А ей и не надо было слов.
Она прижималась к нему, вздыхала куда-то в его ключицу - жаловалась!
"Я знаю, я знаю!" - отвечал Степан, мысленно разговаривая с ней.
Ему стало жарко, и, на мгновение выпустив Стаську, поставив на пол, он скинул куртку и ботинки, и снова торопливо прижал к себе, и продолжал ходить, держа ее на руках.
Но скоро ему стало совершенно невозможно и ходить, и двигаться - совершенно невозможно, и Степан заторопился:
- Я не могу больше, маленькая!
Уложил Стаську на ближайшую горизонтальную поверхность, оказавшуюся диваном в гостиной, попытался раздеть их обоих, не справился - бросил! Стянул только стратегически необходимое, подгоняемый Стаськиными поцелуями, и соединил их истосковавшиеся тела одним мощным движением!
Все! Дома! Оба!
Никаких слов мешающих, никаких показательных телесных выступлений, ни ласк продуманных, ни мишуры - только вперед! Вдвоем!
Больших ревел, словно разрывал цепи кандальные из последних сил - бог его знает, может, так оно и было!
А Стаська вторила ему, неслась навстречу телом, сердцем, душой - всем, что имела, поверив окончательно в то, что он с ней!
Здесь! Сейчас!
А остальное не имело значения!
Немного успокоив дыхание, плавно спускаясь из их мира, одного на двоих, пусть не на землю, но в нечто реальное, на разгромленный диван с вывороченной ногой Больших подушкой, Стаська вдруг тихо рассмеялась.
- Что? - не двигаясь и не отрывая вспотевшего лба от подлокотника дивана, спросил Степан.
- Мы отражаемся в зеркале, и картина открывается, хочу тебе сказать, впечатляющей красоты! Великий доктор Больших со спущенными штанами и красивым голым задом! А я в порядке, меня не видно!
- Красивым? - переспросил, улыбаясь в гобеленовую ткань подлокотника, Степан.
- О-о-очень! - уверила воодушевленно Стаська.
- Перебираемся на кровать! - распорядился Больших.
- А что, предполагается сон? - уточнила план мероприятий Стаська.
Она теперь могла шутить, язвить, смеяться - она теперь все могла!
- Даже не надейся! - поднимаясь и подхватывая ее на руки, отверг предположение Степан.
Теперь, не боясь ничего, не спеша и имея все время в мире, он медленно раздевал ее, уложив на кровать, шептал что-то на ушко, гладил, переворачивал, целовал, и Стаськин счастливый звонкий смех наполнил всю квартиру, зиявшую до этого пустотами обреченности.
Спустя продолжительное время, плотно заполненное действиями, они ели, устроив пикник на полу возле дивана. Набросали подушек, притащили вкусности из кухни, уселись напротив телевизора, который забыли включить за ненадобностью, и разговаривали.
- Расскажи мне о себе, маленькая, я ведь не знаю о тебе деталей, только основное.
- Детали - это моя жизнь?
- Да. Основное - это ты сама, а детали - это как ты жила. Ты была замужем?
- Нет. Но у меня был продолжительный роман! - как ребенок о чем-то важном, заявила Стаська, скорчив дурашливую рожицу.
- Продолжительный?
- Да. Целых полгода!
- Сро-ок! - засмеялся Степан, наклонился и легко поцеловал ее в губы. - И что за роман? Мне надо волноваться?
- Ну, поволнуйся! - разрешила Стаська.
"Роман" случился, когда Стаська работала в представительстве американской фирмы, и, как водится, с коллегой.
Александр работал менеджером, как он всегда уточнял и подчеркивал, представляясь: "высшего звена", с ближайшей перспективой стать топ-менеджером.
На свидания ходить не пришлось, сближение и узнавание происходило на множественных корпоративных мероприятиях и в непосредственном общении на работе.
Но он ухаживал. Красиво.
Цветы, конфеты, билеты на самые дорогие и престижные концерты, выставки и театральные постановки. Посещение ночных клубов - конечно же престижных - все в разрезе заявки на ожидаемое топ-менеджерство и подготовки к нему.
Красиво. Но не долго.
Как только они побывали в постели пару раз, манера общения и взаимоотношений быстро-быстро изменилась, направляемая Александром в определенное русло.
Стаське казалось, что она влюблена, и, пока ей это казалось, она не замечала явных перемен в поведении возлюбленного.
Их звали в клуб на какого-то английского певца, он говорил:
- Давай лучше останемся дома. Ты что-нибудь вкусное приготовишь, побудем вдвоем.
- Давай! - радовалась предстоящему интиму Стаська.
Княгинюшка сделала царский подарок: два билета на Хворостовского, невозможно дорогущих и дефицитных. Александр поморщился:
- Не люблю я оперу!
"Странно, - прозвучал первый робкий звонок в Стаськином сознании - А говорил, что любишь и разбираешься!"
- И чувствую себя неважно, голова болит. Давай дома останемся.
Дома он остался один, Стаська, выклянчив у него разрешение, пошла на концерт с княгинюшкой. А на следующий день она случайно услышала на работе, как он говорил начальнику:
- Вчера со Станиславой ходили на Хворостовского - это что-то! Он гений! Потрясающе!
"Ладно, - подумала Стаська, - что я знаю про карьерные заходцы, может, так надо!"
Александр жил отдельно от родителей, в однокомнатной квартире, но у черта на рогах - на "Братиславской", в новом доме. Добираться до работы не ближний свет, да и пробки, и он старался остаться у Стаськи, в центре.
Месяца через полтора-два устоявшихся и более или менее вошедших в колею отношений он стал понемногу на нее давить:
- Что я мотаюсь туда-сюда! Надо к тебе вещи перевезти, а то и не видимся совсем вне работы!
"Вне работы" они через день и все выходные проводили вместе, то у нее дома, то у него, и этого ей казалось вполне достаточно.
Куда еще больше! В брак?
У Стаськи что-то там в мозгу легонько щелкнуло, не мысль четкая и не подозрение, а как бы предупреждение мягкое.
Вот не хотелось ей никакого его переезда, и вещей его в своей квартире не хотелось. Почему? Вроде влюблена же? Вопро-о-ос!
Она зацепилась за возможность, подогнанную самой жизнью:
- У меня родители приезжают. Потом, может, когда уедут. Посмотрим.
Он мягко отступил на время.
С родителями Стаська его не познакомила, а он настаивал и дулся и пару раз не отвечал на звонки - воспитывал. Стаська порасстраивалась немного, но…
- У них сегодня концерт. А сегодня они на приеме в Кремле. А сегодня уехали на дачу, а завтра…
Мама спросила, услышав ненароком ее с Александром разговор по телефону:
- Стасенька, мы можем отложить все планы, ты же знаешь! Если тебе надо нас познакомить, мы с Ромой "всегда готов!".
- Нет, не надо, - отказалась Стаська.
Родители уехали, мир с Александром был восстановлен, но он изменил распорядок их встреч единоличным решением и целенаправленными действиями, практически каждый вечер после работы приезжая к ней. Открывал своим ключом дверь, бросал портфель в коридоре, стягивал ботинки и кричал Стаське в кухню:
- Я дома!
Стаська каждый раз морщилась, ее коробило это "я дома!".
"Это я дома, а ты в гостях!"
Но остатки самовнушения про влюбленность еще где-то там витали, и, вздыхая, она терпеливо молчала.
И затеяла ремонт, как радикальное средство от совместного проживания и водворения на ее территории Александра.
- Какой ремонт! - негодовал будущий топ-менеджер.
- Мне родители специально оставили деньги на новый интерьер!
И, хорошо изучив, чем можно на него безошибочно повлиять, испытывая некое язвительное удовольствие, пояснила мотивацию:
- Они сказали, что все это устарело и мебель не модная и дешевая!
- Да? - Он взглянул по сторонам в свете данного заявления. - Может. Я не хотел тебе сам об этом говорить.
В тот же вечер Стаська позвонила княгинюшке, поинтересовавшись, чем глобальным та занята на данном отрезке времени, не возникло ли новых увлечений?
- Нет, у меня временное затишье и приближающаяся тоска.
- А если мы ударим по ней руководством строителями и дизайнером?
- Приезжай, обсудим! - загорелась тетка перспективой.
Пока Сима с дизайнером колдовали над ее квартирой, Стаська поселилась у тетки и моталась на "Братиславскую" к "милому дружку". Дружок выказывал недовольство обстоятельствами, но терпел временное неудобство, самоутверждаясь по-другому.
- Приготовь сегодня лосося, - говорил Александр, когда они приезжали с работы к нему домой.
- Лосося нет. Надо было заехать в магазин и купить по дороге, - испытывала собственное терпение на прочность Стаська.
- Почему у нас никогда ничего нет? - возмущался он.
- Пошли в ресторан, - предлагала Стася.
- Ты же знаешь, у меня чувствительный желудок, я стараюсь по ресторанам ходить только по необходимости! Приготовь хоть что-нибудь!
"Да с каких петухов?! Ты мне муж, что ли?!" - звенел вовсю колоколец в мозгу Станиславы.
Подумав, проанализировав ситуацию, она решила сбавить обороты и значительно уменьшить проводимое вместе время. Старалась уйти с работы в разное с Александром время - позже, сославшись на какую-нибудь "срочную" работу, или раньше, придумав "дела", и звонила, когда он ехал в машине, возвращаясь к себе домой.
- Сегодня премьера в Ленкоме, Алка предлагает два билета. Идем?
- Да нет. Устал. Приезжай, я фильм взял интересный, поужинаем. Посмотрим.
- Нет. Я хочу на эту премьеру. Ты отдыхай, я с тетушкой схожу.
И она принялась предлагать варианты интересного времяпровождения, что-то вроде легкой проверки:
- Идем в кино?
- Нет. Мы мужской компанией в клуб, футбол смотреть.
- Поехали к нам на дачу?
- Далеко. Лучше выспаться. Чего тебе туда тащиться, приезжай ко мне.
"Приезжай ко мне", по сложившейся и всячески закрепляемой Александром традиции, подразумевалось, что Стаська приедет, по дороге купит продукты, приготовит нечто вкусное и непременно изысканное, накроет стол, помоет посуду, а там и в койку.
А утром уедет домой.
Княгинюшка с самого начала романа племянницы попросила ее с Александром не знакомить, Стаська тогда еще в состоянии крайней влюбленности недоумевала: почему? Он так хотел представиться лично и наладить отношения с Серафимой Андреевной. Тетка остудила Стаськины требования, дав повод призадуматься с самого начала:
- Твой Александр из породы тех, кто умело гребет все под себя. Оглянуться не успеешь, будешь вечно должна, отдав уже все, что имела. За тебя не волнуюсь, ты с головой дружишь, попребываешь в состоянии влюбленности и скоро сама все поймешь. А меня уволь, он мне не интересен.
Когда княгинюшка с дизайнером закончили обновление квартиры и торжественно сдали объект хозяйке, воплотив все Стаськины пожелания, Сима напрямую спросила:
- Ты собралась здесь с Александром жить?
- Нет, - больше себе, чем ей, ответила Стаська.
- Значит, голову все-таки включила. В таком случае я спокойна, - удовлетворилась ответом тетушка.
"Я тоже", - поддержала вердикт племянница. Александру Стаська про свое водворение в дом родной не сказала, но он как почувствовал.
- Когда уже у тебя ремонт закончится? - требовательно-капризно спросил, когда они обедали в перерыве.
- А что? - насторожилась она.
- А тебе не надоело кататься ко мне на "Братиславскую"? Мне - да!
"О как!" - подумала Стаська.
- Но ты же там живешь! - изобразила непонимание барышня.
- Я про это и говорю! Давно надо жить вместе!
- У меня? - Роль недалекой дамочки удавалась ей с трудом.
- Разумеется! Это же удобней, чем у меня! Так когда?
- Не знаю, - отделалась неопределенностью Стаська, небрежно пожав плечами.
Он сильно загрипповал, подцепив где-то вирус, и слег болеть.
Стаська ездила к нему каждый день, возила продукты, готовила, поила лекарствами, варила морсы, исполняла капризы.
За неделю его болезни тон выказываемых просьб Александра сильно изменился от просительного: "Приезжай пожалуйста, мне так плохо! Хоть посидишь рядом!" до требовательного к концу недели, в субботу: "Что ты так долго? Езжай в объезд, раз пробка! И мне сок нужен, ты помнишь?"
Выслушав претензию, звяканье колокольцев в мозгах Стаськи переросло в отрезвляющий набат колокола!
"На кой ляд мне это надо? Что, последняя попытка выйти замуж? Мне все не нравится и раздражает до невозможности! А когда он занимается сексом, то пыхтит и потеет! Бе-е! Я что, совсем ку-ку? Морок какой нашел?"
Но уж раз поехала…
Стаська открыла дверь своим ключом, занесла пакеты с продуктами и, не раздеваясь, прошла в комнату, где комфортно "болел" Александр.
- Стась, сделай мне чаю, - не отрываясь от телевизора и "забыв" поздороваться, попросил он.
- Сам, мне некогда, я уезжаю. Продукты в прихожей.
- Куда это? - посмотрел-таки на нее больной.
- У меня сегодня собеседование по поводу новой работы.
- В субботу?
- Да.
- Ну, чай-то ты мне можешь сделать? - недовольно повысил он голос.
- Нет не могу, - улыбнулась Стаська и, уже уходя, крикнула из прихожей: - Встретимся в понедельник на работе!
На месте трудовой деятельности Стаська собиралась поставить Александра перед фактом их расставания. Окончательного и, хотелось бы, не бурного.
А в понедельник случились дела чудные!
День задался трудный, дел навалилось невпроворот, так что не только поговорить, пообедать не было времени. Она поискала Александра в конце дня, расспрашивая его сослуживцев.
- Где-то здесь был… да вот только что видел… он у главного…
"Ну и ладно!" - решила она, махнув на обстоятельства рукой, и отправилась домой.
Машина Александра стояла на служебной стоянке, Стаська подумала пару секунд, не вернуться ли и еще его поискать, но передумала - завтра разберемся! Какая теперь разница - днем раньше, днем позже!
Угодив в пробку, она вдруг вспомнила, что не взяла документы, с которыми надо было поработать вечером обязательно. Чертыхнулась, развернула машину сквозь припадочные гудки клаксонов и беззвучный мат через лобовые стекла и поехала обратно.
Его машина так и стояла на месте. Колоколец в голове бзинькнул, и Стаська, припарковавшись, набрала номер Александра.
- Да, - задыхаясь, как после бега, ответил он.
- Как ты себя чувствуешь?
- Лучше. Намного.
- Нам не удалось поговорить сегодня.
- Стасенька. Я сегодня занят, главный пригласил меня принять участие в переговорах, за ужином в ресторане. Представляешь?
- Отчетливо, - успокоила она и попрощалась.
Американцы - это вам не русская трудовая тусня - в офисе к этому времени никого не было, кроме охраны внизу на первом этаже да уборщиц, приступивших к своей работе.
Стаська зашла в кабинет, который делила еще с двумя переводчицами, сложила забытые документы в портфель, выключила свет и пошла к лифтам.
Проходя по коридору мимо менеджерской, она услышала не оставляющие сомнений в производимом действии звуки. Стаська уже прошла дальше - не ее дело, нравится людям, пусть резвятся, но нечто знакомое в издаваемых стонах заставило ее тормознуть, вернуться и войти в дверь.
Выздоровевший Александр приближался к оргазму, и в этом ему активно и неестественно громко помогала Галочка, младший менеджер фирмы.
- Е-е-еперный театр! - весело заметила Стаська, дождавшись апогея офисного секса на столе.
Гуманная!
Галочка громко вскрикнула не то от продолжения ощущений только что завершившегося акта, не то от испуга.
- Да уж, "не так я вас любил, как вы стонали!" - процитировала Вишневского Стаська, веселясь вовсю.
- Стася! Ты не так все поняла! - суетливо застегивая ширинку, ринулся оправдываться Александр.
- Да что ты, что ты! - простодушно уверила бывшего любимого Стаська и даже ладошками отмахнулась, успокоительным жестом. - Я все понимаю! "Начать карьеру многоженца без дивного серого костюма в разводах было невозможно!" Ну, пока, ребята! Извините, если помешала! - И, помахав им ручкой, вышла за дверь.
Степан хохотал, откинув голову на подушку.
- Стаська, ты не реализовала талант актрисы! Мимика, пояснения и представления в лицах вне критики! Ты еще и язва к тому же!
- "Боже! Ну почему я такая роковая?" - рубанула еще одной цитаткой Стаська.
- Больше эпохальных романов не было?
- Обошлось, - успокоила Стаська.
После Александра пару раз случались с ней увлечения непродолжительные, легкие, без страстей-мордастей, закончившиеся мирно и по обоюдному согласию.
То ли девушка слишком хороша, то ли контингент пошел не тот, словом: "Не расти в поле калина!"
- Мы с тобой коллеги по расставаниям, - поцеловал "роковую" в нос Степан.
- Да ладно! - ахнула Стаська. - Не хочешь же ты сказать…
- Вот именно. Я тоже застукал жену в момент горячего действа.
- Комедия положений, - обалдела Стася.
А Степан стал спокойно рассказывать. Странное дело, но он не испытывал ни боли, ни обиды, и гордость мужская не пощипывала, как о другом человеке, застрявшем где-то там в прошлом, он рассказывал Стаське о браке с Надеждой, о разводе трудном, о войне, что она ему устроила, и о том, в чем сам был неправ.
Рассказывал, исцеляясь.
Стаська слушала не перебивая и смотрела на него неотрывно, большими гречишного меда глазами, все понимая, чувствуя, а дослушав, шепотом спросила:
- Ты поэтому не мог остаться со мной?
- Да, - признался Степан, который раз поражаясь, как она его понимала, как слышала точно и чувствовала. - Я от сурьезу в отношениях бежал как от чумы. Зачем? Довериться кому-то, раскрыться, а в результате получить предательство. А еще я очень давно одинокий мужик и устроил себе в этом состоянии удобное лежбище, и мне в нем хорошо и безопасно.
- А знаешь, я ведь тоже, - задумалась Стаська над его словами. - Я бдительно охраняла свое одиночество, и мне в нем весьма комфортно и безопасно!
- Было, - закончил за них обоих фразу Степан.
- Было, - кивнула Стаська, - пока не появился ты, как пишут в книжках!
И он, не удержавшись, подхватил Стаську сильными руками, усадил к себе на колени и стал целовать - победно, серьезно, с продолжением, кружившим голову, и напором, переплавившимся в нежность, неторопливость. В медленное, на грани сознания от ощущений, слияние, глядя в глаза друг другу, давая все возможные молчаливые обещания.
Ни прошлого, ни мыслей, ни слов - ничего не осталось, сгорев в этом неспешном слиянии, - только они! Только вдвоем!
А мир подождет, вместе со всеми проблемами и суетой!
- Пить, - прохрипела Стаська, висевшая у Степана на плече.
- И есть, - усмехнулся он.
Придержав Стаську одной рукой за спину, он дотянулся до стакана с соком на полу и подал ей.
Уединение нарушил телефон, переливаясь мелодией, сообщавшей, что тетушка вызывает племянницу на связь. Стаська, торопливо отпив сока, подскочила со Степановых ног и заметалась по комнате в поисках трубки, увеличивающей от нетерпения звук позывных. Степан следил за ее круговыми забегами, улыбаясь многозначительной улыбкой довольного мужика, который хоть и весьма удовлетворен и счастлив телесно, но ожидает еще много интересного впереди, разглядывая голенькую барышню.