Он расхохотался громовым смехом и едва не покачнулся на стуле:
– Ты, без сомнения, моя дочь!
– Надеюсь, это комплимент, – сказала Вики, и вся семья при этом тоже рассмеялась.
– Так и есть, Виктория, так и есть. – Он потянулся через стол и сжал ее руку, затем снова взял свою вилку. – А теперь расскажи мне, что у тебя за идеи и как мы все можем тебе помочь. Конечно, мы предоставим вино. Не может быть фонда Стерлинг-Торнов без фамильного знака.
Аппетит вернулся к Виктории вместе с удовольствием от еды, пока она излагала идеи благотворительного финансирования клиники. Все вступили в яростную дискуссию, взвешивая идеи и отвергая их, пока не родился блестящий план, который, Вики была в этом уверена, сработает.
Теперь все, что ей оставалось сделать, – это убедить Мигеля. Между дополнительными обязанностями в клинике и заботой о Карлосе оставалось очень мало времени, чтобы поговорить с Мигелем. Так продолжалось до конца недели. Он так же заботливо относился к пациентам, как и всегда, но он как-то отстранился от всех. Он был словно сожжен дотла. Вики задержалась после ухода персонала, надеясь поймать его, поговорить с ним. Она приблизилась к его кабинету, в котором он проводил все больше и больше времени, и уже собиралась постучать, когда в кабинете зазвонил телефон. Отдернув руку, она решила подождать несколько минут и только потом постучала.
– Мигель? – позвала она. – Есть несколько минут?
– Конечно. Входите.
Вики вошла в кабинет и едва не вскрикнула. Он ужасно выглядел в безжалостном свете флуоресцентных ламп.
– Вы не спали?
Прежде чем ответить, он потер лицо, словно стараясь проснуться, хотя был уже вечер.
– Это то, о чем вы хотели поговорить? О моем сне?
– Нет, разумеется, нет, но…
– Чего вы хотите?
Пораженная его грубостью, Вики нахмурилась, пытаясь решить, что теперь делать.
– Я хотела поговорить с вами о финансировании клиники. У меня есть кое-какие мысли, и мы можем двинуть дело вперед теперь, когда мы знаем, что Карлосу лучше. – Она вздохнула. – Во всяком случае, одним поводом для беспокойства меньше.
– Да, это так. Я не ожидал, что он так быстро пойдет на поправку.
– Способность быстро восстанавливаться – свойство молодости, не правда ли? – Она откашлялась. – Однако проблемы с клиникой остаются.
– Проблемы клиники изменились с того дня, как мы это обсуждали. Она может закрываться.
– Что? – Она не ожидала этого услышать. – Почему?
– Мне предложили работу в больнице, в травматологии. И я провел всю последнюю неделю в переговорах, пытаясь найти кого-то, кто взялся бы за клинику, но никто не хочет заниматься моей работой, а у нас просто нет денег, чтобы нанять больше персонала. – Он в гневе вскочил и выругался сквозь зубы. – Пока я не изложил все это на бумаге, я и не осознавал, как хорошо мы справлялись при столь крошечном финансировании. Никто не будет вкалывать на этом месте, как я. Никто! – Он запустил руки в волосы и вслух застонал. – Если я хочу жить дальше, я должен закрыть клинику. Какой у меня выбор?
– Мигель, будьте со мной откровенны. Что происходит?
– Я должен либо пожертвовать клиникой и общиной, чтобы продолжать работать в университете, либо принести свою жизнь в жертву клинике. Я не был готов к такому раскладу, когда брался за эту работу.
– Вы работали просто восхитительно, и здесь так прекрасно. Тили рассказала мне, как вы тут за год все изменили. Это потрясающе!
Да, но я надрывал задницу. – Он повернулся к ней лицом. – Знаете ли вы, что у меня три года не было отпуска, почти четыре? Я пропустил столько семейных праздников из-за всевозможных кризисов на работе! – В его темных глазах сверкал гнев, и она знала, что это был гнев на самого себя.
– Это нехорошо, Мигель. – Она покачала головой. – Никто не должен жертвовать собой вот так. Вы тоже заслуживаете права жить своей жизнью.
– В самом деле? – Он отвернулся от нее и снова выругался. – Я не уверен, что я вообще чего-либо заслуживаю.
– Это неправда. Вы вложили в эту клинику свое сердце и свою кровь.
– Вы хотите сказать, кровь моего брата.
– О чем вы говорите? – не поняла Вики.
– Не обращайте внимания. Я просто должен отказаться от работы в университете и продолжать, как прежде.
– Вы не можете так говорить, – сказала она. – Я видела вас в травматологии с Карлосом и видела, как вы работали, когда он был ранен. Вы выложились на все сто, не так ли?
– Нет. – Он помотал головой, но она знала, что это правда.
– Да, это было так. Я была рядом с вами достаточно, чтобы понять, чего стоит врач, когда эта работа – его призвание, когда он знает, что делает, когда работает с душой. Это ваше, Мигель. Я вижу это. Я видела вас.
– Это был единственный случай.
– Но он изменил вас, не так ли?
– Нет. Он только подчеркнул все мои поражения.
– Как вы можете так говорить? Если бы не вы, Карлос был бы мертв.
– Это не имеет значения.
– Это имеет значение. Его семья, черт побери, уверена, что имеет.
Она приблизилась к нему, вторгаясь в его личное пространство. Она хотела облегчить его боль. Она осторожно положила ладонь ему на руку и сжала ее. Его мускулы напряглись и задрожали, но она не отпустила руку.
– Скажите мне, что вас мучает.
– Мне нечего сказать.
– Это возмутительная ложь. Скажите мне. – Взгляд, который встретился с ее глазами, был лишен жизни, страсти, которая, она знала, живет в нем. Она почувствовала ее, когда касалась его. – Я никуда не уйду, пока вы не поговорите со мной.
– Вики, это не ваше дело. Это – история, моя история, и…
– Это гложет вас, – прошептала она. Никогда в жизни она не ругала мужчину, но сейчас была готова сделать это, если он не начнет говорить. Она почувствовала уверенность в том, что права, положила руки ему на плечи и придвинулась ближе. Его тело было жестким, оно сопротивлялось. Мигель схватил ее за запястья, намереваясь оттолкнуть ее руки, но все-таки этого не сделал. Что-то в том, как она двигалась, как пахла, ощущение того, что она стоит так близко, остановило его. Затем он посмотрел ей в глаза – и сдался.
– Вики. – Его голос был хриплым шепотом. – Вики.
– Все в порядке, Мигель. Все в порядке. Я здесь ради вас.
Он не знал, будет ли когда-нибудь все в порядке, но сейчас ему не было до этого дела. Вместо того чтобы оттолкнуть ее, он крепко прижал ее к себе. Чувства, которые он держал внутри, вырвались наружу. Сейчас он не хотел говорить.
Он откинулся назад, обхватил обеими руками лицо Вики и поцеловал ее. Жестко, голодно и страстно он хотел ее. Она ответила ему, не колеблясь, и открыла губы навстречу его языку. Ее шелковый язык касался его языка, и он вложил в поцелуй всю боль, все эмоции из своего прошлого. Ее руки крепко обнимали его за шею, он прижал одну руку к ее спине и позволил другой спуститься ниже, к чудесной попке, которую он оценил в первый же день. Он обхватил ее изогнувшееся тело и крепко прижал ее к себе, трепещущую и нежную. Он каким-то образом умудрялся двигаться, так что она оказалась прижатой к стене. Стон чистого вожделения вырвался из его груди. Если он не сможет контролировать себя сейчас, он может совершить то, о чем, скорей всего, пожалеет.
Отодвинувшись назад, он дал ей немного свободы, но не отпустил ее. Она была прекрасна, и он был идиотом, что не видел этого. Он хотел ее. Но не принадлежал ее жизни, как она не принадлежала его. Им обоим необходимо было прекратить этот маленький флирт или пройти до конца и все-таки покончить с этим. Когда он посмотрел на ее пылающие щеки и нежные глаза, рубиновые губы, он усомнился в том, что любовь на одну ночь будет для него достаточным итогом. Если он прыгнет в эту воду, он, несомненно, утонет.
– Теперь можете говорить? – спросила она и погладила его щеки обеими руками. – Я не собираюсь лезть в вашу жизнь, но что-то гнетет вас, и, может быть, надо поговорить об этом. Это иногда помогает.
Отодвинувшись еще немного, он обдумывал ее слова.
– Ничто не может этому помочь.
На самом деле он никогда не пытался, боль была слишком глубока, и он не мог обманывать себя и пытаться облегчить ее. Она была частью его самого.
– Расскажите мне.
Она взяла его за руку, вывела из кабинета и заперла дверь. Она сделала кофе, вытащила пакетик крекеров и банку арахисового масла из шкафчика. Когда все было готово, они сели за стол в приемной.
– Вы в самом деле не знаете, во что ввязываетесь, – сказал он, пытаясь пролить свет на ситуацию, но также осознавая мудрость ее слов. Кто знает? Может быть, что-то может ему помочь. Если кто-то способен это совершить, он знал, что это была Вики.
– Просто расскажите. Я знаю, что вы очень беспокоитесь о Карлосе, но он поправляется.
Мигель закрыл глаза и позволил чувствам этого дня омыть его. Образы его брата и Карлоса смешались в его сознании.
– Инцидент с Карлосом был почти точным повторением вечера, когда мой брат Эмилио умер. – Его охватила дрожь. Его руки тряслись, когда он потянулся за крекером.
– Мигель, я не знала.
– Я понимаю. – Он погладил ее по плечу и попытался не утонуть в ее темно-синих глазах. – Вы не могли знать. Карлос, разумеется, – это только Карлос, но он почти копия моего брата.
Глаза Вики расширились. Она все поняла.
– Это вернуло вас в прошлое, не так ли? Полагаю, это случай посттравматического расстройства нервной системы, которого вы не ожидали.
– Это было, словно я пережил все заново, только на этот раз вы были со мной и Карлос выжил.
Он страдал оттого, что ничего не мог изменить.
– Эмилио умер на тротуаре на моих руках. Я должен был сказать семье, что его застрелили бандиты. Я пытался заставить его бросить их.
– О боже, Мигель. И вы до сих пор держали это в себе?
– Я взял на себя ответственность за то, что было моей виной. – Это было для него совершенно естественно. Он был старше, и он отвечал за все, что происходило с ним.
– Как это может быть вашей виной? Ведь это бандит спустил курок.
– Я бы мог что-то сделать. Я пытался убедить главаря банды Хуана оставить Эмилио в покое, но он не слушал меня, в его руках было оружие. Эмилио умер от пули, которая была предназначена мне.
Слезы наполнили ее глаза, когда он рассказывал эту историю, и она ждала, пока он закончит, чтобы задать вопросы.
– Сколько вам было лет, когда это случилось?
– Двадцать один. Я был старшим, я за него отвечал. – Он поднял руку и показал ей серебряный браслет на запястье. – Я только окончил школу и был на каникулах перед тем, как начать учиться в медицинском колледже. Это был подарок Эмилио, но я так никогда и не отблагодарил его.
– Я видела его фото. Он красивый.
– Он каждый день напоминает мне о том, как я подвел свою семью, и о том, что я отвечаю за его смерть.
– Где сейчас Хуан?
– В тюрьме. За убийство. – Он фыркнул с отвращением.
– В конце концов его посадили.
– Я бы сказал, там ему и место, и вы бы тоже так решили.
Она накрыла его руку своей.
– Ничего из того, что вы мне рассказали, не отменяет того факта, что вы сделали для своей общины очень много хорошего. И в смерти Эмилио нет вашей вины. Вы должны знать это.
– Если бы я не пытался вытащить его из банды, он мог бы остаться жив.
– Или не мог бы. Его могли убить в следующей схватке. Этого никто не знает. Но вы должны отпустить его, Мигель. Это – единственный способ освободиться. Вы наказывали себя, изнуряя работой в клинике, и теперь я знаю почему. Вы думаете, если вы доработаетесь до смерти, спасая других, вы оплатите свою вину, но это не так. Вам просто не за что платить.
Он посмотрел на нее и открыл было рот, чтобы все отрицать, но не мог. Слова просто не шли у него с языка. Он больше не хотел говорить о своей боли.
– Расскажите мне, что вы придумали со спонсором, а я сообщу вам свои соображения.
Смена темы не освобождает вас от необходимости навсегда покончить с вашим чувством вины, – сказала она, но открыла папку с бумагами и числами. – Я назвала это событие "Ночь ради жизни". Если люди проведут одну ночь, собирая деньги для клиники, это спасет жизнь. – Она помедлила и посмотрела на него. – Если мы сделаем это правильно, клиника себя окупит. Мой брат готов оформить ей статус некоммерческой организации, и у вас останется время для работы в университетской больнице.
Пораженный, он слушал ее маленькую презентацию. Никаких дорогих компьютерных программ, простой пересказ ее планов по финансированию клиники, плана, который поможет ему воплотить в жизнь свою мечту о возвращении в травматологию, и клиника будет жить, одно другому не помешает.
Он так ошибался насчет Вики Стерлинг-Торн.
Глава 14
Мигель лежал в постели без сна, его мысли мчались вперед, а в городе наступала ночь. Весна уступила место лету, дни стояли чудесные и ясные, а вечера были созданы для того, чтобы спать с открытыми окнами, подставляя лицо легкому ветерку. Это была красота жизни в пустыне: теплые дни, благоухающие ночи. Прошла еще неделя. Карлос продолжал поправляться. В конце концов, одной тревогой меньше. Дни были заполнены пациентами, а вечера занимали планы по созданию фонда клиники. Теперь, когда он был вооружен идеей, то по-на стоящему наслаждался процессом сведения концов с концами. Это было совсем не похоже на крик вопиющего в пустыне. Они с Вики работали вместе, неустанно заботясь о пациентах и планируя предстоящее событие. Теперь он видел ее в совершенно другом свете, который был не таким нелестным, как в начале их знакомства. Теперь он не жалел, что принял ее на работу.
Он полагался на нее гораздо больше, чем мог предположить, и лед, сковавший его сердце начал таять благодаря ее постоянному присутствию. Это была еще одна вещь, которой он не ожидал. Она принесла клинике новую жизнь и постепенно создавала новую жизнь для него.
Цифры на часах у кровати показали полночь. Раздосадованный, он сел и встряхнул простыни. Прежде чем он успел осознать это, в его руке оказался телефон, и он набрал номер Вики. Если она не ответит на первые два звонка, он повесит трубку. Но ему просто хотелось поговорить с ней. Просто услышать ее голос. Сейчас.
– Алло?
Мигель едва не упал на колени при звуках ее хриплого, сексуального голоса.
– Это Мигель. Я разбудил вас?
Он легко мог представить себе ее всю разомлевшую ото сна, нежную и сексуальную, потянувшуюся в темноте к телефонной трубке.
– Почти что. Я отдыхала, но еще не заснула. Вы знаете, такое состояние между сном и явью?
– Я его знаю. – Он сам был в этом состоянии.
– Что между нами не так?
Он улыбнулся. Он научился любить ее легкое чувство юмора. Пациенты откликались на него, и он обнаружил, что тоже откликается.
– Я… я не знаю. Я просто хотел минутку поговорить с вами.
– Не спится, да? Обычно мне в таких случаях помогает прогулка.
– Прогулка в полночь? – Он никогда об этом не думал.
– Точно. Почему бы вам не приехать, и я свожу вас на полуночную прогулку, какую вы себе и не воображали.
Интригующе.
– Я одеваюсь.
– Я тоже.
Она назвала ему свой адрес, и они повесили трубки. Беспокойство сменилось приливом адреналина и предвкушением, которое вызвало у него приятное волнение. Он не знал, что за полуночную прогулку она задумала, но все было лучше мучительной бессонной ночи в одиночестве.
Он быстро проделал путь к ее дому в северной части Альбукерке. Хотя это было недалеко от центра, сам район был старым, словно застывшим во времени.
Могучие деревья в густом лиственном уборе окружали дорогу по обе стороны, смешиваясь с полями люцерны и обширными пастбищами. Она жила в бывшем коттедже для слуг посреди виноградника – так она сказала. Когда-нибудь он хотел бы посмотреть на все это при свете дня. Он свернул в узкий переулок, затененный старыми раскидистыми деревьями. Он вел его в другую землю и в другую эпоху. Неудивительно, что она любит свой дом.
Он шел на свет на крыльце и через минуту увидел ее стоящей на ступенях гигантского коттеджа, почти закрытого темной ивой и окруженного кустами роз. Он никогда не видел ее такой обыкновенной, в простой рубашке, джинсовых шортах и легких сандалиях. Он также никогда не видел ее такой соблазнительной. Это было место, где он хотел оказаться вместо того, чтобы без толку ворочаться в кровати.
– Хорошо добрались? – спросила она, когда Мигель подошел к ней.
– Без проблем. Люблю навигаторы.
С улыбкой в уголках рта и глазами, полными тайны, она протянула руку:
– Пойдемте прогуляемся.
Она повела его в потрясающе томную ночь, словно ходила по этой дороге множество раз. С одним только крошечным фонариком в руке, который едва освещал дорожку, она пошла вперед. Он последовал за ней. Здесь не было уличных фонарей. Они были окружены акрами и акрами виноградников и сверкающей бриллиантами галактикой над головой.
Они шагали в молчании, и звуки ночи завораживали и волновали их. Сверчки дружно пели свои песенки, цикады трещали в деревьях над головой, восхитительный ветерок овевал их кожу, и Мигель начал расслабляться. Стресс прошедших двух недель стал отступать, он чувствовал только мягкую руку Вики в своей руке.
Он глубоко вздохнул, ощущая ароматы ночи. Свежая земля, сладкий запах жимолости и цветущих кустов, которые, должно быть, были где-то рядом. Он бы узнал этот запах где угодно. Огромные, гладкие листья виноградников задевали его руки и ноги, листва пышно окружала лозы.
– Здесь очень мило.
– Мило? Здесь потрясающе! – Она пожала ему руку. – Я люблю эти прогулки. Были времена, когда я просто не могла спать и прогулка по виноградникам помогала мне расслабиться. Сейчас вам не видно, но там дальше есть река. – Она сделала паузу и показала на запад.
Они услышали лошадиное ржание, и это заставило его улыбнуться.
– Я думаю, мы потревожили чей-то сон.
– Они это переживут. – И оба продолжали шагать.
Он был рад, что Вики держит его за руку, иначе он бы точно потерялся. Когда они обогнули поворот дорожки, он увидел сверкание реки в лунном свете. Он представил себе Вики – мокрую и полуобнаженную, и этого было достаточно, чтобы в нем вспыхнул огонь. Прямо сейчас, посреди ночи, вдвоем с ней, ему хотелось, чтобы его мечты стали явью. Ему хотелось остановиться и принять эту ночь и все, что она могла ему предложить.
– Вы когда-нибудь тут плавали?
– Только не в реке. Слишком непредсказуема для меня. – Она потянула его за руку. – Но в большом доме есть бассейн. Мы можем немного поплавать.
– Если вы сочтете это дурацкой идеей, я пойму, – сказал он. Но мысль о том, что она будет с ним в одиночестве, мокрая и обнаженная, была такой соблазнительной, что он не мог сопротивляться.
– Это отличная идея. Моего отца сейчас дома нет, но он в любом случае не будет возражать.