Миранда ничего на это не ответила. Что сделать, чтобы не уронить достоинства? Возразить? Но тогда это будет выглядеть кокетством. Согласиться? Как бы это не прозвучало хвастливо или язвительно. Или, что всего хуже, он может подумать, что она хочет вызвать у него ревность.
- Полагаю, мне следует дать тебе свое благословение.
Миранда в смятении повернулась к нему, но Тернер невозмутимо смотрел на дорогу.
- Для тебя это, несомненно, выгодная партия, да и для него тоже. На большие деньги рассчитывать не стоит, так как он младший сын, но ты возместишь этот недостаток своим здравомыслием и рассудительностью.
- Я…
Миранда не знала, что сказать. Это что, комплимент? Но уж чересчур прямолинейный. Ей вовсе не хотелось, чтобы Тернер восторгался ее достоинствами, если единственное объяснение этому - желание выдать ее замуж за брата. Как же реагировать на подобную похвалу?
Ей вдруг захотелось быть красивой, очаровательной. Или здравомыслящей.
Господи! Какое жалкое определение!
Миранда чувствовала, что он ждет, ответа, и еле слышно промолвила:
- Спасибо.
- Я не желаю моему брату совершить такие же ошибки, какие выпали на мою долю.
Она мельком взглянула на него: лицо напряжено, глаза устремлены вперед на дорогу.
- Ошибки? - переспросила она.
- Оплошность. Одну-единственную.
- Это Летиция?
Экипаж медленно остановился.
- Да.
Он поднял на нее глаза.
- Что она вам сделала? - мягко спросила Миранда, чувствуя, что задает очень личный и очень неуместный вопрос, но ничего не могла с собой поделать.
- Это не для дамских ушей, - сказал он и отвернулся.
Зачем только она спросила!
- Тернер…
Он резко обернулся - глаза его горели.
- Ты знаешь, как она умерла?
- Упала и сломала шею, - еле слышно вымолвила Миранда.
- Упала с лошади. Ее сбросила лошадь…
- Я знаю.
- …когда Летиция ехала к своему любовнику.
Этого Миранда не знала.
- Она была беременна.
Господи!
- Тернер, мне так жаль.
- Молчи! - оборвал он. - А мне нисколько…
Она закрыла рот ладонью.
- Это был не мой ребенок.
Что сказать? Миранда с трудом выдохнула. Новость ошеломила ее.
- Первый ребенок тоже был не мой.
Ноздри у Тернера раздулись, глаза сощурились, губы изогнулись. Словно он бросает ей вызов: "Ну же, спроси меня!"
- Послушай, - начала было она, но, к счастью, он ее тут же прервал:
- Летиция уже была беременна, когда мы поженились. Если хочешь знать, именно поэтому мы и поторопились под венец. - Он зло рассмеялся. - Если, конечно, тебя это интересует. Забавно, правда, учитывая, что я об этом не знал - ни сном ни духом.
Боль в его голосе полоснула по сердцу, а еще больше потрясло то, что Тернер испытывает отвращение к самому себе. Сколько же он выстрадал! И Миранда вдруг поняла… поняла, что не чувствует к нему ненависти.
- Мне очень жаль, сочувствую тебе, - пробормотала она.
Сказать что-то еще - это явно лишнее.
Тернер прокашлялся и спустя минуту произнес:
- Спасибо.
И снова взял в руки поводья.
- Что вы собираетесь делать теперь?
Губы его слегка дрогнули.
- Не знаю толком…
- Направитесь в Нортамберленд? Или в Лондон?
А хотелось спросить: "Вы снова когда-нибудь женитесь?"
- Теперь я свободен, - задумчиво произнес он. - Что-нибудь придумаю.
Миранда кашлянула и решилась сказать:
- Ваша мама говорила, что Вы появитесь в лондонском свете на дебюте Оливии.
- Сестре моя помощь не нужна.
- Ей - нет, - У Миранды от волнения сдавило горло. Это гордость мешает говорить! - А мне - очень.
Тернер повернул голову и удивленно посмотрел на нее:
- Тебе? Я думал, что о тебе позаботится мой маленький братик.
- Нет… Я хочу сказать, что не знаю. Уинстон ведь еще очень молод.
- Старше тебя.
- Всего на три месяца. Он еще учится в университете. И жениться так скоро не захочет.
- А ты? - Тернер, склонив голову набок, пристально смотрел на девушку. - Замуж не собираешься?
Миранда от смущения чуть не выпрыгнула из экипажа. Леди не пристало вступать в подобные разговоры!
- Конечно, я думала об этом, - запинаясь, ответила она, чувствуя, как горят щеки.
Он сверлил ее взглядом, и это продолжалось довольно долго, и когда Тернер наконец заговорил, она вздохнула с облегчением.
- Хорошо. Учту и подумаю о лондонском сезоне. Я пока что у тебя в долгу.
Боже, у нее голова идет кругом!
- Почему?
- Я должен извиниться перед тобой. За то, что произошло прошлой ночью… Мое поведение непростительно. Вот поэтому я настоял на том, чтобы проводить тебя домой.
Тернер нервно кашлянул и на секунду отвел глаза, но тут же снова посмотрел на нее.
- Я обязан просить прощения… и подумал, что лучше сделать это наедине.
Миранда смотрела прямо перед собой.
- Если бы я сделал это в присутствии семьи, то пришлось бы объяснять, в чем именно я раскаиваюсь, - продолжал он. - Не думаю, что тебе этого захотелось бы.
- Вы хотите сказать, что вам не нужно, чтобы этот эпизод получил огласку?
Он вздохнул и запустил руку в волосы.
- Нет, мне это ни к чему. Мне стыдно за мое поведение, и я бы не хотел, чтобы моя семья об этом узнала. Но я и о тебе тоже думал.
- Я принимаю ваши извинения, - тихо сказала она.
Тернер шумно выдохнул.
- Сам не знаю, что на меня нашло. Это даже не страсть. Не пойму что… Но ты не виновата.
Девушка бросила на него выразительный взгляд, по которому нетрудно было догадаться, что она чувствует.
- О, черт… - с раздражением пробурчал он и отвернулся.
"Прекрасно, Тернер. Целуешь девушку, а потом говоришь ей, что сделал это безо всякого желания".
- Прости, Миранда. Я неудачно выразился. Я осел. Последнее время я просто не в себе.
- Может, вам следует написать книгу, - язвительно заметила она. - "Сто один способ оскорбить молодую леди". Осмелюсь предположить, что половину из этого числа вы уже освоили.
Тернер удрученно вздохнул. Признавать свою вину он явно не привык.
- Это вовсе не означает, что ты лишена привлекательности.
Миранда была потрясена не столько его словами, сколько тем, что она вынуждена сидеть и слушать его. Ведь он ставит в неловкое положение их обоих. Он должен замолчать!
Обида в ее глазах затронула в его сердце крошечный уголок, куда многие годы он никого не впускал. И это заставило его сказать ей все, чтобы она его поняла. Миранде девятнадцать. Ее опыт общения с мужчинами ограничен Уинстоном и им самим. И оба они до сих пор были в ее глазах кем-то вроде братьев. Бедная девочка должна быть ужасно смущена: Уинстон вдруг вообразил, что она Венера, королева Елизавета и Пресвятая Дева Мария в одном лице, а он, Тернер, набросился на нее с поцелуями. Не совсем обычный день в жизни юной деревенской мисс.
И вот она сидит с ним рядом. Спина прямая, подбородок высоко поднят. И не испытывает к нему ненависти. Могла бы, но ничего подобного в ее душе, по-видимому, нет.
- Ты должна меня выслушать, - сказал он, взяв ее руку в свою. - Ты привлекательная. Очень даже.
Он смотрел на лицо Миранды и думал о том, что впервые хорошенько ее разглядел. Ее не назовешь красивой в общепринятом смысле, но в этих больших карих глазах есть что-то подкупающее и обаятельное. У нее безупречно чистая кожа и аристократическая бледность, что выгодно контрастирует с темными, блестящими волосами. Тернер вдруг заметил, что они у нее густые и чуть-чуть вьются. И еще, по-видимому, очень мягкие. Он касался их вчера ночью, но почему-то не помнит, какие они на ощупь.
- Послушай… - произнесла Миранда, явно растерявшись.
Он, не отрываясь, смотрел на нее. Почему он не может отвести от нее глаз? Взгляд переместился на ее губы. Чувственный маленький рот. Полные губы, которые так приятно целовать.
- Тернер!..
- Я могу лишь повторить то, что сказал, - тихо произнес он.
- О чем ты?
- Что ты очень привлекательна. - Он покачал головой, словно стряхивал с себя чары, которыми она его околдовала. - Это неоспоримый факт.
Миранда вздохнула:
- Тернер, ну что вы повторяете одно и то же: "Привлекательна"? Чтобы пощадить мои чувства, лгать не обязательно. Тем самым вы принижаете мои умственные способности, а это еще более оскорбительно, чем любые честные слова о моей наружности.
Он смущенно улыбнулся:
- Да я вовсе не обманываю тебя.
Миранда нервно закусила нижнюю губу.
- В таком случае - спасибо.
- Я обычно делаю более тонкие комплименты.
Тернер хотел еще что-то прибавить, но передумал, подобрал поводья и улыбнулся.
- Ну что, трогаемся?
Они ехали молча. Миранда изредка бросала на него любопытные взгляды. На его невозмутимом лице ничего нельзя было прочесть. Тогда почему она в смятении? Ей это не нравилось. Он сказал, что не испытывал к ней никакого желания. Но зачем тогда поцеловал ее?
И вдруг у нее с языка сорвалось само собой:
- Почему вы меня поцеловали?
На секунду ей показалось, что Тернер задохнулся. Лошади замедлили ход, чувствуя, что рука возницы ослабла. Потрясенный, он смотрел на Миранду и не мог вымолвить ни слова.
Девушка, уяснив, что тот просто не знает, как ответить на ее вопрос, быстро произнесла:
- Считайте, что я ни о чем не спрашивала. Это не имеет никакого значения.
Но сожаления от своего вопроса она не испытывала. Что ей терять? Смеяться над ней он не станет, как и рассказывать небылицы по этому поводу. Да, ей сейчас не по себе, но это ничто по сравнению с той неловкостью, которую девушка испытала прошлой ночью.
- Я виноват, - вдруг произнес он. - Только я. А ты, к несчастью, оказалась рядом.
Миранда увидела боль в его голубых глазах и положила руку ему на рукав.
- Не надо ругать себя зато, что злились на Летицию.
- Она умерла, Миранда.
- Но это не означает, что она не вела себя неподобающим образом, пока была жива.
Тернер как-то странно на нее взглянул и…расхохотался:
- Ох, Миранда, иногда ты говоришь жуткие вещи. Да еще так высокопарно!
Та улыбнулась:
- А вот это я сочту за комплимент.
- Я бы не хотел ставить тебя в положение учительницы, воскресной школы.
- Боюсь, что я так и не овладела в полной мере христианской добродетелью.
- Неужели?
- До сих пор держу злобу на бедняжку Фиону Беннет.
- Это та самая…
- Та самая противная девочка, которая назвала меня уродиной на дне рождения Оливии и Уинстона - им тогда исполнилось одиннадцать.
- Господи, сколько же лет прошло с тех пор? Тебя лучше не сердить.
- Постарайтесь, пожалуйста.
- Моя дорогая девочка, могу предположить, что милосердие - не твое достоинство.
Удивительно, как с ним легко и просто, подумала Миранда. Тернеру удалось сделать ее почти счастливой за такой короткий промежуток времени.
- Только не говорите вашей маме - она совсем другого мнения обо мне.
- По сравнению с Оливией так оно и есть.
Миранда погрозила ему пальцем:
- Пожалуйста, ни одною плохого слова о вашей сестре. Я ее преданный друг.
- Как собака, если простишь мне это сравнение. Я в хорошем смысле.
- Я обожаю собак. Это очень милые существа. Вы меня нисколько не обидели.
И тут они наконец подъехали к дому Миранды.
Тернер помог ей сойти с экипажа. Посмотрев на сгущавшиеся тучи, он сказал:
- Надеюсь, ты не обидишься, если я не провожу тебя в дом?
- Конечно, нет, - ответила Миранда.
Она была самостоятельной и практичной девушкой. Будет глупо, если он промокнет из-за нее, дождь вот-вот начнется.
- Желаю успеха, - сказал Тернер и сел обратно в экипаж.
- В чем же?
- В лондонской жизни. И в том, чего сама пожелаешь.
Она грустно улыбнулась. Если бы он только знал…
19 мая 1819 года
Сегодня мы приехали в Лондон. Клянусь, что ничего подобного не видела. Город большой и шумный; в нем полно людей и еще… ужасный запах.
Леди Радленд заявила, что мы опоздали - большинство светских людей уже в городе, так как сезон начался месяц назад. Но ничего нельзя было поделать - Ливви выглядела бы недопустимо невоспитанной, если бы присоединилась к сезону дебютанток во время траура по Летиции. Но мы все же схитрили и приехали раньше, чтобы приготовиться, хотя до завершения официального траура посещать балы мы не могли.
Слава Богу, траур для Оливии - всего шесть недель. А для бедного Тернера - целый год.
Кажется, я его совсем простила. Знаю, что мне не следовало это делать, но не могу заставить себя его презирать. Я, должно быть, поставила рекорд по длительности любви без взаимности.
Я жалкая.
Я похожа на собаку.
Я жалкая собака.
И я просто порчу бумагу.
Глава 4
Тернер намеревался провести весну и лето в Нортамберленде, где мог бы в одиночестве носить траур по жене. Но мать сумела убедить его, что надо приехать в Лондон и поддержать Оливию.
Он долго не сдавался. Наконец леди Радленд привела последний довод - он принадлежит к высшему обществу, а посему его появление на балу Оливии обеспечит сестре внимание самых блестящих молодых джентльменов.
Мать появилась у него в доме и, не поздоровавшись, заявила:
- Она твоя сестра. Не забывай.
Поэтому он здесь, в Радленд-Хаусе в Лондоне, в окружении пятисот если не самых лучших, то по крайней мере самых напыщенных представителей света.
И среди них Оливия собирается найти себе мужа. И Миранда тоже. А он, Тернер, ни за что не допустит, чтобы они обе вступили в столь гибельный брак, как его собственный. В Лондоне полно мужчин из высшего света, которые по своим моральным качествам могли посостязаться с Летицией, хотя многие из них обладают высокими титулами. Тернер очень сомневался, что его мать посвящена в большинство непристойных сплетен, циркулирующих в гостиных.
От него, разумеется, не требуется появляться в обществе слишком часто. Но сейчас он здесь, на балу дебютанток, и будет сопровождать Оливию и Миранду повсюду, в том числе - в театры, если там окажется что-то стоящее его внимания. И помимо этого, он будет следить за их светскими успехами со стороны. К концу лета покончит со всей этой ерундой и сможет вернуться…
Вернуться к тому, чем он собирался заняться: изучить севооборот, овладеть стрельбой из лука, посещать местный паб, где ему нравился тамошний эль. И никто не будет расспрашивать его о покойной леди Тернер.
- Милый, как хорошо, что ты здесь!
К нему приближалась мать в красивом платье пурпурного цвета.
- Я же тебе обещал быть вовремя, - буркнул он, допивая бокал шампанского. - Разве тебе не сообщили о моем приезде?
- Нет. Я крутилась как безумная со всеми этими приготовлениями. Столько мелочей, которые надо было учесть в последний момент. Слуги просто не хотели меня отвлекать.
- Либо они не смогли тебя найти, - произнес Тернер, окинув толпу ленивым взглядом.
Шумное сборище, грандиозный прием. Правда, он не заметил ни одного из почетных гостей.
- Я получила для девочек разрешение танцевать вальс, - сказала леди Тернер, - поэтому, пожалуйста, пригласи их обеих.
- Это приказ?
- Особенно Миранду, - уточнила леди Радленд, не расслышав его слов.
- Почему же такое предпочтение?
Мать строго посмотрела на него:
- Миранда - замечательная, девочка, и я люблю ее всей душой, но мы оба знаем, что таких, как она, не очень-то привечает общество.
- Но ты же согласишься, что мнению этих снобов редко можно доверять? Летиция, если ты помнишь имела большой успех! - резко заметил он. - И кому это пошло на пользу?
- Общество капризно и вознаграждает как плохих, так и хороших. Но тихонь - никогда, - резонно заметила его мать.
В этот момент Тернер увидела Миранду она стояла рядом с Оливией у двери.
Рядом с его сестрой, но, казалось, совсем на другом конце света.
Это не означало, что на Миранду никто не обращал внимания - она улыбалась молодому человеку, который, очевидно, спрашивал разрешения пригласить ее на танец. Но это не шло ни в какое сравнение с толпой поклонников, окружавших Оливию. Его сестра, как вынужден был признать Тернер, сияла подобно драгоценному камню в дорогом оформлении. Глаза у нее сверкали, а смех напоминал музыкальные трели. Даже он не мог отрицать, что есть в ней что-то пленительное.
Но Миранда совсем другая. Она всегда наблюдает за происходящим со стороны. И улыбается таинственной улыбкой, словно в уме делает заметки о людях, которых встретила.
- Пойди и потанцуй с ней, - потребовала от Тернера мать.
- С Мирандой? - удивился он.
Он полагал, что на первый танец он должен пригласить Оливию.
Леди Радленд кивнула:
- Для нее это будет большой удачей. А ты не танцевал… я даже не могу припомнить, сколько времени. А все эта Летиция…
Тернер стиснул зубы. Он едва не сорвался на грубость, но туг леди Радленд охнула, и что-то похожее на колкое выражение вырвалось у нее, а не у сына.
- Мама, что с тобой? спросил ошеломленный Тернер. Такого с ней никогда в жизни не происходило.
- Где твоя лента? - прошептала она.
- Какая? - спросил он.
- Траурная. По Летиции.
- Я, кажется, тебе говорил, что решил не носить траура.
- Но здесь Лондон, - прошипела она. - И дебют твоей сестры. Тут этого не оставят без внимания.
Он небрежно повел плечами:
- На мне черный фрак.
- Ты всегда носишь черное.
- Возможно, я пребываю в пожизненном трауре по утраченной невинности.
- Ты вызовешь скандал, - продолжала зловеще шипеть мать.
- Ничего подобного. Моя бывшая жена преуспевала на этом поприще. А я всего лишь отказываюсь демонстрировать скорбь по недостойной спутнице жизни.
- Ты что, хочешь погубить сестру?
- Мое поведение и наполовину ей не навредит, как навредила бы моя дорогая покойница.
- Тернер, при чем здесь это? Факт остается фактом - твоя жена умерла и…
- Знаю, я видел ее останки, - прервал он мать.
Леди Радленд оторопела.
- Пошлости говорить не обязательно.
У Тернера в висках застучала кровь.
- В таком случае - прошу прощения.
- Я бы предпочла, чтобы ты все же надел ленту.
- А я бы предпочел не расстраивать тебя, - со вздохом сказал он, - но своего решения не изменю. Либо я буду здесь, в Лондоне, без черной ленты, либо в Нортамберленде… и тоже без нее. Как пожелаешь.
Мать поджала губы, но ничего не ответила.
- Я пойду и найду Миранду, - помолчав, примирительно сказал он.
Проведя в городе две недели, Миранда не могла с точностью определить, имела ли она успех.