В год, когда слегла бабуля, начальство наконец-то оценило заслуги Крапивиной и перевело ее в другой городок на должность второго секретаря райкома партии. И хотя особо теплые отношения за годы совместной жизни между свекровью и невесткой так и не сложились, пожилую больную женщину Антонина Степановна не бросила, забрала с собой и ухаживала за ней до конца: больше года стирала изгаженные простыни, варила каши и при этом на ее лице не было заметно ни брезгливости, ни чрезмерного сострадания. Лишь сосредоточенность. Надо так надо - словно это было очередным заданием партии.
Так же сдержанно она воспитывала и своих детей: никакой лишней ласки, никакой жалости, минимум разговоров и никаких послаблений ни в чем. Возможно, сказывался недостаток тепла, полученного ею самой в детстве, возможно, что-то еще, но если бы не бабушка, скорее всего со временем Тамара точно так же воспитывала бы и собственного сына. Хотя кто знает? Ведь выросла же вместе с мамой в одном детдоме ее старшая сестра - добрая и мягкая тетя Аня, баловавшая и любившая свою племянницу до безумия!
Тем не менее многие из качеств перешли Тамаре от мамы с генами. Вот только открыла в себе некоторые из них она гораздо позже, после того как дала почувствовать матери, что в состоянии сама принимать решения и отвечать за свои поступки. Именно тогда образовавшаяся в детстве трещина непонимания между матерью и дочерью показала всю свою глубину. А ведь чисто по-детски ее еще долго тянуло домой…
С тем, что выросшая дочь обладает не менее сильным и властным характером и, в отличие от отца, может не только дать ей отпор, но и сама решать, как строить свою жизнь, мать, похоже, так и не смогла смириться. Даже после того, как им удалось построить шаткий мостик над разделявшей их пропастью и они снова стали общаться…
- …Да, мама, добралась нормально и все у меня в порядке, - кратко отчиталась Тамара. Обе они давно согласились с такими дежурными фразами в общении, хотя, если честно, и матери, и дочери после таких звонков становилось спокойнее: слава Богу, живы и здоровы. - Я сама тебе перезвоню. У меня батарейка садится, целую, - как могла, смягчила она быстрое окончание разговора.
"Сколько бы ни прошло лет, чего бы я ни достигла в этой жизни, видимо, она никогда не сможет мне простить, что я пошла поперек ее воли, - грустно констатировала Тамара. - Видно, нам так и не понять друг друга, как мне не понять того, по какой такой великой любви они с папой поженились. А в итоге и себе, и другим жизнь испортили".
- Инка, это снова я, - соединилась она с подругой. - Да, уже в отеле… Нормальный номер. Комната, правда, небольшая, но все удобства на месте. Меня предупреждали, что в центре города почти все отели крохотные. Сейчас скажу, - и, взглянув на разложенные на столе карту города и другие мелочи, что могли бы пригодиться постояльцам, прочитала название гостиницы.
- Я знаю, где это! Рядом с Вандомской площадью! - воскликнула подружка. - Там недалеко еще знаменитый отель "Ритц"!
- Ну, на "Ритц" я не претендую, мне эта чопорность ни к чему…
- Я не о том, - перебила ее Инночка. - Я сейчас в автобусе, группу отвожу, потом сяду в метро и минут через сорок буду около твоего отеля.
- Ин, ты лучше скажи, в какую сторону выйти тебе навстречу: не хочется сорок минут сидеть на месте.
- Хорошо, - слегка поколебавшись, согласилась та. - Тогда на площади у "Гранд-опера". Выйдешь из отеля, сразу налево и на первом же перекрестке - направо. Пойдешь вперед через площадь с колонной - ее ствол украшен спиралью барельефов. Кстати, отлиты из бронзы тысячи двести пушек, захваченных под Аустерлицем! Короче, идешь прямо, прямо, никуда не сворачиваешь и выходишь на площадь. Найдешь ближайший выход метро, стой и жди. Если я вдруг задержусь - позвоню.
- Ты мне не звони, я телефон хочу отключить. Сережка с одноклассниками в походе, с мамой поговорила, а от всех остальных хочу спрятаться денька на три. Устала.
- Неужели так достали? - посочувствовала Инна.
- Достали, - хмыкнула Тамара. - И где ж ты таких словечек здесь, в Париже, набралась?
- Том, да у меня дважды в неделю русскоязычная группа! Весь спектр общества, со всего постсоветского пространства. Так что кто-кто, а я тебе такую лексику могу выдать, какой ты в своем Минске и не слыхивала! Отвечай, достали?
- Достали, - рассмеялась Тамара. - Да только я привыкла, иммунитет выработала, но об этом позже… Я минут через десять выйду, надеюсь, не заблужусь. Интересно, мы с тобой узнаем друг друга?
- Да я тебя, дорогая, из миллиона узнаю! Все, до встречи!
Взглянув на телефон, Тамара вздохнула, но первоначального решения засунуть его куда подальше не поменяла - отключила и оставила лежать на столе. "Проклятая труба! - посетовала она, запирая дверь. - Привыкаешь - ни жить, ни дышать без нее не можешь!"
…Одним из главных условий спокойной студенческой жизни для Тамары были звонки домой. Дважды в неделю. Стоило ей пропустить день, как мать тут же начинала разыскивать ее через деканат, и тогда приходилось отчитываться за свою необязательность перед куратором. Поначалу от нее требовали еще и писем, но под предлогом того, что совершенно не хватает времени, от них удалось отвертеться.
Времени же действительно не было. Точнее, его, как всегда, было ровно двадцать четыре часа в сутки, но этого катастрофически не хватало! Ведь кроме обязательных предметов первокурсникам приходилось усваивать самую важную науку - выживания. Что конспектировать, что - нет, что учить, что - не обязательно, какую пару можно проспать, а на которой необходимо быть всенепременно, чтобы не пришлось решать другую проблему - где достать оправдательную справку за пропущенные занятия.
Общежитие - отдельная наука: как незаметно прошмыгнуть мимо всевидящего ока вахтерши, если проспал, где найти укромное место для электроплитки и электрочайника… А чего стоила система оповещения при появлении на этажах декана или комендантши! Все это напоминало курс молодого бойца, который в обязательном порядке проходил каждый.
Тогда Тамаре казалось, что она никогда в жизни не выспится. Опьяненные новой, взрослой жизнью, первокурсники не умели толком организовать время - гуляли, веселились, бесконечно заглядывали друг к другу в гости и лишь к полуночи вспоминали о домашнем задании. А это черчение, начерталка, химия, высшая математика! Так что спать ложились в три-четыре утра, от чего, естественно, частенько страдала первая пара. Ну невозможно было разлепить веки! Иногда этому помогала проверка членов студсовета, и все же, несмотря на страх быть застуканным в кровати, желание поспать часто пересиливало.
Но Тамары в первом семестре это не касалось, и она изо всех сил старалась превратиться из правильной школьницы в правильную студентку. Даже если доводилось прикорнуть лишь на рассвете, невероятным усилием воли она заставляла себя встать и идти в институт. Тем более что там ее ждала подружка, у которой дома были четыре всевидящих ока, хорошо знавшие ее расписание занятий.
Но к концу семестра они, как и другие, стали писать лекции по очереди под копирку. Экономия сил и времени позволяла заняться более важными делами. Крапивина, например, могла подремать с открытыми глазами, Рождественская - строчить письма или сочинять стихи, к тому же обе переписывали друг у дружки домашнее задание: Тамара - конспекты первоисточников по истории КПСС, а Инна - задачки по высшей математике, которую терпеть не могла.
Ближе к сессии пришлось часами просиживать в библиотеке или чертежном зале, и они с завистью посматривали в сторону общежитий пединститута, из окон которых постоянно гремела музыка. По твердому убеждению студентов-технарей, соседи-гуманитарии просто дурели от безделья.
Под благовидным предлогом подготовки к занятиям Рождественская засиживалась в комнате у подруги допоздна и постепенно перетащила к ней большую часть конспектов и учебников. А так как они оставались душой сложившегося в колхозе коллектива, учиться удавалось не всегда: в комнату площадью двенадцать квадратных метров иногда набивалось столько студентов, что Тамарина соседка Лена Яблонская совершенно справедливо начинала возмущаться.
Но с этим ребята научились справляться довольно быстро: достаточно было удачно пошутить или рассказать свежий анекдот, как смешливая девушка хохотала вместе со всеми. Если же она была не в духе, что случалось крайне редко, и категорически требовала освободить помещение, компания без особых проблем меняла место дислокации - благо весь курс жил на одном этаже.
И пусть не сразу получилось с учебой, были дела, которые студенты научились претворять в жизнь сообща очень быстро: например, вместе почистить картошку, пожарить ее на огромной сковороде на общей кухне и тут же прямо со сковороды дружно ее умять. Если же кто-то привозил из дома квашеную капусту или обыкновенное деревенское сало, то все это уже напоминало пир во время чумы. Вот только "чума", то есть учеба, в очередной раз откладывалась на ночь.
Так и жили: учеба вперемежку с ненасытной жаждой общения, постоянным желанием поесть и… выспаться. Вечерние посиделки, когда не хочется расходиться, ночные бдения над чертежами и запоздалое понимание, что времени на сон снова не осталось. Отсюда - невнятное бормотание вместо ответов на семинарах, твердое обещание себе и преподавателю выучить все в следующий раз, заброшенный в стол конспект вместе с забытым обещанием… В общем, нормальная жизнь нормального студента.
Одно было невдомек Тамариным друзьям: почему дважды в неделю, в любую погоду она должна была тащиться на почту, выстаивать очередь и звонить родителям? Даже если пару дней назад вернулась из дома! Для многих, живших за тридевять земель от родных, это было так же непонятно, как и нереально…
3
…Комфортабельный экскурсионный автобус едва заметно подрагивал при движении, а уставшие туристы рассеянно пытались уловить, что же такое пытается рассказать им напоследок неутомимый гид. Некоторые не стесняясь дремали в креслах. Инночка уже давно с этим смирилась: нельзя объять необъятное. У одних раньше, у других позже наступает состояние, когда ни одно слово не в силах достучаться до сознания: глаза устали созерцать, а мозг - воспринимать новую информацию. Физическая же усталость сродни тяжелой рамке, в которую поместили проведенный на ногах экскурсионный день.
С чувством легкого сожаления и выполненною долга Инна оглянулась на пассажиров автобуса, пожелала им хорошего вечера, отключила микрофон и, устроившись в кресле поудобнее, снова предалась воспоминаниям…
…Из-за того, что она жила в городе, ей, с одной стороны, было легче и проще, а с другой - намного сложнее. Конечно, дома ее всегда ждал приготовленный ужин, перед стипендией не приходилось считать копейки на обед, но чувство, что жизнь проходит мимо, было намного тягостнее всех бытовых неудобств. Стать самостоятельной и независимой никак не получалось: по вечерам ей приходилось покидать ставшее почти родным общежитие и со всех ног нестись домой. В субботу, в то время как остальные студенты ходили на дискотеку, дружная семья Рождественских шла в кино или в театр, затем следовало долгое совместное чаепитие за кухонным столом, обсуждение новостей за неделю. В воскресенье - почти то же самое, но уже с планами на ближайшие дни.
Инночка готова была волком выть от заведенного в семье распорядка: вовремя ложиться спать, вставать в один и тот же час, встречаться за завтраком, собираться в институт… Поблажки ждать не приходилось: даже если, к неудовольствию родителей, она запаздывала домой и еще несколько часов проводила за конспектами, утром с полузакрытыми глазами все равно должна была тащиться к троллейбусной остановке. О том, чтобы пропустить пару, и речи быть не могло! И если бы все однокурсники вдруг дружно решили проигнорировать ту или иную лекцию, ей бы пришлось одной отсидеть в аудитории положенное время, так как папе с мамой все сразу стало бы известно.
Самые радужные планы лопались как мыльные пузыри, а вместе с этим крепло нежелание учиться. Кто бы знал, как ненавидела она все эти математики, химии, начерталки! И если бы не помощь Тамары на контрольных и коллоквиумах, вполне возможно, что Рождественским пришлось бы очень расстроиться: вряд ли бы их дочь была допущена к сессии.
Единственным предметом, по которому она не имела себе равных, был английский. Господи, как же ей хотелось учиться в инязе, объездить весь мир и попасть наконец в вожделенный далекий Париж! Но кто бы ей позволил? В тот момент у бедной Инночки Рождественской не было никаких шансов вырваться не только за границу, но даже из родительского гнезда.
…Почувствовав себя после зимней сессии настоящими студентами, первокурсники сбавили обороты: уже не засиживались в гостях за полночь, не сидели до рассвета за чертежами, старались лечь пораньше. И вдруг вместе с пробудившейся от сна природой словно заново родились на свет - наступила первая студенческая весна.
Бесстрастный немой свидетель - зеркало в фойе - отражало в своем безграничном мире все перемены: вот исчезли шубы и шапки, а на смену им пришли куртки, пальто, плащи. Вот неожиданно похорошевшие за зиму студентки предстали перед ним в ярких воздушных нарядах и, приоткрыв все прелести стройных ног и оголенных плеч, стали будоражить воображение ошалевшей от весны сильной половины человечества.
Весеннее возбуждение поддержал сначала тонкий, пьянящий аромат проступившей из-под снега почвы, затем - пробившиеся на ветвях первые листочки и вылезшие из земли желтые головки одуванчиков… Утренние солнечные лучи заглядывали в комнаты, отражались от стекол соседних зданий и не давали спать даже самым отъявленным лежебокам. Все чаще после занятий студенты стали заглядывать в огромный парк, заложенный еще до революции, а когда схлынуло половодье, дружными компаниями потянулись к реке, огибавшей город широкой лентой. Самые отчаянные даже купались.
И тут на глазах у всех стали происходить еще более странные вещи. Неожиданно выяснилось, что далеко не все студенты переживали зиму в состоянии полного душевного покоя, и как грибы после дождя стали появляться влюбленные парочки.
Казалось, лишь Тамара с Инной никак не желали поддаться инфекции всеобщей влюбленности и продолжали везде и всюду появляться вдвоем. "Мы с Тамарой ходим парой!" - подшучивали над ними, но те делали вид, что не обращают на это внимания. Хотя на самом деле все было далеко не так. Круг их приятелей заметно поредел, и они все чаще с легкой грустью поглядывали в сторону влюбленных. А может, весеннее солнце пробуждало и их тайные желания? В один из таких дней и случилось то, что должно было случиться. Возможно, если бы для Крапивиной не наступило время "Ч", когда нужно было позвонить домой, ничего бы не произошло, а если и произошло, то не так скоро. Но, как любила повторять Тамарина мама, "бы" - от лукавого…
В тот день сразу после занятий почти вся группа собралась на пляж. Безудержная весна сотворила небывалые прежде чудеса: вода во второй декаде мая прогрелась так, что вполне годилась для купания.
Пока шумная компания неспешно двигалась в направлении длинного пешеходного моста, ведущего к городскому пляжу, подруги забежали на почту. На ходу заметив пустую кабину с междугородным телефоном-автоматом, Тамара нащупала в кармане несколько пятнашек, плотнее закрыла дверь и принялась лихорадочно накручивать диск.
Оставшись в одиночестве, Инночка разглядывала разложенные под стеклом праздничные открытки и тяжело вздыхала: с каждым днем ей становилось все сложнее придумывать оправдания поздних приездов домой. Она безумно устала от того, что приходилось постоянно что-то сочинять и прятать глаза! Да будь она на месте Томки, звонила бы папе с мамой по три раза на день, лишь бы они оставили ее в покое!
Наблюдая через стекло за подругой, Тамара тоже тяжело вздохнула и, повернувшись спиной к двери, с закрытыми глазами принялась выслушивать привычные мамины нравоучения. Каково же было ее удивление, когда, шлепнув трубку на рычаг, она вышла из кабины и увидела смеющуюся подругу в окружении парней, за высокими спинами которых ее почти не было видно.
- Томка, иди сюда! - замахала та рукой.
Молодые люди дружно обернулись. И надо же! Трое из них оказалось именно теми старшекурсниками, в чьем присутствии она так нелепо растянулась в первый учебный день! Правда, на сей раз их было четверо. Одного, Пашку Щедрина, или Клоуна, к этому времени она уже хорошо знала - он частенько наведывался к соседке по комнате. Двух других красавцев иногда встречала в коридорах института и наслышана была о них достаточно, а вот четвертый парень был ей незнаком. Такой же высокий, такой же плечистый, с четкими, словно прорисованными темным карандашом чертами лица, пухлыми губами и затененными густыми ресницами глазами, он оценивающе глянул на Тамару. То, что сравнение с подругой оказалось не в ее пользу, она поняла сразу: послав ей дежурную улыбку, он тут же снова повернулся к Инночке.
Но стоило ей перевести взгляд на сразившего ее когда-то в лифте старшекурсника, как неприятный осадок улетучился. "Принц", то бишь Алексей Радченко, красавчик-сердцеед, мастер спорта по волейболу и институтская звезда, стоял чуть поодаль и, казалось, не разделял радости приятелей от знакомства с девушкой.
- Здравствуйте, - ощутив невесть откуда взявшуюся дрожь в коленках, кивнула им Тамара. В голове тут же промелькнули тысячи мыслей: как удачно, что сегодня она распустила волосы - это раз; надела новый, подчеркивающий талию сарафан на бретельках - это два; не смыла макияж - это три… Но еще лучше было бы, если бы ее не вспомнили и не узнали. Стараясь сохранить невозмутимый вид, она негромко напомнила подруге: - Инночка, нас ждут.
- Таких девушек обязательно должен кто-то ждать! - заметил парень с глазами-маслинами, которого звали Александр Филевский: тоже спортсмен, тоже красавчик и сердцеед. - Но у нас сегодня есть повод, чтобы вы составили компанию именно нам, - заявил он и незаметно толкнул локтем незнакомца, не сводившего глаз с Инночки. - Все, что нужно для пикника, мы уже закупили, и для полного счастья нам не хватает только вас! Павел, Артем, Алексей, - по очереди представил он друзей. - И я, Александр. Можно Филя, не обижусь. Вас, я слышал, Тамара зовут?
- Да, - кивнула она и, встретившись взглядом с Радченко, непроизвольно опустила глаза. - Спасибо за приглашение, - преодолела она смущение и подняла голову, - но в следующий раз. К сожалению, нас ждут.
- Нет, так не годится! - интуитивно почувствовав, кто в паре главный, оторвал взгляд от подруги Артем. - Мы, можно сказать, полдня вас искали, затем долго пытались познакомиться с Инной, ждали, когда закончится ваш бесконечный разговор… И после всего этого вы нам отказываете? Так не пойдет, мы без вас - никуда.
- Завтра у нас зачет и нам не до пикников, - попыталась объяснить Тамара. - Мы буквально на час выбрались на пляж, и то с конспектами…
- Вот и замечательно! - воскликнул Филя. - На час так на час! А где час, там и два, где два, там и три…
- Нет, - твердо стояла она на своем. - Инночке еще домой добираться, она в городе живет.
- А мы уже все решили, - неожиданно заявил Артем. - Я ее провожу, мы, оказывается, рядом живем. Да и отказывать мне сегодня нельзя.
- Это почему же? - перевела Тамара недоуменный взгляд на подругу.
Было очень странно, что она успела столько рассказать о себе первым встречным.
- А у меня сегодня день рождения! - гордо заявил молодой человек и, заметив на ее лице недоверие, рассмеялся. - Да честное слово!