Роковое наваждение - Оливия Гейтс 2 стр.


– Очень многие пришли на похороны. Даже конкуренты по бизнесу и недоброжелатели. Надин для меня целый мир. И Петрос стал братом, которого у меня никогда не было. Люди смогли оставить разногласия и просто утешить меня. Но только не ты.

Горечь еще сильнее заполнила сердце Наоми. Она наконец поняла, почему его отсутствие стало для нее болезненным ударом.

– Я всегда стыдилась, что бросилась тебе на шею, но в день похорон по-настоящему возненавидела себя за то, что так долго оставалась с бессердечным мужчиной. Когда ты не откликнулся на последнюю просьбу умирающего друга, не приехал сказать мне несколько слов сочувствия, я поняла, какую совершила чудовищную ошибку. За всю жизнь я никого так не ненавидела.

– Я и не думал, что ты захочешь в столь сложный для тебя момент видеть или даже слышать меня.

– Хочешь сказать, что не приехал и не позвонил, беспокоясь о моих чувствах? Попробуй обмануть кого-то другого.

– Я говорю о том, как думал тогда. Но причина иная.

Наоми поняла, что снова попалась в ловушку. Он не скажет ничего, никогда и ни перед кем не будет оправдываться или искать понимания. Все люди прибегают к необходимой лжи, стараются сдерживать настоящие чувства или говорят что-то просто из вежливости, чтобы не обидеть. Но только не Андреас. И когда же наконец она это усвоит? Как же она была глупа, когда бросилась в его объятия, отдала душу и тело! Даже сейчас, когда Андреас понял, что тогда ей была необходима поддержка знакомых и близких людей, он не сочувствовал ее потере.

Внезапно Наоми почувствовала невероятную усталость. Она так долго старалась выглядеть сильной. Сначала для матери, потом для Надин, Доры и Ханны. Она выбита из равновесия. Он снова ворвался в ее мир, а у нее нет сил с ним бороться.

Наоми подошла к Андреасу, уже не беспокоясь, что он увидит, насколько хрупкой и беззащитной она стала.

– Какими бы причинами ни руководствовался, ты правильно сделал, что не пришел на похороны. От твоего присутствия я чувствовала бы себя хуже. Неправильно то, что ты сейчас вернулся. И не важно, что привело тебя. Просто уходи. Пожалуйста.

Он взял ее за руку, прикосновение вышло теплым и нежным. Казалось, не прилагая усилий, он притянул ее к себе, усадив на колени, погружая в свою силу, окружая теплом. Через мгновение Наоми почувствовала вибрацию. Его мобильник. Затуманенный разум прояснился, и она попыталась вырваться из объятий Андреаса. Он сжал ее сильнее.

– Не надо, omorfiá mou. – Она задрожала, услышав, как он своим прекрасным голосом называет ее "моя красавица" на греческом. Все еще удерживая ее, Андреас достал телефон, собираясь сбросить звонок, и недовольно застонал, увидев имя на дисплее. – Мне нужно ответить. Мы продолжим.

Каким-то невероятным образом Наоми удалось высвободиться, и она поспешила на диван.

– Нет, не продолжим.

Он бросил на нее прожигающий взгляд, ответил на звонок, произнеся имя Стефанидеса. Неужели? Через некоторое время прозвучало "Кристос". Значит, он. Человек, который однажды угрожал, что сломает ей коленные чашечки или чего похуже. Именно с этого началась история с Андреасом. Они с Малькольмом приехали на Крит открывать новый офис компании и уже было собирались заключить сделку, когда их окружили бандиты, которые передали предупреждение от Кристоса Стефанидеса, местного бизнесмена, занимающегося недвижимостью. Послание было простым и понятным: или они свернут бизнес, или покинут остров в гробах. Но до того как угрозы перешли к действиям, появился Андреас и произнес лишь одно слово: "Уходите". Негодяи испарились. Андреас своим привычным равнодушным тоном сообщил, что разберется с главой бандитов, и посоветовал им пока покинуть Крит и не возвращаться до тех пор, пока он не сочтет это безопасным.

Оказавшись дома, Наоми ощутила жгучее разочарование. Единственный мужчина, к которому она почувствовала настоящее влечение, в ней не заинтересован. Надин убеждала сестру взять ситуацию в свои руки. Но Наоми не особенно верила советам чересчур романтичной Надин и поэтому была страшно удивлена, увидев Андреаса в кабинете Малькольма через несколько дней. Он снова бросил на нее пристальный взгляд, по-прежнему держа дистанцию. И, решив последовать совету сестры, она пригласила его на ужин. Тогда Андреас выдал свое знаменитое предупреждение и отверг ее.

Чувствуя себя униженной, Наоми рассказала Надин, что смелый поступок ничем хорошим не закончился. Сестра утверждала, что, возможно, Андреас полагает, что ей лучше держаться от него подальше.

О нем говорили: настоящий айсберг, мужчина без чувств, не способный на дружбу и другие отношения, чей смысл жизни в том, чтобы заполучить как можно больше власти и денег. Предпочитает короткие интрижки серьезным отношениям.

И все же Наоми всем сердцем хотела быть с ним. Она снова пришла к нему. На этот раз Андреас пригласил ее в свой номер в отеле. Андреас откровенно заявил, что никогда ничего так сильно не хотел, как овладеть ею. Но решил оставить ее в покое, понимая, что она не сможет выдержать напора его страсти.

Опьяненная желанием, Наоми заявила, что именно этого сейчас и хочет. После смерти матери ей пришлось заботиться о своей младшей сестре, поэтому она рано повзрослела. Да и занявшись бизнесом, она научилась рисковать. Но ее тянуло к Андреасу с невероятной силой.

Той ночью она позволила ему закружить себя в урагане страсти. Секс, даже по мнению Андреаса, был просто восхитительным, удовольствию не было конца, желание возрастало. Но очень скоро Наоми заметила, что испытывает чувства к нему. И, если не считать равнодушие Андреаса, он именно тот мужчина, которого она может уважать и любить. Умный, целеустремленный, дисциплинированный, властный, он обладал и другими качествами, которые ей нравились в мужчинах. И еще фантастический любовник.

Спустя четыре месяца отношений Наоми решила, что им лучше всего расстаться, оставить друг о друге только чудесные воспоминания. В ответ на признание Андреас задумчиво посмотрел ей вслед и даже не попытался остановить.

– Кристос передавал тебе привет.

Сердце екнуло, когда Наоми услышала спокойный голос Андреаса, вернувший ее из воспоминаний к жестокой реальности. Она недовольно нахмурилась:

– Скажи, что я отправляю его "привет" обратно. И, когда он его получит, может засунуть туда, где не светит солнце.

Андреас слегка приподнял брови, похоже радуясь.

– Он будет в шоке от того, что такая леди, как ты, может быть настолько грубой. Особенно если учесть, что он испытывает к тебе симпатию.

О да, этот бандит хотел завладеть ее "солнечной красотой" как частью деловой сделки.

– Я совершенно точно не разделяю его чувства.

– И это делает тебя еще более желанной в его глазах. Обычные мужчины понимают, что женщина-богиня вроде тебя никогда не ответит взаимностью, высокомерная и недосягаемая. Теперь я понимаю причину твоей ненависти ко мне. Но почему Кристос попал в опалу? Конфликт между вами давно уже разрешился.

Собрав остатки сил, Наоми подвинулась и села на самый край дивана.

– Послушай, не думаю, что ты пришел хвастаться успехами в бизнесе или проверить на мне собственную неотразимость.

– Я не планировал прикасаться к тебе сейчас. Но, кажется, ничего не изменилось. Нас безумно влечет друг к другу.

– Хватит, Андреас. Говори, зачем пришел.

Андреас долго смотрел на нее, а потом, как всегда, с холодным равнодушием склонил голову.

– Как пожелаешь. Я пришел заявить о своих правах на Доротею.

Глава 3

Вскочив, Наоми бросила на Андреаса злобный взгляд. В его глазах читались равнодушие и холодная откровенность.

Наоми дала волю гневу:

– Что за больные фантазии?

Он медленно поднялся:

– Это вовсе не шутка. Когда Петрос мне позвонил…

– Ты не приехал.

– Мне и не нужно было. Он позвонил мне, чтобы я…

– Меня не волнует причина его звонка, как и твои дальнейшие слова. Дора принадлежит мне.

– Дора дочка Петроса.

Сердце Наоми бешено забилось.

– И моей сестры. – После трагедии, унесшей жизнь Надин, прошло так мало времени, а потеря была еще свежа и болезненна, и Наоми не успела приступить к оформлению нужных документов на удочерение Доры. – Петрос был единственным ребенком в семье, его родители умерли, поэтому у Доры из самых близких осталась только я. Поэтому она моя.

– Петрос хотел, чтобы она осталась со мной.

– Господи, всякий раз, когда я думаю, что знаю, насколько низко ты можешь пасть, оказывается, я ошибаюсь.

– Отношение ко мне – твое лично дело и никак не меняет того, что Петрос, отец Доры, хотел, чтобы она жила со мной.

Наоми развернулась лицом к Андреасу, который внимательно наблюдал за ней с задумчивым выражением на лице. Да, он не шутит, совершенно серьезен.

– Я понимаю, ты шокирована, но я надеялся донести до тебя эту весть в более спокойной обстановке. Похоже, нам не удастся нормально поговорить из-за твоего упрямства.

– Ну, конечно, вини меня во всем. Это же я мучила тебя на протяжении полугода просто так, смеха ради, и лишь потом даровала тебе свободу. Это я проигнорировала последнюю просьбу друга и не была с ним рядом. И я стою сейчас и притворяюсь, что готова взять на себя заботу о ребенке, хотя всегда откровенно и твердо говорила о том, что не хочу иметь детей.

– Теперь уже не имеет значения, чего хочу я.

– Я скорее поверю, что ты сам сможешь родить, чем позаботиться о малышке.

Андреас добродушно фыркнул. Наоми больше всего на свете мечтала выцарапать ему глаза. Пришлось собраться с силами и прибегнуть к дипломатии, чтобы разрешить ситуацию.

– Послушай, Андреас, если тебя мучает совесть из-за того, что не был рядом с Петросом, когда он в тебе нуждался, а теперь ты решил сделать что-то для его дочери, можешь не волноваться. Петрос умер, его не вернуть, и, что бы ты ни сделал, это ему не поможет. Если в тебе проснулись какие-то абсолютно чуждые позывы позаботиться о Доре, просто заглуши их до тех пор, пока они не иссякнут.

– Я не сомневаюсь, что ты просто замечательная тетя.

– Я для Доры гораздо больше, чем только тетя. Я родила ее! Надин с Петросом так сильно хотели ребенка, а ей не удавалось забеременеть и выносить его. Я стала суррогатной матерью.

– Я знаю. Твоя связь с ней не имеет значения. Важно, что Петрос хотел, чтобы я был в ее жизни.

Наоми держалась из последних сил.

– Когда это он вообще объявил тебе об этом, так сказать, желании? По телефону? Когда, как ты утверждаешь, он не просил тебя приехать, чтобы увидеться перед смертью?

– Это как раз то, что я хотел сказать, а ты меня перебила. Он не просил меня приехать, а просил вернуться, чтобы забрать Доротею.

– История становится все более интересной. Он просил тебя об этом три месяца назад, а ты приехал только сейчас?

– Я знал, что с тобой она в безопасности.

– Потому и не спешил? Можешь и дальше не беспокоиться, возвращайся туда, где пропадал последние четыре года, и больше никогда не возвращайся.

– Я не могу и не собираюсь этого делать.

– Не упрямься. Петрос просто наговорил тебе чего-то по телефону.

– Он высказал свою просьбу в письменном виде. В завещании.

Прошла минута, прежде чем Наоми смогла что-либо сказать.

– Не могу поверить, что Петрос написал об этом в завещании. Если это и правда, он, видимо, паниковал после аварии, понимая по поведению окружающих, что Надин погибла, решил, что тоже скоро умрет. И все равно не важно, что он решил назначить тебя опекуном Доры, лучшим, чем я.

– Он не просил меня стать опекуном, а хотел, чтобы она взяла мою фамилию.

Наоми резко вздохнула. Андреас выглядел совершенно серьезным. Она попятилась и, обессилев, плюхнулась на подлокотник кресла.

– Не может быть. Ума не приложу, почему Петрос вообще мог испытывать к тебе хоть какую-то привязанность. И как он мог подумать, что Доре будет лучше с тобой, а не со мной, женщиной, которая с самого начала была ее второй матерью? Как мог подумать, что ты станешь ей настоящим отцом? Изо всех людей он выбрал тебя, человека, который ненавидит детей!

– Я никогда такого не говорил. Я просто не хочу их иметь, но сейчас выбора нет, и теперь не мне решать. Петрос четко прописал в завещании, кем видит меня для Доротеи. И я собираюсь выполнить его волю.

– Повторяю, можешь ни о чем не волноваться. Я оспорю завещание в суде. Скорее всего, Петрос составлял завещание в состоянии помешательства.

– Он подготовил документы семь месяцев назад, еще до аварии, точнее, сразу после рождения Доротеи.

Мир рушился вокруг Наоми.

– Я не верю тебе! Если завещание существует, его адвокат должен был проинформировать меня, дать мне знать, что ты имеешь права на ребенка.

– Петрос воспользовался услугами моего адвоката и отправил документы лично мне, просил ничего тебе не говорить до тех пор, пока у меня не появится возможность приехать.

Говоря это, Андреас постепенно приближался к Наоми. Казалось, на нее надвигается мощная волна, которая вот-вот раздавит и уничтожит. Он оказался перед ней, склонился ближе. Она откинулась на спинку кресла, не в состоянии выдерживать его близость. Стоит ему лишь слегка к ней прикоснуться, и она потеряет над собой контроль. Но Андреас лишь открыл кейс, стоявший около нее, достал небольшую папку с документами, открыл и положил Наоми на колени.

Словно в тумане, Наоми обратилась к папке. Все оказалось правдой. Все, что сказал Андреас.

Внезапно Наоми почувствовала резкую боль, словно ее пронзили ножом в сердце. Почему Петрос предпочел ей Андреаса, решил отдать Дору ему?

Наоми дрожащими руками закрыла папку и поспешно кинула на столик, подняла глаза, которые болезненно покалывало. Андреас продолжал внимательно на нее смотреть, словно анализируя каждую реакцию и замечая любую мелочь.

Наконец он вздохнул:

– Если хочешь, можешь проверить подлинность завещания.

– Иначе говоря, если ты подделал документы, у меня есть шанс это доказать?

– Уверен, это никому не удастся.

– Слова настоящего эксперта в подделках. Ты, случайно, не занимался махинациями в последнее время?

– Нет, в последнее время не занимался.

Как же спокойно он говорит о своих прошлых грязных делах!

– Это точно не подделка, настоящее завещание.

– Почему я должна тебе верить?

– А какие у меня причины обманывать?

– Никому на свете не известно, что творится у тебя в голове, что тобой движет. По мне, так ты можешь это делать, просто чтобы мне насолить.

– Вопреки твоим убеждениям, я никогда не хотел тебе навредить. Напротив, всегда хотел сделать счастливой.

– Как вышло, что Петрос не только любил тебя, но передал права на свою дочь?

– Значит, ты веришь в то, что это его воля?

– Я бы все отдала, чтобы это оказалось ошибкой, но да, приходится верить. – Наоми опустила голову, закрыв глаза ладонями. – Петрос, наверное, думал, что эта мера безопасности никогда не будет использована. Он был молод и должен был прожить еще как минимум пятьдесят лет.

– На самом деле он узнал о своем неоперабельном пороке сердца через два года после свадьбы.

– Что?

– Когда поставили диагноз, он выяснил, что у отца и деда было то же самое заболевание, они умерли где-то в сорок лет. Петрос боялся, что это передается по линии отца только мальчикам, поэтому и воспользовались искусственным оплодотворением, специально выбирали пол будущего ребенка.

– Не могу поверить, что Надин ничего мне не рассказала!

– Не расстраивайся. Я думаю, она поступила правильно. Она и без того загрузила тебя проблемами. Притворившись, будто болезни не существует, она подарила их семье жизнь, о которой они мечтали. Пока эту жизнь у них не забрали.

Наоми уставилась на него, чувствуя, будто попала в параллельную реальность. Впервые Андреас говорил так много. С его лица словно спала привычная маска равнодушия. Он словно действительно переживал, пытался как можно мягче донести шокирующие новости.

– Есть что-то еще, чего ты не рассказал?

Андреас пожал плечами. Рассказывать больше нечего. Наоми сомневалась.

– Значит, Петрос боялся, что недолго сможет быть отцом Доры. Но у него не было причин опасаться за жизнь Надин. Как он мог попросить тебя стать отцом Доры при живой матери?

– Он хотел, чтобы у Доротеи была полноценная семья.

– Он не воспринимал меня частью семьи?

– Он думал, что взвалит на тебя тяжелый груз, если ты станешь единственной опорой для Надин и Доротеи.

– Я всегда была самым близким человеком для Надин. И она для меня тоже, так же как Дора сейчас. Как он мог так поступить?

– Петрос знал жену, понимал, что она всю жизнь полагалась на тебя и лишь отчасти переложила этот груз на его плечи, когда они поженились. Он боялся, что после его смерти Надин будет убита горем, не сможет должным образом заботиться о дочери, снова полностью понадеется на тебя, а ты позволишь, во всем будешь их поддерживать, забудешь о собственной жизни. Он полагал, что это несправедливо по отношению к тебе.

– Он тебе рассказал это?

– Да.

Наоми прижала трясущиеся ладони к глазам, голос дрожал.

– И Петрос решил, что именно ты способен утешить убитую горем женщину и ребенка, который остался без отца, можешь стать для кого-то опорой, а кому-то любящим отцом?!

– Я не спорил с ним, а всегда делал и буду делать все, о чем он меня попросил.

– Ты сошел с ума, если думаешь, что сможешь выполнить его просьбу. Он хотел, чтобы у Доры была полноценная семья? И как ты собираешься обеспечить ее семьей?

– У меня есть семья. Очень большая.

– Семья, с которой ты вообще не поддерживаешь отношения. Своим многочисленным родственникам ты даже не удосужился сообщить, что женился, а потом развелся.

– Ради Петроса и его дочери я готов все изменить.

– Не стоит беспокоиться о том, чтобы восстановить отношения с семьей ради Доры. У нее есть семья. У нее есть я, Ханна, родственники Ханны, мои друзья и коллеги. Она вырастет, окруженная людьми, которые ее любят, и ей точно не нужен ты.

– Ты закончила? Я могу и дальше выслушивать, как ты перечисляешь мои ужасные недостатки.

– Мило с твоей стороны. Твои слова – очередное доказательство того, насколько ты бесчувственный. С меня хватит. Можешь уходить. Забудь о нас.

– Не могу и не собираюсь. Петрос был для меня единственным другом. Я исполню его последнюю волю, Наоми. И ты не сможешь меня остановить.

– Не будь таким самоуверенным. Меня не волнует подлинность завещания. Я обращусь в суд, поставлю под сомнение душевное состояние Петроса. Он думал, что скоро умрет, и, несомненно, принимал решения под давлением. Никто не передаст тебе опекунство над Дорой.

– Ты определенно не знаешь, как проходят слушания по делам семьи. Я гораздо богаче тебя и влиятельнее, чем многие. Отец Доротеи официально назначил меня ее опекуном. А твоя сестра сделала это для тебя?

– Возможно, тебе удастся через суд получить опекунство над Дорой, а ты подумал, как будешь жить, когда она станет твоей? Доре будет лучше в детском доме, чем с тобой.

– Твое отношение ко мне не имеет значения. Доротея уже носит фамилию Сарантос. Все остальное лишь формальности.

Андреас направился к двери. Для него разговор был окончен.

Назад Дальше