- Сила привычки крепка, - пожала плечами Мэри. - Я все время позволяю своим братьям переговаривать себя. И не потому, что считаю, будто им много есть что сказать или они рассуждают более обоснованно. Просто я привыкла, что они шумные и напористые, поэтому даю им возможность высказаться.
- Не представляю, что вы позволяете кому-то переговорить вас.
- Я не отличаюсь робостью или застенчивостью, это правда, - засмеялась Мэри.
- Согласен, и думаю, не потому ли Ангус мгновенно настроился против вас. Вы немного прямолинейны, а он не любит этого в женщинах.
Ангус сказал ей то же самое, когда она по ошибке приняла его за кучера.
- Такое отношение не делает чести его светлости.
- Надеюсь, вы не думаете об Ангусе плохо. С самого рождения он был центром жизни здесь, в замке Нью-Слэйнс. Каждое его желание исполнялось, каждая мысль угадывалась и осуществлялась. В результате он иногда совсем не думает, как его поступки повлияют на других людей.
- То есть он высокомерен.
- Нет! Он просто не привык оценивать свое поведение относительно других людей.
- Сэр, вы искажаете слова, - сухо заметила Мэри. - Я уверена, что мы говорим об одном и том же.
- Уверяю вас, - вздрогнул мистер Хей, - это совсем не то, что я хотел сказать. Мой кузен способен на глубокие чувства. Если бы вы только видели, как он страдал, потеряв Киру… А раньше Ангус был таким жизнерадостным. Он смеялся и подшучивал. И не важно, в какой части замка вы находились, вы всегда слышали его голос. Он был счастлив.
В горле у Мэри образовался комок, и впервые в жизни она почувствовала приступ откровенной жгучей ревности. Она посмотрела на гибкую красавицу со стройной шеей, полулежавшую на софе с таинственной улыбкой, которая соблазняла, скрывая самое важное…
Мэри отвела взгляд и сделала глоток чаю. У нее редко возникали комплексы по поводу собственной внешности. Активный образ жизни не оставлял ей времени на такие глупости, хотя незачем кривить душой: изредка и ей хотелось видеть себя лучше: стройнее, например, или красивее.
Отчасти это происходило потому, что две ее сестры - двойняшки слыли настоящими красавицами и завоевали внимание мужчин по положению гораздо выше собственного, чего не гарантировало их рождение в доме викария. В какой-то степени Мэри была виновата сама, потому что, сколько ни старалась, не могла отказаться от джема. Поэтому ее фигура казалась крупнее чем следовало, и она считала, что ее вес никогда не изменится. Она была такая, какая есть.
Вздохнув, Мэри взяла тост. Она не имеет права винить себя в том, что является частью ее самой. И ей не пристало сожалеть о том, что она выглядит не так, как женщина, которая имела несчастье умереть ужасной смертью. Мэри тихо прошептала короткую молитву, в которой просила прощения и желала, чтобы о леди Эррол хорошо позаботились в ее небесном доме.
Успокоившись, Мэри повернулась к мистеру Хею, который по-прежнему смотрел на портрет.
- Не стоит жить в прошлом, правда? - неуверенно произнес он.
- Правда. А еще не стоит предаваться сожалениям. Мы все должны оставлять свое прошлое там, где оно должно быть: в книге на пыльной книжной полке.
- Необычное отношение к прошлому, мисс Херст, - хихикнул мистер Хей.
- Спасибо. Я стараюсь жить настоящим, поэтому смотрю в лицо собственным трудностям… таким, как граф.
- Мисс Херст, - с серьезным видом сказал мистер Хей, - работа Эррола очень важна. Мне бы не хотелось, чтобы его что-то отвлекало, а вы… вы, мисс Херст, его отвлекаете.
В этот самый момент из коридора послышался низкий голос. Потом Мэри услышала молодые голоса двух лакеев. Они, перебивая друг друга, торопились ответить ему. Бедняжки, он их ругает.
Мэри поднялась и направилась к двери.
- Мисс Херст, - напряженным голосом сказал мистер Хей, - возможно, было бы лучше, если вы…
Мэри открыла дверь.
Граф в костюме для верховой езды стоял в коридоре. Если и существовал мужчина, созданный для того, чтобы носить безупречно сшитый костюм для верховой езды, то это был граф Эррол. Узкие бриджи плотно облегали мускулистые ноги и исчезали в высоких сапогах, а великолепно подогнанный по фигуре сюртук подчеркивал широкие плечи.
Черный шарф был повязан выше обычного, но Мэри предположила, что это из-за холодной погоды.
- Как погода? - бодро поинтересовалась Мэри.
- Холодно, - последовал короткий ответ. Граф сурово посмотрел на лакеев. - С вами двумя я поговорю позже.
У лакеев был такой вид, словно они заболели, поэтому Мэри ободряюще улыбнулась им обоим.
- У них, правда, не было выбора. Я убежала.
- Вы убежали? - с безразличным видом посмотрел на нее граф.
- Очень быстро. Ни одному из лакеев не удалось меня догнать.
- Не верю, что они не смогли поймать вас.
- Я резко сорвалась с места, для них это было неожиданно. У меня хорошо получается удивлять людей.
- Что вы делаете здесь? - быстро взглянул на нее граф.
- Завтракаю. Вам следует попробовать ветчину, очень вкусная. Принести вам немного?
- Мне ничего не надо приносить. Я хочу услышать причину, по которой вы обхитрили этих бестолковых лакеев и спустились вниз. Сейчас не ваше время.
- Мне надоело три часа в день сидеть в одной и той же комнате. Вряд ли этого достаточно, чтобы разнообразить мое заточение. Мне скучно и одиноко. И я этого не хочу.
Ангус сердито смотрел на нее, но Мэри просто вернулась к столу и села на свое место.
- Ваш кузен как раз рассказывал мне о смерти вашей жены.
Ангус замер и мрачно посмотрел на Нисона, лицо которого мгновенно побледнело.
- Если вы хотите снять скальп с головы этого человека, умоляю, не надо этого делать, - спокойно сказала Мэри. - Семейная история - довольно обычная тема для разговора. Я ему тоже кое-что рассказала из своей жизни.
- И конечно, все ложь.
- Нет, ложь я припасла для вас. - Мэри подвинула в его сторону тарелку. - Возьмите хлеба.
- Я, э-э, я, наверное, вернусь к ящику с экспонатами и… - вставая из-за стола, сказал Нисон и исчез за дверью раньше, чем закончил свое предложение.
Ангус, оставшись без тех, на кого можно было излить свое раздражение, обратился к основному противнику.
И это оказалось ошибкой, потому что Мэри намазывала джем на хлеб и все внимание сосредоточила на этом занятии. Наблюдая за ней, Ангус заметил, как,- высунув кончик розового языка, она провела им по нижней губе.
Раздражение, клокотавшее в нем, испарилось, не устояв перед сильной атакой страсти. Он едва не задохнулся. "Господи помилуй, почему она так сильно волнует меня?"
Мэри положила нож на тарелку и, поднеся хлеб ко рту, поймала взгляд Ангуса. Она замерла, и атмосфера в комнате сгустилась и стала напряженной. Ангус не мог думать, не мог сосредоточить свое внимание ни на чем другом, кроме ее влажных губ. И он знал, что должен овладеть ею. Прямо сейчас. Прямо здесь.
Он повернулся, закрыл дверь и посмотрел на Мэри.
Она встала из-за стола, ее глаза блестели, и от каждого вздоха призывно вздымалась грудь. "О Господи, я хочу ее. Здесь. Сейчас".
И сразу, как только эта мысль оформилась у него в голове, он стал целовать ее. Медленно, словно опускаясь по мягкой, соблазнительной, шелковистой спирали, он прижался к ее губам. В ту же секунду, когда их губы соединились, его охватил жар, по своей мощи сравнимый со скачущей галопом лошадью. С тех пор как он отправил ее из своей кровати, Ангус провел слишком много времени, представляя, что могло бы произойти. Теперь граф даже думать не хотел на тему всяких "что" или "если". Он хотел ее здесь и сейчас. Пока он целовал Мэри, страсть в нем разгорелась с такой силой, что вскоре он желал ее так, как голодный человек желает полупить кусок хлеба.
Ангус знал только одно. После стольких мучительных дней, когда он притворялся, будто его ничто не волнует и он контролирует свои мысли и чувства, Мэри вернулась в его объятия, такая милая и податливая, и с удивительной страстью отвечает на его поцелуй.
Господи, какое счастье - потеряться в ее нежности, прижать к себе ее мягкое тело, наслаждаться ее объятиями и вдыхать запах ее духов.
Мэри обвила руками его шею, и от ее страсти его собственная вспыхнула с новой силой. У нее почти не было опыта любовных игр, но отсутствие мастерства она компенсировала подлинной страстью. Никто никогда не целовал его с таким беззастенчивым пылом, даже…
Ангус открыл глаза и понял, что смотрит прямо на портрет Киры. Раньше, глядя в ее глаза на холодном холсте, он впадал в панику, но теперь этого не произошло. Теперь, когда он вглядывался в знакомое изображение, он видел лишь бесстрастный образ человека, которого на самом деле не знал. Кира, несмотря на всю свою красоту, не подпускала его близко. В отличие от Мэри Херст, которая не умеет скрывать своих чувств, она надежно прятала свою страсть и свой характер.
Но Мэри - его враг. Возможно, воровка или того хуже. Вполне вероятно, что она причастна к похищению Майкла Херста.
Ангус оттолкнул ее так внезапно, что она споткнулась и была вынуждена опереться о стол, чтобы не упасть.
- Вы… вы… - Ангус пытался подобрать слова, чтобы сказать ей, как его оскорбила эта ситуация.
Очевидно, все отразилось на его лице, потому что в глазах Мэри вспыхнул гнев.
- Я не сделала ничего дурного, и если вы считаете, будто я…
- Вы сознательно оказываетесь там, где меня можно соблазнить. Скажите, что это не так!
- Ваша реакция на меня - это ваш выбор. И вам должно быть стыдно, что вы не позволяете себе получать от этого удовольствие, как это делаю я. - Мэри вернулась к своему месту за столом и дрожащими руками намазала хлеб маслом. - Это все. Вы можете идти.
- Я могу идти? Это мой дом. Мой, слышите?
- О! Вы… - Мэри вскочила из-за стола и со сверкающими глазами подлетела к нему. - Вы приводите меня в бешенство! Таких невыносимых мужчин, как вы, я никогда не встречала! Вы удивляете меня поцелуем, настолько страстным, что мне кажется, он никогда не закончится, а в следующую секунду меня же и обвиняете за этот поцелуй! Я ничего не делала, чтобы спровоцировать его!
- Делали! - фыркнул в ответ Ангус.
- И что же я, по-вашему, сделала, чтобы вы меня поцеловали? - сложила руки на груди Мэри.
- Вы… - Ангус широко взмахнул руками. - У вас был такой вид… Вы сами знаете.
- Нет, не знаю.
- Не надо разыгрывать передо мной невинность.
- Я ничего не разыгрываю! И если бы вы хоть раз в жизни проявили благоразумие, вы бы это поняли!
Теперь они стояли лицом к лицу и кричали так, словно находились на разных этажах замка.
- Впредь, - Мэри уперла руки в бока, - когда вы попытаетесь поцеловать меня, я дам вам отпор и наотрез откажусь целоваться с вами.
- Как будто вы когда-нибудь в своей жизни отказывались от поцелуя.
- По крайней мере, - еще сильнее покраснела Мэри, - я не являюсь тем скучным исследователем, который иллюстрирует свои работы рисунками, похожими на рисунки первоклассника!
- С моими исследованиями все в порядке, - остолбенел Ангус.
- Да, в порядке, но если вы хотите, чтобы люди уважали их, придется внимательнее отнестись к выбору художника, которому вы позволяете иллюстрировать свою работу.
- Проклятие, женщина, ты не знаешь, о чем говоришь!
- Я определенно знаю больше вас. Я бы никогда не позволила ни одной статье Майкла покинуть наш дом без хороших иллюстраций.
Ангус был настолько сердит, что с удовольствием задушил бы женщину, которая с вызывающим видом стояла перед ним. Эта сцена была ему хорошо известна. Один скажет что-то резкое, другой начнет плакать, потом соберет вещи, остановившись у детской для слезливого прощания.
Когда он был ребенком, его это волновало. Но потом он узнал, что за слезливым прощанием через неделю наступит слезливая встреча. Одно только это воспоминание уже утомило его, и он вдруг почувствовал себя так, будто из него откачали воздух, подобно детскому мячу, который придавили ногой.
- Разговор на эту тему закончен.
Мэри пождала губы, словно его слова оскорбили ее, вернулась к столу и, взяв нож, принялась намазывать на кусочек хлеба джем.
- Заканчивайте завтрак, потому что после этого вы немедленно возвращаетесь в свою комнату.
Она покраснела, еще крепче сжала губы, бросили нож на тарелку, а салфетку метнула на стол и подошла к окну. Ангус рывком открыл дверь.
- Проводите нашу гостью в ее комнату. Она не должна покидать ее вплоть до завтрашнего утра.
Лакеи обменялись взглядами.
- Простите, милорд, но, э-э… - начал один, потом посмотрел за плечо Ангуса, дабы убедиться, что их гостья ничего не слышит. - Как поступить, если она не послушает нас? Должны ли мы хватать ее, как овцу? - понизив голос, спросил он, видя, что Мэри с бунтарским выражением лица стоит у окна, сцепив на груди руки.
Ангус повернулся так, чтобы его голос был отчетливо слышен его строптивой гостье.
- Если она попытается покинуть комнату, я разрешаю вам прижать ее к земле, связать кистями от штор и вставить кляп в рот. Несколько часов связанной и с кляпом во рту, возможно, пойдут на пользу ее характеру.
- Я обязательно расскажу Майклу о вашем дурном обращении со мной, - презрительно глядя на него, процедила Мэри. - Он больше никогда, слышите вы, никогда не станет вести совместные с вами исследования.
- Уходите. На сегодня вы уже получили несколько часов свободы.
Мэри расправила плечи и помчалась к двери, всем своим видом демонстрируя оскорбленные чувства. Когда она пролетала мимо, Ангус уловил легкий запах лаванды, исходивший от ее волос, и в ту же секунду его тело испытало болезненное напряжение страсти. Проклятие.
- Мисс Херст, - сурово сказал Ангус, когда Мэри дошла до лестницы, - до сих пор я терпеливо относился к проявлениям вашего недовольства. Больше терпеть это я не намерен. Если вы станете шуметь в своей комнате причем любым способом, я отменю свое разрешение покидать пределы комнаты на три часа в день и лишу вас еды.
- Вы не посмеете, - высокомерно заявила Мэри.
- А вы попробуйте, - посмотрел ей в глаза Ангус, провоцируя ее вызвать крайние меры с его стороны.
О, как ему хотелось наказать ее, продемонстрировать свое недовольство. Как она осмелилась соблазнять его, дразнить, и оскорблять?
Мэри развернулась на каблуках и ушла. Два лакея, не спуская с нее глаз, ни на шаг не отставали от нее, словно она была диким зверем, которого надо содержать в клетке.
Ангус вышел на улицу и хлопнул дверью так, что замок содрогнулся. Единственный зверь, которому нужна клетка, находится у него в бриджах. Что, черт возьми, с ним происходит?
С полным хаосом в голове он направился на конюшню, чувствуя, как ноет от неудовлетворенности тело.
Конюхи поняли настроение хозяина по выражению его лица и поспешили уйти, оставив его одного. Ангус снял свой сюртук, жилет, рубашку и шейный платок, отбросил в сторону шелковый шарф. Оставшись в бриджах и сапогах, он начал двигать огромные тюки сена, лежавшие вдоль стены. От этой работы напряглись мышцы рук и спины, болезненно натянулись шрамы, но он продолжал ворочать тяжелые тюки, останавливаясь, только чтобы утереть пот со лба. Так граф восстанавливал свои силы после пожара, так побеждал воспоминания, которые невозможно было забыть, так растягивал обгоревшую кожу, восстанавливая двигательную способность рук. И так он уничтожал свое влечение к мисс Удаче, будь она неладна.
Ангус поднимал тюк за тюком, складывая их в одну сторону. Вскоре он уже весь обливался потом, спина болела, а шрамы горели так, словно их снова охватил огонь. Но его главная цель была достигнута. Он больше не хотел мисс Херст.
- Ангус?
Он выпрямился, потирая спину. В открытых дверях стоял Нисон.
- С тобой все… в порядке?
- Со мной все хорошо.
Ангус чувствовал, что слишком устал, чтобы двигаться. У него дрожали ноги, а сердце колотилось так, словно было готово выпрыгнуть из груди.
- Я пришел узнать, будешь ли ты работать с новыми артефактами.
- Как только приму ванну.
В полном изнеможении Ангус поднял свою одежду, вытер пот и пошел к дому, злясь на досадное присутствие кузена.
- Ангус, - Нисон с обеспокоенным видом шел сзади, - я вижу, мисс Херст расстраивает тебя. Может, тебе следует покинуть Нью-Слэйнс на несколько дней, пока не приедет мистер Янг. Я сам могу присмотреть за мисс Херст и…
- Нет. Я не побегу из Нью-Слэйнс, как ошпаренный кот. Это мой дом. Здесь я родился и здесь умру.
"Я любил, жил и умер здесь, как другие". Ангус закрыл глаза, но перед ним появилось не Кирино лицо. Возникшее в его воображении лицо было круглее, в обрамлении белокурых волос с медовым оттенком, с темными карими глазами, очаровательным носиком и самыми мягкими губами на свете…
Сердце на мгновение замерло от волнения, отозвавшись болью в груди, и Ангус прибавил шаг. Нисону пришлось едва ли не бежать за ним следом.
- Я знаю, что для тебя это тягостные воспоминания, - озабоченно бормотал он.
Ангус бросил на кузена раздраженный взгляд: казалось, Нисону известна каждая его мысль. Однако не мучительная память о Кире держала Ангуса в своих тисках. Это была волна самой настоящей разгоряченной страсти, по своей силе во много раз превосходящей ту, что ему доводилось испытывать прежде.
Ангус с болезненным свистом выдохнул. Как это нелепо так привязаться к женщине, которую едва знаешь. К женщине, которую он подозревает в обмане. Нелепо и глупо, а он не выносит ни то, ни другое.
- Ангус, я знаю, - пыхтел сзади Нисон, - ты крупно поговорил с мисс Херст. Думаю, всем в замке известно об этом.
- И что?
- Я… - Нисон резко остановился, тяжело дыша. - Ты не мог бы сбавить темп? Мне трудно бежать за тобой и еще разговаривать.
- В чем дело, Нисон? - резко спросил Ангус, остановившись.
- Я… я просто подумал, может, нам стоит попросить Муира сервировать завтрак в библиотеке, как делали раньше, пока…
"Пока не погибла Кира". Ангус будто слышал эти слова, хотя кузен не произнес их вслух.
Черт, неужели ему никогда не позволят забыть Киру? Неужели даже спустя столько лет каждое мгновение его жизни будет наполнено горьким привкусом вины? И хотя Нисон не собирался этого делать, печальный тон кузена напомнил Ангусу о смерти его жены гораздо острее, чем это сделала женщина, находящаяся в комнате в башенке. Мэри стерла все мысли о Кире и вообще все здравые мысли, по правде говоря.
- Можем заказать яйца пашот, если хочешь, - неуверенно улыбнулся кузен. - Я знаю, тебе нравятся эти…
- Никогда не любил яйца пашот, Нисон. Их любила Кира.
- О, ну в таком случае, закажем то, что тебе хочется. Я просто подумал… Ангус, похоже, в Нью-Слэйнс грядут перемены. Я хочу, чтобы все было так, как раньше, когда мы жили здесь вдвоем.
Возможно, Нисону просто было одиноко. В последнее время он начал больше выходить в свет, и Ангус надеялся, что молодой человек справился со своей тоской после смерти Киры.
- Заказывай завтрак, - положил он руку на плечо кузена. - Потом я приду и помогу тебе составить каталог на новый ящик, который прибыл. И ты сможешь…
- Нет!
Этот протест прозвучал так резко, что Ангус удивленно поднял брови.
- Я еще не закончил, - покраснел Нисон.
- Но я видел ящик сегодня утром, мне показалось, что ты уже все распаковал.