- Шапку долой! Свой звериный инстинкт тебе удалось победить с первой попытки. Когда ты в меня вцепилась мертвой хваткой, я во второй раз испугался. Даже не знал, как поступить. Ждать, пока захлебнешься? Попробуй потом отыщи тебя в темноте, да и до берега плыть да плыть. Если бы ты продолжала паниковать, не знаю, чем бы все закончилось.
- Когда в безвыходной ситуации кто-то берет инициативу на себя, ему надо довериться и подчиниться… Ты один мог мне помочь в те минуты, вот я тебе и подчинилась. Ты был сильнее.
Такой анализ ситуации окончательно сбил Алексея с толку. Признавая его силу, она, сама того не осознавая, давала ему понять, насколько сильна сама: девушка, почти ребенок, у которой-то и опыта житейского за плечами нет!
- Можно еще один вопрос? Сколько тебе лет?
- Первого июня исполнится восемнадцать, - спокойно ответила она и, словно прочитав его мысли, добавила: - Только не говори, что я еще ребенок.
"После сегодняшней истории ни я, ни кто другой этого не скажет, - подумал он. - Судя по рассуждениям, я дал бы ей намного больше".
- Мы с тобой сегодня столько шума наделали, - неожиданно сменил он тему. - Если кто-то настучит декану, меня точно из института попрут.
- За что? Ты же хорошо учишься, к тому же спортсмен.
- Слово "спортсмен" для Кравцова имеет, скорее, негативный смысл. Если спортсмен - значит, в голове одна накачанная извилина…
- Обидно, да? - неожиданно посочувствовала Тамара.
- Да нет… В чем-то он, конечно, прав - первые две сессии не обошлись без двоек. А потом зло взяло, можно сказать, из спортивного интереса стал учиться… Только учеба учебой, а у нашего декана на первом месте моральный облик, которому я не соответствую. Ты ведь почти ничего обо мне не знаешь? Правда? - осторожно уточнил он.
- Ну почему, кое-что слышала, - уклончиво ответила она.
- Понятно… А впрочем, какая разница, - остановившись, Алексей закурил. - Дело в том, что наш курс последний, кто знал прежнего декана: он умер прямо в кабинете. И мы помним совсем другое отношение к студентам. Мы так и не приняли Кравцова.
- Ты считаешь, он вам мстит?
- Нет, - усмехнулся он. - Это сильно сказано! Но вот с мыслью нас перевоспитать никак не может расстаться. Только ничего не получится - слишком разное представление у нас о многих вещах. О дисциплине, например. Ее он понимает как слово "должны", без отступлений, как солдат на плацу.
- А как было раньше?
- Раньше было по-другому: "Ребята, я знаю, что вам всем чего-то хочется, чего-то не хочется, но не подводите меня. Пожалуйста". И, ты знаешь, почти не подводили. Если прежний декан и вынужден был кого-то наказывать, то сам переживал. Вот сердце и не выдержало… Не верится, что когда-то мы заходили в деканат, как к себе домой.
Тамара задумалась. Слово "должна" она часто слышала от своей мамы, которая также не терпела пререканий. Может, поэтому у них никогда не выходило задушевных разговоров?
- Но за что тебя могут отчислить? - вспомнила она.
- За то, что переплывать реку категорически запрещено. А меня уже однажды поймали, с милицией, между прочим.
- Правда?!
- Правда. Тебя-то в первый раз простят, а вот меня - вряд ли.
- А как он узнает? - растерялась она, ничего не слышавшая о запрете.
- Обыкновенно… И кто из "шестерок" это сделает, мы вряд ли узнаем, - усмехнулся Алексей. - Разве что лет через пятьдесят, когда снимут гриф "совершенно секретно".
- Кто снимет? - непонимающе захлопала она ресницами.
Вместо ответа он лишь вздохнул. И тут до Тамары дошло. Но кто из студентов может доложить декану? Среди ее друзей вроде все свои в доску: сколько несанкционированных гулянок случилось за этот год - и никого никуда не вызывали. Неужели кто-то из группы? Тоже не похоже… Хотя кто знает.
- А кто сможет утверждать, что мы переплыли реку? Никто! - вдруг воскликнула она, обрадованная такому простому выходу из ситуации. - Проплыли немного вперед и вышли на берег!
Леша помолчал, затем, оглянувшись по сторонам, посмотрел на нее насмешливо:
- Ты еще скажи, что мы с тобой больше часа под луной гуляли! И, заметь, без одежды. Ты хоть представляешь, какой здесь напрашивается вывод? Объясняю для непонятливых: ни я, ни мои друзья просто так с девушками не гуляют. А нас с тобой искали очень долго.
Сообразив, на что он намекает, Тамара смущенно замолчала. Она даже покраснела - благо в темноте это было трудно заметить.
- Ладно, наивная, поздравить тебя можно будет?
- С чем?
- С днем рождения.
- А сколько тебе лет? - неожиданно поинтересовалась она.
- Ну, двадцать три… Исполнится восемнадцатого августа, - ответил Алексей.
- Тогда приходи. Ты еще не такой старый, как я думала, - сострила Тамара.
- Это можно считать комплиментом?
- А ты в них нуждаешься?
- Да вроде нет, - пожал он плечами и тут же парировал: - Как ты считаешь, это нормально - подарить девушке на восемнадцатилетие мягкую игрушку?
- Нормально… Если ничего другого в голову не приходит. В таком случае на двадцать три можно обойтись и рогаткой, - быстро нашлась Тамара.
Перед самым крыльцом общежития она без лишних слов вытянула свою руку из его ладони, взяла пакет и гордо прошествовала мимо стойки сверхподозрительных вахтерш. И как ни подмывало обернуться и пожелать Алексею спокойной ночи, втиснувшись в порядком заполненный лифт, она так и осталась стоять спиной, пока он не проехал пятый этаж.
Леночки в комнате не было. Не включая света, Тамара повесила на спинку стула пакет и упала на кровать. Самое удивительное, что, пережив экстремальный заплыв и глубокое нервное потрясение, она с улыбкой уставилась в темноту потолка и принялась прокручивать в памяти случившиеся за день приятные моменты. Например, то, как впервые в жизни шла за руку с парнем, который ей очень нравился…
Среди ночи Тамара вдруг вскочила в холодном поту - замучили кошмары. Пытаясь стряхнуть навязчивые видения надвигавшихся из темноты кораблей, она заставила себя сходить в душевую, ополоснула лицо и, едва снова коснулась головой подушки, вместо жутких кораблей перед глазами тут же возник улыбающийся Алексей…
Утром Тамара проспала первую пару - семинар по истории КПСС. Это было невероятно! Она даже не слышала, как ушла на занятия Леночка, решившая, что если соседка спит, видимо, пару у нее отменили. Следом была лекция по высшей математике, и едва, запыхавшись, она влетела в аудиторию, как ее поймал за руку староста группы:
- Ты где ходишь? Тебя декан вызывал на перемене. Беги прямо сейчас, еще успеешь!
- А что случилось?
- Не знаю. Десять минут назад Вероника принесла вызов. Вот, держи.
Тамара взглянула на листок со своей фамилией и, гадая над причиной срочного вызова, пулей понеслась в деканат. У самой двери кабинета декана на душе похолодело: неужели Леша оказался прав и кто-то успел доложить о заплыве?
Переведя дыхание, она робко постучала.
- Крапивина? Почему опаздываете? - грозным басом встретил ее Кравцов. - Ладно Радченко! Мы все успели привыкнуть к его фокусам! Но вы?! Дочь уважаемых родителей! Как вы могли пойти на такой необдуманный шаг и среди ночи устроить заплыв? Чья это была идея?
Потупив взор и покраснев, Тамара украдкой огляделась по сторонам. В кабинете сидели заместитель декана, куратор ее группы, комендант общежития и одна из женщин, дежуривших вчера на вахте. Справа, чуть позади нее, стоял Алексей. Небрежно наброшенная на плечо сумка и направленный в окно равнодушный взгляд давали понять: по большому счету ему глубоко безразлично, что здесь сейчас происходит.
- Какой заплыв?! - широко распахнула она глаза. - Когда?
- Вчера! - вступила в разговор комендантша. - Вчера вечером!
- Так вчера многие купались. А что, разве нельзя было? Вода уже прогрелась.
Алексей, не удержавшись, хмыкнул.
- Крапивина!!! - Кравцов даже привстал с места. - Что вы себе позволяете?! Ну ладно… В таком случае, что вы делали с Радченко после того, как ночью пошли к реке?
- Проплыли немного, а потом вышли на берег. Я боюсь в темноте плавать.
- А дальше?
- Разговаривали, - медленно, словно припоминая события вчерашнего вечера, ответила она.
- Значит, проплыли, вышли на берег и разговаривали… - повторил ее слова декан и, опустившись на стул, забарабанил пальцами по столу. - От вас я такого не ожидал.
Сидящие у стенки женщины как по команде принялись возмущаться:
- Срам-то какой! Совсем стыд потеряла!
- Разве два человека не могут сидеть на берегу и разговаривать? - недоуменно спросила Тамара. - Что в этом плохого?
Этого оказалось достаточно, чтобы Кравцов снова вскочил и заорал так, что налитые кровью глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит.
- Вон!!! - указывая пальцем на дверь, ведущую к секретарям, рявкнул он на Радченко. - Устроили бордель, понимаешь ли! Напишите объяснительную и молите… - раздувая ноздри, он все пытался подыскать подходящее слово, кого же надо молить, но, возможно, по идеологическим мотивам так его и не нашел. - Вон!!! - снова рявкнул он. - А вы, Крапивина, останьтесь!
Леша вышел в секретарскую, тяжело присел на стул и достал ручку.
- Мораль читает, - вздохнула секретарша Вероника, прислушиваясь к доносящимся из-за стенки воплям. - Бедная девочка! И чего тебе от нее надо было? - понизив голос, принялась она отчитывать Алексея. - Других не хватает? Ей еще и восемнадцати нет!
- Да я ее пальцем не тронул! - в сердцах ответил он и непроизвольно сжал кулаки. - Вот гад!
- Не тронул… Ты хоть понимаешь, от чего она тебя спасла, а сейчас за вас обоих отдувается? Зачем ей такая слава, подумал? - кивнула она на дверь и протянула ему чистый лист бумаги. - Ох, балбес! Кравцов ведь спит и видит, чтобы с вами, строптивыми, разобраться! А тебе только год учебы остался. - И, нагнувшись над столом, прошептала: - В армию, что ли, захотел?
- Меня не возьмут, - пытаясь собраться с мыслями, что писать в объяснительной, ответил Алексей. - Я, можно сказать, спортивный инвалид.
- И чего на тебя девки вешаются? Ты ведь никого из них и оценить по-настоящему не успеваешь, - вздохнула Вероника и перевела взгляд на девушку стажера, с открытым ртом сидевшую с другой стороны стола. - Допечатала? Работай, еще всякого здесь наслушаешься.
За стенкой скрипнула дверь, и в узком дверном проеме стало видно, как, гордо неся впереди себя огромный бюст, по коридору прошествовала комендантша, за ней просеменила вахтерша и мелькнул куратор Тамары. Сама она все еще оставалась в кабинете.
- И что теперь с ней будет? - никак не могла прийти в себя стажерка.
- Что-что… Пока не унизит как следует, из кабинета не выпустит! - со знанием дела ответила Вероника. - Теперь она навечно занесена им в черный список.
- А что это за список такой? - испуганно захлопала та ресницами.
- Список из двоечников, прогульщиков и нарушителей дисциплины.
- А что она нарушила? - никак не могла взять в толк стажерка.
- Общалась не с тем, с кем нужно. Студент Радченко - весьма любвеобильная натура.
Девушка перевела взгляд на склонившегося над столом Алексея и, сообразив наконец, в чем дело, тут же уперлась глазами в лежащие перед ней бумаги. Закончив писать, Радченко тоскливо посмотрел на дверь и, понимая, что ничем не может помочь Тамаре, протянул лист Веронике.
- Ты мне сообщи, ежели что, - попросил он.
- Ежели что, то что? - укоризненно спросила та напоследок. - Топай, герой-любовник…
5
…Тамара замолчала и посмотрела на притихшую подругу. Витавшая над их столиком легкая печаль ностальгических воспоминаний, смешиваясь с ароматами кофе и тонкого парфюма, закручивалась невидимой спиралью и растворялась в гуле голосов уютного зала. Ну почему для них обеих тот майский день стал своеобразной точкой отсчета дальнейшей жизни? Ведь поначалу все складывалось так красиво, так многообещающе…
- Все обо мне да обо мне… Лучше расскажи, как ты живешь, - попросила она. - Я так мало знаю о тебе после рождения Юльки.
- Как живу я? Как все, - пожала плечами Инна. - Знаешь, мне до сих пор не дает покоя один вопрос: почему ты тогда исчезла, не сказав ни слова? Как ты могла со мной так поступить?
Тамара тяжело вздохнула, облокотилась на стол и провела ладонью по лбу.
- Так получилось, - тихо ответила она. - Ты как раз в роддоме была. Я радовалась от всей души, но вынуждена была уехать… А где сейчас Юлька? На кого похожа? Мне так хочется на нее взглянуть.
- Юля - копия папы, только глаза мои. Выше меня почти на голову, - так и не получив ясного ответа, задумчиво произнесла подруга. В отличие от Тамары, дабы не перебивать вкусовое восприятие, кофе она себе не заказывала и маленькими глотками допивала вино из фужера. - Два дня назад улетела к нему погостить на две недели. Слушай, ты ведь раньше столько не курила? - удивилась она, заметив, как Тамара достала из сумочки новую пачку сигарет. - В институте - так, баловалась. Это я все от родителей по углам пряталась.
- Точно. Только ведь именно ты всегда утверждала, что если я за что берусь - то на совесть: курить так курить! - пошутила Тамара. - Это я последних три с половиной года смолю, как паровоз. А ведь бросала, пять лет не курила.
- Три с половиной года назад что-то случилось? - осторожно уточнила Инна.
- Случилось… Впору и запить было, но я выбрала сигареты и депрессию.
- Ты серьезно?!
- Угу.
- И что?
- Выкарабкалась.
- Так что случилось?
- Да так, печальная история: попробовала снова влюбиться и снова ошиблась.
- Рана еще не зажила?
- Уже зажила, - махнула она рукой. - Время - лучший лекарь.
- Если зажила - значит, этим можно поделиться, не причинив себе новой боли… Ты мне хотя бы расскажешь, что на самом деле происходило тогда, восемнадцать лет назад? - мягко коснулась она ладонью руки подруги. - Я понимаю, что все вы тогда меня берегли, я ведь из больниц не вылезала… Все, что я знаю, - со слов Артема, но ты же понимаешь, он изо всех сил старался выгородить друга.
- Артем был Алексею хорошим другом.
- Почему был? Они и сейчас дружат, даже работают вместе. Но при этом Лешка как был ведущим, так им и остался. Артем никогда не пытался оспаривать его первенство. Да и по характеру они разные: взрывной Кушнеров и рассудительный, спокойный Радченко. Видимо, они здорово дополняли и дополняют друг друга. Вместе они великая сила… На мой взгляд, ты сделала неверный выбор… Раньше мне казалось, что выбор - всегда за мужчиной. Лишь с годами поняла, что в итоге выбор всегда остается за женщиной… Ты совершила ошибку, когда оттолкнула его от себя.
- Я совершила ошибку?! - ткнув себя пальцем в грудь, изумилась Тамара. - Я его оттолкнула? Господь с тобой, Инна, да это был его выбор! И меня он вынудил сделать свой выбор, и права была моя мама, когда предупреждала: не верь мужчинам! Никогда ему этого не прощу!
- А надо… Иначе не получится стать счастливой, - после долгой паузы подняла глаза Инна. - У меня ведь тоже все в жизни не сладко сложилось… И знаешь, завтра мы начнем экскурсию с одного очень важного для меня места. У него громкая и непростая история, и называется оно - площадь Согласия. La Place de la Concorde.
- И что же интересного случилось с тобой на этой площади? - насмешливо спросила Тамара. - Неужели именно там ты встретила своего принца на белом коне?
- Не перебивай, - нисколько не обидевшись, остановила ее Инна. - Когда я переехала в Париж, мне было непросто. Казалось, вот она, мечта, живи да радуйся, а я металась, не находила себе места, даже хотела вернуться…
- А вот это уже наводит на мысль, что ты не любила Дени, - тут же сделала глубокомысленный вывод Тамара. - Уж я-то знаю о твоей склонности к самопожертвованию: ты была готова раствориться в любимом мужчине без остатка! Рвануть за ним в тмутаракань, варить щи-борщи, жарить котлеты и при этом чувствовать себя на десятом небе от счастья!
- Может быть, - не собираясь спорить, кивнула Инна. - Но скорее всего мне было плохо оттого, что на тот момент я так и не простила ни Артема, ни Вадима, а потому не могла начать новую жизнь. И вот однажды Дени привел меня на эту площадь, рассказал ее историю и заключил: "У каждого в душе должна быть площадь Согласия". Я знаю, что он лишь повторил чьи-то слова, но в тот момент они так глубоко в меня проникли… Во мне словно что-то перевернулось…
Тамара удивленно взглянула на Инну. Погрузившись в себя, та на какое-то время словно забыла о подруге.
- И тогда я поняла, - продолжила она. - Я не потому буду жить в Париже, что так сильно люблю Дени. Я люблю Париж, и поэтому буду жить здесь со своим мужем!
- Как-как? - не поняла Тамара. - Повтори.
- Я не потому живу в Париже, что люблю Дени. Я люблю Париж, и потому живу здесь со своим мужем!
- Браво! - не удержавшись, зааплодировала Тамара. - Браво!
Уже не пытаясь скрыть любопытство, сидящие за соседним столиком молодые люди стали вызывающе рассматривать их в упор.
- Да, поломала нас жизнь, - не обращая внимания на многозначительные взгляды, заключила Тамара. - А ведь двадцать лет назад две наивные дурочки свято верили, что всем на свете правит любовь!
- А она и правит. Только само понятие любви гораздо шире… Простить человека не так уж сложно, надо лишь понять, что заставило его так поступить. Когда научишься понимать, научишься и прощать.
- И как же этому научиться? Я так понимаю: это дар Божий.
- Согласна, кому-то это дано от рождения. Но только научившись прощать, можно достичь гармонии в себе. Гармонии мыслей, чувств, поступков…
- Ну, полная чушь! - не удержалась Тамара. - Та же жизнь изо дня в день только и делает, что рушит эту гармонию! Не пойму я, ты сама до всего этого додумалась или на тебя так местные философы повлияли?
- Жизнь, Тома, повлияла… Ну да ладно, хватит. Пока не имеет смысла говорить с тобой на эту тему - ты еще не готова.
- И когда же, на твой взгляд, я буду готова?
- Когда прорвет нарыв у тебя внутри… Когда перестанет гноиться, кровоточить… Рано или поздно это обязательно случится, потому что в душе ты осталась прежней Тамарой, которую я любила и которую продолжаю любить. Во всяком случае, я в это верю. Как бы ты ни пыталась доказать мне обратное… В котором часу ты вылетаешь в понедельник? - сменила она тему.
- Рано утром.
- Жаль… Можем не успеть…
- На четыре часа назначено интервью для одного женского журнала.
- Правда? Вот здорово! - оживилась Инна. - Вышлешь экземпляр?
- Вышлю, только не знаю, что из всего этого получится… Для статьи нужна бизнесвумен, а у нас все эти "бизнесы" - как "мены", так и "вумены" - ох как не приветствуются!
- Обещай, что вышлешь экземпляр журнала! Ну? Быстро!
- Да обещаю! - расхохоталась Тамара. - А у тебя сохранились институтские замашки: чуть что - сразу "обещай".