* * *
Я бы рада была, понимая, что этим бужу его инстинкты и сейчас нахожусь в роли убегающей добычи, но категорически была не согласна сокращать между нами расстояние. Поэтому, когда он сделал еще один плавный шаг ко мне, я опять отступила, глазами ища средства защиты.
Потом я подумала о том, что, несмотря на изменения, с оборотнем в силе мне не тягаться. При мысли о том, что меня ждет насилие, стало тоскливо, а тут еще я неожиданно уперлась спиною в стену. Взгляд заметался по сторонам и наткнулся на лестницу наверх. Поиграть в догонялки? Это еще больше его раззадорит. Уйти мне отсюда не дадут.
Как бы мне ни хотелось бежать, но усилием воли осталась стоять на месте, с безысходностью ожидая его приближения и с каждым его шагом все больше и больше внутренне сжимаясь. Когда он застыл напротив меня, слишком близко, едва не касаясь, мое сердце бешено билось, и я мечтала в этот момент стать меньше и как можно незаметнее. Мой взгляд застыл в районе его шеи и ключиц, не желая подниматься выше. Чувствовала тепло, исходящее от его обнаженного тела, и запах. Раньше я не улавливала нюансы, а сейчас могла разложить на множество оттенков, многим из которых даже не найти определения. Слышался запах волка, древесный леса, нотка хвойного аромата, полыни, свежести и присущий лишь ему запах тела. Тревожащий запах хищника. Жаль, что в данный момент я была в роли жертвы.
Он взял меня за подбородок и медленно, преодолевая мое сопротивление, начал поднимать лицо, чтобы я взглянула на него. Но я отказывалась до последнего, а потом стиснула зубы и зажмурилась. Некоторое время он рассматривал мое запрокинутое лицо, а затем я ощутила прикосновение к губам. Пусть я подспудно ожидала этого, но все равно оно стало неожиданным.
Кровь отлила от моего лица и прикосновение его губ получилось обжигающим, а может потому, что глаза мои были закрыты, поэтому слишком остро я ощутила это легкое касание. Мое сердце пропустило удар и в панике забилось еще быстрее. Я понимала, что он его слышит, но ничего не могла с этим поделать.
Я замерла, но и он тоже больше ничего не делал. Не целовал, лишь слегка касался моих губ своими, согревая теплым дыханием. Нервы мои были напряжены до предела, но шло время и ничего не происходило. Абсолютно ничего! Лишь эти сводящие с ума легкие касания и его дыхание. Сердце не могло долго биться в таком ритме и, почувствовав, что прямой угрозы нет, постепенно начало успокаиваться.
– Почему твой запах изменился и теперь смешался с запахом вампира? – выдохнул он мне в губы вопрос. – Это не одежда, сама кожа пахнет так.
"Он меня что, все это время так своеобразно нюхал?!" – поразилась я и распахнула глаза, встретившись с его чуть напряженным взглядом.
Никогда еще я не видела его лица настолько близко. Он не собирался отстраняться, давая мне пространство, а, чуть ли не касаясь моих губ, ждал ответа. Так перешептываются влюбленные, но мы-то ими не были!
– Айк принял меня в клан и провел ритуал, поделившись своей кровью и силой, – сообщила ему. Его глаза были близко-близко, и я отчетливо видела, как взгляд холодеет.
– Ты настолько меня ненавидишь, что пошла на это? Должен тебя расстроить, но ты все равно остаешься моей женой и парой, – безжизненным тоном произнес он.
– Да при чем здесь ты?! – взорвалась я, отталкивая его и отвоевывая себе пространство. Нервы мои сдали, а возмущение прогнало страх и оцепенение. – Мир не вертится вокруг твоей персоны! Я думала о дочери. Она его невеста, а я хочу подержать на руках внуков, не пребывая в состоянии древней развалины.
Он удивленно моргнул, а потом у него стало такое выражение лица… как будто я неожиданно преподнесла ему подарок. Я испытала недоумение, видя такую реакцию на свои слова, но он больше не дал мне и рта раскрыть, а неожиданно, притянув к себе, впился в мои губы поцелуем.
"Что я такого сказала?" – полностью растерялась я от его неистовых жадных поцелуев. Он мгновенно завоевал территорию. Его поцелуи были как тайфун, цунами, что налетели на меня, лишая ориентации в пространстве. Стихийная первозданная сила, что вырвалась на свободу. Никогда еще в жизни меня не целовали с такой жадностью и нуждой, как будто я была водой, а он путником в пустыне.
* * *
"Все получилось!" – ликовал Кристиан, неся свою ношу в охотничий домик. Поездка к ведьме не была напрасной. Думая над тем, как вернуть Ольгу, он решил обратиться еще раз к ведьме. Ведь смогла же она найти его пару даже в ином мире и вычислить удачное время. Вот и сейчас не подвела и похищение прошло молниеносно.
Ему пришлось переступить через себя и стерпеть насмешливые замечания ведьмы. Рот ей закрыла сумма, которую он заплатил за помощь. А вот в собственном дворце ему никуда было не скрыться от осуждения собственных слуг. В побеге Ольги они винили только его и всячески это выражали. Леди Паттерсон даже книгу принесла ему о том, как правильно ухаживать за женщиной, и частенько в его присутствии затевала разговор о том, что если человек не способен оценить счастье, которое ему преподнесла судьба, то нечего удивляться, когда оно уплывает из рук. Слушать это было невыносимо. Собственный кузен ему плешь проел, говоря, что он сам во всем виноват и надо было его слушать. Кристиан понимал, что сам виноват, но ему даже не дали возможности ничего исправить!
Ольга била его по спине, выражая свою ярость, но он лишь крепче сжимал ее. Ничего, она просила у него подарок, желая провести время подальше от двора? Он исполнит. Только вместо дочери с ней будет он. Настало время им выяснить отношения и побыть наедине. За Катю он не беспокоился. Та под присмотром вампира, и тот сможет успокоить ее и обеспечить безопасность. Они потом решат этот вопрос. Даже если он не пойдет на уступки и не отпустит девочку, всегда можно обратиться к ведьме. Кристиан готов был пойти на любые расходы, лишь бы его пара была счастлива. Только бы она была рядом с ним, и он собирался этого добиваться любыми средствами.
Занеся ее в дом и отпустив, он тут же вернул себе человеческий облик, не желая пугать Ольгу. Он помнил, с каким ужасом она смотрела на него тогда у таверны, когда вампир исчез с ней в последнее мгновение, и не хотел видеть такое выражение на ее лице еще раз.
Кристиан не мог отвести от нее глаз. Казалось, за время разлуки она стала еще красивее, и пусть она вся пропахла вампирами, но ее личный запах сводил его с ума и заставлял его внутреннего зверя довольно щуриться, а его самого с огромным трудом подавить волну желания. Хотелось сжать ее в объятиях, зарыться в рассыпавшиеся по плечам тяжелой волной волосы и просто наслаждаться мгновением.
Когда она уверенно заявила, что Айк придет за ней, проснулся инстинкт собственника, и гнев охватил его. Вампир не имеет права становиться между ними! И почему она называет его сокращенным именем?! Такие доверительные отношения между ними свели бы его с ума от ревности, если бы он не знал, что ее дочь невеста вампира, но все равно это ему не нравилось. Именно поэтому он дал ей ясно понять, что на помощь рассчитывать не стоит.
Кристиан четко увидел то мгновение, когда она осознала, что они здесь одни и никто им не помешает. Как будто внутри ее выключили свет и взгляд погас. Ему это не понравилось. Он хотел объяснить, что ей нечего бояться.
– Мы так и не поговорили, – сделал он шаг к ней, но она стала отступать, и он чувствовал на языке запах ее страха.
– Ольга, не беги! – умоляюще попросил ее он, так как стоило огромных трудов сдержать себя и не настигнуть ее одним прыжком. Все силы уходили на то, чтобы приближаться к ней медленно и с горечью осознавать, как она съеживается от его приближения. Она его боится. Было неприятно это понимать. Видел, как мечется ее взгляд в поисках путей спасения, как она понимает, что не убежать. Ее затравленный взгляд больно хлестнул его.
Он смотрел на свою пару, которая съежилась от его близости, и понимал, как был раньше глуп, желая ее покорности. Вид отказавшейся от борьбы и застывшей Ольги не принес никакого удовлетворения. Она же сильная, и ему это нравилось в ней. Именно такой должна быть его пара, и он не хотел ее ломать. Поздно он это осознал. Та Ольга в саду, с застывшим лицом, и эта вызывали у него лишь одно желание – встряхнуть, чтобы она пришла в себя. Пусть лучше язвит, ругается, но не будет куклой с погасшим взглядом.
И он осторожно, не желая пугать, приподнял за подбородок ее лицо. Она зажмурилась от страха, ожидая от него самого плохого, даже губы побелели. Хотелось взвыть и сжать ее в объятиях. Удержало лишь понимание, что она напугается еще больше. Поэтому он с нежностью коснулся ее губ, согревая своим дыханием. Чего ему только стоило это легкое прикосновение!
Давал ей время привыкнуть к себе. Слова были бессильны, она напугана, и звук ее быстро бьющегося сердца оглушал. Кристиан не спешил и терпеливо ждал, пока она поймет, что ей ничего не грозит. Согревал ее губы, наслаждался ее близостью и вдыхал запах кожи. Постепенно стук сердца становился более размеренным, и напряжение отпускало ее. Только и он за это время осознал, что она не просто пахнет вампирами, а сама ее кожа источает запах вампира. Как это возможно? Не выдержав неизвестности, он спросил.
"Коган принял ее в семью и поделился силой?!" – Кристиан не знал, что такое возможно, а вот при мысли, что тот мог превратить ее в вампира, он похолодел. Единственное, что приходило в голову, что она пошла на это, чтобы ее запах изменился. В вампира тот ее не превратил, не желая травмировать ребенка, и ограничился полумерой.
– Ты настолько меня ненавидишь, что пошла на это? Должен тебя расстроить, но ты все равно остаешься моей женой и парой, – чувствуя опустошение, произнес он.
Ольга как будто проснулась и взорвалась от этих слов. Из всей ее гневной тирады он понял одно – она даже не думала о нем и сделала это ради дочери. Облегчение накрыло его с головой. Получается, она не собиралась становиться вампиром, чтобы избежать уз с ним. Ольга разозлилась, а он как дурак был счастлив, смотря на ее разгневанное лицо, наслаждаясь блеском глаз, и… сорвался. Сделал то, чего хотел больше всего на свете, как только ее увидел – сжал в объятиях и поцеловал.
Невыносимая, вспыльчивая, язвительная, но ЕГО. Как же он скучал! Эта женщина сводила его с ума, но без нее ему во сто крат хуже. После встречи с ней все остальные женщины кажутся ему пресными без всякой метки.
Кристиан потерял голову от ее вкуса, запаха, от сладких губ, которые хотелось целовать не отрываясь. Она ему нужна, необходима как воздух. И он сводил ее с ума поцелуями, используя весь свой опыт и желая разжечь тот огонь, в котором сгорал сам. Осыпал поцелуями лицо, шептал на ушко ее имя, прокладывал дорожки поцелуев к шее и опять возвращался к губам, не давая ей опомниться, и с ликованием почувствовал, как она обмякла в его руках и отвечает на поцелуи.
Ее кожа, ее рот, ее запах сводили его с ума. Ему хотелось целовать ее бесконечно, но тело скручивало от желания. Он губами ловил ее сбившееся дыхание, а руки жили собственной жизнью, изучая, сжимая, разминая ее тело. В голове мутилось, но он хотел доставить удовольствие ей.
Кристиан повернул ее к себе спиной. Ольга тут же напряглась, и он обругал себя, так как это напомнило ей о прошлом разе, когда он был груб с ней.
– Я избавлю тебя от платья, – обнял он ее и поцеловал в шею, а потом начал быстро освобождаться от шнуровки. – Почему ты похудела? Тебя не кормили у вампиров? – с неудовольствием заметил он.
Последовало молчание, а потом:
– С каких пор твои вкусы изменились? – услышал он язвительный вопрос.
– С тех пор, когда выхаживал тебя и ты таяла на моих глазах. Тебе надо лучше питаться!
Он даже почувствовал, как она задохнулась от возмущения, но не собирался с ней ругаться. Развернул к себе и, не давая сказать ни слова, поцеловал. Черт с платьем! Помогая себе увеличившимися когтями, он избавил ее от одежды на ощупь и положил на кровать. Они только начали, и он собирался изучить каждый сантиметр ее кожи.
Глава 18
Я лежала на боку, оплетенная руками и ногами Люциана. Он расслабленно прижимал меня к себе и зализывал рану на шее. В самом конце чувственного марафона, когда для меня взорвалась вселенная и я закричала, он намотал на руку мои волосы и оттянул голову, вонзая в шею зубы. Лишь после этого обессиленные мы упали на постель. Он тут же перевернулся на бок, увлекая меня за собой.
Я была в таком изнеможении, что не могла пошевелить и пальцем. В душе царило опустошение. Чувственный дурман рассеивался, и реальность заявляла о себе. Он поставил мне метку! Заклеймил! Все то, от чего я бежала, настигло меня. Запах крови исчез, но его чуть шершавый язык обводил контуры метки. Или он так быстро залечил рану, или сработали новые способности моего тела, а впрочем, не важно. Произошедшее ничего не меняло между нами. Я не была готова к близости с ним, но он своими сумасшедшими поцелуями, напором не оставил мне выбора. Каждый раз, когда просыпался здравый смысл, он брал в плен мои губы, и я таяла от его поцелуев и прикосновений.
Да что со мной случилось?! Я извращенка? Это же он грубо изнасиловал меня и унижал, как я могла реагировать на его ласки?! Было обидно осознавать, что этот фантастический секс стал лучшим в моей жизни и что именно этот мужчина смог добиться от меня взрыва всех чувств. Я как будто с цепи сорвалась, отрываясь за все прошедшие годы.
На меня нахлынули воспоминания. Вспомнилось невнимание мужа, измены, развод. Насилие Люциана и его желание заставить меня рожать детей. Черт, я так хотела найти любви, теплоты в браке, чувствовать себя любимой, но, наверное, что-то со мной не так. Судьба опять загнала меня в брак, где я сама по себе буду не нужна. От меня ждут наследников. Стало горько и жалко себя. Слезы полились из глаз и намочили подушку.
Я не знала, что ждет теперь меня в будущем. Сможет ли Айк оградить меня от него? Или его, как и Арквиэна, заставят подчиниться и оставят меня для личного пользования Люциана? Ответов не было.
Мне захотелось смыть с себя следы произошедшего. Люциан уже некоторое время лежал не шевелясь. Может, он спит? Я начала потихоньку отстраняться от него, вставая. Его рука соскользнула с моего живота, а вот нога еще удерживала мои ноги.
– Ты куда? – неожиданно задал он вопрос, и я замерла.
– Хочу сходить в ванную, – не оборачиваясь, ответила я, незаметно вытирая со щек слезы. Не хотела, чтобы он их видел.
– Хочешь искупаться? – нейтральным тоном спросил он.
– Да.
– Лежи, я сейчас наберу ванну. – Он быстро встал и вышел, а я упала на кровать. К чему эта забота? Мне хотелось сбежать от него в ванную комнату и побыть наедине со своими мыслями. А что делать теперь? Он наберет ванну и уйдет, позвав меня, или останется в комнате? И я что-то не слышала, чтобы он одевался. Он туда голым пошел? Я подозревала, что оборотни спокойно относятся к своей наготе, но меня обнаженный Люциан нервировал.
Кстати, об обнажении. Я тоже ню! Резко сев на кровати, я осмотрелась по сторонам. Покрывало, на котором мы лежали, было большим. Завернись я в него, выглядела бы глупо. Заглянула за край кровати, где осталось мое платье, но натягивать его было бессмысленно, оно местами порвано. Надо было быстро решать и что-то на себя натянуть. В любую минуту мог войти Люциан, и я не хотела встречать его обнаженной. Встав с постели, я прошлепала к шкафу. Там нашлись мужские рубашки. Женских вещей не было. Выбирать не приходилось, и, взяв одну из батистовых рубашек, я быстро ее натянула. Рукава пришлось закатать. Застегивая пуговицы, коснулась шеи. В комнате висело большое зеркало, и я подошла к нему, осматривая метку, расположенную у основания шеи. Ранки затянулись, но место укуса горело и немного зудело.
– Лучше не трогай, скоро пройдет, – услышала я, когда собиралась почесать зудящее место, и чуть не подпрыгнула от неожиданности. Резко развернувшись, увидела стоящего в дверях обнаженного Люциана.
– Пойдем, ванна почти набралась, – позвал он, и я опасливо стала приближаться к нему, не зная, куда девать глаза.
Было мучительно идти к нему обнаженному, особенно после всего, что между нами было. Я постаралась побыстрее прошмыгнуть мимо него. Ванна действительно почти набралась. Он добавил масла, и от воды исходил приятный цветочный запах. Люциан подошел и закрутил краны, а я замерла, ожидая, когда он уйдет. Он действительно пошел, но вместо того чтобы направиться к выходу, он зашел мне за спину, и его руки легли мне на плечи, заставив окаменеть.
– У тебя что-нибудь болит? Я был груб? – с тревогой спросил он.
– Н-н-нет, – после заминки ответила я, и щеки мои запылали. В этот раз он был каким угодно: страстным, настойчивым, бесстыдным, но не грубым.
Было неловко. Постель предполагает наличие определенного уровня близости между людьми, а между нами ничего подобного не было. Мне было мучительно обсуждать произошедшее. Очень хотелось остаться одной и вздохнуть свободнее. На миг я испугалась, что мы не предохранялись, но тут же вспомнила слова Айка, что без моего желания я не забеременею. Меньше всего я хотела понести от него.
– Можно, я останусь одна? – попросила его, так как уходить он, похоже, не собирался.
– Нет, – отказал он. – Тебе стоит привыкать, что с этого дня мы вместе.
– Я что, даже помыться не могу? – вспылила я.
– Можешь, – его руки оставили мои плечи и потянулись к пуговицам рубашки, начав их расстегивать, – вместе со мной.
До нижних он не достал и просто спустил рубашку с моих плеч. Не дав мне придумать пути отступления, он подхватил меня на руки и вместе со мной шагнул в ванну и опустился в воду. Люциан уложил меня к себе на грудь и по-хозяйски обнял за талию. Наверное, чтобы я тут же не выпрыгнула из воды.
– Расслабься, – посоветовал он, а я задалась вопросом, не издевается ли он. Как можно это сделать, когда лежишь кожа к коже, да еще светишь обнаженной грудью. Я завозилась, стараясь пониже опуститься в воду, но тут же замерла, ощутив эрекцию. Бли-и-ин! Когда же увидела в воде свои намокшие волосы, то с таким же возгласом, но уже вслух, схватилась за голову.
– Что случилось? – спросил Люциан.
– Не хотела волосы мочить, – призналась я.
– Сейчас. – Он посадил меня, отстранив от себя, и к моему потрясению, собрал мои волосы, отжал их полотенцем и, заплетя в косу, свернул в пучок. После чего опять уложил на свою грудь.
Я выпала в осадок. Даже не от того, что он сделал, а как. Такое чувство, что он не первый раз заплетает мне волосы, так ловко это было сделано.
– Что еще не так? – спросил он, чувствуя, что я напряжена.
Для меня было все не так. Принимать с ним ванну, лежать вот так обнаженной, чувствовать его руки на себе. Да он заплетал мне волосы, черт возьми! Владыка делал мне прическу!!!
– Не знала, что ты умеешь так ловко обращаться с женскими волосами, – произнесла я самое безобидное из того, что меня тревожило.
– Наловчился, пока за тобой ухаживал.
– Что ты делал?! – воскликнула потрясенная я, норовя сесть.
Видя, что мне спокойно не лежится, он со вздохом меня отпустил и потянулся к мочалке с жидким мылом.
– Когда у тебя был жар, я ухаживал за тобой. Тогда и научился быстро переплетать тебя и сворачивать волосы, чтобы они не мешали, – сообщил он, намыливая мне плечи.