– После того как в тот вечер ушел от тебя, я понял, что мне нужно собрать всю мою семью, чтобы они встретились с тобой и Дорой. Но для начала нужно было найти место.
– Хочешь сказать, вилла на пляже Манхэттен-Бич не принадлежит Аристидесу и Селене?
– Нет. Их дом в нескольких милях дальше.
Слова Андреаса привели ее в замешательство. Ее пригласили на "семейное мероприятие", а не в "их дом", никто не говорил, что вилла принадлежит им. Неужели семья была в сговоре, все специально говорили размытые фразы, чтобы она ни о чем не догадалась? Почему?
– Мне потребовалась неделя для оформления сделки и подготовки дома к приему. Ну, и собрать всю семью.
Он так старался устроить этот вечер, который прошел бы гораздо приятнее, если бы она изначально знала обо всем.
– Ты все это проделал и весь вечер меня игнорировал?
– Как тебе удается делать столь странные выводы? Я просто дал тебе возможность познакомиться с моими родственниками. Думал, мы можем поговорить в другой раз.
Значит, она и тут ошиблась.
– Ты бы мог мне все рассказать.
– Хочешь сказать, мне нужно было предупредить тебя о моих планах, а ты бы потом просто не пришла. Такая мысль мне в голову не приходила.
– Мог бы позвонить.
– И что бы я сказал? В то время я пытался найти верное решение, чтобы сообщить тебе о нем.
Он сделал так много ради Доры. Значит, действительно был сильно привязан к Петросу и успел привязаться к малышке, а она к нему. Неужели все эти чувства были раньше заморожены внутри его, и понадобилось тепло маленького существа, чтобы пробудить их от вечного сна? Все это имеет смысл. Абсолютно точно. Объясняет то, почему он уже десять дней не желал прикасаться к Наоми. Теперь дело уже не в ней. Низкий, полный печали голос вернул ее в реальность.
– Я никогда не рассказывал тебе про нас с Петросом.
– Ты вообще ничего мне не рассказывал.
Он согласно кивнул, не пытаясь извиниться. Стало ясно, что сейчас он расскажет о чем-то важном.
– Перед тем как я расскажу, тебе нужно узнать кое-что о моей семье. Мой отец был бесполезным, эгоистичным мерзавцем, мы практически никогда его не видели. Мать была несколько наивна и чувствительна, позволяла ему делать все, а мы, дети, стали заложниками этой ситуации. Аристидес, поскольку самый старший, пострадал больше всех, ему пришлось бросить школу, работать и обеспечивать нас, хотя на тот момент ему было всего тринадцать лет.
Наоми хотелось избавить его от того, чтобы он снова вспоминал свое болезненное детство.
– Каллиопа рассказала мне об этом вчера.
Андреас тяжело вздохнул.
– Но не могла рассказать то, что ни она, ни кто-либо еще не знали. Когда я стал старше, мне пришлось заботиться о родственниках. Нашим районом управляла банда, и каждая семья могла быть в безопасности только в том случае, если отдавала одного сына на службу банде. Я вызвался сам, чтобы защитить свою семью и семью Петроса.
Неожиданно. Ее сердце бешено забилось. Конечно, наивно думать, что, живя в бедности, он не успел столкнуться с преступным миром. И не просто столкнулся.
– Ты вызвался служить банде за себя и Петроса?
– Иного выбора не было. У Петроса всегда была чистая и светлая душа. Он не выжил бы там, а я в то время уже был шесть футов ростом, агрессивный и бесстрашный. Я понравился главарю, он сам стал меня всему учить, потом включил в работу.
Он называл это работой. Становилось ясно, сколько боли, грязи и страха он успел познать за эти ужасные годы. Наоми не хотела подробностей. Он был вынужден защищать свою семью и семью Петроса, которую фактически держали в заложниках.
– Через три года Аристидес забрал нас в Штаты. Я держал это в секрете, иначе меня бы не отпустили или еще хуже. Но я пообещал Петросу позаботиться о нем. Параллельно с учебой работал и пересылал все деньги ему и его больным родителям, откупался от банды, чтобы их не трогали. После окончания колледжа я вернулся на Кипр и увидел, в какой страшной нищете они живут. Банда забирала все деньги, которые я посылал. Потом от меня потребовали три миллиона долларов, чтобы Петрос с родителями могли уехать со мной. Нужно было попросить деньги у Аристидеса, но я отказался вовлекать и его в эти грязные дела. Они предложили мне другой выход. Я должен был стать "их" на пять лет. Я согласился.
Сердце Наоми болезненно сжалось. Он согласился на рабство, чтобы защитить друга!
– Следующие пять лет они сполна воспользовались моими "талантами", зарабатывая и отмывая с моей помощью миллионы.
Господи. Если, услышав об этом, она злилась и негодовала, как же себя чувствовал он, проживая эти события?
– Когда эти пять лет подошли к концу, стало понятно, что я слишком для них ценен, чтобы меня отпускать. Поэтому я пошел поговорить с боссом. Он был в ярости от моей "неблагодарности" за то, что он сделал для меня.
– Он же разрушил твою жизнь, превратил тебя раба!
– Он был не совсем адекватным, когда дело касалось меня, воспринимал как своего сына, никто из его собственных сыновей не последовал по его стопам, поэтому он по-отцовски гордился моими достижениями. Я ни на что не жаловался, и он решил, что меня устраивает такая жизнь. Он хотел порадовать меня по окончании этих пяти лет, не отпустить, а сделать своим наследником и, как своему сыну, передать дела. У меня был отец, которого не волновало мое существование, а тут объявился другой ненормальный, помешавшийся на мне.
– И он хотел, чтобы ты любил и уважал его, да? Не могу представить, что ты тогда чувствовал, но, даже просто слушая твой рассказ, хочу убить этого человека.
– Не волнуйся. Я уже это сделал.
Наоми в замешательстве разинула рот.
– Т-ты?
– Я убил его. В результате самообороны, полагаю.
Наоми была шокирована.
– Ч-что ты имеешь в виду?
– Он заявил, что я рушу все его надежды, а он не позволит уйти, потому что мне известны все его секреты. Я редко по-настоящему злюсь, но тогда прямо сказал ему все, что о нем думаю, и, наверное, разбил ему сердце. Это стало моей ошибкой, он кинулся на меня со своим любимым мачете и вскоре лежал у моих ног. Мертвый.
– Тогда почему ты сомневаешься, что убил его в результате самообороны? Ведь так оно и есть!
– Он был уже стариком, и я давно превзошел его в мастерстве управляться с оружием. Мне было предельно понятно, когда он двинулся на меня, выживу либо я, либо он. В тот момент я находился в опасности, зная, если просто остановлю его, он сделает все возможное, чтобы убить меня. И что будет с Петросом и его семьей?
– Тогда это произошло в результате самообороны, и ты защищал других людей.
Андреас был благодарен за то, что она его так рьяно защищает.
– Как бы там ни было, меня отпустили. Я сдался полиции Крита, но там очень обрадовались, что я убрал главаря банды, и, кажется, знали, что он со мной сделал. По их официальным протоколам босса убрал наемный убийца из враждующей банды, мне даже помогли увезти Петроса и его родителей с Крита. Когда устроил их на новом месте и подумал, что кошмары позади, я узнал, что это еще далеко не конец.
– Расскажи мне все!
– Жена главаря банды заняла его место и позвонила мне. Каким-то образом она знала, кто на самом деле убил ее мужа, пообещала отплатить мне тем же. Я усмехнулся ее угрозам, сказал, что благодаря ее мужу у меня больше не осталось людей, которых люблю. А что касается Петроса, сказал, что люблю его как какого-то питомца.
– Она на это купилась?
– Да, про Петроса. Но сказала, что однажды, когда я восстановлю связи с семьей и встречу человека, который будет мне дорог, она нанесет удар.
Наконец недостающие пазлы встали на места. Наоми обессиленно откинулась на спинку дивана. Все, что он ей рассказал, имело огромное значение. И многое объясняло.
– Я знал, что она может вести за мной наблюдение, ведь мне известно о возможностях и связях банды. Но я не думал, что это такая уж большая проблема, сомневался, что моя семья хочет восстановить со мной связи. Но шли годы, родственники пытались наладить со мной отношения, а я начал ощущать, будто над головой вознесен меч. Потом я встретил тебя и не мог позволить этому продолжаться. Поэтому приехал на Крит заключить сделку с конкурирующей бандой, которая могла бы заставить Кирию прекратить мне угрожать.
– А не тогда ли ты спас нас с Малькольмом от бандитов Кристоса Стефанидеса?
– Да. Я знал, что Малькольм пытался понравиться мне, собираясь вести бизнес на моей родине. Когда я узнал, что ты поехала с ним, пришлось действовать быстро, я решил, что самое время договориться о сотрудничестве.
– Ты следовал за нами в тот день?
– Я следовал за тобой.
Значит, Надин оказалась права.
– Знаю, ты считаешь, что я спас тебя тогда, но не думаю, что Кристос серьезно тебе угрожал. Он не такой плохой, как люди, с которыми мне доводилось иметь дело, поэтому удалось быстро с ним договориться по поводу тебя, хотя я не заключил сделку с другой бандой, поскольку не мог рассказать о том, почему мне нужна была их помощь.
– Одних денег им было недостаточно?
– В тех местах, откуда я родом, другие законы. Люди собираются вместе, доверяют друг другу и полагаются друг на друга, а такую цену я не мог заплатить, позволить себе быть беззащитным.
– Что же тогда произошло?
– Я сделал самую глупую вещь в жизни. Вернулся в Штаты и сразу же направился в офис Малькольма под предлогом увидеть тебя. Ты сама пришла ко мне, а дальше тебе хорошо известно. Ты стала первой женщиной, которую я по-настоящему хотел, хотя знал, этого ждет Кирия, и ты станешь ее целью, как только кто-нибудь про нас узнает.
Вот и все. Вот почему он так серьезно держал их отношения и брак в секрете.
– Почему ты мне ничего не сказал?
– Не сказал, что я преступник и убийца, и связь со мной делает тебя мишенью для мстительной Кирии?
– Ты не такой! Тебя заставили. А что касается Кирии и ее угроз, я бы поняла, что нам нужно держать все в секрете, если бы ты рассказал.
– Я не думал, что ты поймешь, полагал, что уйдешь от меня. Ты и ушла, скорее всего, потому что я ничего не рассказывал. Но я продолжал надеяться, что удастся со всем покончить, поэтому не спешил давать тебе развод. Пытался договориться с Кирией, в какой-то момент она внезапно стала сговорчивой, и я стал выполнять ее просьбы, чтобы получить прощение. Но через полгода она сказала, что просто водила меня за нос, обнадеживала, чтобы потом все разрушить, чтобы мне, как и ей, пришлось прожить всю жизнь вдали от близких людей. Иначе, едва я с кем-нибудь сближусь, она заберет у меня этого человека. Она окончательно сошла с ума, жила ненавистью ко мне. Мне повезло, что даже такое время мы смогли провести вместе, хотя наши отношения перешли на другой уровень и никакие меры предосторожности не смогли бы помочь хранить их в секрете. Я подписал бумаги на развод, исчез из жизни всех близких и родных, включая Петроса.
Теперь понятно. Какая ужасная правда.
– Я не мог вернуться даже на похороны Леонидаса или свадьбу Аристидеса. Мне удалось приехать на свадьбу Каллиопы потому, что она проходила в России и стала неожиданным событием, о котором никто заранее не мог прознать. О похоронах Петроса и Надин было объявлено, ты была там. Я не мог рисковать и позволить Кирие узнать о вашем с Доротеей существовании.
Как ужасно. Он жил в постоянном страхе того, что его близким угрожает опасность.
– А почему же ты сюда вернулся?
– А как ты думаешь?
– Т-ты?
Увидев, как от ужаса исказилось ее лицо, он усмехнулся.
– Ты думаешь, она заслуживает смерти?
– Вообще-то да, но…
– Как ни мечтал о том, чтобы она присоединилась к мужу, я не убийца. Она умерла своей смертью. К счастью. Хотя вряд ли ее смерть все изменит. Я уверен, что она оставила распоряжения своим людям преследовать меня до конца жизни. Но я все равно приехал на ее похороны. Не важно, что она превратила мою жизнь в ад. Я хотел найти покой и последний раз с ней попрощаться.
– И что? Она восстала из гроба и преследует теперь тебя, как зомби?
– Ты так долго внимательно слушала, а теперь не вытерпела?
– Черт возьми, Андреас. Скажи уже, что случилось.
– Ее старший сын сказал, что желание отомстить мне умерло вместе с его матерью. Он ненавидел родителей за криминальные дела, которые те вели, и за то, что они сделали со мной. Он не желает мне зла, даже извинился передо мной.
– Правда?
– Понимаю твое удивление. Я тоже сначала не мог поверить, что опасность миновала и я свободен. Впервые с тех пор, как мне было тринадцать лет.
Наоми едва удавалось сдерживаться, чтобы не кинутся в объятия к Андреасу.
– Я вернулся в тот же день. И сразу с самолета пришел к тебе.
Внезапно у Наоми закружилась голова. Он что, улыбается?
– Нашел время впервые по-настоящему улыбнуться мне.
Губы Андреаса сильнее растянулись в улыбке.
– Просто, фух… камень с души упал. Я никогда не рассказывал никому об этом. Только Петрос знал. И то не все. Я никогда не говорил ему о том, что сомневаюсь, убил ли я того человека в результате самообороны.
"Ты и мне еще не все рассказал", – подумала Наоми. У нее скопилось много вопросов.
– Вряд ли то, через что мне пришлось пройти, повлияло на мое становление и поведение. Я не самый лучший мужчина, с которым стоит заводить серьезные отношения, особенно из-за того, в какой семье я рос.
– Ты имеешь в виду твоего отца?
– И не только. Жизнь научила меня ничего не чувствовать по отношению к другим людям.
Наоми удивленно посмотрела на него. Он ведь действительно так считал.
– Ты чувствовал гораздо больше, чем кто-либо. Пожертвовал собой ради своей семьи и семьи Петроса.
Андреас нахмурился.
– Никогда так на это не смотрел и не считал, что моими действиями управляли чувства. Думал, я единственный, кто может что-то сделать в сложившейся ситуации. Вот и сделал.
– И не позволял себе чувствовать, чтобы действовать разумно и не отвлекаться на эмоции.
– Возможно, ты права. Я не позволял себе эмоций, даже злости, настолько к этому привык, что перестал понимать, чувствую ли что-либо вообще. Когда угроза мне и моим близким миновала, я свободно мог выполнить последнюю волю Петроса. Это было до того, как я увидел Доротею. Но теперь я желаю большего, чем когда-либо мог позволить себе мечтать. Ты, может, думаешь, что еще слишком рано говорить об этом, и я никогда не стану для нее таким же замечательным отцом, как Петрос, но я сделаю все возможное, чтобы позаботиться о Доре.
Его слова вонзились в сердце Наоми. Она больше не сомневалась в его искренности и, еле сдерживая слезы, кивнула головой.
– Ты справишься.
– Это возможно, если я стану неотъемлемой частью ее жизни.
А частью жизни Наоми? Он ведь вернулся не из-за нее, она лишь оказалась на его пути, защищала Дору и собственное сердце от его равнодушия. Теперь их прошлое переписано, и она хотела избавить его от боли, даже ценой собственных желаний.
– Я соглашусь на все твои условия.
– Тогда переезжайте ко мне.
Глава 10
– Внимание все, летит супер-Доротея!
Наоми подняла глаза. Подобные сцены всегда заставляли ее забывать обо всем. В комнате появились Андреас и Дора.
Сегодня очередь Андреаса забоится о малышке, которая становилась особенно радостной, когда находилась с папочкой. Вот уже месяц они вместе жили на вилле в районе пляжа Манхэттен-Бич. Он оказался заботливым отцом Доре и радушным хозяином дома, с ним было приятно делить общее пространство. Он стал для Наоми добрым другом. Не более. Ни разу не взглянул на нее с вожделением, ни разу не прикоснулся.
Андреас передал Дору Ханне и Наоми для звонких поцелуев, малышка заливалась смехом. Он усадил ее на стульчик, а когда она снова попросилась на ручки, просто приподнял бровь, и Дора тут же перестала капризничать, захлопала в ладоши, мило указывая на игрушки. Андреас приготовил завтрак, налил себе кофе и сел напротив Наоми.
– У тебя сегодня есть какие-нибудь дела?
Вмешалась Ханна:
– Я отправляюсь в Коннектикут, как только один из вас вернется с работы.
Андреас повернулся к Ханне:
– Ты уже сейчас можешь ехать, я могу провести совещания по Интернету. Позвони Стиву, когда соберешься.
Ханна благодарно улыбнулась.
– Будет замечательно, если я выйду заранее, и лучше поеду со Спиросом, если он свободен. С ним всегда интересно разговаривать по дороге.
Андреас улыбнулся.
– Тогда позвони Спиросу. – Он повернулся к Наоми. – Теперь мы с тобой. У тебя нет планов?
– У нас с Малькольмом обед с парой клиентов. А что ты хотел?
Он явно был разочарован, повернулся к Доре:
– Кажется, праздновать будем только мы вдвоем.
Сердце Наоми трепетало всякий раз, когда он называл Дору маленькой принцессой.
– Праздновать что?
– У нас важная дата. Месяц с тех пор, как мы живем вместе.
– Если бы ты нас предупредил, – расстроенно заметила Ханна.
– Будет еще много других важных событий. К примеру, первый день рождения Доры через месяц. Надо устроить большой праздник. Как вы на это смотрите?
Женщины одобрили его планы. Ханна раздраженно посмотрела на Наоми, словно говоря: "Ты спятила? Уходишь на встречу с Малькольмом, когда можешь провести вечер с Андреасом". Наоми сделала вид, что ничего не заметила, поцеловала Дору, что-то пробормотала Андреасу и поспешила удалиться.
Нужно серьезно поговорить с Ханной, пусть прекращает попытки оставить их с Андреасом наедине. Для него Наоми лишь мать Доры. Или опекун. Теперь, став свободным, он больше не испытывал к ней страстного желания, они живут вместе, потому что это самое логичное решение в сложившейся ситуации. Теперь он рядом каждый день. И в то же время так далеко. Когда она перестанет испытывать к нему чувства?
– Я думаю, сделка у нас в кармане, Наоми.
Малькольм сидел напротив нее.
– Наши аргументы более чем убедительны.
– Мы просто непобедимая команда. – Глаза Малькольма заблестели, но, взглянув на нее, он неожиданно стал серьезным. – Думаю, пора нам стать не просто коллегами и друзьями.
"Ох, нет. Пожалуйста, Господи, только не это!"
– Подумай, как много мы можем дать друг другу, вести мирную семейную жизнь и стать хорошими родителями для Доры. А, Наоми? Из нас получится отличная команда.
– Если бы существовал малейший шанс, я бы сделала первый шаг, Малькольм. Ты станешь для какой-то счастливицы замечательным мужем, таким же, как для Зои. Но я не та женщина. Я люблю тебя, но никогда не буду в тебя влюблена. И, боже мой, надеюсь, это не проблема для наших отношений.
Выражение лица Малькольма напомнило ей то, как выглядел утром Андреас. Разочарование с капелькой смущения.
– Как это может стать проблемой? Мы друзья, и не важно, сможем ли стать когда-нибудь друг для друга кем-то большим. Я тоже не влюблен в тебя, думаю, после Зои уже никогда не смогу любить, и считал, что чувств, которые испытываю к тебе, будет достаточно. Но, вероятно, ты права. А знаешь, скоро, возможно, нас ожидает сделка гораздо важнее.
Наоми облегченно вздохнула.
– Что может быть важнее этой сделки?