал к ее губам. Поцелуй повлек за собой новые ласки и возвращение на такую знакомую супружескую кровать…
8
Они уснули в объятиях друг друга, а проснувшись, вместе приняли душ. Расстались они лишь на несколько минут, не более, когда Джасмин пришлось вернуться в свою спальню и подыскать себе какую-нибудь одежду.
Вновь они встретились на террасе. Тогда-то на безоблачный доселе небосвод и набежало первое облачко. Эстебан спустился к завтраку в деловом костюме и при галстуке. Выглядел он "на все сто", но Джасмин так хотелось, чтобы сегодняшний день муж провел с ней.
- Я отлучусь только на пару часов, - пообещал Эстебан, заметив, как жена изменилась в лице. - Просто одно наложилось на другое, - посетовал он. - Сам я в Жерону вернулся лишь несколько недель назад, а до того долго жил за границей. А тут еще свадьба брата.
Интересно, и что Эстебан де Ривера поделывал за границей? - встревоженно подумала Джасмин. Но сейчас ей меньше всего хотелось предаваться мрачным мыслям, поэтому она весело улыбнулась и полюбопытствовала:
- Так когда же свадьба?
- На следующей неделе, - поморщился Эстебан. - И как глава семьи, я вынужден присутствовать на всевозможных предсвадебных обедах, ужинах и приемах, что задает моя мать, а также сопровождать ее на обеды, ужины и приемы в особняк Тенорьо. Вот поэтому мне и пришлось вчера тебя покинуть. - Он налил жене кофе. - И сегодня меня ждет то же самое, разве что удастся уговорить тебя составить мне компанию.
Улыбка Джасмин угасла. Она отвела глаза, спешно пытаясь придумать хоть какую-нибудь убедительную отговорку. Спасение пришло к ней в обличье ее матери. Кэтрин Уолдрон вышла на террасу, опираясь на костыли, и вид у нее в отличие от вчерашнего был весьма цветущий.
- Что я вижу! - восхищенно воскликнул Эстебан, поднимаясь. - Чудеснейшее из зрелищ! Suegra mia, оказывается, ваши стройные ножки и святого сведут с ума, а в кресле их толком и не рассмотришь!
- Полно тебе, негодник! - отмахнулась Кэтрин, раскрасневшись от удовольствия.
- Сама не знаю, в чем тут дело, или жара спала, или в воздухе посвежело, да только сегодня я чувствую себя не в пример лучше вчерашнего.
Джасмин поспешно встала, чмокнула мать в щеку, выдвинула для нее стул, терпеливо подождала, пока та усядется. Эстебан видел, какой нежной, трогательной заботой молодая женщина окружает мать - совершенно ненавязчиво, как бы между делом. А еще он заметил, что Джасмин испытала явное облегчение оттого, что неприятный разговор прервался. Эстебан подошел к внутреннему телефону, распорядился, чтобы с кухни принесли чай для Кэтрин, и вновь вернулся к столу. Мать и дочь вполголоса обсуждали, хорошо ли Кэтрин провела ночь. Подоспела Кармен с чайником. И вновь ушла - за омлетом и виноградным соком. Эстебан задумчиво потягивал кофе, отмечая, что Джасмин изо всех сил старается не смотреть в его сторону.
Сегодня на ней были голубые джинсы и синий топ с серебристой отделкой. Волосы, не сколотые в пучок, свободно рассыпались по плечам - значит, убегать она не собирается. Да, Джасмин обидчива, вспыльчива, язвительна, всегда готова дать достойный отпор, но при этом ужасная трусиха. Как много времени Эстебану потребовалось, чтобы это осознать! Он завороженно любовался тем, как золотые пряди сияют в солнечном свете, точно расплавленный металл, как искрятся карие глаза, а пухлые, капризные, так и зовущие к поцелую губы прикасаются к краю чашки. Эстебан дождался, чтобы женщины допили чай, и непринужденно забросил приманку, отлично зная уязвимое место Джасмин.
- Кэтрин, - промолвил он, намеренно не глядя на жену, - мы с Джасмин сегодня приглашены на вечер. Нам было бы очень приятно, если бы вы составили нам компанию.
Расчет оказался безошибочным. Насколько помнил Эстебан, до злополучной автокатастрофы Кэтрин обожала шумное общество и вечеринки. Хотя работала она продавщицей в цветочном магазине, жизнь вела весьма бурную.
- Вечер, говоришь? - Глаза ее восторженно заискрились. - А вы, правда, не возражаете взять на буксир старую больную инвалидку?
Джасмин бросила на мужа испепеляющий взгляд. Тот невозмутимо изогнул брови, ничем не выдав, что кровь в нем разом вскипела, а голова пошла кругом. Эта женщина возбуждала его, не прилагая к тому ни малейших усилий.
- Мы не развлекаться в Жерону приехали, - напомнила Джасмин обоим. - Нам даже надеть нечего.
Кэтрин огорченно сникла. И Джасмин немедленно почувствовала себя прескверно, точно больную кошку пнула.
- Нет проблем, - весело возразил Эстебан. - Эту оплошность можно исправить в течение часа.
- Ну конечно! - вновь просияла миссис Уолдрон. - Джасмин, у нас же целый день впереди. Мы вполне успеем пройтись по магазинам. Давно пора себя побаловать!
Ненавижу тебя, говорили золотисто-карие глаза. А оскорбленно надутые губы, напротив, сделались еще заманчивее.
- А кто устраивает вечеринку?
С самообладанием профессионального игрока Эстебан сосредоточил все свое внимание на теще и объяснил, что сегодняшний прием устраивают в особняке семейства Тенорьо, расположенном в двадцати минутах езды от Жероны по направлению к Фигересу.
- Бессовестный жулик, - ровным тоном произнесла Джасмин по-испански. - Ты же знаешь, что я не хочу никуда идти.
- Что ты сказала? - переспросила мать, не знающая испанского.
- Она говорит, что поход по магазинам вас утомит, так что вам и вечеринка не в радость окажется, - солгал Эстебан. - Так что мы решим проблему, как водится у богачей и аристократов, этих презренных кровопийц: попросим привезти вечерние платья прямо сюда. А вы на досуге примерите.
Услышав про "презренных кровопийц", Кэтрин весело рассмеялась. Джасмин же сидела с каменным лицом.
- Только попробуй что-нибудь выкинуть, и тебе не поздоровится, - пригрозил он по-испански.
- Что он сказал? - полюбопытствовала Кэтрин.
- Эстебан хочет, чтобы ты подобрала себе что-нибудь в высшей степени скандальное - с декольте и разрезами, - с ехидной улыбочкой "перевела" Джасмин.
Молодой человек расхохотался. А что еще ему оставалось? Он понимал, что сам напросился. Но до чего же это забавно, когда жена говорит на твоем языке! Однако пора было уносить ноги - прежде, чем Джасмин придет в голову идея загнать его в угол. Вот тогда он точно до офиса не доберется. Поднявшись, Эстебан попрощался с Кэтрин, поцеловал жену в холодную щеку и удалился, ощущая приятное, волнующее возбуждение.
- Ты разве не хочешь пойти на вечер, Джасмин? - осведомилась Кэтрин, видя, каким негодующим взглядом дочь проводила мужа.