– Если решишь пойти по трудному пути, я готов к долгой дорогостоящей битве, которую ты в конце концов неминуемо проиграешь.
Глава 4
На следующий день Наоми выглядела еще хуже, чем четыре года назад, когда, полностью раздавленная, уходила от Андреаса. И даже хуже, чем после смерти Надин. Она была бледна, голубые глаза поблекли, даже густые белокурые волосы выглядели тусклыми. После разговора с адвокатом, который разрушил надежды на малейший шанс выиграть в суде, она повстречала двух знакомых. Те были так обеспокоены ее внешним видом, что подумали, будто она заболела.
У двери в свою квартиру Наоми остановилась, сжав до боли ключи. Она слышала лепетание малышки, которое раньше всегда согревало сердце.
Склонившись, Наоми прижалась лбом к прохладной деревянной поверхности двери, глубоко и медленно дышала, унимая слезы, щипавшие глаза. Нужно собраться с силами и войти. Дора – чувствительная малышка. Наоми не хотела, чтобы сейчас девочка увидела ее в таком состоянии. Господи, все это случилось по ее вине.
Наоми ошиблась дважды. Сначала она не смогла уйти от Андреаса с минимальными потерями. А потом решила выйти за него замуж. Тогда она была не в состоянии покончить со своей зависимостью к нему. Она даже не стала спорить, когда Андреас объявил, что хочет, чтобы их брак остался в секрете. О нем было известно лишь Петросу и Надин. В день так называемой свадьбы они просто подписали положенные документы и устроили ужин с ее сестрой и его близким другом. Впрочем, на этом ужине Андреас так и не появился, ему пришлось уехать еще до его начала. Наоми запретила себе быть чем-то недовольной, ведь брачная ночь снова погрузила ее в мир иллюзий и сладких грез.
Так они и жили. В постели Андреас был ненасытен, а в остальном придерживался своих жестких правил. Он так и не впустил жену в свой мир, никогда не приводил к себе домой. Она даже не узнала, существовало ли на этом свете место, которое он мог бы назвать домом. Они встречались в отелях и на съемных квартирах, никуда не ходили вместе. Он держал ее на расстоянии от своих личных и рабочих дел, не рассказывал ничего о своем прошлом, никогда не заговаривал об их будущем. Единственный раз он упомянул свою семью, когда признался, что Аристидес Сарантос его брат. Из скудной статьи с биографией Аристидеса Наоми узнала, что у Андреаса большая семья – четыре сестры, множество племянников и племянниц. Андреас навсегда закрыл эту тему, заявив, что не поддерживает отношений с родственниками.
Они продолжали жить параллельно, пересекаясь лишь, чтобы часами заниматься сексом, от которого он, казалось, находился в такой же зависимости, что и она. Надин и Петрос нашли друг друга и вскоре поженились. Наоми собственными глазами увидела пример того, как влюбленные могут быть по-настоящему близки и эмоционально связаны друг с другом.
Однажды Надин обмолвилась, что им с Петросом не удается зачать ребенка, поэтому они решили обратиться за профессиональной помощью. Вечером того же дня Наоми упомянула об этом в разговоре с Андреасом. Она никогда не сможет забыть его реакцию. Он бросил на нее пронизывающе холодный взгляд и заявил, что, если таким образом она хочет намекнуть на то, что настало время им завести ребенка, может навсегда об этом забыть. Он не собирается иметь детей.
Андреас дал понять, что у них нет будущего. На следующий день Наоми попросила его о разводе. Он в бешенстве кричал, что не позволит собой манипулировать. Внутри Наоми кипела ответная злость. И чего он хочет? Настоящего брака? Господи, помилуй!
Наоми попросила Андреаса о быстром разводе без сложностей, чтобы покончить с отношениями, которые вообще не должны были начинаться.
Он смотрел ей вслед, когда она уходила, уверенная, что он за ней не последует. Так и вышло. Андреас натравил на нее своих юристов, те превратили бракоразводный процесс в настоящую каторгу. Потом он решил ее отпустить.
Погружение в прошлое, каким бы позорным оно ни было, привело Наоми в чувство. Безысходность и отчаяние отступили, слезы высохли, нервы успокоились. Наоми наконец вошла в квартиру. В гостиной, казалось, все еще витал дух Андреаса. Дора сидела на полу около сундучка с игрушками и радостно ловила все, что кидала Ханна. Локи и Тор – кошки белого и рыжего цвета породы рэгдолл – лежали, свернувшись клубочком на диване, и наблюдали за игрой.
Наоми ступала неслышно, но малышка тут же повернулась в ее сторону. У Наоми остановилось дыхание. Встретившись взглядом с небесно-голубыми глазами Доры, снова представив глаза Надин, она почувствовала, как сжались легкие. Заметив в глазах малышки радость и абсолютное доверие, Наоми потеряла всякий контроль над эмоциями. Из глаз брызнули слезы, когда Дора весело вскрикнула, бросила игрушку, которую держала в руке, и на четвереньках поползла в ее сторону. Кошки в более медленном темпе последовали за ней.
– Моя дорогая. – Бесконечная любовь к малышке, которую она вынашивала в течение девяти месяцев, стала центром ее вселенной с первого вздоха девочки, единственным, что у нее осталось после смерти Надин. Наоми поспешила к ребенку, взяла на руки и сильно сжала в объятиях. Дора радостно завизжала, обнимая ее за шею маленькими пухлыми ручками и уткнувшись личиком ей в плечо. Наоми тоже прижалась лицом к черным шелковистым волосам малышки, вдыхая сладкий детский запах.
Позволив им какое-то время побыть наедине, Ханна поднялась, радостно улыбаясь. Заметив грусть в глазах Наоми, она обеспокоенно спросила:
– Что такое, Наоми? Что-то на работе? Это как-то связано с визитом мистера Сарантоса?
– Нет, просто встреча с ним навеяла воспоминания о прошлом. Об аварии. Будто это случилось совсем недавно.
Ханна тяжело вздохнула и нежно погладила Наоми по спине.
– Боль прошлого порой возвращается всякий раз и долго не оставляет. По опыту знаю, ведь я тоже теряла близких, особенно болезненной была смерть моего любимого Ральфа. Уверяю тебя, время лечит раны. Однажды хорошие светлые воспоминания возьмут верх над печалью.
Наоми, с трудом сдерживая улыбку, кивнула и склонилась, ласково обращаясь к малышке. Девочка пару минут послушно сидела у нее на руках, но потом заворочалась, капризничая и настаивая на том, чтобы ее отпустили. Еще раз прижав к себе и поцеловав малышку, Наоми выполнила ее требования. Дора тут же уверенно и стремительно поползла дальше, кошки преданно отправились за ней. Через полметра Дора решила проверить, что Наоми следует за ней, ее маленькие ручки мило сжимались и разжимались в кулачки, она хотела, чтобы Наоми поспешила. Дора очень серьезно относилась к играм. Наоми устремилась к девочке.
Следующие два часа малышка была центром ее вселенной. В восемь часов она наконец уложила ребенка спать.
Наоми направилась в кабинет, где долгое время смотрела в пустоту, в мыслях всплывали слова ее адвоката: "Не ссорьтесь с Сарантосом, найдите с ним общий язык".
Поддавшись непонятному импульсу, Наоми потянулась за телефоном и набрала номер Андреаса.
– Наоми, – раздался низкий чарующий голос.
Как Андреас понял, что это она? Этот номер Наоми приобрела недавно, только близкие люди его знали. Господи, зачем она вообще позвонила? Надо повесить трубку, немедленно взять в охапку Дору и Ханну и сесть в первый же самолет, который унесет их в далекие дали.
– Ты можешь перезвонить позже, когда будешь готова к диалогу.
От показного понимания Наоми вскипела:
– Прости, если отвлекаю от важных дел.
– Я собирался принять душ.
– Не буду мешать. – Наоми еле сдержалась, чтобы не посоветовать набрать в ванну побольше воды и утопиться.
– Я могу и дальше висеть на линии, пока ты не решишься озвучить причину звонка.
– Я хочу сказать, что ты просто чудовище, Андреас. И это не субъективное мнение, а реальный факт.
Наоми живо представила, как Андреас равнодушно склоняет голову.
– Как угодно. Что-нибудь еще?
Ее распирало, хотелось возмущаться, умолять, взорваться гневом. Но вслух она сказала:
– И где же ты устроился на время своего триумфального возвращения в Нью-Йорк?
– Ты знаешь, где я сейчас.
Внезапно Наоми поняла. В отеле "Плаза". Первую ночь они провели в роскошном номере этого отеля. В дальнейшем, когда Андреас бывал в пригороде Нью-Йорка, они всегда встречались там, несмотря на беспокойство по поводу цены.
Позже Наоми узнала, что он владеет большой частью отеля.
Сейчас он остановился в том же номере не по сентиментальным соображениям. Вероятнее всего, причина в конфиденциальности.
– Под каким именем ты там? Томас Адлер или Джаред Матис?
Когда-то Наоми узнала, что он использует псевдонимы. Андреас как ни в чем не бывало объяснил свое поведение нежеланием быть узнанным на улицах, не рассекречивать свое местонахождение. Она так до конца и не поняла, к чему такая секретность, и скорее бы поверила в его щепетильность в отношении своей охраны, находись он в постоянном сопровождении.
– Я здесь под своим именем.
Неожиданный ответ больно кольнул в сердце. Если причина скрытности вовсе не в заботе о безопасности, – а сейчас он еще более важная мишень для недоброжелателей, богатый и влиятельный, – значит, ее подозрения верны. Все это было из-за нее. Чтобы никто не увидел их вместе.
Наоми повесила трубку. В любом случае, сказать нечего. Пришло время действовать.
Уже через пятнадцать минут она смотрела на знакомую до боли дверь президентского номера "Плазы". Казалось, это было вчера и они провели очередную ночь вместе. Тот же консьерж радостно поприветствовал ее. Именно ему Андреас доверил секрет о том, что они встречаются здесь, и не потрудился отменить свои прежние указания о том, чтобы на нее распространялись прежние привилегии.
Наоми позвонила в дверь. Через минуту та открылась, и она оцепенела.
Перед ней стоял Андреас с сияющими светлыми волосами, в белой, распахнутой на груди рубашке и потертых джинсах. Все, что до этого пряталось под деловым костюмом или было прижато к ее телу, теперь оказалось напоказ. Босиком он почему-то казался даже выше ростом, широкие плечи закрывали проход. Подлинное воплощение силы и совершенной мужественной красоты. Его холодный взгляд пронзил Наоми насквозь, когда он потянул ее за собой через порог. Она будто не замечала дорогой обстановки и роскошных предметов интерьера, лишь смутно помнила о том, что дизайн навеян изысканным убранством эпохи Людовика XV.
Наоми развернулась и увидела, как Андреас внимательно и напряженно смотрит на нее. Пронзительный взгляд и раньше заставлял ее таять, а сейчас она чувствовала себя загнанной в угол.
– Я просчитал, что ты придешь ко мне через день. – Он явно играл на ее нервах. – А ты пришла гораздо раньше. Хорошо, что я решил не принимать душ до того…
Наоми влепила ему пощечину, даже ладонь заныла от боли. Испугавшись собственных действий, она наблюдала, как появился и медленно исчез с его щеки красноватый отпечаток ладони.
– Не делай этого больше, Наоми.
– А то что?
В его глазах читался очевидный ответ.
Ощущая, будто все это происходит не с ней, словно в замедленной съемке, явно демонстрируя дальнейшие намерения, Наоми ударила его по правой щеке. Он пронзил ее взглядом.
– Я отойду от тебя, Наоми. На случай, если ты не до конца понимаешь, на что напрашиваешься.
Она вцепилась в его рубашку со страхом и гневом. В его глазах горело страстное желание, но он словно отказывался как-то реагировать на ее злость, хотел, чтобы она первая набросилась на него. И Наоми это сделала, почувствовав, что бьется о стену, от которой, подобно электрическому току, исходила мужская сила. Она резко дернула его за рубашку, пытаясь вызвать реакцию. Он просто смотрел на нее сверху вниз с тем же страстным огнем в глазах, не собираясь давать ей то, что она требует. Пока.
Наоми пошла дальше, вцепилась ему в волосы. Андреас низко зашипел от такой дерзости, однако ему это понравилось. Встав на цыпочки, она впилась ему в губы, не в состоянии ждать, когда он утолит жажду, мучившую ее на протяжении этих лет.
Казалось, ему еще что-то нужно, поскольку ее действий оказалось недостаточно, чтобы поддаться страсти. Хотелось, чтобы она полностью отдалась ему и знала, что решение приняла только сама. Коварный соблазнитель.
Потеряв разум, охваченная диким желанием, Наоми была готова на все, и не важно, что потом, лишь бы он сжал ее в объятиях и обрушил силу чувственного желания. Не зная, чем еще его удовлетворить, она потерлась возбужденными грудями о его твердую грудь, извиваясь всем телом, пытаясь избавиться от мучительного томления внизу живота, желая снова почувствовать, как его твердая плоть проникает в ее влажное лоно.
Внезапно неподвижное напряженное тело Андреаса задвигалось, он схватил ее за волосы и несколько грубо задрал ей голову, его горячее дыхание обожгло ее губы.
– Вот так, Наоми, только так.
И он обрушил на нее страсть поцелуя. Казалось, рушатся стены, и она снова ощущает то, что могла чувствовать только в его объятиях. Невероятное влечение. Единство. Острый голод. Чувства накалились, тело переполняла радость от соприкосновения после долгой разлуки. Ее громкие вздохи превратились в настойчивые стоны, когда он начал покусывать пухлые губы, скользя языком внутрь, глубже затягивая ее в водоворот безумной страсти. Затем внезапно отстранился. От этой чувственной потери у Наоми чуть не подкосились ноги, но Андреас пошел дальше в своих ласках. Прижав ее к стене, заскользил по всему разгоряченному телу, срывая одежду. Его движения были уверенными и резкими, как у изголодавшегося хищника, который слишком долго ждал добычу. Его зрачки расширились, глаза почернели, когда он обхватил ее полные груди, встал перед ней на колени, быстро стянул с нее трусики и жадно припал губами к возбужденному влажному лону. Наоми чувствовала скорое приближение оргазма. Еще одно скольжение языка, и все завершится. Ей не хотелось, чтобы это заканчивалось.
– Пожалуйста!
Андреас понимал без лишних слов, жадно впился в трепещущие губы, приподнял, обхватив ее сильными руками за ягодицы, и прижал к стене, заставляя ее сердце бешено биться. Расстегнул джинсы и освободил свой член. С ее губ сорвался очередной стон нетерпения, когда твердая горячая плоть уперлась в чувствительное лоно, отчего наслаждение искрами распространилось по телу. Андреас словно дразнил ее. В следующий момент он резко до конца вошел в нее. Дикость и внезапность проникновения были подобны шоку. Ее сердце неистово забилось, тело обмякло.
Андреас что-то низко прорычал, похожее на "слишком долго, черт возьми, слишком долго", и впился зубами ей в плечо, словно лев, удерживающий самку во время спаривания. Затем почти полностью вышел из нее. Казалось, вместе с этим он вытянул из нее жизненную энергию. Наоми сильнее вцепилась в его широкие плечи, впиваясь в кожу ногтями, умоляя о том, чтобы он вернулся. Он внял мольбе, войдя еще резче и глубже, глубокими толчками разжигая в ней беспощадный огонь. Ее стоны превратились во вскрики, тело полностью отдалось в его власть. Он, словно молитву, нашептывал ее имя, снова и снова проникая в нее. Первобытный запах секса, витавший в воздухе, имел действие афродизиака, каждый прожигающий толчок твердой плоти, безжалостно проникающей в ее тело, разжигал огонь наслаждения, наполнявший ее до краев. Ей нужно… просто необходимо… пожалуйста… пожалуйста…
Как всегда, едва она осознала, что именно нужно, он сразу же стал неистово быстро двигаться между ее бедрами, толчки стали достаточно резкими и глубокими. Она окончательно потеряла над собой контроль и достигла пика наслаждения. Тело затрепетало, наслаждение волной накрыло с головой. Хрипло простонав ее имя, он тоже задрожал, последовав за ней и достигнув пика, таким образом усиливая ее наслаждение. Уставшая, насытившаяся и удовлетворенная, Наоми размякла в его объятиях. Он прорычал:
– Недостаточно, agápi mou.
Голова закружилась от ласковых слов, раздающихся эхом у нее внутри. Моя любовь или моя любимая. Так он ее называл только во время секса. Тогда мир вокруг исчезал, значение имела только всепоглощающая страсть. Казалось, Наоми потеряла сознание на несколько секунд или часов, однако, резко дернувшись, она очнулась от транса, вызванного переизбытком ощущений, и почувствовала, как Андреас укладывает ее на кровать. От шелковых простыней исходил его запах и словно обволакивал ее. Он разделся и вернулся в постель, в его движениях читалось нетерпение, подстегнутое все еще не заглушенным желанием. Раздвинув дрожащие бедра и согнув ее ноги в коленях, он накрыл Наоми своим телом, придавив плечи к кровати, скользнул языком между ее приоткрытых губ и глубоким толчком, прожигающим чувствительную плоть, снова вошел в нее. Наоми казалось, он уже утолил ее жажду и вряд ли можно желать большего. Но едва он начал двигаться внутри нее и ее влажное лоно затрепетало, с новой силой пробудилось острое желание.
После первого спешного раунда он специально ласкал ее соблазнительно медленно, скользил руками по каждому сантиметру кожи, возбуждая еще сильнее прикосновениями губ и зубов. И все это время внимательно за ней наблюдал. Ох, как же он на нее смотрел! Напряженный собственнический взгляд сводил с ума, распространяя удовольствие электрическими разрядами. Вскоре, не в состоянии выдержать больше стимуляции, Наоми снова достигла оргазма, после четырех лет воздержания ощущения казались острее. Почувствовав это, Андреас стал двигаться еще быстрее, проникая глубже, а войдя полностью, остановился и, зарычав, почувствовал долгожданную разрядку. Она затрепетала, ощутив, как содрогается его твердая плоть внутри ее, отчего влажное лоно сжимается, продляя удовольствие.
Когда она пришла в сознание, Андреас все еще прижимал ее к кровати, его дыхание было сбивчивым, их сердца в унисон бешено бились. Он слегка отстранился, немного передвинул ее обессиленное тело и снова накрыл своим. Так они лежали несколько долгих минут. Наоми наслаждалась ощущениями. Андреас взглянул на нее, в его взгляде читался триумф.
– Я дважды быстро утолил свой голод, теперь настало время тобой насладиться.
Наоми растерянно заморгала. Эта болезнь неизлечима. Более того, прогрессирует.
Он обхватил губами ее возбужденный сосок и протянул ей свой телефон.
– Скажи миссис Маккарти, что не придешь домой.
– Мне нужно домой.
– Не нужно. Ты никуда не пойдешь. Все только начинается.
Она уперлась в его широкие плечи, пытаясь отодвинуть, когда он начал посасывать и ласкать ее твердые соски.
– Андреас, остановись. Нам нужно поговорить.
– Разговор не входит в мои сегодняшние планы. Может, завтра. Или послезавтра.
– Андреас, пожалуйста, нам необходимо поговорить.
– О нас?
– О Доре.
В нем словно потух огонь, взгляд стал холодным. Он молча разомкнул объятия и поднялся с кровати. Наоми поспешила прикрыться простыней. Андреас одевался, а когда повернулся к ней, его взгляд был абсолютно пустым.
– Ты поэтому пришла ко мне? Из-за Доры? Чего ты хотела, подкупить меня?
– Я дала тебе то, чего ты хотел добиться, шантажируя меня.
– Не помню, чтобы я шантажировал тебя.
– Но явно подразумевал это.
– Ты забыла, какой я на самом деле, или ничего не знала обо мне. Я никогда не подразумеваю. Если бы хотел тебя шантажировать, я четко и ясно поставил бы тебе ультиматум.
Ощущая, как тает последняя надежда, Наоми резко вздохнула.