- Ага. Причём Столыпина похоронили в Лавре, а Богрова закопали именно здесь на Лысой горе. Он вообще был гением злодейства. Сообщил охранке, что премьер-министра убьют в оперном театре. Вот его и приставили того охранять. А Богров вместо этого приставил пистолет к его груди. Потом его так и казнили в чёрном фраке, в котором он пришёл в театр. С чёрным колпаком на голове.
- Какой ужас, - сочувственно произносит Эмма и передёргивает плечами, - то есть, получается, это и есть дорога на Голгофу?
- Да, Прямая дорога на тот свет, - кивает Мара, а затем неожиданно спрашивает, - а зачем тебе Лыбедь?
- Да так просто… короче, - вновь запинается Эмма.
- Задумала жизнь себе сделать короче?
Застигнутая врасплох, Эмма признаётся:
- Да.
- Хочешь сброситься там с обрыва?
- А… как ты догадалась?
- Ну, глядя на тебя, догадаться не трудно. Тем более, что место это всем известное. Только зря ты туда собираешься!
- Это почему же!
- Да потому что над Лыбедью нет никакого обрыва. Там густой лес и покатый спуск.
- Да ну? - сомневается Эмма. - А мне сказали, там крутой обрыв.
- Тебя ввели в заблуждение. Это всё сказочки. Может, там, кто и кидается вниз, да только никто ещё не погиб.
- Блин, - с сожалением произносит Эмма, - а я уже так настроилась!
- Ты извини, конечно, но лишать себя жизни из-за какого-то придурка - это бред. Нашла ещё причину! Брось курить - и всё, никаких проблем!
- Но в том-то и дело, что я не могу бросить. Я уже сто раз бросала. А как только у меня стресс, тут же начинаю снова, - она вновь привычно тянется в сумку за сигаретой.
- А у тебя что, сейчас, стресс?
- А ты как думала? - закуривает она. - Только я настроилась идти к этому самому обрыву, а тут такой облом.
Жизни - жизнь!
Поднявшись на гору, бригадир приказывает чистильщикам:
- Сложить всё сюда и построиться!
Парни тут же складывают свои лопаты, мётлы, пилы и грабли на боковую полку мусоровоза и выстраиваются перед своим командиром. Потирая густые усы, Кожумяка обращается к байкеру Муромскому:
- Это все, Илюша?
- Да.
- А где остальные?
- Выбыли из строя.
- Помнится, год назад вас было в два раза больше.
- Я объехал всех, - отвечает Илья Муромский, - но за это время лишь десять человек остались трезвыми, включая меня и Злого. Остальные не выдержали.
- Ясно.
- Трое пристрастились к пиву, - продолжает отчитываться Муромский, - двое закурили, ещё двое соблазнились дурью, а один увлёкся экстази.
- Да, - недовольно тянет бригадир, - с такими темпами ещё через год в нашем городе не останется ни одного трезвого. А твоя девушка как, Алёша? - вздохнув, обращается он к Поповичу. - Удалось её вернуть на путь истинный?
Злой тяжко вздыхает и, потупив глаза, качает головой.
Стоящий с краю Добрыня разъясняет:
- У них любовный треугольник: он любит её, а она любит сигарету.
- А ты кто такой? Новенький? - замечает его Кожумяка.
- Это Никита, - представляет его Злой. - Из моей школы парень. Но все его у нас Добрыней кличут.
- Добрыней? - удивляется Кожумяка. - Это хорошо, что тебя так кличут. Готов, Добрыня, сразиться с трёхголовым Змеем-дурманом?
- Всегда готов, - добродушно пожимает плечами Добрыня.
- Ну, ладно, - вздыхает Кожумяка, - я думаю, всем ясно, зачем мы сюда собрались?
- Всем, - нестройно отвечает отряд.
- Какая перед вами на сегодня стоит задача? - останавливает бригадир свой взор на Злом.
- Очистить Девичью гору от мусора! - чётко отвечает Злой.
- А ещё? - спрашивает Кожумяка, переведя глаза на Муромского.
- Изгнать с горы всех тёмных, - бодро отвечает Илья. - А также тех, кому претит здоровый образ жизни!
- Именно! - кивает Кожумяка. - Чтобы на нашей горе было так же чисто, как у вас и у меня на голове, - потирает он ладонью свою бритую голову, - чтобы Девичья гора стала зоной, свободной от дурмана.
Кожумяка собирает пальцы в кулак и, приветственно подняв его вверх, заканчивает своё напутствие привычной речёвкой:
- Трезвости?
- Да! - хором отзываются бритоголовые парни.
- Дурману?
- Нет!
- Наркоте?
- Крест! - все парни вздымают вверх свои правые кулаки, на которых чернеет косой крест, как знак отказа от дурмана.
- Бухлу?
- Крест!!
- Табаку?
- Крест!!!
- Жизни - жизнь!
- Смерти - смерть! - глухо отзываются парни и перекрещивают перед собой сжатые в кулаки руки. Со стороны их лысые головы выглядят, как черепа перед скрещёнными костями.
- Не дадим этой трёхглавой гадине одолеть нас! - продолжает напутствие Кожумяка. - Ещё недавно Девичья гора была единственным местом, где её не было. Но теперь Змий дурмана добрался уже и сюда. Очистим гору от него!
- Очистим! - дружно отзываются чистильщики.
- А затем спалим Змия в Майском костре. Но, прежде, - добавляет Кожумяка, - необходимо найти одну девушку. То ли она пропала, непонятно, то ли её похитили. Зовут её Зоя, ей 15 лет, одета она в белое платье. Поэтому задача такая: прочесать всю гору и найти девушку. Ты, Илюша, давай дуй сейчас вперёд, объедь все боковые дорожки. Я поеду по главной.
Муромский встаёт на педали и тут же отъезжает. Кожемякин продолжает:
- А вы чуть повыше рассредоточьтесь вдоль всей дороги. И пойдёте цепью. Гой еси, добры молодцы! В путь!
Взмахом сжатого кулака указав путь, бригадир садится в машину, его помощники в комбинезонах запрыгивают на свои подножки, и оранжевый мусоровоз, взревев мотором, трогается с места. Следом за машиной двумя стройными рядами идут добрые молодцы - чистильщики Горы.
Chapter 2
Сторожевые псы
Где-то вдали едва слышно отзывается кукушка. Эмма прислушивается: протяжное "ку-ку" раздаётся всего лишь дважды.
- А это что значит? Что мне два года осталось жить? - задумывается Эмма. - Или два дня? А может быть, два часа? - улыбается она.
- Это значит, что где-то сейчас на гору зашли две ведьмы. Или две язычницы. Кукушка - это птица языческой богини Живы.
Эмма замечает впереди серую ворону, сидящую на нижней ветке граба.
- А ворона тогда кто?
- Это вестница богини смерти…Мары, - улыбается Мария.
- Так вот, что означает твоё имя?
- Да, - вздыхает Мара-Мария.
Ворона не издаёт ни звука, лишь трёт головой своей о ветку.
- Кыш! Кыш! - прогоняет её руками Эмма.
Ворона не двигается с места, лишь широко взмахивает крыльями.
- Это она так приветствует тебя, - стебётся Мара, - идущую на смерть…
Эмма недовольно поводит головой.
- Да, ладно.
- А может, и меня тоже, - добавляет Мара и усмехается своей коронной готической усмешкой, выдыхая беззвучное "ха-ха".
Вдруг, откуда ни возьмись, на проторенной Прямой дороге появляются две собаки. Осмотревшись, они тут же устремляются к девушкам: каждая - по своей колее. Обе чёрные, короткошёрстные и похожие друг на друга, как две капли воды. Видимо, из одного выводка. Приблизившись, псы начинают, рыча, скалить зубы.
Эмма цепенеет от ужаса: мороз пробегает по коже и впивается в неё ледяными иглами. Озлобленные собаки, явно, бродячие, без хозяина, и никого вокруг, кто бы мог девушкам помочь. Ни камня, ни палки под ногами, - один песок! А до ближайшего дерева метров сорок. Странно, что собаки совершенно не гавкали, а только скалили зубы, показывая клыки и всё ближе и ближе подбираясь к ним.
- Мамочки! Что делать? - отступает она на шаг. - Бежим?
- Ни в коем случае! - сохраняет спокойствие Мара. - Стой на месте.
Она наклоняется и хватает в ладони песок. Одна из собак наглеет уже настолько, что неожиданно хватает Эмму за джинсы.
- Пшла вон, гадина! - гневно кричит Мара и бросает в глаза собаке первую пригоршню песка..
Собака, взвизгнув, отскакивает, но в это время другая, изловчившись, впивается вдруг зубами в шнуровку высокого ботинка Мары. Мария швыряет в глаза этому псу вторую пригоршню песка и, отогнав его, сама переходит в наступление.
Пылая гневом, в злобной ярости она крутит сумку у себя над головой и припечатывает собак такими выражениями, что у тех даже уши отворачиваются на сторону.
Напуганные неожиданным отпором, чёрные собаки отступают, но Мару-Марию уже не остановить. Грозя растопыренными пальцами, она наступает на них, словно фурия, и гонит прочь.
- Задушу руками! Горло перегрызу!
Отбежав на безопасное расстояние, обе чёрные псины прекращают рычать, а затем и вовсе убегают по дороге дальше, как ни в чём не бывало.
Эмма задирает штанину: крови на ноге нет, лишь небольшое покраснение от укуса.
- Больно? - с участием спрашивает Мара.
- Немного, - кривится Эмма. - А тебе как?
- Да мои ботинки никакими зубами не прокусишь! Но всё равно неприятно. Чем-то мы им, видно, сегодня не понравились, - замечает она, - раньше они меня почему-то никогда не трогали.
- Да, собаки здесь не просто собаки, - иронизирует Эмма, очень похоже копируя готессу.
Мара делает вид, что не замечает иронии.
- Это внизу собаки как собаки, а здесь в них вселяется какая-то нечисть. Здесь за всякой тварью… кто-то стоит.
- Значит, это - оборотни? - потирает укушенное место Эмма.
- Это - Церберы.
- Кто?
- Церберы. Сторожевые псы.
- Блин, как они меня напугали!
- Почему-то они не захотели пускать тебя на гору. Вернее, это гора не захотела принять тебя.
- Ты так считаешь?
- Может, вернёшься? - слегка улыбается Мара.
Эмма вздыхает: она бы не прочь. После такого стресса ей опять страшно хочется курить.
- Даже не знаю, - раздумывает Эмма, опуская штанину.
- Ещё не поздно, - напоминает Мара, пряча снисходительную усмешку.
Эмма достаёт из пачки сигарету, щёлкает зажигалкой и закуривает.
- Но ведь тебя собаки тоже не захотели туда пропускать.
- Как видишь, я их не боюсь.
Эмма собак боится, поэтому шумно вздыхает.
- Ну, короче, ладно, тогда, пока. Видно, не судьба мне с тобой сегодня…
- Видно, не судьба, - пожимает плечами Мара и переходит Прямую дорогу.
Затянувшись, Эмма выдыхает дым и некоторое время стоит в раздумье. Она видит на пригорке поджидающих её собак, к которым неизвестно откуда присоединилась ещё и третья. Боязнь собак не оставляет ей другого выбора. Перспектива быть разорванной псами её вовсе не прельщает.
- Мария, подожди! - кричит Эмма в спину готессе, ещё не успевшей уйти далеко. - Я с тобой!
Мара-Мария оборачивается и безразлично пожимает плечами.
- Как хочешь.
Эмма переходит Прямую дорогу и через минуту догоняет её.
- А вот интересно, чё они, эти собаки, здесь хавают? Трупы наверное?
- Не знаю, - отвечает Мара, недовольная тем, что Эмма вернулась, - не задумывалась.
Ведьмин луг
Ярко-синее безоблачное небо опрокидывается на них на лугу. Тишина. Ни единый листик, ни одна травинка не шелохнется.
- И как ты их не испугалась? - нарушает тишину Эмма.
- Не знаю, - пожимает плечами Мара.
Они идут по лугу, по зелёной травке. Луг этот представляет собой широкую степную полосу, зажатую между двумя высокими грядами леса.
- Что мне эти собаки, - добавляет Мара, - если я ночью хожу на кладбище? Я сейчас вообще ничего не боюсь.
- Что, даже смерти?
- Даже смерти, - спокойно, с лёгкой улыбкой отвечает Мара, и невозможно понять, то ли она шутит, то ли она всерьёз.
- Издеваешься, да? - не верит Эмма.
- А чего её бояться? Всё равно ведь все умрём. И чем раньше это случится, тем лучше.
- Не, лучше позже.
- Зачем? - подначивает её Мара. - Это ж сколько лет тебе придётся мучиться до старости. Уж лучше сразу, пока молодая.
- Дура ты, что ли?
- Ладно, проехали. По крайней мере, тебе это пока не грозит.
- Ты так считаешь?
- Ага, ты ещё не готова к этому.
Девушки подходят к тому месту, где Прямая дорога, меняя направление, разворачивается на сто двадцать градусов. Увлечённая разговором, Эмма даже не замечает этого.
- Слушай, но так же не бывает, чтобы ничего не бояться. Чего-то ты всё-таки боишься?
- Только одного, - усмехается Мара, - что меня заживо похоронят.
- А если серьёзно?
- Не знаю, - пожимает плечами Мария, - наверно, ещё я боюсь людей. Вернее, боюсь подпускать их к себе. Мне не хочется ни с кем общаться.
- А я, наоборот, боюсь одиночества. Я боюсь себя. Особенно, когда остаюсь одна. Мне нужно, чтобы кто-то был рядом, чтобы кто-то руководил мной и избавлял страхов. Я вся состою из них.
- Ты такая-то странная. Всего боишься, а вены себе режешь…
- А! - небрежно отмахивается Эмма рукой - это так ведь … не до конца.
- Чтобы привлечь к себе внимание?
- Ага.
- Чтобы тебя пожалели?
Эмма кивает.
- А я нет, - качает головой Мара, - я, если что задумаю, меня ничто не остановит. Я всегда иду до конца.
- Смотри, какие деревья, - замечает Эмма.
Посреди зелёного луга им встречаются по пути три причудливых разноцветных дерева. Их сухие стволы, полностью лишённые коры, раскрашены масляными красками в жёлто-синие и красно-зелёные полоски.
- Кто их так раскрасил?
- Ведьмы! - отрывисто бросает Мара.
- Ведьмы? - удивляется Эмма.
- Ну да. Это место называется Ведьмин луг. Здесь они и устраивают свои шабаши.
- Здесь? - пугается Эмма.
- Да. Возле этих деревьев они и пляшут.
Внезапное видение косматых ведьм, скачущих вокруг на помелах, сдвиг, - и… они вновь исчезают. Эмма испуганно озирается по сторонам.
Мертвецкая роща
- Кра! - зовёт кто-то кого-то.
- Кра! - вторит кто-то рядом.
- Кар! Кар! - отзывается им кто-то вдали.
Эмма поднимает голову и видит пролетающих над чёрным лесом четырёх воронов.
- Не хватало ещё только этого, - замечает Мара.
- А что такое? - спрашивает Эмма.
- Уже прилетели сюда за чьими-то душами.
- За чьими?
- Откуда я знаю. Знаю только, что просто так вороны сюда не прилетают.
- А это что за лес? - спрашивает Эмма.
Прямо перед ними в обе стороны простирается чёрная гряда леса.
- Это не лес, - мотает головой Мара.
- А что?
- Это Мертвецкая роща.
После этих слов Эмма смотрит на чёрный лес другими глазами. Оттуда веет жутким холодом, там сумрачно, как поздним вечером, но несмотря на это Мертвецкая роща почему-то манит и словно притягивает к себе. Но войти туда невозможно. Поскольку вдоль всей прямой линии леса тянется сплошная стена из разросшихся кустарников.
- А почему она так называется?
- Потому что там мертвецы собираются, - в рифму отвечает Мара.
- Что, серьёзно? - не верит Эмма.
- Ну, не только мертвецы, - добавляет Мара. - Там собираются все тёмные.
- Но ты же сама сказала, что Девичья там, - показывает Эмма рукой на перелесок слева от Прямой дороги.
- Правильно, Девичья - там, - подтверждает Мара, - вернее, там - форт, куда и сходится обычная публика. Все те, кто не знает, что истинный центр Девичьей находится за пределами форта. Все тёмные, вернее, все знающие люди потому и собираются здесь на отшибе, чтобы быть подальше от посторонних глаз.
Мара пытливо смотрит в глаза Эммы.
- У тебя нет желания туда зайти?
Эмма отрицательно мотает головой.
- Ну как хочешь! Тогда я пойду туда сама.
- И бросишь меня здесь?
- Но ты ж не хочешь идти со мной!
Эмма тут же меняет своё решение.
- Ну ладно, пошли! - сворачивает она к лесу.
- Куда? - останавливает её Мара. - Ты что не видишь? - кивает она на сплошную стену из чагарника. - Так просто в Мертвецкую рощу не зайдёшь. Надо знать, где вход.
Они спускаются к Прямой дороге и идут по ней, каждая по своей колее. Неожиданно Эмма замечает вдалеке слева двух парней в камуфляжной форме. Они идут в их сторону на отдалении двадцати метров друг от друга.
- Кто это такие?
- Откуда я знаю.
- Где же твой вход?
- Вон там, - показывает рукой Мара, - возле того лысого дерева.
Раскидистое, полностью лишённое коры дерево, выбеленное, как сухая кость, стоит в метрах сорока от них. Неожиданно слева вдали из леса выходят ещё несколько парней в камуфляжной форме. Все они идут как бы в одну шеренгу, на одинаковом расстоянии друг от друга.
- Что-то пацаны мне эти не нравятся, - говорит Мара.
Далеко впереди к шеренге присоединяются ещё какие-то парни в белых рубахах, а сзади - те двое, которые шли по лугу.
- Скорей! - испуганно шепчет Эмма.
Они бегут к лысому дереву, каждая по своей колее. Подбежав к нему, Эмма замечает, что оно, действительно, указывает на узкий проход между кустарниками. Протиснувшись сквозь заросли лесного ореха и чагарника, гимназистки заходят в тёмный лес. Мару вдруг передёргивает от холода:
- Бр-р-р, как мне холод-д-дна, - сразу запахивает она пальто.
- Хи-хи, - нервно отзывается Эмма.
Они выходят на новую дорожку, проходящей по Мертвецкой роще параллельно Прямой дороге. Они идут по ней вперёд, то и дело, оглядываясь назад.
- Такое чувство, будто кто-то подсматривает за нами.
- Тебе не кажется, - говорит Мара. - Я когда бываю здесь, всегда чувствую на себе чей-то взгляд.
- Кто это может быть?
- Не знаю.
- А это не может быть страж горы?
Мара пожимает плечами.
- А ты хоть раз его видела?
- Кого? - не понимает Мара.
- Ну, этого стража.
- Один раз видела.
- А как он выглядит?
- Довольно необычно. В сером балахоне с капюшоном и с противогазом на лице.
- Ты чё, смеёшься надо мной?
Мара молча усмехается. Неожиданно Эмма замечает слева от тропинки неглубокую прямоугольную яму.
- Откуда здесь эта яма? - удивляется она.
- Это не яма, - отвечает Мара.
- А что?
- Вырытая могила.
- А вот ещё одна, - замечает Эмма и предполагает, - наверно, кто-то выкапывает здесь мертвецов.
- Наоборот, - качает головой Мара, - их роют себе некие личности, которые сами туда закапываются.
- А нафиг они туда закапываются? - спрашивает Эмма.
- Это ты у них сама спросишь при встрече. Насколько я понимаю, они, таким образом, получают энергию непосредственно из земли.
- Представляю, какой мощный заряд энергии они получают!
- Насчёт мощной - я согласна. Но, честно говоря, здесь такое чудесное место, что мне этой эйфории хватает с головой и без того…
Удаляясь, девушки не замечают, что за их спинами из третьей вырытой ямы поднимается некто в сером балахоне с капюшоном и с противогазом на лице.
Отряхнувшись от земли, человек в балахоне снимает с себя противогаз и, глядя вслед уходящим девушкам, глубокомысленно замечает: