Внезапно решив отказаться от этой сомнительной чести - переводить приказы военных роденцу, метнулась к двери. Хотелось малодушно сбежать и забыть об этом месте, как о страшном сне. Набрав нужный код, выждала, потом дернула дверь на себя. Она не открывалась!
Еще с четверть часа я пыталась ее открыть, надеясь на то, что это какая-то случайность. Потом набрала цифровую комбинацию для связи с дежурной службой.
- У меня… что-то с дверью, - нервно выдохнула я и замерла в ожидании ответа из динамика.
- База - военный объект. Перемещаться по ней гражданским лицам запрещено, - прояснил мне ситуацию неизвестный голос.
"Меня заперли! - осознала я, в шоке опускаясь прямо на пол. - Я тоже стала пленницей…".
Ассоциации с инопланетянином заставили вздрогнуть. Что? Что теперь будет со мной? Ночь прошла в мучительных раздумьях и панике.
Глава 4
Беспокойный, подкравшийся под утро сон, как и накануне, прервал вызов устройства связи. Не без внутреннего трепета активировала сигнал, чтобы услышать:
- Мария Григорьевна? Собирайтесь. Группа приступит к работе с объектом через час.
Бесстрастный голос инструктора вызвал облегчение. Все не так жутко, как я себе навыдумывала. И, по крайней мере мне, ничего не сделают.
"Скажу им, что отказываюсь", - решила я, собираясь. Участвовать в этих мучениях я была не способна.
С этим стойким убеждением в сопровождении военного прибыла к месту сбора. Тут и начались странности… Сегодня меня не "укомплектовывали" средствами защиты, не повторяли уже привычных инструкций. Адмирал тоже впервые присутствовал при сборах нашей группы.
- Мы решили дать вам шанс, - с толикой злорадства в глазах сообщил он мне.
О, нет…
- Вы - лучший способ достучаться до пленника, а для вас это прекрасная возможность продемонстрировать нам все достоинства цивилизованного подхода, - прокомментировал ситуацию штатный психолог, наблюдая за мной с явным "научным" интересом. - Психологически ни один из нас не окажет на роденца того давления, которое невольно сможете продемонстрировать вы. Это очень многообещающий вариант.
О чем он говорит? Я в состоянии паники рванула в сторону. В этот миг не думала о невозможности покинуть это место, избежать уготованного… Что я против них? Против всех них?.. Я даже боялась представить, что они задумали.
Тяжелая рука ближайшего ко мне военного опустилась на плечо, удержав на месте.
- Мария Григорьевна! Где ваше стремление помочь ближнему, продемонстрированное накануне? - "пошутил" инструктор, и меня практически в принудительном порядке потянули в направлении капсулы, где содержался роденец.
Электрическое поле вокруг пропало, позволяя нам добраться к цели.
В этот раз никто не рассредотачивался вдоль стен, пленника отделяла от нас вспыхнувшая временная волновая преграда. Меня втолкнули в крошечное пространство капсулы и практически сразу дверь за моей спиной захлопнулась, отрезая от своих. А защитное поле, удерживающее роденца, исчезло…
Одновременно с исчезновением треска и искр электрических разрядов пропал и свет, погружая все вокруг в жуткую пугающую тьму. Вжавшись в дверь, затаилась, ежесекундно ожидая нападения роденца. Все добрые чувства и благие намерения покинули меня мгновенно, оставив в памяти лишь жуткое воспоминание о его агрессии, когда я первый раз появилась в капсуле. Душили обида, злость и ярость на своих, фактически сделавших меня разменной монетой. Такое предательство! Как они смогли?!
И было страшно… До одури жутко - я не представляла, чего ожидать от пленника.
Темнота не позволяла ничего увидеть. Слух подводил, заглушаемый шумом крови. Тело напоминало натянутую струну, настолько колоссальным было напряжение. Не знаю, сколько времени провела в этом состоянии, прежде чем начать медленно съезжать по стене на пол.
Сжавшись возле входа, чувствуя, как беззвучно текут из глаз слезы, все же смогла разобрать "шипение" роденца:
- Зачем? Зачем это? Надолго?
Голос выдавал не ярость, а - страх!
- Меня… - я не могла подобрать слов, чтобы объяснить чужаку, что свои поступили со мной не лучше, чем с ним. - Меня… Все решили, что от моего присутствия вы станете сговорчивее… Не представляю, насколько…
Говорить с ним, когда меня душили рыдания, было трудно. Отчаяние и обида угнетали сильнее, чем ужас перед дальнейшим. Вероятно, мое ответное шипение было неразборчивым, но он понял.
- Это недопустимо!
Вот сейчас в голосе зазвучала ярость. Та самая, знакомая мне по первому визиту. Сгорбившись, приготовилась к его атаке, понимая, что в этот раз остановить роденца некому.
Но меня никто даже не коснулся.
Зато со стороны моего нежеланного соседа продолжало доноситься взбешенное шипение. И, судя по тому, что я, как ни вслушивалась, не могла уловить никакой смысловой нагрузки, это были просто вопли ярости.
Мне они ничего хорошего не сулили.
- Спите.
Неожиданное предложение несколько обескуражило. Ожидала чего угодно, только не этих слов. Поэтому и ответила честно:
- Не могу, страшно.
- Спите! У вас мало времени.
Что хотел этим сказать роденец, я не совсем поняла, но тот факт, что ему удалось обуздать собственные эмоции, отметила.
И наступила тишина.
Спать я не могла: в слишком потрясенном и перевозбужденном состоянии находилась. И не доверяла мужчине, что был где-то совсем рядом, в крошечном, укрытой тьмой, помещении. В памяти всплыли его слова о голоде, о том, что он способен питаться мной…
"Вдруг его слова - это специальный обманный маневр?" - я изнывала от страха, опасаясь, что он выжидает момент, чтобы… ну, откусить от меня кусок…
Со стороны роденца изредка доносились равномерные то ли шелестящие звуки, то ли вздохи. Неужели он действительно спит?
Прошло полчаса, может быть минут сорок, когда… начался конец света!
Тьма сменилась резким, яростно-ярким светом, ослепившим и заставившим ощутить резь в глазах. И одновременно жуткая какофония совершенно бессвязных и оглушающих звуков загрохотала вокруг. В маленьком изолированном пространстве капсулы это оказывало ужасающий эффект.
Импульсивно прижала руки к ушам в тщетной попытке приглушить дикий грохот и сидела, зажмурившись и пытаясь свыкнуться со светом. Едва смогла открыть глаза, как снова вернулась тьма. Но тишина с ней не вернулась…
Не видя ничего вокруг после слепящего света, отчаянно терла глаза, когда по ушам ударили новые - очень высокие и неприятные - звуки. Махнув рукой на глаза, вновь зажала ладонями уши, не замечая, что уже окончательно сползла на пол и бьюсь о стену в надежде прекратить этот ужас.
И снова яркий свет и грохот!
А на смену ему тьма и разрывающий барабанные перепонки визг…
Свет!
Тьма!
Грохот!
Визг!
И снова, и снова…
Не представляю, сколько времени продолжался этот ад. Часы? Дни?
Я была полностью дезориентирована, потерявшись и отупев, утратив возможность реагировать хоть на что-то. Я дошла до крайности, измучилась и ощущала себя сплошным сгустком боли. Не физической… Боль зарождалась где-то в висках, пульсируя и нарастая. Она растекалась по телу, лишая чувствительности, действуя как наркоз - "отключая" все прочие ощущения. В моем настоящем осталось одно - повсеместная боль!
О роденце я не думала. О том, что рядом, подобно мне, мучается еще кто-то, эгоистично не способна была думать. Слишком плохо, чудовищно плохо было мне самой!
Когда глаза перестали различать свет и тьму, а в ушах визг и грохот слились в сплошной гул, сверху ударила вода!
Я не осознавала уже, на каком свете нахожусь, не чувствовала окружающее пространство, поэтому острые холодные струи едва не уничтожили меня. Захлебываясь в отчаянной попытке увернуться и поймать хоть глоток воздуха, задергалась на полу. Казалось, вода льет отовсюду - потолок, стены…
И я неминуемо захлебнулась бы, если бы неожиданно кто-то не дернул, вынуждая подняться, встать на ноги.
Для измученного тела это было непосильной нагрузкой, я не чувствовала ни ног, ни рук. Но инстинктивно почувствовав в роденце (а именно он тянул меня вверх) единственный шанс на спасение, вцепилась в мужчину со всей силы. И сейчас я не думала о том, что могу стать его добычей. Это перестало быть актуальным.
Мы застыли посреди комнаты лицом к лицу, соприкоснувшись лбами, поддерживая друг друга. Шатало обоих. И если со мной весь этот ужас случился впервые, то с ним?..
Я не представляла, как он выдерживает эти пытки, как может еще сохранять рассудок, сопротивляться?!
Свет горел. Я была уверена - за нами наблюдает не одна пара глаз. Наблюдают с целью понять, как сломить нас… его…
"Дождь" продолжался долго. Вода исчезала во множестве крошечных отверстий, что имелись в полу капсулы. Влага насквозь пропитала нашу одежду, заставила меня дрожать от холода. И бессилия. Хотелось выть, кричать, умолять о помощи… Вот только кого? Тех, кто, отправляя меня сюда, наверняка предвидел мою реакцию?..
Колючие струи воды пропали так же неожиданно, как появились. Все - свет, вода и шум - исчезло одновременно. Но мы какое-то время по инерции продолжали стоять. Лично я не верила, что это конец. Да и сил на то, чтобы отстраниться, не было.
Но тьму и тишину ничто не нарушало. И постепенно в сознании начал разгораться лучик слабой надежды - все! Едва мысль была осознана мною, как силы (непонятно какие), поддерживающие меня, исчезли. Тело рухнуло на влажный пол. Прямо в лужи скопившейся в углублениях влаги.
Мне хотелось одного - наконец-то забыться в спасительном беспамятстве.
- Пей! - шипение роденца было слабым, но я услышала его. И даже попыталась понять. О чем он?
- Пей воду на полу, - с надрывным усилием повторил он.
Одного его совета я уже не послушалась…
"На что способны обитатели этой базы?" - называть их людьми я была не способна.
Сил хватило лишь на то, чтобы уронить голову набок, щекой прижавшись к мокрой поверхности. Губы приоткрылись, и я втянула в себя несколько глотков воды, что скопилась в ямке возле лица. О том, что уподобляюсь животному, не думала. Думать не могла совсем - слишком ужасно болела голова и давило собственное бессилие.
Где-то рядом своим замерзшим телом, закованным в мокрую броню одежды, я ощущала другое тело. И его присутствие сводило с ума, порождая в душе отчаянный вопрос:
- Это еще повторится?
- Да, - хриплое шипение ответа. - Каждый день. Иногда не по разу. Спи. Времени мало.
Душу заполнила ненависть. Горькая, отчаянная и злая. Ненависть к своим, к тем, кто был способен на такое. И спать я не могла, вопреки отчаянному желанию. Слишком мое тело и психика были не приспособлены к таким "перегрузкам". Постепенно приходило осознание - то, что во время мучений было мне недоступно. До меня начал доходить весь ужас моего нынешнего положения…
Его безысходность…
"Отпустят ли меня домой? Вырвусь ли я когда-нибудь из этого места?"
Но я отчетливо понимала, что свидетели таких событий никому не нужны. И что меня уже "списали", низведя до положения расходного материала. И это было страшно.
От внезапного "отходняка" затрясло тело. Зубы стучали, дрожь волнами прокатывалась по членам. О сне не могло быть и речи.
"Объект" - до меня только сейчас дошел смысл этого слова во всей его неприглядности. Ничем не прикрытая правда.
Роденец придвинулся вплотную, заставив в первый миг вздрогнуть, ощутив в темноте прикосновение к коже влажной одежды. И замереть - неужели вот сейчас?..
Но есть меня никто не стал. Мужчина лишь тесно прижался ко мне, позволяя укрытому где-то в глубинах наших тел теплу объединиться, удвоив усилия по обогреву наших переохлажденных организмов. Его руки потянулись к моим ладоням, сжимая их, растирая. На большее не хватало сил.
- Такому нельзя подвергать женщину, - яростно прошипел он. - Вы - чудовища!
А я почувствовала, как из глаз потекли соленые ручейки. Так дико было в этом странном, опасном и чуждом существе обнаружить созвучные собственным суждения. Только я бы выразилась иначе: подобному нельзя подвергать никого - ни мужчину, ни женщину. Это крайняя форма проявления бесчеловечности.
Глава 5
Времени на отдых действительно оказалось мало. По моим ощущениям прошел час, возможно полтора и… все повторилось!
В этот раз я уже знала, чего ожидать, но от этого испытание не стало проще. Лишь усилило во мне ощущение подступающего безумия.
"Я не выдержу тут, просто тронусь. И сама начну кидаться на людей и кусать их!"
И снова в долгожданной холодной тьме, что опустилась после окончания новых мук, безмолвной поддержкой и утешением мне служило большое и теплое мужское тело.
Но даже в этом стремлении помочь я ощущала настороженность и некую отчужденность роденца. Он явно избегал большего сближения (насколько это вообще позволяла наша ситуация). Стоило мне перестать дрожать, как он отодвигался, исчезая в безмолвной тьме капсулы.
Да и меня, обуреваемую сумасшедшей слабостью, отчаянием и страхом за будущее, на контакт не тянуло. Не было ни сил, ни желания, ни доверия к чужаку.
В таком режиме ада и молчаливой поддержки прошло два дня. Можно ли сказать, что я их выдержала? Нет. К началу третьих суток в проклятой капсуле состояние мое было неописуемым. Я с трудом осознавала происходящее, находясь то ли в трансе, то ли почти в коме. Мозг слабо реагировал на любые внешние сигналы, внимание было рассеянным. Сознание банально не выдерживало таких психологических и физических истязаний. Все эти дни я ничего не ела и не пила, кроме нескольких глотков грязной воды.
Я либо, обессиленная очередным адским испытанием, безвольно лежала на полу, либо стояла, укрываясь от шквала воды, поддерживаемая роденцем.
Тактика военных была очевидной. Эти чередования периодов тишины и безумия неминуемо подкосят любое сопротивление, постепенно сведя с ума и истощив психологически. И я даже с какой-то затаенной надеждой ожидала появления группы "переговорщиков", надеясь, что пленник сдастся и… заговорит.
"Что будет со мной дальше?"
Измученную голодом и пытками меня это больше не волновало. Все лучше, чем сейчас.
Настал третий день моего заточения с "объектом"…
Первоначально я не обратила внимания на небольшую нишу, где, закрывшись непрозрачной шторкой, можно было обеспокоиться какими-то своими физиологическими потребностями. Подобное раньше было немыслимо для меня, учитывая странное и, вероятно, опасное соседство. Но за эти два дня я стала куда сговорчивее и гораздо менее принципиальной.
Тем более что темный взгляд мужчины ужасно пугал. Он все чаще смотрел на меня слишком пристально: не отрываясь и словно забывая о том, что делает. И когда отступала тьма, я инстинктивно искала способ укрыться от этого взгляда.
Когда нам дали выспаться, а мое напряженное ожидание начала "свистопляски" себя не оправдало, я рискнула спросить:
- Все?
- Сегодня день "отдыха", - прошипел он абсолютно безрадостно, заставив насторожиться.
- Отдыха? - еле слышно переспросила напарника по несчастью.
- Кормление, - сухо прозвучало в ответ его шипение.
При мысли о еде желудок свело мучительной судорогой нетерпения. Голодать мне никогда в жизни не приходилось. А события последних двух суток высосали из меня всю жизненную энергию.
"А о том ли кормлении речь?" - не иначе как воспаленное сознание вдруг напомнило про страшные угрозы роденца. И как-то он был мало счастлив предстоящим?..
- Еда? - собравшись с силами, переспросила.
- Да! - с толикой злости откликнулся мужчина и вновь посмотрел на меня.
Невероятно, но его глаза стали еще более насыщенного темного цвета. Сейчас они казались мне двумя провалами на его худом и изможденном лице.
Но толком испугаться я не успела, сработала система внутренней доставки. И за неимением в капсуле оборудованного по всем правилам приемного отсека прямо на пол из переместительного "кармана" рухнуло два блока типовой космической еды.
Не помня себя от счастья (еда оказалась действительно едой!), жадно схватила одну из упаковок. Не замечая, что царапаю пальцы в кровь, принялась сдирать органопластиковую упаковку, стремясь скорее добраться до пищи.
- Не спешите! - грозно прошипел роденец.
Я краем сознания отметила, что он совсем не спешил утолять голод. Наоборот, медленно и аккуратно избавившись от обертки, принялся внимательно вглядываться в еду.
"Возможно, для него наша пища не подходит?" - с восторгом принюхиваясь к съедобным запахам собственной "порции", я глотала слюни в ожидании момента, когда проглочу первый кусочек. Но ослабевшие и онемевшие пальцы повиновались плохо, затрудняя мне возможность насыщения.
- Не стоит есть все, - вдруг прошипел роденец. - Можно только это!
И он указал на яблочную мякоть, выращенную из клеточной культуры в типичной селекционной теплице типичного земного космического объекта. И все?!
Я не могла поверить своим ушам. Чувство голода было настолько сильным, что я, наконец-то добравшись до своей еды, и не подумала послушаться роденца.
Заталкивая в рот огромные куски пищи, бесстыдно подбирала с пола крошки, давилась и глотала стремительнее, чем корабль затягивает в черную дыру! И даже смотреть не могла на плавно пережевывающего фруктовую массу мужчину. До того момента, пока не доела все свое… И перевела взгляд на практически нетронутый паек "напарника"…
"Он же сам не захотел!" - оправдание в сознании родилось мгновенно.
Я жалко и воровато схватила первое попавшееся из его порции. И тут же запихнула в рот целиком, опасаясь, что отнимут! Чувство голода было настолько сильным, что я не способна была совладать с ним. Потребность в пище затмила все прочие жизненные потребности, превратив меня в не способное контролировать себя существо. Дикое! Алчное! И агрессивное…
Голод - страшная штука.
- Вы зря это едите.
Вопреки всему мужчина не разгневался (возможно, в галактике Орес привыкли к недоеданию?). Мне в его тихом шипении почудилась жалость. Но даже это не смогло притупить довлеющую надо мной потребность. Стыдясь поднять на роденца взгляд, я, подобно удаву, заглатывала вожделенную пищу. И не было на свете силы, способной остановить меня сейчас.
Когда не осталось ни крошки еды, тяжело обмякла, привалившись к стене. И запоздало осознала случившееся… Собственное унизительное, немногим не животное поведение… Стыд переполнил душу, принося моему измученному сознанию ощущение полнейшей никчемности.
Роденец, отодвинувшись на максимально возможное в пределах капсулы расстояние, сидел в противоположном углу. И не сводил с меня того самого, так пугающего меня, взгляда. Это невероятно, но мне показалось, что глаза его стали еще темнее. Или, возможно, причина в головной боли, что сводила с ума в последние дни? И даже возможность насытиться не избавила от нее.
Свет горел! А значит, военные наблюдали за нами. Их цели, надежды, что они возлагали на меня, заточив тут с пленником, были неясны. Но одна мысль о том, что они видят меня сейчас, отзывалась в душе болью. И ненавистью! К себе подобным.
- Вы не едите нашу пищу?