Старик ему этот нравился. Они чаевничали, беседовали. Чаще у Степана - он приглашал в гости на пироги, когда они перепадали ему от мамы. Василий Федорович по-соседски предложил свою помощь: приглядывать за домом в его, Степаново, отсутствие, частое и порой продолжительное. Степан принял предложение с благодарностью и большой долей облегчения. Поселок их тихий, частями охраняемый - теми частями, где осели богатеи, но в России лихих людей хватает, да и простого мелкого хулиганья.
Василий Федорович был плох, это Степан понял сразу.
А девушка сильно перепугалась и очень переживала за соседа.
Хорошая девушка.
Ему сейчас было не до рассматриваний и оценок - ни до каких: ни мужских и не очень мужских, но то, что она полезла через калитку, чтобы помочь Василию Федоровичу, рискуя быть пойманной, как воришка, бдительными соседями или разбиться, свалившись с непокорившейся "вершины", ему понравилось.
А еще ее огромные перепуганные сострадающие глаза, смотревшие на него с мольбой и ожиданием чуда. Он не отметил, да и вряд ли разглядел, какого цвета у нее глаза, но тот ее взгляд запечатлелся в мозгу четкой картинкой.
Им повезло: пробок не было по всему маршруту движения. Сосредоточившись на дороге, в постоянном напряжении, что может отключиться, Степан и не заметил, как они добрались до места.
Подъехав к больничному шлагбауму, он объяснил вышедшему из будки охраннику, что их ждут, и стал набирать номер на мобильном.
- Леш, мы у ворот, - предупредил он, кивнул благодарно охраннику, поднимавшему шлагбаум, и не спеша поехал вперед на территорию больницы.
Как только их машина остановилась у приемного покоя, началась суета. Степан Сергеевич выскочил из машины, вместе с людьми в белых халатах переложил Василия Федоровича на каталку, и они все быстро ушли.
Стаська растерялась и, отстав, плелась сзади, прижимая к груди пакет с собранными заботливой Зинаидой Ивановной вещами.
- Девушка! - окликнули ее. - Вы с инфарктом приехали?
- Я? - удивилась Стаська. - Нет, я здорова.
- Да не вы! Пациент, которого сейчас доставили с инфарктом… вы с ним?
- Да. Да!
- Документы давайте!
Дежурная за стойкой приемного отделения, пожилая, грузная и с виду строгая, как классная руководительница, женщина в сверкающем белизной и хрустком от крахмала халате, подчеркивающем этот имидж, протянула руку в ожидании.
- Какие документы? - тупила Стаська.
Женщина собралась было ответить, но, присмотревшись к Стаське, спросила:
- Дочка, что ли? Да вы так уж не переживайте! У нас замечательные врачи! Если до нас довезли живым, значит, вылечат!
- Да, - с какой-то частью ее речи согласилась Стася.
- Документы… - напомнила дежурная.
- Ах, да, да! - засуетилась, заторопилась Стася и полезла в пакет.
Зинаида Ивановна головы не теряла, не в пример нервной барышне Игнатовой, собрала все необходимые документы. Кому, как не пенсионеру знать, какие могут потребоваться. Стася извлекла из одного большого пакета другой, маленький, прозрачный целлофановый, в котором были сложены пачка бумаг, какие-то удостоверения и паспорт, и протянула регистраторше.
- Вы сядьте, посидите, я все заполню и позову вас, - пожалела ее женщина.
Стася кивнула. "Что-то я сегодня раскивалась как заведенная на каждый поступающий приказ", - отвлечено подумала она и отошла к ряду кресел, стоявших вдоль стены, но спохватилась и вернулась:
- Да, вот его вещи, меня ведь к нему не пустят.
- Сегодня не пустят. Точно. Давайте я оформлю и передам.
Дежурная встала со стула и забрала у Стаси увесистый пакет. И никакая она не суровая, а очень даже доброжелательная женщина.
Стаська села в кресло и стала ждать.
Ждать вполне определенного человека - Степана Сергеевича.
Ждать пришлось долго - она успела пересчитать все кресла в больничном холле, выстроившиеся красными рядами вдоль стен, все линолеумные квадраты на полу синего и серого цвета. Расписалась в амбарной книге за отданные документы и на отдельном листочке с перечнем вещей, получила бумажку с телефонами справочной, чтобы узнавать о состоянии больного, вернулась на свой "пост", в кресло, и пересчитала все лампы на потолке, посмотрела в окно и поняла, что в городе Москве уже темно. Вечер.
В момент столь глубоких ее выводов в конце длинного коридора появился Степан Сергеевич Как-его-там, хороший доктор.
Он шел очень тяжелой походкой, и было очевидно, что силы у него кончились. Стаське сразу перехотелось язвить, шутить в любой форме - вслух или мысленно.
Он остановился возле нее, посмотрел с сомнением на соседнее с тем, на котором сидела Стася, кресло и все-таки сел, сморщился, сильно потер ладонями лицо.
- Инфаркт. Обширный. Но он стабилен. Хромов хороший врач, да и Василий Федорович мужик крепкий. Сегодняшняя ночь все решит. Навещать его пока нельзя. Звонить, узнавать, как состояние, - можно.
Стаська смотрела на него не отрываясь, поражаясь самой себе: как она могла подумать, что не рассмотрела его раньше? Все она рассмотрела и запомнила в деталях, как сфотографировала, но, поддавшись панике и беспокоясь за Василия Федоровича, отодвинула куда-то эти знания вместе со снимком.
Очень большой, беспредельно замученный мужик с посеревшим от перегрузок лицом, темными в чернь кругами вокруг глаз и пожелтевшей, натянувшейся на висках кожей - не за пределами усталости - какое там! Все пределы он перешел давным-давно, когда они еще существовали, напоминая о себе.
А он подтвердил очевидное:
- Не спал трое суток. - И, словно оправдываясь, пояснил: - Устал.
И Станислава Игнатова приняла решение. Мгновенное.
Она так всегда: когда надо решить что-то важное, порой судьбоносное - без сомнений, лишних размышлений "правильно - неправильно", что-то внутри нее срабатывало. Раз, и действовать! А уж ошиблась она или попала в десятку, это потом разберемся. Она и экзамены так сдавала, и собеседования важные, и в чиновничьи кабинеты входила, не понимая, как можно стоять под дверью, трястись, набираться смелости - нет уж, это другим девочкам! А Стаська шла с ходу, первой - потом расхлебывать будем!
Вот такая натура досталась!
Причем расхлебывать никогда не приходилось - в десятку, как правило, ну иногда не совсем так уж хорошо попадала, но всегда "на щите"! "На щите"!
- Дайте ключи от машины! - решительно потребовала Стася.
Когда Степан сдал Василия Федоровича на руки Лешке, посмотрел кардиограмму, обсудил с Хромовым диагноз и прогнозы, расслабился, навалилась задвинутая на время силой воли тяжесть. Лешка, посмотрев на него с пониманием, предложил:
- Давай, Степан, я тебя на койку в отделении уложу. Выспишься, никто не помешает, я прослежу. Ехать тебе никуда таким нельзя!
В его состоянии ой какое заманчивое предложение, но… нет!
Он еще помнил, что там где-то ждет его с новостями девушка Станислава и под дверью приемного стоит его машина, да и спать в больнице - нет, увольте, наспался в свое время!
- Нет, Леш, спасибо, я домой.
- Куда? - возмутился Хромов. - В поселок свой? Не доедешь, ты что!
- Разберусь, - пообещал без эмоций Степан.
В поселок, домой, он на самом деле не доедет, значит, остается в Москве. Можно к Вере поехать, правда, он не позвонил, не сообщил, что прилетел, но это мелочи, пугает другое - в Чертаново. Очень сомнительно, что он потянет и такое расстояние.
Тогда куда?
К родителям в Орехово или к любимой сестрице в Текстили?
То, что он куда-нибудь доедет, это не вопрос. Нужно только сориентироваться, куда проще и быстрей отсюда добираться. И второе, пожалуй, главное: не попасть в пробку - в пробке он может вырубиться в момент и не заметить!
"Ладно. Разберемся!" - теперь уж самому себе пообещал он.
Девушка Станислава встретила его беспокойным выжидающим взглядом, не тем, что запомнился ему, а просто настороженным.
А глаза у нее карие, светло-карие, как гречишный мед.
Несколько секунд он принимал важное решение - сесть с ней рядом или постоять, - вполне мог и не встать, расслабившись. Уступив без боя соблазну, Степан сел, вытянул ноги и, не лучшим образом понимая, что говорит, рассказал о состоянии Василия Федоровича.
Она смотрела на него во все глаза, не отрываясь, - если б у него были силы, он, пожалуй, подивился пристальности, с какой его разглядывали, а может, и смутился даже под таким-то взглядом.
Она неожиданно решительно потребовала:
- Дайте ключи от машины!
Ни на какие словеса и дебаты сил у Степана не осталось. Он достал из кармана ключи и протянул ей.
Зажав ключи в маленьком кулачке, она встала со всей решительностью и приказала:
- Идемте!
Он посмотрел на нее почти жалобно - что она от него хочет? Чего пристала со своими дамскими штучками?
- Идемте! - повторила она. - Я вас отвезу. Давайте, поднимайтесь!
Ишь какая решительная девчушка оказалась! Маленькая такая, а бойкая, приказывает! Впрочем, можно было сразу догадаться, что дамочка боевая, раз взялась через калитки лазить во спасение чужой жизни.
Он стал подниматься. Ведь знал, что лучше не пристраивать седалище поудобней! В три приема, упершись руками в подлокотники, подтянул ноги и вытащил себя из креслица, хлипкого для его телосложения.
Девушка помогала: ухватила его где-то возле подмышек двумя руками и тащила вверх.
Надо возмутиться! Не инвалид же он, в конце-то концов! А-а! К черту!
- Садитесь на пассажирское! - вовсю разошлась командовать хрупкая барышня Станислава.
Стараясь потише кряхтеть, он кое-как запихнул свое требующее отдыха и отказывающееся слушаться тело в машину, обнаружив, что девушка успела за это время и сесть на водительское сиденье, и мотор завести.
"В Текстили все-таки ближе", - решил Степан, припоминая точный адрес сестры.
Но у милой барышни имелся свой сценарий передвижений по городу.
- Я отвезу вас к себе. Здесь близко, я в центре живу. В таком состоянии вы никуда сами не доедете.
Он встрепенулся от такого заявления, и намеком не напоминавшего приглашение, и посмотрел на нее. Она честно ждала, что он решит, не трогаясь с места, но и на него не смотрела, уставилась в лобовое стекло.
- Я могу уснуть прямо здесь, и тогда все! Вы меня не разбудите.
- Потерпите! - улыбнулась девушка и рванула машину вперед. - Я быстро-быстро! Вы говорите что-нибудь!
Степан закрыл глаза и откинул голову на подголовник сиденья.
- Нет-нет! Не засыпайте! Скажите, а какая у вас специализация? В какой области медицины вы доктор?
- МЧС. Медицина катастроф. Экстремальная реанимационная хирургия и травматология.
- Это в смысле всякие там землетрясения?
- И они тоже. Стихийные бедствия, техногенные катастрофы, теракты, - не меняя позы, ответил он.
- Ух ты!
Степан не соизволил открыть глаза или каким-либо движением обозначить отношение к восхищенному восклицанию.
- И не думайте даже! - охладил он Стаськины восторги. - Обычная тяжелая и очень грязная мужская работа.
- Да ладно вам! - не сдавалась Станислава. - Спасать терпящих бедствие! Страна любит своих героев!
- Да. Пока они геройствуют.
Стаська видела, что он борется со сном, и потащила его в скользкую тему, которую мужчины ой как не любят, - расшевелить немного.
- А что, Степан Сергеевич, вы против равенства полов: "мужская работа - женская работа"?
- Бросьте. Вы симпатичная девушка, производите впечатления весьма умной барышни, оно вам таки надо эта ерунда, как говорит мой коллега одессит? - без эмоций отозвался Степан Сергеевич.
- Не надо, - била рекорды честности Стася. - Это я так, чтобы вы не спали.
- Я не сплю. Пока.
Странный диалог с засыпающим мужчиной, готовым отключиться в любое мгновение, о социальных дебатах между мужчинами и женщинами или того хуже - о героических буднях. А куда деваться? Если он заснет, она его из машины не вытащит. Это он правильно сказал. Факт!
"Вляпалась ты, Игнатова, с разгону и без предупреждения!" - бесшабашно и отчего-то радостно подумалось Стаське.
- А эти трое суток без сна оттуда? С героических будней?
- Без пафоса, Станислава, остыньте. Оттуда. Землетрясение в Восточной Азии. Слышали?
- Слышала! Я новости смотрю иногда. И что, каждый раз вот так, по трое суток не спать?
- Да нет. У нас все очень грамотно организовано. Когда масштабная спасательная операция, как эта, работают несколько медицинских бригад, сменяя друг друга. В этот раз всего лишь не повезло. Повторные толчки, на врача второй бригады упал кусок арматуры и сломал ногу. Врач на замену больше суток до нас добирался. Ну вот и пришлось.
- А вы говорите, никаких подвигов! - попеняла за скромность мадам Игнатова.
- Отсутствуют. В наших больницах многие врачи так работают, только это проще не замечать. Сейчас все больше в моде медицину помоями поливать и разоблачительными репортажами.
- А как ваша фамилия?
Говорил он с трудом, медленно - ох, точно заснет прямо сейчас! - и Стаська спросила про фамилию, чтобы расшевелить его, такой ход: бац, и неожиданный вопрос, заставляющий встряхнуться спрашиваемого, она где-то о таком читала.
Он встрепенулся, но - позы не поменял, движений не произвел и глаз не открыл.
- Больших, - ответил, и все.
- Не спите, Степан Сергеевич! - попросила Стаська. - Мы уже приехали, честное слово!
Он поднял голову, сел ровно, сильно потер руками лицо, словно пытался стереть невидимую пленку, мешающую видеть реальность.
- Да. Не сплю.
В субботу вечером поставить машину возле дома - задача из серии трудновыполнимых или удающихся под девизом "повезло". Но место, на которое обычно Стася ставила свою машину, было свободно - спасибо соседям-автомобилистам. По давнему уговору все счастливые обладатели автотранспорта, не имевшие гаражей, распределили места под окнами для своих машин и старались придерживаться договоренностей, но всякое случалось, особенно в выходные.
"Ровер" был погабаритней Стасиного фордика, но она с первого раза лихо втиснула его между двумя стоявшими авто, обошлось без сложных выкручиваний колес.
- Идемте, Степан Сергеевич, совсем немного осталось!
Свое водворение в квартиру гостеприимной девушки Степан помнил смутно. Она засуетилась, развивая бурную деятельность, выдвигая предложения одно за другим - ужин, ванна-душ, подождать, пока она перестелет белье на кровати. Он остановил поток активного гостеприимства:
- Станислава, ничего не надо! Просто спать. Прямо сейчас!
Он уснул, когда снимал джинсы. Стянуть с себя свитер и рубашку, расстегнуть и спустить портки до колен ему сил хватило, а вот снять их до конца оказалось не судьба - уснул, как только сел на край кровати.
Упал на бок, головой на подушку, и все - как умер.
Станислава, тактично вышедшая из спальни, когда он укладывался, заглянула, переждав приличное время, проверить, как он устроился. Она смотрела на него, спящего, с какой-то щемящей бабской жалостью, и ругала себя, что взялась тут такт проявлять, ведь понятно, что мужик без сил, до какого там политеса! Осталась бы, помогла, и плевать на щепетильность, до нее ли!
- Вот так вот, господин Больших, а говорите, что не герой! - вздохнула жалостливо Стаська.
Стянула с него до конца джинсы, носки, переложила ноги на кровать, укрыла Степана Сергеевича одеялом и тихо вышла, выключив свет.
Она послонялась маетно по квартире, не в состоянии сосредоточиться и понять, что надо делать. Подсказал организм, заурчав голодным желудком.
- Есть! Надо поесть! - обрадовалась она плановому мероприятию.
Станислава любила и, что самое главное, умела готовить, не признавая перекусов на ходу всякой ерундой - укоренившееся навсегда бабушкино воспитание. А потому холостяцкой вольнице одинокой дамочки не поддавалась, стараясь готовить для себя, любимой, обеды. Вчера, например, расстаралась, сварганила плов с курицей.
Стаська поставила разогреваться порцию плова и в предвкушении ожидающей ее вкусности быстренько резала салатик из овощей, когда позвонила тетушка.
Из глубин прихожей еле слышно разлились позывные сотового, мелодийкой из "Мужчины и женщины", настроенной на княгинюшкины телефоны.
- Ах ты, господи! - очнулась Стаська от ступора несообразительности. - Я ж ей не позвонила!
Если б на кухне, по обыкновению, работал телевизор, то сотовый она и не услышала, бы, да и домашний стационарный телефон тоже. Страшно подумать, что предприняла бы княгинюшка, не дозвонившись племяннице!
Спасательная экспедиция пожарных, милиции, скорой и до кучи МЧС, отправленные в академический поселок, - самый мягкий вариант развития событий.
Тетушка, признававшая полную самостоятельность и право на личную территорию и жизнь племянницы, никогда ее не контролировала, отчетов не требовала - боже упаси! - но волновалась и переживала за Стаську, хотя и старалась так уж не демонстрировать явно своей заботы.
Они созванивались каждый день, иногда по нескольку раз, поболтать, обменяться новостями или потому, что соскучились. В Москве, так уж сложилось, они были единственные родные и близкие и любили, оберегали друг друга, как могли.
Кстати, Стася и представить не могла, что бы она делала, если бы как-нибудь не дозвонилась тетушке!
Не стоит и пробовать представлять! Ей-богу!
- Да, да! Я здесь, здесь! - проорала она, откопав трубку в залежах полезных ископаемых своей сумки, брошенной в прихожей на пуфик.
- Я тебя отлуплю! - "поздоровалась" тетка громко. - И лишу наследства! Смерти моей хочешь? Мне вообще врачи рекомендуют воздерживаться, правда, не помню от чего, но рекомендуют же! А ты?
- Не шуми! Я осознала!
- Что с тобой случилось? Я звоню который раз, и ни один телефон не отвечает! Слава, ты в порядке? Ты где вообще?
- "Лучший способ ничего не узнать - настойчиво расспрашивать", - процитировала Стася.
- Вот что я тебе скажу, Слава: слишком ты начитанная. Девушкам это вредно. Более того - непростительно!
- Я так поняла, твое негодование иссякло?
- Нет. Кипит, но на малом огне. Ты жива, бодро отвечаешь, язвишь понемногу, из чего я делаю вывод, что ты в порядке.
- Я - да! А вот у Василия Федоровича инфаркт!
- О господи! - растеряла воинственность княгинюшка. - Живой?
Прижимая плечом к уху трубку, Стася подробненько рассказала о случившемся и о ходе спасательных работ, проведенных на пару с доктором Больших. Дорезала тем временем салат, выключила газ под сковородкой, накрыла себе стол для трапезы, понимая, что есть и разговаривать придется одновременно, так просто тетушка ее не отпустит, не разогревать же все во второй раз, да и дело привычное - трапезничать и разговаривать с Симой по телефону.
- Я правильно поняла, что этот "хороший человек" спит сейчас в твоей кровати? - заострила внимание на данном факте княгинюшка, не перебивая выслушав Стасю.
- Не могла же я его бросить! - оборонялась племянница.
- Господь с тобой! - праведно "испугалась" тетушка. - Такими кадрами разбрасываться преступно!