- Я заваривал чай, - произнес он, - когда увидел во дворе крайне подозрительную личность. Что, черт возьми, вы там делали, если не... Ой! - воскликнул он, схватившись за чайник голыми руками. Анна невольно улыбнулась. Круто повернувшись к ней, он продолжил: - Что вы там делали, если только не состоите в шайке воров, которые взломали дом? - Он сунул в рот покрасневший палец и посмотрел на Анну так враждебно, словно она была виновата в том, что он обжегся.
- Шла короткой дорогой домой, - огрызнулась она. Ее взгляд против воли остановился на его широких плечах и проследовал ниже, к узким бедрам, на которых ладно сидели мокрые голубые джинсы.
- Чудесная погода для прогулки, - издевательским тоном заметил он. - Вы всегда отправляетесь гулять, столь хорошо вооружившись? Может быть, мне не все рассказали об этом прелестном провинциальном оазисе? В окрестностях шастает много воров? Я еще не успел поселиться, как уже оказался ограблен и избит.
- Избит?! - оскорбилась она. - Да вы всего лишь поцарапались! - Она бросила гневный взгляд на тоненькую красную полоску на его скуле.
В ответ он расхохотался.
- Нет, вы бесподобны! Скажите на милость, какой штуковиной вы меня огрели?
- Это был транспарант, - независимым тоном ответила она.
- Как я сразу не догадался: вы из тех, кто вечно протестует против чего-нибудь! - Адам презрительно рассмеялся. - Активистка, да еще и народный целитель! - продолжал он с кривой усмешкой на губах. Уверен, вы заранее настроены против всего современного.
- Зато вы, наверное, из тех, кого называют "совесть общества"! - рявкнула она в ответ. - Нетрадиционные методы лечения, в которые я верю, подтверждены научно, но такие, как вы, игнорируют это. Впрочем, от хирурга, который считает, что болезнь можно отсечь только скальпелем, я ничего другого и не ожидала!
- Если бы вы сломали ногу, что бы вы предпочли - лечь под мой скальпель или натираться своими маслами? Знаете, почему вы и прочие деятели протестуете против всех и вся? Потому, что у вас нет личной жизни.
- А может быть, потому, что мы не намерены позволять бездушным бюрократам перекраивать мир как им вздумается? Может быть, потому, что мы беспокоимся о будущем? Конечно, такой самодовольный и узколобый эгоист, как вы, считает по-другому, но...
Тут ее вдохновенная тирада была прервана его резким окриком:
- Бога ради, женщина, перестаньте вопить, иначе простудитесь и схватите грипп! Немедленно снимайте одежду!
- Я не вопила, - фыркнула Анна, потерев порозовевший в тепле нос. - И вообще мне не нравится, когда мне приказывают! Кстати, вирус гриппа передается через воздух, а не через мокрую одежду.
- Вы прямо как непослушный ребенок. Делайте, как вам сказано!
- А если не буду? - процедила она сквозь стиснутые зубы.
- Почему вы так воинственно настроены? Учтите, если не снимете одежду добровольно, мне придется раздеть вас самому.
Она изумленно ахнула и вдруг очень отчетливо представила, как его длинные пальцы медленно проникают под ее мокрые одежды, касаются тела и накрывают бесстыдно налитые холмики грудей...
Подозревает ли Адам, какие грешные мысли роятся в ее голове? Раньше она самонадеянно считала, что может противостоять любому искушению, но сейчас была вынуждена признать, что существуют искушения, с которыми ей трудно справиться!
- Если вас беспокоит, не начну ли я распускать руки, - произнес он, - успокойтесь: я в состоянии сдерживать свои основные инстинкты. В той сумке сухие вещи. - Он кивнул на вещевой мешок на полу. - Надеюсь, сумеете подыскать там что-нибудь подходящее, чтобы прикрыться, пока ваша одежда сушится. Переодевайтесь. Я отвернусь, чтобы не смущать вашу стыдливость.
- Спасибо, уж лучше я переоденусь в ванной, - отмела Анна его предложение с видом оскорбленного достоинства.
Она стала копаться в сумке, выискивая что-нибудь из одежды и стараясь не обращать внимания на попадающееся под руку белье Адама. Наконец она выбрала бледно-голубую рубашку, которая вполне могла послужить ей платьем, и с гордо поднятой головой вышла из комнаты.
В ванной она сбросила мокрую одежду, расчесала пальцами еще влажные волосы и переоделась в сухое. Рубашка доходила ей до колен. Она собралась умыться, но это оказалось невозможно - из крана текла ржавая ледяная вода. Тогда она спустилась вниз. Ее босые ступни оставляли на лестнице мокрые следы.
Дрожа от холода, она вернулась на кухню. Адам, накинувший на плечи рубашку, сидел за столом и пил чай.
- Можете развесить свои вещи там, - он указал на древнюю сушилку, где уже болтались его мокрые джинсы. Пока ее не было, он переоделся в другие, еще более поношенные. Анна отвела глаза от его затянутых в тесные джинсы бедер. Это далось ей с трудом, и она покраснела.
Держа охапку мокрой одежды, она покосилась на старую гнутую сушилку. Адам заметил ее нерешительность.
- Давайте сюда, - проговорил он голосом, не терпящим возражений, и отобрал у нее одежду.
Анна с нарастающим смущением смотрела, как он расправляет ее самые интимные вещички и вешает их: рядом с джинсами и рубашкой свое место заняли легкомысленные шелковые трусики и лифчик нежного персикового цвета.
- В вашем стиле. - Он подцепил пальцем тоненькую бретельку лифчика.
- Какое типичное для вас замечание! - с отвращением произнесла она, отчаянно желая, чтобы ее щеки прекратили пылать. - И до скучного предсказуемое. Мужчины вообще очень примитивно мыслят.
Он лишь удивленно поднял брови.
- Я только хотел сказать, что белье отражает вашу индивидуальность.
- И отсутствие вкуса - верно? - решила она добить вопрос до конца.
- Скорее вашу эротичность, - поправил он. Его глаза снова как-то странно блеснули, отчего Анна почувствовала слабость в коленях. - Хотите чаю?
Она молча приняла из рук Адама чашку. Сделала глоток и ойкнула.
- Горячий, - выдохнула она, потом села на один из расставленных вокруг стола ящиков, заменявших стулья. Адам сидел напротив, вытянув длинные ноги.
- Вы хорошо знаете расположение комнат в доме. Самостоятельно нашли дорогу в ванную, - заметил он, когда она подняла голову.
- Дом довольно долго пустовал. Я заходила сюда. Совершенно законно, с агентом по продаже, поэтому перестаньте сверлить меня подозрительным взглядом. Мне всегда нравился этот дом, да и старые хозяева много за него не просили, так что я заглядывала сюда из любопытства.
- И кто он? Приятель или любовник? - сухо поинтересовался Адам. - Или вы не делаете разницы? - Она непонимающе уставилась на него, и он пояснил: - Я говорю об агенте по продаже.
- Скажем, мой хороший знакомый.
- Могу себе представить!
- Ничто не мешает мне иметь знакомых, мне нравится общаться с людьми, - заметила она, неприязненно глядя в его красивое лицо.
- Как вы свободолюбивы!
- Что в этом плохого? По крайней мере, я ничем не связана и имею полное право быть свободной.
- На что вы намекаете? - Он лениво рассматривал ее.
- На то, что женатые мужчины, которые в отсутствие супруги целуются с другими женщинами и при этом с самодовольным и ханжеским видом учат их морали, выглядят смехотворно.
- Я не женат.
Эта наглая ложь взбесила ее, и она с грохотом поставила чашку на стол. Чай расплескался.
- Думаете, я поверю в ваше вранье? - презрительно спросила она.
- Хотите - верьте, хотите - нет. - Он красноречиво щелкнул пальцами.
- Полагаю, чтобы заполнить этот огромный дом, в ваши планы входит нарожать с супругой кучу детишек?
- Дети уже есть, но я не участвовал в их создании, только усыновил. И еще: к вашему сведению, я не женат, а помолвлен.
- Не вижу особой разницы, - упрямо сказала Анна. - А чьих детей вы усыновили? - не сдержала она любопытства.
- Моего брата. Он и его жена разбились в авиакатастрофе, - бесстрастно ответил Адам.
- Простите, - пробормотала Анна. Ее восприимчивое к чужим несчастьям сердце сжалось, но она удержалась от соболезнований. Чутье подсказало ей, что Адам Дикон из тех замкнутых людей, которые не переносят сочувствия. Должно быть, любить такого мужчину, жить с ним в браке - настоящая пытка, подумала она.
- Дети очень переживали их смерть, - мрачно сказал он.
- Сколько их?
- Четверо.
- Должно быть, для вашей невесты было настоящим потрясением в один момент стать многодетной матерью, - предположила она с округлившимися глазами.
- Тогда она еще не была моей невестой. Скажите, какие еще подробности вас интересуют? Мой размер воротничка? А может, размер обуви? Спрашивайте, не стесняйтесь.
Значит, они обручились после того, как он усыновил сирот... Насупившись, Анна отхлебнула чуть остывший чай.
- Наверное, нелегко начинать семейную жизнь с четырьмя детьми.
- Семейную жизнь всегда нелегко начинать.
Анна критически посмотрела на него поверх чашки.
- Надеюсь, со своей невестой вы говорите о семье с большим энтузиазмом.
- Я вступаю в брак только ради детей.
Ее романтическая натура возмутилась такой холодной расчетливостью.
- А ваша возлюбленная в курсе?
- Джессика - женщина широких взглядов. Ее, как и меня, все устраивает.
- Рада за вас обоих. - Ее поразило то, с каким невероятным безразличием он говорит о будущей жене. - А вы давно живете с... Джессикой?
- Вы не находите свой вопрос бестактным?
Анна скрестила стройные лодыжки и, нимало не смутившись, пожала плечами:
- Если бы у вас были чувства, которые стоило щадить, я была бы более сдержанна, но, увы... - Она с деланным сожалением улыбнулась.
- Мы с Джессикой никогда не жили вместе. Удовлетворены?
- Никогда?
- Скажем, нам нравится жить на разных территориях, - ответил он, теряя терпение.
Должно быть, эта Джессика - святая... Но Анна продолжала сомневаться в том, что та пришла в восторг от свалившейся на нее обузы.
С милой насмешливой улыбкой она обратилась к Адаму:
- Зато теперь вам придется делить одну территорию. А вы давно встречаетесь? Год... два?
- К вашему сведению, три. Кроме того, я долгое время был другом семьи.
Анна фыркнула.
- Как романтично - обручиться с другом семьи! - Она улыбнулась невинной улыбочкой, но Адам продолжал подозрительно на нее поглядывать. - Уверена, ваша невеста - потрясающая женщина. Лично я не слишком обрадовалась бы, если б мужчина предложил мне выйти замуж только для того, чтобы я стала приемной матерью его детям.
- Сомневаюсь, что вам кто-нибудь такое предложит.
Это пренебрежительное замечание взбесило ее.
- А ваша невеста знает, что вы поглядываете на других женщин? - спросила Анна дрожащим от негодования голосом.
- Знаете, на кого вы похожи? На разъяренную кошку. В вас есть что-то дикое... неуправляемое, - медленно произнес он, его глаза скользили по ее стройному телу, округлости которого не скрывала, а скорее подчеркивала тонкая рубашка. Он заметно напрягся, по его лицу пробежала тень. - Впрочем, я признаю, что на какое-то время забыл, что я - почти женатый мужчина.
- Но ведь прежде, чем сделать своей возлюбленной предложение, вы целых три года встречались с ней. Разве этого мало? - Анне никак не удавалось сдержать свой интерес к личной жизни Адама. С упорством мазохиста она продолжала спрашивать, и его ответы казались ей ужасными.
- Анна, повторяю: мы с Джессикой три года состоим в определенных отношениях. Я не говорил, что эти отношения накладывают на нас обязательства.
- Значит, вы изменяете ей направо и налево?! - воскликнула она, непонятно почему разозлившись.
- Я не путаюсь со всеми подряд, если ваша вспышка морального негодования подразумевала именно это.
- А если ваша невеста станет спать с другими мужчинами? Вы воспримете это спокойно? - недоверчиво поинтересовалась Анна. Такой вариант казался ей невероятным. Она не считала себя моралисткой, но была уверена, что верность в серьезных отношениях обязательна.
- Джессика слишком воспитанна, чтобы интересоваться, не встречаюсь ли я с другими женщинами. А я никогда не спрашивал, есть ли у нее кто-то помимо меня.
- Как цивилизованно!
- Странно слышать подобное от такой мятежной души, как вы.
- Ничего странного! - крикнула она. - Если бы мужчина, которого я люблю, изменил мне, никакое воспитание не помешало бы мне возмутиться... я бы... я бы...
Она вскочила на ноги. Адам невольно залюбовался ею: взбешенная, со стиснутыми кулаками, она была великолепна.
- Учитывая ваше умение обороняться, я представляю, что бы вы сделали. - Он смерил ее ироническим взглядом. - Надо же, а вы, оказывается, собственница!
- Любящие люди должны отдаваться друг другу без остатка, а не размениваться направо и налево. Ненавижу подлецов...
- Без остатка?..
От неожиданной хрипотцы в его голосе и вспыхнувшего в глазах интереса она почувствовала волнение и снова села на ящик.
- Давайте остановимся на том, что у нас с вами разные представления о любви и браке, - заговорила Анна нарочито непринужденным тоном, чтобы снять звенящее в воздухе напряжение. Еще чего не хватало: обсуждать столь значимые для нее вещи с таким циником!
Ее пальцы беспокойно мяли подол рубашки. Адам наблюдал за ней, и, заметив это, Анна заставила себя сложить руки на груди.
- Вы думаете, те идеальные отношения, которые вы себе нафантазировали, смогут выдержать испытание временем? - Он покачал головой и усмехнулся. - Влечение к женщине, если его легко удовлетворить, быстро проходит, и оно не может служить основанием для брака. Уважение и взаимные интересы - куда более солидные причины жить вместе.
- Мне жаль Джессику, если ей достаточно одного уважения с вашей стороны.
- На одном влечении далеко не уедешь, а уважения может хватить на всю жизнь, - ответил он на ее колкость. - Взять хотя бы нас с вами... с момента нашей встречи нас обуревает желание сорвать друг с друга одежды, но это все равно, что связаться с торнадо. В вас спокойствия не больше, чем в бурлящем водовороте.
- Зато я не такой нудный педант, как вы! - вскипела она.
- То есть? - В его голосе появились угрожающие нотки.
- То есть, по-моему, вы - просто напыщенное ничтожество. Сколько вам лет? Тридцать пять? Тридцать шесть? Вы расписали свою жизнь, словно компьютерную программу, - резко произнесла она, потом решила сбавить обороты: - Хотя это ваше личное дело. Но было бы лучше, если бы ваших племянников окружала искренняя и теплая атмосфера, дети всегда ощущают нелюбовь. - Она перевела взгляд на детские рисунки, висящие на стене. - Это они нарисовали?
Он тоже посмотрел на стену и ответил:
- Да, Сэм и Натан. - Его голос потеплел. - Они младшие.
- Двойняшки?
Адам кивнул.
- Они почти всегда рисуют черным, - сурово произнес он. - Им продолжают сниться кошмары. Детям нужна крепкая семья.
- Думаете, для того, чтобы создать крепкую семью, достаточно подобрать детям приемную мать и поселиться в маленьком городке? Для этого требуется гораздо больше, - серьезно сказала она. Жалость к нему... к детям сдавила ей грудь. - Брак по расчету не сделает их счастливыми. - Счастливыми детей может сделать ласка, тепло и, самое главное, любовь. Именно любовью Анна была окружена с детства, именно любовью она собиралась окружить и своих будущих детей.
- Вернитесь в реальность, Анна. В реальном мире приходится идти на компромисс, если, конечно, человек не законченный эгоист.
- Тогда я, наверное, законченная эгоистка, если не понимаю таких компромиссов. Но вы ошибаетесь, думая, что я живу в придуманном мире, я знаю, что реальный мир жесток. - Ей вдруг захотелось рассказать ему обо всех своих порушенных надеждах и неисполненных мечтах. - Проблема - в вас. То, что вы задумали, - нереально! - твердо сказала она. - Это ложь, обман... Нельзя создать семью из ничего. Послушайте, мистер, вы когда-нибудь прислушивались к себе, следовали своим инстинктам?
- Ваше счастье, что я не следую своим инстинктам, - хрипло произнес он. Его потемневшие глаза горели, грудь тяжело вздымалась. Длинные, чувственные пальцы сжались в кулаки.
- А может, наоборот - несчастье? - вырвалось у нее. Идиотка, что я говорю? - разозлилась она на себя и плотно сжала дрожащие губы. Лицо Адама окаменело, мышцы на шее напряглись, он едва владел собой. - Забудьте, - пробормотала она, взмахивая руками. - Я не говорила этого.
- У меня все в порядке с памятью. Я отчетливо слышал ваши слова. - Он смотрел на нее немигающим взглядом, его глаза опасно блестели.
Анна издала неубедительный смешок, безуспешно пытаясь разгадать намерения Адама. О чем она думала, когда называла его нудным педантом? Сейчас он словно превратился в другого человека, опасного и непредсказуемого.
Хищная усмешка на его чувственных губах пугала. Все внутри нее сжалось. Она провела языком по пересохшим губам и попыталась сломить нарастающее в ней нервное напряжение.
- Я сболтнула глупость.
- Не лгите, вы думаете именно так, как сказали, - безжалостно промолвил он, не оставляя ей ни малейшего шанса замять неловкость.
Она беспомощно смотрела на него и чувствовала себя летящим на огонь мотыльком, который понимает, что погибнет, но не может остановиться. Это банальное сходство разозлило ее. Она не беспомощная! Ей нужно просто встать и уйти. Увы, ее тело не желало подчиняться приказам, и она осталась сидеть.
- Подойдите ко мне, Анна. - Его низкий, хриплый голос вывел ее из оцепенения.
Она подчинилась, недоумевая, зачем это делает. Адам не удивился ее безропотному повиновению. Он оглядел ее стройную фигурку, и его глаза удовлетворенно блеснули. Не спастись ли мне бегством, подумала Анна и не шелохнулась.
Неотрывно глядя на нее, он прикоснулся к ее плечу, его пальцы заскользили вдоль ее руки. Она затрепетала от легкого, воздушного касания. Он тоже дрожал. Словно со стороны он с изумлением увидел, как его ладони опустились на плечи девушки. Примитивная, неприкрытая страсть затмила его разум.
Он медленно отвел короткие шелковистые прядки со щеки и взял ее лицо в ладони. Бесконечно долгое мгновение он смотрел в ее огромные яркие глаза.
Внезапно Анне стало трудно дышать. Ее сердце колотилось так громко, что удары эхом отдавались в ушах.
- А если мои инстинкты требуют, чтобы я сделал вот это?.. И это?.. - Его губы дарили ей медленные обжигающие поцелуи. Его язык окунулся в теплую сладость ее рта, его губы сомкнулись вокруг ее губ, и хриплый стон исторгся из его груди. - Ты - самое обворожительное существо, которое я когда-либо встречал, - прошептал он в раскрытые губы Анны, поддерживая ее ослабевшее тело.
Ее ладони легли на его плоский живот, и, услышав его стон, она вновь затрепетала. Кончиками пальцев она почувствовала тепло его кожи, и это ощущение неожиданно вернуло ее в реальность. Она открыла тяжелые веки и встретилась с ним взглядом.
- Я не могу, - хрипло прошептала она, хотя каждая клеточка ее тела кричала обратное. Она была околдована вкусом его губ, терпким ароматом его одеколона, ощущением его гладкой теплой кожи под своими пальцами.
- Почему нет? - спросил он так спокойно и терпеливо, что ей захотелось завизжать.
Между тем его ладони опустились на ее бедра и тесно прижали к его. Она запаниковала, испуганная силой своего влечения к нему. А он приподнял ее и усадил к себе на колени, так что ее ноги обхватили его узкие бедра.