– Майк, дружище, – Билл явно повеселел, – как ты вовремя всё это сообразил. Шеф сегодня как раз распинался об отсутствии свежих мыслей, особенно по России. Ты гений, Майк! Послушай, надо эту твою идею довести, как говорится, до промышленного образца в хорошенькой упаковочке. Продумать все детали. Да, и неплохо бы было заранее подобрать кандидатуру экспериментального агента.
– Это я беру на себя. Просмотрю весь банк данных в нашей Центральной справочной службе. Если надо, подключим ФБР, у меня есть там хорошие связи. А вот технологией придётся – как опытному оперативнику – заняться тебе. И всё должно остаться между нами, само собой. Думаю, план готовой операции надо будет представить лично шефу, безо всяких промежуточных инстанций и утрясок.
Билл, уже в явно превосходном расположении духа, поднёс к погасшей папиросе зажигалку, сладко затянулся, не спеша, даже как-то любовно выпустил дым из всех отверстий и мечтательно продекламировал:
– Отечества и дым нам сладок и приятен, – и, встрепенувшись, поворотился к причмокивающему приятелю, – русская классика: Гаврила Державин.
И, вынув изо рта "беломорину", кивнул на неё:
– Дым тоже русский, Майк.
– Входите, шеф вас ждёт, – секретарша приветливо улыбнулась.
Билл Гейт и Майк Леджер вошли в кабинет. Шеф, как всегда, был погружен в изучение каких-то бумаг. Как всегда, кивком головы, не отрываясь от лежащего на столе пухлого фолианта, пригласил вошедших сесть. Ещё некоторое время без видимого интереса поворошил страницы, захлопнул талмуд и поднял, наконец, лицо. Вид у него был прескверный: одутловатая физиономия, красные глаза, под ними пудовые мешки, отсутствующий взгляд.
Билл Гейт и Майк Леджер многозначительно переглянулись. Каждый из них во взгляде приятеля прочитал одно и то же: "Да-а-а… Плохо дело".
Шеф взял со стола пачку "Мальборо", закурил. При этом руки у него заметно дрожали. Сделав глубокую затяжку, шеф откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. В его затуманенном сознании как назойливое наваждение снова пронеслись события минувшей ночи, когда его жена, и до того очень активная в сексуальном плане женщина (что и являлось одной из главных причин почти всегда мрачного настроения хронически недосыпающего и физически истощённого шефа), была особенно неутомима. А уже под утро, чтобы подбодрить заметно скисшего муженька, заявила, что её лучшая подруга Энни имеет новое интересное увлечение – пирсинг, которое очень даже по душе и ей. И теперь старая дура хочет украсить своё обветшалое сокровище между ног изящными золотыми колечками с маленькими бриллиантиками. К тому же, заявила она, это очень красиво и модно, смотрится ещё эстетичней, чем серьги в ушах, и единственное сомнение у неё лишь в том, сколько вставить колец: два – по бокам, или добавить ещё третье – сверху. И в довершение всего она повернулась к его физиономии задницей, чтобы он произвёл рекогносцировку будущего алмазного фонда семьи…
Веки шефа медленно разлепились.
– Парфенон, – наконец проронил первое слово шеф и, затянувшись и выпустив дым, добавил неизменное, – в современном состоянии… Ну, чем порадуете, полковник?
Билл молча положил перед шефом принесенную с собой папку. Тот сделал новую затяжку, окутался облаком дыма, а когда дым рассеялся, Билл и Майк увидели наставленный на них лысый череп – шеф уже внимательно изучал их творение, уткнувшись в него носом.
Приятели затаённо-ревниво следили за каждым покачиванием головы шефа, за каждым движением его руки, переворачивавшей страницы.
Шеф не поднимал голову до того самого момента, пока не перевернул последний лист. Ещё некоторое время недоумённо-недоверчиво смотрел на дно папки, как бы не веря, что это увлекательное чтиво закончилось. Впрочем, приятели не видели выражения лица шефа до тех пор, пока оно снова ни вырисовалось перед ними на месте голой маковки, покрывшейся потом. И лицо это было таким довольным и сияющим, как аргентинский флаг.
– Ребята, – шеф вдруг, отбросив всякие формальности, перешёл на дружеский тон, – да это же… это же…
Тут он запнулся, растерянно почесал лысину, рассеянно задвигал по столу всё, что на нём находилось, подыскивая в своём лексиконе подходящее слово одобрения и восторга. Такое слово так вот сразу найти было трудновато – шеф больше привык выражать неодобрение и неудовольствие.
– …Парфенон, – наконец выдохнул он. И добавил, – в изначальном состоянии!
Уже несколько часов двое сотрудников ЦРУ, доверительно ставшие Булем Гейтом и Майком Леденцом, находились в кабинете начальника. Всем жаждущим аудиенции секретарша неизменно отвечала:
– Очень важное совещание. Шеф никого не принимает.
Совещание, проходившее среди трёх вышеназванных лиц, было, действительно, очень важным. Документ, представленный начальству и являвший собой план тщательно продуманной и разработанной операции, не отходя от кассы был подвергнут кропотливому анализу, который показал, что предусмотрено всё до мелочей. Но шеф, в явно прекрасном настроении, в таком, в каком его, наверное, никто никогда не видел, ещё и ещё раз касался деталей операции. И было заметно невооружённым взглядом, что делает он это не потому, что хочет всё предусмотреть и учесть, а просто смакует в кои-то веки свалившуюся на него удачу.
– Ну и последний раз, ребята, давайте прокрутим всё от начала до конца. Буль, давай!
Кондиционер не успевал очищать помещение от сизого смога, постоянно пополнявшегося изысканным ароматом "Мальборо", просто и грубо валившим из всех лицевых отверстий шефа, и простым и грубым пролетарским запахом "Беломора", изысканно вившимся над головой полковника Гейта.
Майк Леджер один за другим усиленно сосал леденцы.
– Агента из семьи русских эмигрантов, совершенно не подозревающего, что он наш агент, нелегально переправляем в Россию просто пожить, познакомиться, так сказать, с родиной его предков, – полковник Гейт тоже явно смаковал удачу. – Предложение кандидату делаем от имени этнографического общества, желающего издать книгу о России, но не поверхностную, а во всех подробностях: люди, их нравы, обычаи, уклад жизни в городе и деревне… Кто ж откажется от заказа на книгу, которая может принести хороший гонорар, да ещё на халяву пожить припеваючи на родине предков?! О секретной миссии – ни полслова. Таким образом, даже если там и узнают, что он отсюда, то никогда не узнают правды: кто его послал, и зачем. А этнография – дело уважаемое. Ха-ха-ха… К тому же, огромная экономия наших средств на его содержание и оплату услуг – только самое необходимое для жизни в России. Много для этого не потребуется, иначе там это будет подозрительно.
Билл вопрошающе посмотрел на шефа. Тот удовлетворённо кивнул, с улыбкой выпуская дым из носа.
– Далее. Внедрение должно произойти тихо и незаметно. Он ведь знает, как любой американец, ЧТО сделают с американцем, проникшем нелегально в Россию… Разумеется, снабжаем его надёжными документами и легендой, инструктируем. Для начала пусть сам выберет себе какую-нибудь глухую деревню – чтобы не "светиться", но, желательно, с каким-никаким промышленным потенциалом, чтобы можно было проверить действенность его работы на более-менее заметном объекте.
Шеф достал из пачки новую сигарету. Билл услужливо дал ему прикурить от своей папиросы и продолжил:
– Для отслеживания информации задействуем следующий механизм. По прибытии на первое и последующие места жительства и устройстве на работу – с этим у них проблем нет – пусть немного поработает в полную силу, как работают здесь, у нас. Через две-три недели в местной газете появится заметка о его небывалых трудовых достижениях. Но долго пусть не напрягается, иначе заподозрят неладное. Как только пройдёт заметка, придётся ему адаптироваться к тамошней производительности и интенсивности труда.
Шеф хитро прищурился:
– А есть уверенность, что заметку в газете обязательно опубликуют?
– Если о небывалых достижениях – нет никаких сомнений, – Билл затянулся "беломориной", не спеша кольцами выпустил дым. – С типовыми содержаниями подобных заметок агента предварительно ознакомим. Пусть всё изучит хорошенько на досуге. Может, даже сам же о себе и напишет. Под псевдонимом. Главное, чтобы в статье упоминались имя и фамилия, под которыми он там будет жить. А чтобы не произошло ошибки, нужно подобрать редкое сочетание имени и фамилии.
– А как насчёт обработки информации? – шеф повернул лицо, которое тут же исчезло в дымовой завесе, к Майку. – Это же сколько газет надо просматривать…
– Мощности наших компьютеров хватит на оперативную обработку информации по всем крупнейшим газетам мира. А их местные газеты – вот, – Майк достал из своего портфеля "Нью-Йорк таймс", оторвал от одной полосы половину, сложил вдвое, – вот. Да и выходят они два-три раза в неделю. Таких, извиняюсь, газет мы можем пропустить через нашу сеть миллионы без особого напряжения… А ключевыми словами в поиске будут имя и фамилия нашего агента.
– Да, всё это хорошо. Но как вы заполучите их в свою службу? – казалось, шеф даже обрадовался внезапно озарившему его столь каверзному вопросу.
– А в этом нет никакой необходимости. Достаточно следить за их центральной прессой, особенно за "Правдой", "Трудом" и, если мы начнём внедрять агента с глубинки, за "Сельской жизнью". Если он поработает нормально, как у нас, для них это будет небывалое достижение в масштабах всей страны… Они там работают с прохладцей… Поэтому через несколько дней заметка, скорее всего, "причёсанная", появится в одной из центральных газет. А скорее всего, в нескольких. Да и по радио, и по телевизору протрубят…
– Постой-постой, – шеф явно забеспокоился, – на кой чёрт нам такая известность?! Это же сразу провал, если его лицо появится на экране телевизора.
– Да нет. До телевизора, думаю, не дойдёт. Надо будет рассчитать, чтобы не дошло. Всё в наших руках. Я займусь этим лично. Просчитаю интенсивность и продолжительность "ударной", по-ихнему, работы как раз на центральную прессу. Между прессой и телевидением переходной зоной будет ещё радио. Оно тоже не страшно. Сообщат и тут же забудут. Это подтверждено нашими многолетними наблюдениями, – Майк переместил леденец из-за щеки под язык и прочавкал, – а, установив местную газету, в дальнейшем по этой операции будем отслеживать только её и областную. До нового перемещения агента. У него самого даже и мысли не возникнет, что мы его отслеживаем. – Леденец чуть не поперхнулся леденцом, но вовремя успел его ловко проглотить.
– О'Кей, – шеф снова пришёл в бодрое расположение духа, – значит, по характеру изменения информации мы будем иметь чёткое представление о действенности нашего секретного оружия. Даже сверхсекретного.
При последних словах шеф хохотнул и ещё раз повторил с ударением на втором, слегка изменённом, слоге:
– Сверх-секс-ретного.
– Совершенно верно. И, кроме того, мы всегда сможем проверить поступающую информацию, а также получить более подробные данные о деятельности секс-агента с помощью уже существующей агентурной сети в России. Разумеется, агенту, задействованному в этой работе, будет ставиться задача только по сбору информации о конкретных событиях и фактах. Скажем, аварии. При этом проверяющий агент даже и подозревать не будет, что виновник этой аварии – наш человек.
– Отлично! Чем меньше контактов и больше контроля, тем больше вероятность успеха. Это же получается практически непотопляемый агент! Никаких контактов! Никакого риска! Никаких расходов! – шеф ликовал. – Это же Парфенон! В изначальном состоянии.
И Буль Гейт, и Майк Леденец тоже были в великолепном настроении. Некоторые сомнения в том, что шеф благоприятно воспримет их предложение, рассеялись, как дым. Дым от сигарет и папирос, правда, не только не рассеивался, но ещё более сгущался. Результат аудиенции явно превосходил все ожидания приятелей – шеф из потенциального оппонента, если учесть его паршивое состояние в начале разговора, в течение короткого времени превратился в мощного союзника. Друзья ведь не ведали, что практически их союзником он стал ещё ночью, когда его "старуха" заставила его пристально изучать её увядающую орхидею, жаждущую сногсшибательных украшений. А союзничество шефа означало, что воплощение замысла приятелей уже можно было считать реальностью. Даже отпадала необходимость в заключительном ударе, который они припасли на случай проблематичности ситуации. Теперь этим ударом они просто закрепляли успех, и на вопрос шефа:
– Сколько времени вам понадобится, чтобы подобрать подходящую кандидатуру?
Леденец спокойно и как бы между прочим ответил:
– Нисколько, – и, вытащив из своего потрёпанного портфеля небольшую папку, положил её перед шефом. Тот, прежде чем взять её в руки, удивлённо вскинул брови:
– Что это?
Но, как бы опомнившись, прочитал, почему-то по слогам:
– Со-вер-шен-но сек-рет-но. А-пол-лон И-ва-ноф-ф.
И вновь подняв лицо, расплылся в улыбке:
– Всё предусмотрели, хитрецы. Не удивлюсь теперь, если окажется, что агент не только подобран, но уже и обработан.
Полковник Гейт поспешил внести ясность:
– Если кандидатура будет утверждена, то к вербовке приступим немедленно. От имени этнографического общества, разумеется.
– О'Кей, – сказал шеф и, открыв папку, заглянул в неё, а затем придвинул к Майку. – Лучше один раз услышать, чем сто раз прочитать, так, кажется, говорят русские…
Майк поместил очередной леденец между нижней губой и дёснами, взял папку и начал:
– Аполлон Флегонтович Иванов. Родился в Бостоне, штат Массачусетс, в 1957 году. Отец – Флегонт Иванович Иванов, уроженец Дебрянской области, Россия, инженер-автомеханик. Во время Второй мировой войны попал в немецкий плен, из которого был освобождён нашими войсками в 1945-м году. Летом того же года прибыл в Бостон, где два года проработал в порту грузчиком. В 1948-м году на заработанные средства открыл авторемонтную мастерскую. В 1955-м году женился на Марии Родригес, которая в 1939-м году была вывезена с другими детьми из Испании в Россию, а в 1945-м году также эмигрировала в США из нашей оккупационной зоны в Германии…
Шеф удовлетворённо откинулся на спинку кресла и водрузил ноги на стол. Майк с любопытством посмотрел на протекторы башмаков шефа, с прилипшей к одному из них раздавленной мухой, и продолжил:
– В 1957-м году у них родился сын, которого родители назвали Аполлоном. Мальчик рос очень способным, с отличием закончил колледж, факультет журналистики Гарвардского университета. Русским языком владеет в совершенстве. В настоящее время работает в газете "Deep News". Мечтает открыть собственную. А также мечтает побывать на родине отца. Сейчас находится в качестве шефа бюро газеты в Мехико. Как видим, все только что перечисленные факты из биографии кандидата нам весьма и весьма кстати…
За четыре месяца до этого важного совещания в ЦРУ, в помещении редакции газеты "Deep News" с утра царила оживлённая обстановка – сотрудники газеты с новыми силами приступали к работе после рождественско-новогодних каникул. Каждому из не видевшихся целую неделю "дипньюсовцев" не терпелось поделиться с коллегами впечатлениями о прошедших праздниках, а заодно и обсудить планы на начинающийся 1982-й год.
Главный редактор газеты, которого все запросто называли просто по имени Фрэнком, импозантный мужчина лет сорока, уже занимал место за столом в своей конторке, блестевшей прозрачными стенами в глубине помещения. Несколько молодых журналисток оживлённо болтали, прихорашиваясь у зеркала.
Входная дверь открылась, и вошёл улыбающийся парень несколько нахального вида – спортивный обозреватель Джим. Проходя мимо весёлой симпатичной брюнетки латинского типа, он развязно её поприветствовал и попытался похлопать по туго обтянутому короткой юбкой заду. Та отвела его руку, нахмурив брови:
– Отвали, Джимми!
– Ну что ты, Сеси, уже и дотронуться нельзя…
Джим повернулся к обворожительной молодой мулатке, рывшейся в своей сумочке в поисках какого-то косметического чуда.
– Привет, Линда! Тебе помочь? – Джим как бы ненароком прошёлся ладонью по выдающимся упругим полушариям девушки пониже талии.
Мулатка окинула его презрительным взглядом и молча исподтишка ткнула его кулаком под рёбра. Джим дёрнулся, слегка согнувшись, но тут же вновь принял горделивую осанку и приблизился к очаровательной блондинке, только что отправившей в рот жвачку. С натянутой улыбкой поприветствовал её, протянул, было, руку к её соблазнительной попке в потёртых джинсах, но тут же получил звонкую затрещину.
– За что? – только и смог выдавить Джим.
– За сексуальное домогательство на рабочем месте. Ты, Джимми, законы знаешь?
– Знаю, – буркнул тот и с понурым видом направился к своему столу.
В этот момент в двери появился Аполлон.
– Привет, красавицы! Ох, как же я по вас соскучился!
Все девушки, как по команде повернулись на его голос. С их лиц тут же слетела тень нетерпеливого ожидания, которая почти незримо покрывала их поверх напускной беспечности.
Аполлон подошёл к мулатке.
– Линда, ты бесподобна! Просто Снегурочка! – произнося эти слова, Аполлон украдкой поглаживал мулатку по аппетитной попке, что явно доставляло шоколадной девушке удовольствие.
– Хочешь, я буду твоим Дедом Морозом? Как насчёт сегодняшнего вечера, малышка?
Линда томно улыбнулась, чмокнула Аполлона в щеку и шепнула при этом на ухо:
– Пол, ты же знаешь, для тебя у меня все вечера свободны.
– Тогда – в обычное время в обычном месте.
Аполлон коснулся губами мочки ушка, похожей на райское наслаждение "Баунти" в засушенном виде, и направился к блондинке. По-дружески её обнял. Рука Аполлона скользнула с талии блондинки вниз.
– О, Мери! Мери Попкинс! Рождество тебе явно на пользу – ты сияешь, как рождественская ёлка! Хочешь, я буду твоим Санта Клаусом? Как насчёт сегодняшнего вечера, моя принцесса?
Блондинка проворковала, млея под взглядом Аполлона:
– Пол, я сгораю от нетерпения!
– Тогда в обычное время в обычном месте.
Аполлон подошёл к жгучей латинской брюнетке Сесилии. Поцеловал её сбоку в шею под иссиня-чёрными завитками, нежно погладил по заднице, которая, казалось, с готовностью оттопырилась навстречу чувственному прикосновению.
Джим, украдкой поглядывая на, видимо, привычный ритуал в исполнении Аполлона, сглотнул слюну.
– О, Сеси, ты прелесть! – Аполлон украдкой сжал соблазнительное полушарие. – Ты похожа на цветущую орхидею! Хочешь, я буду твоим колибри? Как насчёт сегодняшнего вечера, моя радость?
– О, Пол! В обычном месте в обычное время? – Сесилия уже легонько тёрлась попкой о ладонь Аполлона.
– O'Кей! – Аполлон ещё раз поцеловал Сесилию в шею и направился в сторону окончательно скисшего Джима.
– Привет, Джимми! Что-то ты кислый какой-то. Что, Фрэнк заставил тебя в Рождество делать репортаж с кладбища, а на Новый год писать некрологи?
– Привет… Пол, ну вот скажи мне, как тебе удаётся так играючи обращаться с девочками? Я всё делал в точности как ты, но они меня отшили, как сопливого мальчишку…
– А для чего тебе с ними общаться, Джимми?
– Что за идиотский вопрос? – Джим с недоверием посмотрел на Аполлона.
– Вопрос, может, и идиотский, да только в нём вся суть… Держу пари, что, когда ты с ними разговариваешь, у тебя одна мысль: поскорее их всех перетрахать. У тебя все твои мысли написаны на твоей роже. Угадал?
– А у тебя какие мысли? Болтать с ними о звёздах и диетах?